Трагические события декабря 1919 года

  Отряд карателей наведывался и в Быстрый Исток. События, происходившие в селе, оставили глубокий след в памяти моей мамы, которой на тот момент было чуть больше четырёх лет. Она могла мне рассказать только то, что она сама видела или слышала то, о чём говорилось в её семье. Будучи уже взрослой, я приехала к ней в Акутиху в гости. Почтальонка принесла районную газету из Быстрого Истока, в которой описывались события Гражданской войны.  Автор статьи интересовался о том, как удалось Иуде Ивановичу Черепанову остаться в живых одному из всех красных партизан, когда всех других расстреляли белогвардейцы под Увалом.

Мама подробно мне рассказала о тех трагических событиях, происходивших в декабре 1919 года в Быстром Истоке.  Как-то она гостила у меня лето, приехав из Новосибирска – она жила в семье младшей дочери Валентины. Помню, как однажды пришла я из школы домой – учила там детей иностранному языку.
Мама открыла мне дверь, держа газету «Аргументы и Факты» в руке.

  – Это что же такое? Он чего это на родного отца клевету  наводит? Да разве ж так можно позорить своего отца?! Такой грех класть на душу отца родного?!
 – Мама, Вы успокойтесь! О ком идёт речь? Я же ничего не знаю.
  – Да вот, посмотри на эту статью в газете! Почитай-ка, что здесь, в газете, пишут про Валерку Золотухина!  Он сказал корреспонденту в интервью о том, что его отец убил попа в Быстром Истоке, поэтому он в родном селе церковь строит.

 Я взяла газету «Аргументы и Факты».  Потом я эту газету отослала по почте протоиерею Дмитрию Миронову в Быстрый Исток. Чтобы он прочитал эту статью и сделал внушение Валерию Сергеевичу. После  беседы со священником артист уже говорил: «Отцы разрушали церковь, а дети должны отстраивать».
–  Ну что тут нового? Я уже слышала, как он говорил об этом ещё раньше, когда его показывали по телевидению.

Попыталась маму успокоить, объясняя причину, сказанных им слов тем, что Валера начал строить церковь в родном селе до «перестройки» в России, а потом деньги обесценились. Как он сам говорил: – Заработаю миллион, привезу в Быстрый Исток для строительства, а на эти деньги можно было купить разве коробок спичек. Заработанных денег уже не хватало, поэтому он использовал  всякие способы, чтобы добыть где-то и как-то «копеечку». Но она продолжала возмущаться: –  Ты скажи Валерке, чтобы он снял грех с души своего отца. В газете пишут о том, что его отец убил попа в Быстром Истоке. Валеркин отец попа не убивал. Андрея Цибенко убили родственники красных партизан, расстрелянных белогвардейцами под Увалом.

 И мама рассказала о трагических событиях, которые произошли в декабре 1919 года. «Карательный отряд белогвардейцев появился в Быстром Истоке. Проехав до церкви, рядовые устроились там. Офицеры разместились в доме, где жила семья попа. Погуляли они совсем немного, отпраздновали свою победу и поехали по улицам, к тем домам, в которых  жили активисты из организованного комитета бедноты. Их дома показывали местные богачи.  А местный поп Андрей Цыбенко благословил белогвардейцев на восстановление прежней власти и прежней жизни.

Все  большевики из комбеда, опасаясь преследований и расправы, прятались днём или уходили на это время из села в партизаны. Ночь-то большинство из них дома были, а когда наступало утро, они прятались во дворах, в погребе  или уезжали в другие сёла к родственникам. В тот трагический день подпольщики, оставшиеся в живых после августовского расстрела в 1919 году,  собрались под Увалом в небольшой партизанский отряд,  чтобы соединиться с другими партизанами.

    Дядя Юдай  был одним из трёх первых организаторов подпольной работы в Быстром Истоке.  Подпольщики сначала собирались в нашем доме по вечерам. Дети в это время залазили на полати, деревянный настил из досок тянулся над потолком. Взрослые вели беседы о борьбе с богачами. Юдай батрачил на богатого хозяина, поэтому сразу встал на сторону революции. Ему удалось избежать августовского расстрела в 1919 году. А в тот день он уехал рано утром в Ново-Покровку, чтобы позвать покровских мужиков в партизанский отряд.

