Мемуары океанолога

    
      Абитура

      В 1969 году я закончил среднюю школу №71 в г. Хабаровске расположенную в 1-ом микрорайоне. Жили мы с семьёй в то время на ул Краснореченская, д. 121, на 2-ом этаже в 2-х комнатной квартире (5-ть человек), в «хрущёвке». Окна выходили во двор, рядом стояли дома по ул. Фруктовая (Калараша). Школа находилась на ул. Юность.


       В 1969 году в июле 13 числа, я на поезде в общем вагоне, на 13 месте в 13 часов дня поехал во Владивосток. Тогда я не был мистиком и на цифру 13, не обращал внимания, позднее я избегал и делаю это до сих пор всего, что связано с «чёртовой дюжиной». Во Владивосток я ехал поступать в ДВГУ на специальность океанология. Поселили нас абитуриентов в общежитии на ул. Державина (на вершине сопки Орлиное Гнездо). Для поступления в университет необходимо было сдать 4 экзамена: математика письменно и устно, физика и сочинение. Экзамены я сдал: математика обе на 4, физику 5, сочинение 2, и естественно поехал домой. Мне в 1969 году было 17 лет, в армию я ещё не попадал, и поэтому через год поехал поступать в ЛГМИ (Ленинградский гидрометеорологический институт). Поступил я только на заочное отделение, и меня в декабре 1970 года забрили в армию. Служил я в Приморском крае в селе Монастырище (не далеко от ст. Манзовка ныне называется Сибирцево) в войсках связи, в учебно-боевой роте. Два года заряжал аккумуляторы в основном щелочные.


       В 1972 25 ноября я демобилизовался и устроился на работу на военный завод электромехаником. А в 1973 году в третий раз поехал поступать во Владивосток в ДВГУ и наконец-то поступил на специальность океанология.
В том году был при поступлении конкурс 5 человек на место, т. е. сто человек хотели, но не поступили учиться на океанологов.

       Первый курс.

       На 1-й курс поступило 25 человек:

1. Васюхно Елена (Ивановна), 1956 г. рождения
2. Виноградов Владимир Васильевич 1952 г. р. 09.08
3. Гаврилова Галина Сергеевна,1956 г.р.
4. Герасимов Вячеслав, 1952 гр
5. Гляс Виктор, 1948 г.р, умер 6 мая 2015 г.
6. Гопаченко Александр, 1956 г.р
7. Дергачёв Анатолий, 1950 г.р.
7. Денисов Александр Александрович, 1951 г.р.
9. Жигалов Игорь Анатольевич, 1952 г.р. 21.08. умер 19.02.2014 г.
10. Львова Нина Григорьевна,1956 г.р
11. Костив Степан Петрович, 1956 г.
12. Кирсенко Юрий
13. Медведев Евгений, 1956 г. р.
14. Майборода Александр, 1956 г.р
15. Ненашкин Вячеслав Михайлович, 1951 г.р.
16. Селедуева Любовь, 1951 г.р.
18. Харитонова Галина, 1956 г.р.
19. Шафиков Вадим, 1956 г.р. умер 1987 г.
20. Шишаев Анатолий Васильевич, 1947 г.р.
21. Шангораев Зуфар, 1956 г.р.
22. Ураевский Евгений Петрович, 1956 г.р. (умер 01.09.2015 г.)
23. Сорокин Юрий Дмитриевич
24. Подгорнов Сергей Елизарович, 1956 г.р.
25. Синенко Сергей, 1956 г.р.
26. Фигуркин Александр Леонидович, 1956 г.р.


       Группа состояла из молодёжи 1956 года рождения и «старичков» поступавших не со свои годом, т.е. далеко не сразу после окончания школы. В то время для тех, кто хотел учиться был организован рабфак, это курсы на которых преподавалась школьная программа для тех, кто поступал после службы в СА, и после трудовой деятельности.


       На рабфаке учились: Шишаев, Дергачёв, Ненашкин и Герасимов. Многие из «старичков» к экзаменам готовились самостоятельно: Виноградов, Селедуева, Денисов, Сорокин. Жигалов был переведён из военно-морского училища после 2 семестра.


