Я любил ее...

Прошел год. Подумать только, целый год... Я все так же ищу ее черты в лицах незнакомок. Ее улыбка, искрящиеся неподдельным счастьем глаза... Я помню, как она, в очередной раз перечитывая книги Джейн Остин, задумчиво накручивала прядь светлых волос на тоненький пальчик. У нее такие хрупкие пальцы! Каждый раз, держа ее за руку, я боялся неострожным движением причинить ей боль. А руки! Руки ее пахли так сладко, пахли как первый майский мед. Как нежно они касались моего лица...

Легкий летний ветер задорно играл с ее светлыми волосами, а она забавно хмурилась, небрежно заправляя пряди за ухо. Глаза ее наполнялись множеством искрящихся смешинок, а весь ее образ становился до того легким, что порою я боялся, что неосторожный порыв ветра заберет ее с собой...

А как она злилась! Ее маленькие ладошки гневно сжимались в кулачки, а лицо становилось таким хмурым, что я еле сдерживал смех. С полок летела посуда: тарелки, бокалы - разбиваясь на мелкие кусочки, звеня тысячами осколков...

Я любил ее...

Помню первый поход в больницу. Как нервничал, не знал, куда себя деть. Как сердце бешенно стучало, как слезы тихо катились по ее щекам, когда ей обстригли первую светлую прядь. Как потускневшие, безжизненные локоны падали на пол... Помню, держал ее за руку, боясь ненароком сломать ее тонкие хрупкие пальцы. Помню, она улыбалась, заверяя, что все хорошо. И я верил. Верил, потому что не верить было страшнее.

Потому что любил... Нет. Не так. Люблю.