Хорошо помню тот зимний день. Не стереть ничем  из моей памяти встречу с белогвардейцами в конце декабря 1919 года. Дети из нашей семьи находились во дворе. А их было десять у трёх братьев. Наших – трое, старший брат Андриан был четвёртым, но он уже воевал с белогвардейцами в Бийске. У дяди Юдая было пять детей, а у дяди Ивана – двое. В нашем дворе была сделана снежная горка, и мы катались на санках.  Вдруг ворота открылись, и  во двор заехали пять белогвардейцев. Вместе с  ними были и сельчане из богатых.

 Мой дедушка, Иван Иванович Черепанов, вышел на крыльцо без зимней одежды. Белогвардейцы начали стегать его по всему телу кнутом и  богачи тут же спрашивали: – Говори! Где твой сын, Юдайка, прячется?
 Деда долго хлестали кнутом, а он одно говорил, что не знает, куда уехал Юдай. Тут уж вытащили из дома большую и широкую скамейку, что стояла у обеденного стола и поставили во дворе.  Белогвардейцы нашли моего отца, Михаила Ивановича Черепанова. Они вытолкнули его из дома на крыльцо, одетым в рубаху и брюки, а наши богачи закричали: –  Это – Мишка, брат Юдая!

Сорвали с него рубаху, положили на широкую скамейку, ноги привязали к ней  и по голой спине били  кнутом, которым погоняют лошадей.  Вся спина покрылась красными кровавыми рубцами. После каждого удара отец только постанывал,  получил 25 ударов, но ничего палачам не сказал. Да и не мог  он знать, где был Юдай. Отец в политику не лез, вернулся с Германской войны и, как всегда занимался крестьянским хозяйством.

Беляки  вышли за ворота, а отец  остался лежать на лавке, был еле живой. А мы, дети, стояли и громко плакали. Белогвардейцы поехали дальше по нашей  улице, которая сейчас называется Красноармейская. Потом они начали стрелять из пулемёта поверх голов! Ребятишки сильно испугались, побежали прятаться. За домом, была вырыта глубокая яма. На зиму в неё картошку закапывали. А в том году картошка вся уместилась  дома, в подполье, и закапывать было нечего. Яма на зиму осталась открытой. Вот мы и побежали к яме, летели в неё вниз головой, а там нас ловили спрятавшиеся от беляков взрослые женщины из нашей семьи: бабушка и три её снохи. Столько страха натерпелись!  Когда всё стихло, взрослые женщины помогли отцу встать с лавки и повели его в дом. Потом долго мама залечивала раны отцу на спине. Но белые рубцы-отметины у него на спине остались до конца его жизни.

А карательный отряд  белогвардейцев поехал Колыванью, то есть Увалом,  в сторону села Верх – Ануйское».
 – А как они нашли ваших партизан? – спросила я маму.
 – Когда они выехали за село, то уже издалека увидели дым от костра, и помчались в сторону этого дыма. Там  наши борцы за светлое будущее ждали дядю Юдая с подкреплением из Ново - Покровки. Он с утра уехал туда и собирал  по дворам  мужчин.

Партизанский отряд, расположившийся под Увалом,  был небольшой, потому что в августе того же года белогвардейцы расстреляли или утопили в Оби многих подпольщиков из Быстрого Истока, поэтому силы были неравные. Белогвардейцы  окружили «красных партизан»  и расстреляли тех, кто не смог спрятаться. Да им там и негде было прятаться, так как место было открытое, а коней у них не было, чтобы ускакать. Да и ружья у партизан не у всех были. Народ-то в отряде был бедный, одним словом  – комбед (комитет бедноты).
   
А  Юдай в это время объезжал дворы в селе Ново - Покровка. Подъезжая от двора ко  двору, уговаривал мужчин оказать помощь, вступить в партизанский отряд для борьбы с белогвардейцами. В этом селе жили  потомки терских казаков, которые долгое время были на службе у царя. Среди них были казаки -  родственники по линии нашей бабушки, Марии Васильевны. Её родители были терские казаки - Копыловы.  А у казаков были крепкие дворы, жили они хорошо – воевать-то им не хотелось с белогвардейцами, поэтому кто и согласился ехать, так собирались не торопясь. Не хотелось им покидали свои дворы, как бы тянули они время. То одному надо было сделать что-то по хозяйству, то другому. Пока  собралось несколько мужчин из казаков, пока доехали до Увала, прошло уже много времени. Карательный отряд после расправы, был уже в это время в селе Верх-Ануйское. Из Покровки мужики и Юдай ехали другой дорогой, поэтому они не встретились с ними, разъехались.