       С большей частью группы знакомство состоялось во время поездки на картошку, в течение одного месяца - сентябрь с нами был преподаватель Тюков. Там я проявил инициативу при дележе питания и меня заметили и назначили бригадиром. Из этого потом последовало то, что вместо уже выбранного на старосту группы Денисова, назначили меня. Работали с огоньком, так как кормили нас просто на убой до отвала. Вечерами пили местное, дешёвое смородиновое вино, пели под гитару, здесь в лидерах был Давыдов Сергей, которого все звали Есаул. Народу было много что-то больше 100 человек, так как собрали весь ГФФ тех, кто поступил на учёбу в 1978 г., не было только рабфаковцев.


       Особо, запомнился отъезд, напились в лёжку, пока ждали поезд - массово уснули, прям на полу вокзала, кто-то даже умудрился сложить ноги на преподавателя Тюкова.
       В общежитии по адресу ул. Пограничная 26 проживали: Виноградов, Денисов, Кирсенко, Подгорнов, Шафиков, Шишаев, Ненашкин, Дергачёв, Ураевский, Синенко, Шангораев, Костив, Васюхно, Селедуева, Львова, Харитонова. Медведев жил у родственников. Местные – жители Владивостока: Жигалов, Гаврилова, Фигуркин, Сорокин, Герасимов, Майборода жили с родителями.
Занятия проходили в нескольких корпусах университета. Основные лекции читались в здании по ул. 25-Октября, а так же на Суханова 8, на ул. Уборевича. По специальности лекции читались преподавателями кафедры океанологии в 205 аудитории.


       На кафедре океанологии преподавали: заведующий проф. Баталин (умер в 1974 г.), Даричева Лидия Сергеевна (куратор группы), Мишанина Евгения (теория течений), Тюков (теория волн), Чуприн, …..
Лекции по многим предметам проводили преподаватели с других кафедр: по математике, физике, истории, метеорологии, гидрологии, геологии, химии, программирование …


      На спортивной кафедре нас обучали спортивной гимнастике, а на военной кафедре военной гидрометеорологии, после чего присвоили звание лейтенант запаса.
В летние месяцы проходили практику: 1-й курс на о. Шикотан, 2-й курс в ТУРНИФе на судне «Искатель», рейс в Охотское море, 3-й курс в Восточно-Китайское море, на судне «Таймыр», от морской гидрографии г. Находка.
Диплом писал у Будаевой Валентины по теме «Теплосодержание вод заливов Анива и Терпения», защитил на четвёртку.
   



       Специальность океанология редкий и относительно экзотический вид профессии. В Советском Союзе, специалистов этого профиля готовили; МГУ, ЛГМИ (Ленинград), в Одесском ГМИ и ДВГУ во Владивостоке, а также в некоторых военно-морских училищах. В семидесятые годы в группы набирали по 25 человек, было ограничение на поступление женщин; в МГУ их вообще не брали, а в остальные ВУЗы по двадцать человек мужчин и пять женщин.


       С самим, словом океанология есть не большая путаница. В ДВГУ, в начале специалистов океанологов называли - физиками моря. В военно-морских организациях военных океанологов называли океанографами. На судах погоды океанологи работали в океанографических отрядах, иногда их называли морскими гидрологами. Надо пояснить в чём здесь разница в названии казалось бы, одной специальности.


       Физики моря по-русски звучит абсолютно правильно и верно отражает суть профессии. Термин океанолог обозначает, что этот специалист должен разбираться в физических свойствах воды, знать причины и характеристики динамики вод (течения, волны, колебания уровня воды), химический состав воды и причины его изменения, многое чего другого. Океанограф это по аналогии с географом, должен уметь наносить на карту всё, что связано с океаном; места расположения течений, глубины, т.е. больше описательный характер деятельности.


       Практика после первого курса проходила у всей группы на островах Курильской гряды. Цель работ: изучение гидрографии вод, прилегающих к Курильским островам. Работы выполнялись для военной гидрографии, которая находилась в г. Находка.
Из Владивостока нас отправили на пассажирском судне «Любовь Орлова» до посёлка Мало-Курильска на о. Шикотан, далее нас доставили на о. Зелёный, а оттуда уже группами по два человека распределили на разные острова и на разные точки наблюдении. Меня и Фигуркина отправили на о. Шикотан в бухту Волошина с двумя рабочими.


