Альфонец голенастый

               
Петух проснулся поздно. Солнце давно взошло. Он с трудом высвободил голову из – под крыла, открыл один глаз и осмотрелся.
        - Где я?
 Дома, – обрадованно подумал он увидев знакомые стены. Но в каком же состоянии я пришёл, что не мог даже на насест вскочить, уснул прямо возле двери, свалившись в угол курятника. Голова нещадно болела, второй глаз не открывался.
        - Я что, дрался?! А с кем?
Спросить было не у кого. Во дворе суетились многочисленные обитатели. Разноголосица доносившаяся оттуда, отдавалась в его голове какофонией звуков и все они раздирали её дикими болями. Он опять спрятал голову под крыло, но сон уже не шёл. И петух стал припоминать, как со своей курицей вчера пошёл в гости к соседям. Хорошо провели время, погуляли, поклевали зёрнышек, повздорил с соседским петухом, долго разбирались, сейчас не мог вспомнить на какую тему. Потом помирились и пошли попить водицы, но вместо неё оказалась какая – то дурно пахнущая жидкость, незнакомая на вкус, почему – то её хотелось пить не отрываясь. Они возвращались за очередной порцией раза три, затем пустота…  Откуда знать петухам, что сосед вылил бражку.
             
           Петух снова приподнял голову, глянул уже двумя глазами и увидел свою курицу, она была грустная, пёрышки потускнели, голоса не подавала, на него даже не посмотрела.
Он опять закрыл глаза и притворился спящим.
                - Зачем?! Ну зачем я пил эту гадость?
           И курицу очень жалко. Брал её молоденькую, весёлую, с рыжей чёлочкой и с хохолком, разговорчивую хлопотунью. Сколько сил уходило у неё на воспитание цыплят, но она всегда была чистенькая, аккуратненькая, с блестящими пёрышками, певучим голосом и ясными глазами. Он хоть и не подавал вида, но всегда любовался ею. Как она воркует со своими детьми, а теперь уже с внуками и правнуками.
           - Ко – ко – ко – доносилось со двора.
           - Ко – ко – ко, ко – ко – ко – не ходите далеко, лапками гребите, зёрнышки ищите.
            Вот опять хлопочет, занимается. И так всю свою жизнь, без отдыха.
                - А я? Ну какой я ей помощник!
      
         Хорошо хоть на полном пансионе. Корма достаточно, вода всегда свежая. Летом прохладный курятник, зимой чистый, тёплый, сухой сарай. Знай только исполняй свои обязанности, - вовремя буди хозяина. Очень уж он любит его голос, - громкий, певучий – на зависть другим петухам.
           Живи, радуйся солнышку, оберегай свою курицу и всю родню.
 
          Окончательно проснувшись, он начал прохаживаться от стены к стене. Бочком, пошатываясь вышел и припал к плошке с водой. Долго пил, на корм даже не взглянул. Затем расправил крылья, взмахнул ими несколько раз, отмечая, что вроде – бы ничего не сломал, всё более – менее благополучно. Голова тоже становилась лёгкая, светлая, боль ушла. И вот уже встрепенувшись, хвастаясь ярким оперением и молодцеватой выправкой, пошёл по двору «гоголем», раза два попытался кукарекнуть, но получилось глуховато. Ничего, успокаивал себя, всё скоро восстановится. Угрызения совести постепенно куда - то ушли.
          Появились совсем другие мысли.

        - А не повторить ли поход в соседский двор? Чем – то эта жидкость была такой притягательной, но он дал себе зарок, что если и пойдёт, то будет знать меру.
            -Ну, а если что, так и там такие- же условия.