Поздно вечером дядя Юдай вернулся домой, рассказал жуткую историю: «Из Покровки ехали верхом на конях до места, где должны были нас ждать наши комбедовцы-партизаны. Глазам не хотелось верить. Все лежали на снегу убитые. Собрали мы под увалом тела, положили их на спину лошадей и повели  за уздечку в Быстрый Исток, к родным домам».

 – Что тут началось в селе, страшно вспомнить! –  продолжала свой рассказ мама. – Неслись крики со всех сторон, причитания родных слышно было по всему Быстрому Истоку.  Они доносились с разных концов села. У кого-то отца убили, кто-то брата потерял. Дети остались сиротами. Такое горе свалилось на родных убитых партизан. Их всем селом хоронили на кладбище.

 Но уже на другой день из Бийска прибыл отряд красноармейцев. Среди них был мой старший брат, Андриан Михайлович Черепанов. Этот отряд с боями шёл по Алтаю, очищая сёла от белогвардейцев, чехов и карокорумцев.  Узнав о расстреле  партизан, Андриан  с отрядом красноармейцев направился в село Верх – Ануйское.  Он уже знал о том, что там находились белогвардейцы, так как его отряду приказали двигаться в сторону этого села.  Двух красноармейцев из своего отряда  он  отправил в Быстрый Исток, чтобы предотвратить беспорядки в селе, так как ему уже сообщили о том, что родственники убитых готовят расправу над попом, чтобы  отомстить ему за погибших родных. Белогвардейцы уехали из села, а поп Анрей Цыбенко остался. Он благословлял белогвардейцев, когда вместе с богачами ездил по дворам членов комитета бедноты.

 Вечером, после похорон,  к нам зашла  моя тётя, Акулина Ивановна Душкина (Черепанова). Она пришла к матери, чтобы посоветоваться  с ней. Акулина Ивановна была  верующим человеком, несла послушание при церкви и помогала попадье в работах по дому, которая родила не так давно ребёнка. Тётя Акулина принесла с собой узел, в нём лежали иконы с алтаря и ещё маленький узелок с мощами. Их привёз из Иерусалима кто-то из жителей Быстрого Истока. Я была маленькая, – вспоминает мама,– вертелась рядом у стола и  видела иконы, слышала  разговор тёти с бабушкой.

 –  Батюшка вечером позвал меня домой, – сказала Акулина Ивановна, –  передал этот узел с иконами, просил, чтобы я спрятала церковные святыни где-нибудь. Батюшка сказал: «У тебя в доме их искать не будут. Убереги святыни, Акулина, сохрани их!»  Заранее скажу о том, что все эти иконы были переданы в новую церковь, но Акулина Ивановна была уже в Мире ином. Родственники её подруг, передали все до одной иконы протоиерею отцу Дмитрию Миронову (прим. автора).

 – Посоветуйте, мама, куда мне спрятать  иконы!? – У себя дома их и спрячь! Здесь же Юдай живёт, его друзья приходят. Мало ли что. У тебя дома будет надёжнее, – ответила бабушка Горпена. Завязав узел, тётя быстро вышла из дому. Узел был большой и тяжёлый.  – Откуда ты знаешь, что он был тяжёлый? – спросила я маму. – Она шла с трудом, вся согнулась от тяжести. Я видела, когда она проходила мимо окна.

А после похорон убитых партизан да после поминок, люди пришли в церковь, учинили там полный разгром, растащили всё, что можно было взять.  А два красноармейца, прискакавшие на коне верхом от Андриана Михайловича, не смогли утихомирить жителей села. Видя такое положение дел, они  поехали по селу искать сани, чтобы вывезти попа и его семью из села в Бийск. Мне видно было из окна, как поздно вечером они подъехали к дому священника на телеге.