       На судне «Любовь Орлова» группа океанологов прошла «боевое крещение». Была драка с членами экипажа судна, началась она из-за того, что матросы начали приставать к нашим девчонкам, это увидел Денисов Саша. Завязалась драка по нарастающей, с начало ввязались мы с Шишаевым, бились в коридоре двое на двое, там было тесно, только по двое и могли стоять. Затем драка перешла в нашу каюту, там вообще ничего не разберешь. С нашей стороны в драке участвовали ещё Жигалов, Гляс и Фигуркин. Итог драки ничья, но экипаж побоялся, что их сурово накажут и пришли извиняться выставили несколько бутылок вина и всё утряслось.


       На Шикотане мы с Фигуркиным в течение периода июль - начало сентября измеряли колебания уровня моря, там довольно значительная высота приливов. Жили в палатках, питались теми продуктами, что нам доставили, и дополнительно ловили горбушу и крабов. Облазили весь остров там очень живописные места, особенно в бухте Церковной. Пешком ходили в поселок Крабовое и Мало-Курильск в основном за куревом и спиртным, раза два не чаще. Вода в море была градусов 13-15, но мы всё равно купались, правда, быстро – заскочил и выскочил.


       Для ловли рыбы в море сделали плот из железных бочек, куски сети подобрали на берегу. В этом месте на берег выбрасывало много чего: рыболовные снасти, буи, пластиковые упаковки из-под разной химической дряни -  в основном японского производства. Один конец сети держали на берегу, другой же с помощью плота заводили в море, а потом сводили их вместе и вытягивали на берег. Горбуша ловилась десятками штук за один замёт. Солили и рыбу, и икру, ели много свежей рыбы. Краб во время отлива сам вылазил на берег, просто бери и собирай, или на мелководье с помощью палки с гвоздём на конце выдёргивали на берег. Иногда нам привозили свежую сайру её там в море добывают профессиональные рыбаки. Ловят сайру ночью на свет, свет излучают мощные лампы, это приманивают сайру в кошельковый невод. Свежая сайра очень жирная и вкусная никакого сравнения с сайрой из банок. На о. Шикотан из зверей очень много лис их завезли японцы, когда владели этими островами, они разводили специально лис на зверофермах. Так же полно медведей им там вольготно, рыбы во время нереста очень много. Деревья на открытых для ветра участках низкорослые, так как ветра особенно зимой очень сильные, растут кедровый стланик, ели, ёлки, карликовая берёза, ольха, много бамбука, но он тонкий и низкорослый.


       Громадное количество морских птиц, просто тучи. В посёлках Мало-Курильске и Крабовое, где работают рыбные заводы, отходы выбрасывали в  море, там от чаек воды не видно. Посёлки не большие сотни домов, а во время путины завозили «верботу» и много студентов, которые обрабатывали рыбу. По тем временам заработки были вполне приличные в два раза больше, чем на материке.


       Особо надо отметить туманы, они в этих местах постоянные и чрезвычайно плотные, часто идут дожди особенно морось.
Японским рыболовным судам разрешалось заходить для укрытия от шторма в бухты, без высадки на берег. Эти суда были небольшими типа «кавасаки», рассчитаны они для прибрежного рыболовства.


       За время практики нам выплатили довольно значительную сумму денег, так как это район с двойным коэффициентом, что помогло прожить второй курс безбедно и что-то прикупить из одежды.



       После успешного окончания первого курса появилась уверенность, что удастся закончить университет. Некоторых наших друзей из группы из-за не сдачи экзаменов переводили в академический отпуск, но они смогли восстановиться и завершили учёбу в университете, на год позже. Это Медведев Женя, Кирсенко Юра и, Костив Степан. Вместо них в группу из разных институтов зачислили других, но почему то фамилии их не запомнились.


