Главный смысл

Стоял тихий вечер ранней весны, за приоткрытым окном танцевали серые тени. Воздух, влажный и свежий, наполнял небольшую комнату с балконом ощущением нового и грядущего, вставшего на порог. Девочка, которая девочкой уже и была, и не была, сидела с ногами на высоком стуле, пристально глядя в книгу. Волосы цвета закатного солнца едва заметно дрожали от мартовского ветерка.

- Ну же, когда придёшь, я жду же, жду… – говорила она неведомо кому, как будто бы жившему на страницах. – Нет мочи, как надо поговорить!
- Нетерпеливая какая. Спешишь, как всегда торопишься, – ответил ей мягкий мужской голос от дверей из полумрака.
То ли юноша, то ли очень взрослый высокий мужчина в длинном синем плаще, с распущенными по плечам светлыми волосами и внимательными прозрачно-голубыми глазами тихо приблизился к столу и сел напротив. Он смотрел на девочку и ждал.
- Я так больше не могу, – начала она. – Не хочу я так больше, давай, забери меня. Я пойду сейчас. Я готова. И сумку соберу в пять минут. Или не надо сумку?
То ли юноша, то ли мужчина по-прежнему глядел спокойно, выжидающе. Видимо, он уже очень давно общался с девочкой и хорошо её знал.
- Никогда не торопись уйти. Это всегда просто – не то, что потом вернуться, если захочется.
- А мне не захочется! – упрямо отвечала она. – Кому я здесь? Что могу? Зато если я уйду, то откроются новые дороги…
- Как будто бы здесь они не могут тебе открыться.
- Не могут! А если и могут, то… Тогда… Такие, по которым я одна должна идти. А я не хочу одна. Никто один не хочет, и даже ты! – в её глазах и голосе был нескрываемый вызов.
- А это уже зависит от того, как мы сами определяем для себя природу одиночества. Вот если ты попробуешь посмотреть иначе – то и картина сразу поменяется, и дороги будут совсем другие. И они куда-то непременно приведут. Подумаешь об этом? – то ли юноша, то ли мужчина, напротив, говорил совершенно ровно.
- Не хочу я думать! Я всё время только и делаю, что думаю! А я чувствовать хочу… Тепло, единение миров, безмолвное понимание и кого-то нужного и важного рядом. Я, значит, думай и перестраивай – где топлива наберёшься? А та вон, в белом платье – к ней всё само в руки идёт! Ты посмотри на неё, ты только посмотри! Ей все сами несут дары, несут в дар себя, в ноги кланяются… А она пользуется всем этим легко, как ладонью проводит. Не просит, вроде бы, ни о чём – а такой магнетизм… Она умеет управлять их волей. Тоже мне… Образ действия – добровольно! И вроде бы добро несёт, зла никому не делает, к хорошему призывает. Но всё это… Как она людьми… И они к ней, к ней, и всё время с нею, и они тоже её образ действия, в её образе действия, её образом действия…
- Да, она так может. Но если ты будешь смотреть на неё и на других, а потом решишь уйти, это ничего ведь не решит. У неё своя функция, и плата тоже своя, как и у каждого. Как и у тебя. Зато ты – открой глаза. Она не может сказать никому – открой глаза. А ты можешь. Можешь многое…
- Толку… Мне самой – толку, а? – девочка смотрела обиженно и разочарованно, резко сбрасывая со лба закатные пряди. – Что за вечный экзамен мне? Я, быть может, каникулы хочу…
- Вечный экзамен – это твоя дорога. А каникулы ты приучишься устраивать сама, если меньше будешь смотреть по тем сторонам, где нет твоего и нет тебя. И поймёшь, в чём прелесть этого. В чём сила.
- Сила, говоришь? А ты знаешь, что я больше поминаю, чем праздную начало? В этом есть прелесть, ты мне скажи? И вот ты, даже ты – плод моего воображения. Персонифицированный мой внутренний голос. Кто-то с твоими вообще не говорит, а отражается в людях… Весело, что ли?
- Кто говорит с моими, как ты выразилась – тот имеет куда больше себя, чем чужих осколков. Подумай тоже… Что было с тобой, когда ты пробовала отразиться. И как хорошо, когда ты не пробуешь, а просто со мной говоришь. Про остальное… Это и часть экзамена, и часть жизни. И тебе самой это прекрасно известно.
- Так ты меня, получается, не заберёшь в мир умозрительных концепций? – спросила девочка прямо. – Говоришь мне, продолжай бой до последней капли, пока не высохнет море?
- Не заберу. По крайней мере, не сегодня. Но я говорю тебе – строй связи, а не предположения на основе собственных чувств. Смотри на всё вместе, в целом – и вникай. На время, которого стала бояться, точно так же смотри – и услышишь, как оно дышит, и как тебе дышать с ним в такт. Я не стану говорить, что это тоже пройдёт – не проходит, но я скажу тебе, что можно идти иной дорогой. Всегда и везде. А уж тебе, кто так владеет Словом и может им менять и строить, открывать миры… Смотри на связи, смотри со всех сторон, смотри сверху и снизу. И всё стремись понимать, а не только воспринимать. И всё изменится. И ты выйдешь из этого тупика.
- Всё равно придётся тогда принимать одиночество. Внутреннее, прежде всего. Иначе это сделать невозможно.
- Если ты сделаешь это, то одиночество, и прежде всего внутреннее, станет для тебя другим понятием. Я не могу сказать, каким, и ты не сможешь этого предположить. Потом посмотришь сама… Но оно будет полностью твоё, и совсем другое. Собирай мозаику. Каждый момент и каждый день. Ты ведь знаешь, как много можно всего сделать. И ты умеешь это. Просто пойми, частью какого целого и изменяемого тебе нужно себя почувствовать. Всё прояснится.

Она ничего не ответила, но он прочитал ответ в её глазах. Едва улыбнулся, неслышно поднялся, одёрнул плащ и ушёл, не прощаясь. А девочка, которая девочкой уже и была, и не была, смотрела в окно на пролетающих мимо птиц. И в их полёте она могла прочитать всё о движении мира.

22.03.2018