  – Ты же говоришь, что зима была. Почему подъехали на телеге-то в это время?
  – А никто из людей не дал сани. Красноармейцы ездили на конях от одного двора к другому двору, просили сани у хозяев, но никто сани не давал. Зимой в хозяйстве сани самим нужны были, а телегу к вечеру кто-то из селян всё-таки дал. Она ведь зимой стоит почти в каждом дворе без надобности, используют сани.

  – А что, у попа не было саней в хозяйстве? – Не было, видно, раз у людей взяли красноармейцы телегу. Семья попа жила бедно, своего хозяйства не имела, так как были они приезжие. И жили  в селе не так давно на нашей улице, только с противоположной стороны. Красноармейцы запрягли в телегу своих коней. В тот день я сидела у окна и видела, как один из них зашёл в дом попа, а другой остался на улице.  Наш дом был напротив, немного наискосок от дома, где жила семья священника на улице Красноармейской. Сейчас она так называется.

Прошло несколько минут, и на крыльцо вышли батюшка, его жена со свёртком в руках (маленький ребёнок – прим. автора) и две дочери – подростки. Старшая девочка несла узелок. Они прошли по двору и сели на телегу. Батюшка вышел в одной рясе. Жена и дочери были одеты в теплую одежду. А моя бабушка, Горпена,   была в это время во дворе и слышала разговор красноармейца и попа. После того как они проехали мимо, она зашла в дом и рассказала, о чём они говорили.

– А ты чего так вырядился? – спросил красноармеец. – Холодно уже, в одной рясе замёрзнешь,  до Бийска не довезём. Иди, оденься!
– У меня нет тёплой одежды.
– Ты же вчера ещё в шубе ходил. Где она?
 – Мужики сняли её с меня  вечером у церкви.
Священник назвал имя того, кто взял шубу. Повозка тронулась, и они поехали за шубой. Уже позднее люди рассказывали, когда красноармейцы зашли в дом, то увидели старого деда - хозяина дома. Он сидел на лавке, перед русской печкой, в шубе попа.
– Отдай шубу, а то поп замёрзнет по дороге!
– Пусть помёрзнет, как наш дед мёрз, когда его попы и царь гнал из родных мест. (Старик был из рода староверов).

Из дому вскоре красноармейцы вынесли меховую шубу попа. Священник  натянул её на себя, и лошадь тронулась в путь. Как оказалось, в последний путь для священника Андрея Цыбенко. Повозка с семьёй батюшки в сопровождении двух красноармейцев ехала по селу Быстрый Исток.

 Акулина Ивановна Душкина (Черепанова) – это её отца и брата стегали белогвардейцы плетью несколько дней назад с благословения священника – ждала их недалеко от своего дома. Она с трудом уговорила красноармейцев, оставить семью попа у неё, чтобы они не замёрзли в дороге, так как девочки были ещё маленькие, ребёнок лежал в пелёнках, укутанный в одеяло. А время было позднее, куда их было в ночь везти. Сказала красноармейцам  о том, что Андриан Черепанов её племянник, поэтому ругать их не будет.

Семья Андрея Цибенко слезла с телеги, Акулина Ивановна повела всех к себе. Её дом находился рядом с дорогой. Какое-то время они жили у неё, потом прятали семью Андрея Цыбенко у верующих женщин – подруг Акулины Ивановны.

Кони тянули телегу, на которой сидели поп и два красноармейца. Ехали  в Бийск по дороге в сторону Увала. Когда проехали пустырь за селом, они увидели, как с левой стороны поднялись из снега и вышли из кустов  быстроистокские мужики с топорами в руках. У некоторых были  ружья. Вернулись сельчане с Германской войны, прихватили, видно, эти ружья с собой. Это родственники убитых партизан ждали, когда повезут попа мимо. Они напали на повозку, коней подстрелили, красноармейцев ранили, а батюшку ранили и изрубили.

  – А почему красноармейцы не стреляли в напавших мужиков?
  – У них не было патронов в винтовках. Они все патроны израсходовали, когда вечером утихомиривали мужиков разорявших  церковь, стреляя вверх.