       Во время учёбы особенно на первых курсах я старался не пропускать лекции, понимая, что мне трудно будет учиться, потому что после окончания школы прошло четыре года гнаться за молодёжью почти бесполезно. В комнате, где мы жили, было очень шумно, заниматься приходилось в учебном зале. Питались в основном в столовых, раньше их было много, и цены доступные. Чай пили, сбрасываясь на печенье, сахар, заварку и что-нибудь по-вкуснее, или посытнее. В комнате установили дежурство: дежурный убирался и покупал продукты на свой вкус. В нашей комнате не легально проживал Сергей Давыдов, ночью он спал, прям на полу, а днём перебирался на свободную койку. В нашей комнате постоянно собиралась большая компания; слушали музыку, спорили, обменивались книгами и пластинками, потом кассетными записями на магнитофон. Было весело, и интересно народ подобрался разнообразный у каждого свой характер и предпочтения. Выпивали часто и водку, и вино, и пиво всё, на что хватало денег, а их всегда было мало. Магазины были рядом, но чаще всего бегали «под мост».
Во время праздников, иногда в воскресенье внизу в общежитии устраивали дискотеки. Девчонок в общаге было на много больше, чем парней.


       В свободное время в выходные или праздники ходили в походы. Самый первый, мы прошли от ст. Океанской по сопкам до Шаморы. Есть фото этого похода, с нами был ещё Семиндяев. Он поступил на заочное отделение, но полгода проводил часто время с нами, потом его забрали в армию. Осенью ездили в сторону г. Находка до ст. Горячие ключи, там есть гора Сенькина Шапка, На склонах этой горы тренировались спелеологи, а был слёт спелеологов Приморского края. С этого похода тоже есть много фото. Потом на ноябрьские праздники ездили в окрестности г. Арсеньев там, в тайге находиться громадная пещера Медвежья она состоит из трёх ярусов и внутри ледник 20 метров длиной (спасибо за информацию Ядексу). Подходишь к пещере, а там просто большая дырка в скале, по верёвкам спускаешься, потом лезешь по «шкуродёрам» (очень узкие проходы) и попадаешь в большие залы. С вверху спускаются сталактиты, внизу образуются сталагмиты, при свете это всё сверкает – красиво, но грязно, весь уделаешься, поэтому куртки выворачивали наизнанку, так и пуговицы целее будут и безопасней. С нами были и девчонки, Уфимцева Лена (географ) и другие им то, зачем надо было лазить по такой грязи – романтики.


       Новый 1974 г. отмечали группой с нашими девчонками, они у нас были привередливыми, побоялись, что мы напьёмся и вылили в раковину нашу водку (часть водки). Может поэтому, может и по другим причинам, но мы с ними больше праздников не отмечали. Даже странно, 20 парней и всего 5 девушек в группе, но ни одной семейной пары не сложилось. Хотя симпатии были с обеих сторон.


       Раньше всех женились Шишаев, Герасимов, Гляс (он быстро развёлся), потом Шафиков, Шангораев, Подгорнов, Ненашкин. Жигалов.
Свадьба Шафикова проходила в столовой завода «Дальдизель». Гостей было много, застолье шикарное, после свадьбы я, почему то оказался один на улице (рядом с Цирком) и меня сильно избили незнакомые мужики. Хорошо, что встретились мои друзья Шишаев, Ненашкин и Козленко (метеоролог) и мы поехали на Луговую 50, где снимал комнату Козленко.


       У Шангораева свадьба была студенческая; сидели прям на полу, водки, вина было валом. Собрались две группы океанологов мы и курс младше (невеста училась в ней). Проходило это всё на съёмной квартире в районе ул. Жигур.
У Жигалова свадьба состоялась в ресторане «Кристалл» в доме «Строительных организаций», проходила с размахом. С женой Леной они учились в одном классе, от этого брака родился сын Родион, Игорь говорил, что назвал сына в честь Салтыкова-Щедрина. Родион закончил ДВГУ по специальности восточные языки.
У Сергея Подгорнова и Людмилы (метеоролог) свадьбу отмечали в общежитии, да так весело, что несколько человек из группы Людмилы выгнали из общежития.

