Исцеление

Мы всегда хотим хотя бы одним глазком заглянуть в великую тайну смерти.
Мой покойный отец был прекрасным человеком, очень добрым, умным, он много читал, интересно рассказывал истории из личной жизни. Умел делать все и делать хорошо.
Я не помню случая, чтобы он меня обидел или наказал за шалости, от которых дети не застрахованы. То, о чем я его просила, он всегда выполнял, он любил меня и гордился мной.
Шло время. Я, окончив школу, уехала учиться в Москву. Учась в школе и институте, я ужасно не любила занятия по физкультуре, просто физически не справлялась с этими нагрузками.
Но в институте, чтобы получить зачет по физкультуре, необходимо выполнить все нормативы. На одном из занятий нужно было прыгать через «козла», а я его, страх как, боялась. Стоит он на четырех ногах,высокий, кожаный и в моих глазах совершенно неприступный. Нужно, значит нужно прыгать, никуда не денешься. Острый глаз педагога сверлит тебя. Разбегаюсь, делаю толчок и я лечу через этого "козла". Приземляюсь нормально. И вдруг меня пронзает дикая боль, я не могу разогнуть колени. Преподаватель испугался, осторожно усадив меня на мат, стал делать массаж.

Но одно колено стало распухать прямо на глазах. В медпункте мне наложили повязку, и врач, старенькая, маленькая, строгая еврейка, говорит мне: «Конечно, это серьезно, но здесь не балетное училище, на занятия ходить можно. Мениск — это болезнь всех спортсменов, но если профессионально не заниматься спортом, то можно обойтись без операции». Боль постепенно утихла, но осталась со мной в хроническом состоянии на всю оставшуюся жизнь, как мне тогда казалось.

Время летит неумолимо. У меня уже вырос сын. Папу мы похоронили. Без папы как-то скучно жить, и я постоянно в толпе искала его глазами. И находила похожих людей или фигурой, походкой, или даже взглядом...
Папа остался для меня красивым и талантливым человеком. Но жизнь в двадцатом веке особо не баловала людей. Моя бабушка, Ольга Ермиловна, осталась вдовой в двадцать семь лет с двумя малолетними детьми на руках. Первая мировая война
много унесла жизней, мало мужчин вернулось домой в то роковое для России время.

Кончилась война, началась революция. Царь отрекся от престола. Повсеместный голод, нужда и геноцид. Люди уже не мечтали о красивой жизни. День прошел, и слава Богу! В десять лет папа уже стал опорой для семьи. Он самостоятельно работал на токарном станке, стоя на ящике, который подставил ему добрый дядька. В доме, как единственный мужчина, стал хозяином, и с одиннадцати лет все в селе стали звать его Сергей Иваныч. Светлая ему память! Итак, папу мы похоронили в 1985 году на сельском кладбище. По старому русскому обычаю сделали насыпной холмик, поставили памятник и ажурную металлическую оградку.

Однажды летом, и я в очередной раз запланировала покрасить оградку. Погода стояла чудесная, но у меня, как назло, разболелась нога. Припухшее колено не давало свободно ходить. Неделя проходит, она болит, вторая неделя проходит, болит. Что делать? Ждать, когда будет легче, я уже не могу, говорю мужу: «Пойдем, как-нибудь дойду потихоньку». И мы пошли. Как ни больно было колено, но я дошла.
На старом деревенском кладбище, в этот жаркий день,в тени вековых деревьев царили тишина и невероятный покой, словно время остановило свой быстротекущий ход.
Это состояние передалось и нам. Движения стали замедленными, торопиться не хотелось, но делать запланированную работу было нужно. Размышляя о прошлом, вспоминая усопших, красим оградку. Работа подходила к концу, муж убирает мусор, а мне осталось покрасить одно звено возле папиной могилки. Я стою и думаю, как подойти к ней, не наступая на могильный холмик.

Как долго ни думай, а красить нужно. Я перешагнула через могилку и присела на холмик, а сама говорю:
 - Папа, не обижайся, что я присела на твой холмик, я хочу, чтобы у тебя здесь было красиво, да к тому же у меня болит колено, ты это знаешь. А может, ты меня
полечишь, как святой Саровский. Может, твой Дух тоже обладает магической силой, и так с разговором я закончила красить, - и от всей души сказала ему слова благодарности. - Спасибо, что разрешил присесть, я это чувствую. -

 Стала потихоньку собирать вещи, вытирать кисти. Муж ходит, убирает мусор. И только, закончив работу, я сделала один шаг к выходу из оградки, как вскрикну... Меня пронзила дикая боль в ноге, как будто у меня ногу выдернули. Смотрю на мужа, он не обращает внимания. Думаю, значит он не услышал, как я вскрикнула.
Крик в себя? Странно.

Мы пошли домой. Я ему ничего не сказала. Обычное дело, ведь нога болит не первый год, и забыла про это. Прошли половину дороги, идем быстро, и вдруг меня осенило: «А нога-то не болит! О, чудо!»
Дома рассказала, как было дело. А мама и говорит: «Не стоит об
этом кому-либо рассказывать». На том и порешили.
Так кто же меня вылечил? ну, конечно же, не врачи. Я к ним не хожу, после того как мне сказали, что можно и с больной ногой прожить. И теперь, когда мне плохо, я иду на могилку к своему отцу, поговорю с ним, и мне становится легче.