Резолюция

Когда Валера в начале 1980-го прибыл в очередную длительную загранкомандировку, он обрадовался – по прибытии в Дамаск его распределили в Главное управление моральной ориентации - местный аналог советского ГЛАВПУРа. Валера с самого начала военной карьеры недолюбливал политработников, но перспектива сидеть в чистом просторном кабинете и заниматься составлением листовок, оформлением стенгазет и написанием пламенных призывов к личному составу не жалеть живота своего прельщала его гораздо больше, чем быть переводчиком в какой-нибудь пехотной бригаде. Предыдущая командировка была в Южный Йемен и там Валера вдоволь наглотался пыли, надышался солярки и натерпелся прочих мытарств, при воспоминании о которых его потом долго подташнивало.

Служба в бумажной канцелярии легкой, однако, не оказалась. Уже через несколько дней Валеру прикрепили к вновь прибывшему из Союза советнику какого-то политначальника в второсортном управлении ГШ – мол, помоги товарищу войти в курс, делов-то, а там снова в свой кабинет, не сломаешься.

Первый же выход в люди с полковником Е. оказался роковым. Советник был истинным марксистом-ленинцем и атеистом до мозга костей. Даже в большей степени, как показала практика. Подав вялую руку Валере при знакомстве, он начал с места в карьер:

- а чего это они все иншалла да иншалла талдычут? Что ни скажешь – он в ответ иншалла!

Валера к такому вопросу был готов и начал коротко излагать постулаты мусульманского менталитета, мол, ну если будет на то воля Аллаха, то так тому и быть. Полковник Е отмахнулся – да это я все знаю, почему они не в курсе, как все на самом деле обстоит?

Валера замешкался с ответом и пока он раздумывал, советский политический военный советник увидел пробегавшего мимо сирийского солдата, который мчался куда-то по своим делам. Полковник призывно махнул рукой и солдатик машинально свернул к нему – это явно был не старослужащий, хотя и тот свернул бы – уж больно выдающаяся у полковника была мозоль над ремнем, которую доктора вкрадчиво называют жировыми отложениями.

Боец подскочил, лихо отдал воинское приветствие, оттопырив ладонь, и хлопнул ногой оземь, выбив знатное облако пыли.

Полковник Е. поморщился, покосился на Валеру, намереваясь потребовать перевода, но потом передумал и решил обойтись собственным словарным запасом, заодно поставив на место прикрепленного толмача – мол, сами с усами, учись! Усвоенные знания политрабочим сирийского диалекта арабского языка ограничивались двумя словами – фи и мафи, что, как он твердо запомнил, означает да и нет. Что еще нужно для того, чтобы провести в жизнь линию партии?

- Фи? – громко спросил он.

Солдатик беспомощно закрутил глазами.

- Фи? - Еще громче вопрошал полковник.

- Иншалла, привычно ответил тот.

Вот, я ж говорил! Что ни скажешь – один ответ, констатировал полковник Е. одновременно радостно и возмущенно. И тут его осенило:

- Какой нафиг иншалла! Алла мафи!

Боец от изумления открыл рот, но тут же нашелся:
-Линин (с ударением на второй слог) мафи!

И умчался по своему маршруту, оставив полковника Е в недоумении. Помощь переводчика таки потребовалось:

- чё он сказал?

Валера с достоинством пояснил, что так арабы именуют Владимира нашего Ильича Ульянова из Симбирска.

Сирийский боец оказался идеологически закаленным – он тут же доложил о святотатстве своему политруку, тот по команде далее, и уже к обеду волна достигла заместителя министра обороны Сирии, который сообщил о происшествии советскому Гдавному военному советнику (ГВС) и, для гарантии, послу СССР в Дамаске. К ужину полковнику Е. сурово сообщили, что его командировка в Сирию закончилась и чемоданы, еще полностью не распакованные, можно запаковывать обратно.

Весть о событии этом мгновенно распространилась и начались поиски виноватого. Им, естественно, оказался самый бесправный и непричастный, а именно младший по званию. Какой-то капитан отправил на Родину (а это было самое большое наказание для командированных за границу) цельного полковника, да еще военного полковника, политрабочего, номенклатуру ЦК КПСС!!!
 
Валера понял, что если не расстреляли сразу, то следующим будет он. Но переводчики арабского, в отличие от генералов и полковников, были в дефиците,, а потому отправили Валеру служить Родине и крепить узы и обороноспособность в самую боевую пехотную бригаду сирийской армии. А оттуда в другую. А потом в третью. А через полтора года оказался он в долине Бекаа в соседнем Ливане, куда ушла вся его дивизия.

И вот сидит Валера в своем блиндаже, делает насечки на гильзе, как Робинзон – уже больше     двух лет прошло, как он прибыл интернациональный долг оказать, но вот как оно вышло… И тут сообщают – в Дамаск назначен новый ГВС, и тот завтра прилетит с инспекцией, потому как дела только принимает и ему еще интересно.

Валеру осенило – вот он, его шанс! И Бог с ним, что звание майора уже полгода задерживают, в отпуске положенном не был больше года! И написал он челобитную, и советник командира дивизии, к которому он был прикреплен, душевным оказался – пообещал, что лично ходатайствовать будет и лично вручит рапорт на подпись ГВС.

И вот настал тот час – в голубом небе раздался нарастающий гул, на размеченной площадке один за другим сели три Ми-8, два боевых стали кружить вокруг, не столько охраняя от вероломных еврейских войск, сколько привлекая их внимание оживляжем.

Когда из чрева вертолета выгрузилась фигура нового ГВС, к советскому генерал-полковнику устремилась толпа народа в камуфляже, дабы засвидетельствовать и прочая. Советник командира дивизии не обманул - таки пробился и бумагу вручил. Решение ГВС было скорым, недаром за границу отбирали лучших, и через час, когда вертолеты улетели, Валера читал резолюцию на своем рапорте, который начинался словами: «прошу предоставить мне очередной отпуск…». Вверху листа бумаги красовалась размашистая резолюция: «Отложить до окончания арабо-израильского конфликта».

В тот вечер арабские караульные долго наблюдали одинокую согбенную фигуру, ритмично раскачивавшуюся на бруствере и периодически взымавшую руки к звездному небу. Молится, наверно, одобряюще сказал разводящий. Ма шалла, отвечала смена. То есть – это то, чего и желал Всевышний.