       Людмила училась на три года позднее нас, на 5-ом курсе мы с дружились с её подругами и ещё двое Фигуркин и Гляс нашли среди них свои вторые половинки. А у меня не сложилось с Ирой Кирилловой, хотя она мне очень нравилась. С ней я в первые попал на балет, по-моему Ленинградская труппа и ещё ходили с ней на Кубанских казаков и несколько раз в кино. Она сходила в рейс на судне «Академик Королёв» и потом вышла замуж за техника-океанолога Музыченко.


       Практика после второго курса

       После второго курса я попал на практику в ТУРНИФ (Тихоокеанское управление научно-исследовательским флотом). Рейс проходил в Охотском море (каботаж), работал я в океанологическом отряде. Начальником отряда был Орлов Саша. Из Владивостока я на самолёте вылетел в Магадан, а там уже попал на судно СТР (средний траулер рыболовный) «Искатель». В шутку его называли «Шукатель». Точно не помню, но наверно два месяца по морю ходили. Мы занимались своей работой, выполняли гидрологические станции, но не глубоко до 200 м. Всё делалось в одиночку: т.е. сам стоишь за лебёдкой, сам вешаешь батометры, и сам потом снимаешь показатели и обрабатываешь данные. А экипаж, занимался рыбалкой - ловили тралом всё что попадётся. Судно было старое, условия жизни суровые, каютки маленькие, но кормили очень хорошо, для меня это всегда важно. Жил я в одной каюте с мотористом, так у нас в день уходило по две литровых банки болгарского компота, сгущёнку ели столовыми ложками без меры.


       Однажды мы наткнулись на японский порядок с крабовыми ловушками. Над морем стоял густой туман, и мы с «комуниздили» у японцев несколько десятков ловушек, там было тонны две большого, камчатского краба. Краба наелись до отвала, а остатки заморозили, и потом продавали в Магадане в ресторан, на что и пили.


       За пресной водой ходили на восточную Камчатку, там было приспособлено одно место, где прямо из родника самотёком набирали по шлангам родниковую воду в водяные танки. Процесс этот длительный и желающие пошли собирать грибы. На Камчатке собирать грибы одно удовольствие. Грибы вырастают выше кедрового стланика, он вообще стелется низко, низко, а грибы торчат, так что их видно за километр. Грибов тьма, только не ленись, срезай - подосиновики и абабки были в то время года.


       Во Владивосток вернулись на судне в сентябре. Это было начало третьего курса 1-й семестр. В это время я увлёкся закаливанием, а произошло это естественным образом. От нашего общежития до моря Спортивная гавань, пляж Динамо 15-20 мин пешей прогулки. В море я плавать любил, и ходил каждый день в любую погоду. И до того втянулся, что даже тогда, когда стало холодать, я продолжал плавать в море. На пляже Динамо были любители «моржи» в то время, здесь были деревянные настилы, и отдельные индивидуальные кабинки, которые многие арендовали постоянно, естественно за деньги. В декабре, когда встал лёд – припай, выдолбили прорубь, и установили вагончик в котором было тепло, и можно было переодеться в сухое после плавания в проруби. При зимнем купании главное постоянство, ты должен это делать каждый день. В самой воде находишься, максимум пять минут, а вот раздетым до плавок на морозе ниже даже 20 градусов можно быть долго, при этом важно активно двигаться. После купания в холодной воде, ощущаешь, что в тело не глубоко втыкаются тысячи иголок, растираешься с силой сухим полотенцем и быстро согреваешься, ощущение бодрости и суперактивности. Но здесь надо быть осторожным, потерять потенцию можно легко, надо постоянно двигаться с нагрузками. У меня это продолжалось до середины января, потом в городе началась эпидемия гриппа и я болел сильнее (так мне показало), чем до того как начал закаливаться и я это занятие бросил. Но страха холодной воды у меня нет до сих пор. Есть фото, где я спокойно сижу раздетый на снегу и честно не испытываю холода.