  Люди из крайних домов улицы слышали шум, крики, но прибежали к месту убийства, когда там никого уже не было из местных мужиков. Они увидели раненых красноармейцев, лежавших на снегу, раненых лошадей вместе с перевёрнутой телегой. Видно, поворачивали красноармейцы лошадей, чтобы вернуться назад, но не удалось. Красноармейцев увезли в больницу.

«Изрубленное тело Андрея Цыбенко жители присыпали снегом. Несколько дней он лежал там, так как никто из мужчин села не хотел копать могилу и хоронить – побаивались родственников убитых партизан. Тело попа ещё долго лежало на той поляне, за Быстрым Истоком. Собаки таскали уже кости»,  – подтвердил эту информацию протоиерей Дмитрий Миронов, служивший во вновь отстроенном храме, в Быстром Истоке.  Приоткрыл немного тайну исповеди одной из верующих женщин села. Рассказал мне, я встречалась с ним 2 августа 2009 года. Уже в то время перезахоронили кости Андрея Цыбенко на то место, где он покоится сейчас.
 
 Рассказывает мама: –  Моя тётя, Акулина Ивановна,  собрала  несколько своих подруг из  верующих женщин. Они решали сами похоронить священника. Выдолбили лопатой поздно вечером неглубокий ров  на краю кладбища. Люди видели, как они рыли там землю. Мёрзлые комья земли засыпали снегом. По селу пустили слух о том, что поп зарыт под тремя тополями, у базарной площади. Но другие женщины из верующих копали могилу в это время совсем в другом месте. Ночью они привезли в санях изрубленное тело попа, тайно  похоронили его и скрыли все следы.

  – Так женщины ведь не хоронят людей?!
  – Не хоронят. А что было делать? Верующие женщины закопали его, как смогли, не глубоко. Думали, что потом батюшку перезахоронят. Но большевики пришли к власти надолго, так он и остался лежать в земле без могилы, без гроба  и без креста. О месте захоронения знали только они и жена Андрея Цыбенко. Её отвезли с детьми в санях в Бийск после похорон попа. Летом попадья приезжала в Быстрый Исток тайно к месту захоронения мужа. Акулина Ивановна содержала его могилу в чистоте, а после её смерти эта обязанность перешла к её дочери, Арине Ивановне Фёдоровой (Душкиной). А потом уже ухаживали родственники верующих женщин.
 
 – Посадили кого-нибудь за убийство семьи священника? – спросила я маму.
 – Нет. Уголовное дело было заведено по факту ранения двух красноармейцев, которые в это время находились в Бийской больнице.  Пока они окончательно вылечились, прошло много времени. Лечили их  долго, врачи не спешили выписывать. Потом красноармейцев отправили на курорт. После того, как они полностью выздоровели, родственники убитых партизан уговорили  красноармейцев, свидетелей убийства попа,  написать заявления  об отказе от уголовного дела. Оба красноармейца написали в милицию заявление о том, что не имеют к ним претензий. Со стороны родственников  священника заявление не поступало. Дело о ранении красноармейцев закрыли, выбросили в урну и сожгли, поэтому этого уголовного дела нет в архиве. Ликвидировали уголовное дело, чтобы не портить показатели работы народной милиции по Быстрому Истоку, по Бийскому уезду. 

Мне в то время было чуть больше четырёх лет, но все разговоры происходили в нашем доме, поэтому это событие осталось в моей памяти. Не мог отец Валерки Золотухина принимать в этом убийстве участие. Сергей был старше меня, но в то время он был ещё мал для таких дел. Валерка, не знает что ли, что его отец в то время даже в Быстром Истоке не жил?! – возмутилась мама. – Сергей Илларионович приехал в наше село, когда уже колхоз был организован. Первым председателем коллективного хозяйства у нас был мой родной дядя, Иуда Иванович Черепанов.  А его отца  поставили председателем колхоза тогда, когда их сменилось уже три или четыре, да после окончания Великой Отечественной войны.

С малых лет Сергей Илларионович Золотухин батрачил на богатого хозяина в селе Усть – Чарыш. (Название этого села подсказал мне Валерий Сергеевич Золотухин при встрече в 2009 году – прим. автора). Сначала Сергей Золотухин приехал в село Верх– Ануйское, был «гол, как сокол», поэтому девушки не хотели за него выходить замуж, когда он к ним сватался. Но мужику нужна была жена. Начал он жить вместе с молодой женщиной, тоже из бедной семьи. Да после революции богатых-то и не было. Жили они бедно, но дружно. Сергей был трудолюбивый мужик. Сын у них родился.