       Третий курс


       На третьем курсе весной ходили на природу ст. Спутник просто выпить посидеть возле костра. В 1975-76 году я жил в комнате с Давыдовым, Усенко Вася (геоморфологи), Лодзинским Сергеем. Про Сергея надо сказать отдельно -  яркий авантюрист, но личность по-своему интересная. Он бывший лётчик, попал в аварию, его комиссовали и он поступил на океанологию, но ни дня не учился. От его рассказов у всех пухли уши. Он носился с идеей построить подводный аппарат силами или на средства университета. Увлёк нас аквалангами, несколько раз даже ходили нырять. Великолепно дрался ни раз, доказывая это в деле. Но всё кончилось трагически. На майские праздники они пошли нырять с аквалангами в бухте Тихая, вода была ещё очень холодная. Костюмы для ныряния «Садко» сухого типа ни кто толком не проверял и не следил за ними. Один очень хороший студент (не помню фамилию, курсом младше) нырнул, от переохлаждения вода поступила внутрь с ним, что-то произошло, его вытащила из воды его же девушка мастер спорта по плаванию, но спасти не удалось. В общежитии был всеобщий траур, хоронили его, тоже вынося из общежития.


       В нашей комнате постоянно были сборища, пьянки, это конечно весело до поры до времени и долго продолжаться не может.
У меня закрутился роман с Олей (юрист), полненькая фигуристая мадам, но серьёзного чувства у меня к ней не было. Но добрые отношения сохранились, она после универа работала в Линейном отделе милиции, и мы случайно иногда встречались на улицах города.


       В нашей компании постоянно присутствовали две девушки метеорологи Мазурчук Ира и Пивоварова Лариса, последняя вышла замуж за Усенко Васю. Часто играли в карты, девицы любили раскладывать пасьянс, постоянно играла музыка в основном рок, но слушали и классику, на пластинках. Из рока в то время фаворитами были; The BITELS, LED ZEPELIN, DIPUPL, UROHIP, позднее ABBA, Поль Мариа

…
       Студенты - интеллектуалы, поэтому разговоры велись на любые темы, вполне серьёзные и интересные. Я открыл для себя Шукшина как писателя, даже взял чужую книгу и не вернул (каюсь) до того мне по сердцу и по душе до самых тонких струн души был дорог Шукшин. В особом почёте были братья Стругацкие, Вайнеры, Ильиф и Петров,….. Любили зарубежных авторов: Курт Ванегут, Хэмингуэй, Эрик-Мария Ремарк, Читали постоянно и очень быстро и много, на книгу уходило два-три дня. Любили научную фантастику; Рэдбэри, Азек Азимов,,,… Часто звучал Высоцкий, он творил тогда и все его новые песни моментально переписывались на магнитофоны. Я купил большой бабинный магнитофон «Маяк», что-то за 200-220 рублей и его эксплуатировали все нещадно, на всех пьнках-гулянках. Наша комната своим поведением мозолила глаза коменданту общежития (старая еврейка, но баба добрая и справедливая), что нас хотели выгнать из общаги. Кончилось тем, что расселили по разным комнатам, и я вернулся на 4-ом курсе в свою прежнею. комнату.
После 3-го курса нас Шишаева, Дергачёва, Ненашкина и меня отправили на практику в гидрографию в г. Находка. Там мы несколько дней жили у матери Дергачёва, в районе Заводская. По многу играли в карты в «Тыщу», лучше всех играл Шишаев, у него математический склад ума и очень хорошая память на цифры. Он по гороскопу козерог, а они имеют способности к математике, в этом я убеждался ни раз на примере разных людей. Нас четверых плюс ещё два студента из МГУ отправили на судно ГИСУ «Таймыр» в рейс в Восточно-Китайское море. У одного из этих студентов отец был грузин, а мать русская, и он научил играть нас всех в преферанс. Играл он великолепно, он даже на пляжах в Сочи этим зарабатывал деньги. Мы забыли про игру в «Тыщу» и подсели на преферанс, и затем все годы учёбы везде играли только в преферанс. Иногда играли на деньги, но суммы были незначительные. Из-за границы, а многие из океанологов во время учёбы ходили за кордон, они привозили пластиковые карты (в Росси их ещё в продаже не было), и часами играли, забыв про учёбу. Преферанс увлекает на долго и всерьёз.


       В Восточно-Китайском море мы занимались тем, что на большой акватории измеряли глубины и наносили их на карту. Цель на первый взгляд не сложная, но для этого надо было очень точно знать расположение (место судна). В то время в этом район для определения координат использовалась американская система «Лоран». Это сложный комплекс для него использовалась специальная аппаратура и свои карты. Глубины измеряли эхолотом, показания фиксировались на специальной бумаге, фактически мы управляли судном, корректировали точность его движения, давая команды штурманам.


       В военной гидрографии на командных должностях служили военные, а остальную работу выполняли гражданские.
Капитаном на корабле был армянин Аванесов в звании капитан-лейтенант. Нами руководили военные офицеры, на мой взгляд, туповатые бездельники, которые больше пили, чем занимались делом.


       Питались отдельно командиры в кают-компании, а мы с остальным экипажем. Кормили ужасно плохо, даже компот в обед наливали по пол кружки. Жили в каюте по восемь человек, это тоже ни куда не годилось, так как на корабле обязательно в любое время суток кто-то спит после вахты. Каюта находилась ниже ватерлинии, кондиционера не было, в каюте от жары не возможно было находиться. Мы перебрались из каюты в лабораторию, и там спали, где попало. Лаборатория находилась выше ватерлинии, и там можно было спать с открытыми иллюминаторами. На судне была тьма тараканов, с ними боролись всеми способами, но тараканы победили, такого количества этих паразитов я больше негде, не видел.
Большую часть свободного времени мы играли в преферанс.
Однажды нам приказали следовать за американским авианосцем «Коралловое море», но с него сбросили муляж мины, и капитан приказал отставить преследовать американцев. Это просто смешно по сравнению с авианосцем, мы просто букашка. У них возможно максимальный  ход до 40 миль в час (шёл он миль 20 в час), а у нас 18, где нам с ним тягаться. Его сопровождало два корабля, авианосцы по одному не ходят. Просто он случайно проходил мимо нас, и командиры из Москвы приказали немножко, подразнить американцев.


       Зарплату после окончания рейса нам выдали боннами. Это были такие деньги, которые можно было отоварить в специальных магазинах «Альбатрос», где продавались только импортные, высокого качества товары. В магазине я приобрёл себе настоящие американские джинсы «Lee». В то время джинсы были «писком моды» стоили на барахолке больше, чем зарплата за месяц. У спекулянтов купил джинсовый пиджак т. е. оделся по последней моде. В этой одежде и проходил весь 4 и 5 курс. Когда я гордый приехал в этом одеянии в гости в Хабаровск, то отцу очень не понравилось, он признавал только классический костюм.


       Маме я привёз шубу из искусственного меха (она цела до сих пор), ещё кошелёк из Сингапура, отцу большую фарфоровую кружку, т.е. я себя чувствовал Рокфеллером местного розлива.


       Четвёртый курс


       Из-за того, что мы поздно пришли из рейса я не смог вовремя написать курсовую и мне в первом семестре на 4-ом курсе не платили стипендию и пришлось экономить на всём. Устроился на работу сторожем, охранять дом, в котором должны были поселиться Крайкомовские служащие. Во время дежурства написал цикл стихов «На обоях», дело в том, что из бумаги под рукой оказались куски бумажных обоев. Но случилась беда, в здании вспыхнул пожар, приехали пожарные, а я спал сном праведника. Меня после этого случая выгнали, и я устроился охранять «Приморскую картинную галерею». Учиться стало сложнее, так как после ночных дежурств на лекциях хотелось спать ужасно, но обошлось, курсовую написал и сдал. Во втором семестре уже снова стал получать стипендию.


       Надо выразить огромную благодарность маме она из своих денег регулярно высылала мне на учёбу 40 рублей в месяц, и стипендия 40 рублей. На эти скромные деньги и жил. А то, что зарабатывали на практике, уходило на одежду, развлечения и честно говоря, просто пропивалось. Пили океанологи много, часто по поводу и без повода можно назвать это безрассудством, но мы так жили и уже ни чего не поделаешь. Были среди нас и те, кто вообще не пил; Вадим Шафиков (умер очень рано), Юра Кирсенко.