 А у этой женщины до него была большая любовь с моим дядей. Черепанов Иван Иванович ездил к ней на свидание из Быстрого Истока, но в жёны её не взял. Он уехал в Барнаул и устроился там работать в речное пароходство. Всё лето был занят работой, любовные чувства остыли. Потом его поставили работать капитаном парохода «Богдан Хмельницкий».  Он был первым капитаном  этого нового парохода. Дядя женился на другой, взял в жёны Татьяну Михайловну – девушку из состоятельной семьи.
 
 И надо же было жене Сергея Илларионовича назвать ребёнка – Иваном. Когда он узнал об этом, а мужик он был ревнив, горяч – вскипел, накричал на жену:
 – А-а-а! Ты назвала нашего сына в честь своего бывшего хахаля, Ивана Черепанова! Собрал свои вещи и уехал в Быстрый Исток.

А здесь была своя печальная любовная история. Валеркина мать – Матрёна дружила в молодости с парнем, они собирались пожениться, уже и день свадьбы назначили. Но жених не приехал за ней в этот день. Взял себе в жёны девушку, у которой было хорошее приданное. Осталась Матрёна ославленная. В таком случае трудно девушке найти нового жениха в селе. А тут Сергей Золотухин приехал в Быстрый Исток. Вот они и сошлись. Но первой жене и сыну Ивану он всегда помогал.

  Вся жизнь семьи Золотухиных была на виду – в деревне же жили. Да и сваты они нам. Валеркина двоюродная сестра Галя – дочь Вассы Федосеевны, была замужем за моим двоюродным братом – Владимиром, сыном Иуды Ивановича Черепанова. Всё же знаем про них, так как в одной деревне жили. Зачем Валерка  так отца позорит? Ты скажи  ему, чтобы он покаялся, чтобы снял грех с души отца, который он на него возложил! Не убивал Сергей Илларионович попа!

 – Как я скажу-то Валерке?! Он – в Москве, а я – в Мариинске.
 – Как увидишь его, передай ему мои слова! – настаивала мама.
 – Но где я его увижу? – Увидишь, увидишь,  –  уверенно твердила мне  она. Как будто предвидела, что это может случиться.

 –  Да я и сама слышала  несколько лет тому назад, давно это было, ещё до «перестройки». Как-то Валеру  показывали поздно вечером по телевидению. Съёмки шли в  кабинете его московской квартиры. В интервью Валера уверенно говорил корреспонденту о том, что его отец убил попа в Быстром Истоке, и  церковь сожгли с мужиками, поэтому он начал в Быстром Истоке строить храм. Телеведущий спросил его: – Неужели твой отец убил попа? – Убил, – не моргнув, соврал Валера.

 – И церковь мужики не поджигали, – сказала  мама.  Первая церковь года два до этого сама сгорела ночью из-за отопления. Жители Быстрого Истока быстро построили небольшую церковь, похожую на большой дом – там проводилась служба. Из Бийска прислали нового попа – Андрея Цыбенко. Новую церковь не сожгли, а закрыли после революции, хранили в ней зерно, а позднее раскидали по бревнышкам и построили клуб, сцену которого и сам Валерка топтал, когда учился в школе и выступал с концертами,  –  прояснила мне мама ситуацию.

Маме было уже 86 лет. И чтобы успокоить как-то,  пообещала  ей выполнить это  поручение. Хотя она ушла уже в Мир иной давно, но я помнила её наказ. С Валерием Сергеевичем Золотухиным мы встретились во время отдыха в санатории, в Белокурихе. Ему передала просьбу мамы, чтобы он снял грех с души отца.

– Я не говорил, что мой отец убил попа, – слукавил земляк. Тогда я напомнила ему об интервью в московской квартире, которое я видела в телевизионной передаче.

– Я уже покаялся в этом, на открытии новой церкви, которую я построил в Быстром Истоке. Правда, правда, не вру. Просил прощения у всех жителей Быстрого Истока. Все слышали, кто был в храме.
 – И я выполнила поручение мамы, передала тебе её слова.