       Если, намечался праздник, то покупали водки 1 бутылка на человека и даже больше, если не хватало, бегали в магазин ещё. Вино сухое 2 бутылки на человека, если были дамы, для них брали 1 бутылку на 1 даму, наверное, на самом деле сами выпивали большую часть. Были чисто пивные дни, тогда покупали пиво по 3 литра на одного, а то и 5 литров. Пиво в то время было страшным дефицитом, за бочками с пивом охотились от ворот пивного завода, раскупалась бочка за 2 часа. Качество пива было отменное, настоящее, если только продавщица не переборщила, разбавляя его водой. Сей час такого пива не купишь нигде, даже в Японии, а я там был сотни раз пиво гораздо хуже. Но самое лучшее пиво в Советском союзе варили в Магадане. Дело в том, что там, на заводе работал старейший мастер по варке пива, родом из Москвы, потом он отсидел на Колыме и остался жить в Магадане. Вот то было ПИВО!!! Потом приехала комиссия из Москвы, и решило, что в магаданском пиве градус выше чем, надо по ГОСТУ. С тех пор пиво стало уже не то.


       Пиво я пью часто до сих пор, но того наслаждения и удовольствия, что получал в Магадане, или от пива во Владивостоке, сваренного на старом заводе, уже не встречал нигде. Будучи студентами, мы за пивом часто ездили на ст. Чайка, там продавалось пиво на розлив. Мы покупали пиво в канистры по 5-10 литров и не одну канистру, компании были большие, по 7-10 человек и пиво лилось рекой. В то время было три-четыре вида пива; жигулёвское, бархатное, таёжное ….. Под пиво брали селёдку просто солёную и копченную или рыбу; корюшку - вяленную, кету - копчённую или другую. Во время пивных застолий наступает какое-то блаженное состояние, эйфория мир кажется прекрасным, а окружающие прекрасными людьми. Не зря викинги любили пиво и называли его элем.


       Часто ходил в баню попариться на ул. Комсомольская (там сей час элитный магазин), в баню обязательно брали пиво с селёдкой, это был целый ритуал; парились часами, заходили в парилку по 5 раз, а из бани нас несло как на крыльях. Напарником по бане часто был Степан Костив (Стив).
Осенью в сентябре нас часто отправляли то в колхоз, то на стройку – трудовое воспитание будущей интеллигенции. Кажется, просто точно не помню в каком году, отправили в глухую деревню. Ехали с начало на поезде, потом ещё несколько часов на автобусе. Народу собралось много человек 50 с разных отделений и курсов, сборная солянка. Мы должны были убирать картофель с полей. Из океанологов были: Жигалов, Фигуркин, Кирсенко, Гляс, курсом старше Демченко Алексей (отличный, весёлый мужик). Гидрологи суши: Ваня Медведев, Райко Саша, Лохматый (имя и фамилию забыл, а кличку помню), много географинь - Уфимцева, Маницына, Кухаренко, (одну закадрил – Сапегину), всех не перечислить.


       Однажды мы продали целую машину картошки за три бутылки водки и три ящика пива, каким-то местным барыгам. В деревне была танцевальная площадка  и в один из вечеров завязалась массовая драка с местными парнями, но я не участвовал потому, что гулял по деревне с Ирой Сапегиной. С ней толком ни чего не вышло, да если честно она мне просто подвернулась, а так желания развивать отношения не было. Подарил ей вырезанную мной деревянную скульптуру, я её назвал Будой.


       Уже в другом году нас послали в стройотряд работать на курорте Садгород. Строили из кирпича гараж для машин, а питались на турбазе Спутник. Нас закармливали, можно было при желании брать по 3 порции вторых блюд. Жили в палатках из тех, кого помню, были: Фигуркин, Давыдов, Медведев Женя, Уфимцева. Давыдов на собирал, дикого винограда и в стеклянной бутыли поставил вино, выпили не дождавшись, когда оно созреет, литров 20.
       Во время танцев завязалась массовая драка с местными парнями, нас разогнала с трудом милиция.


       Многие из нашей группы, начиная с лета после второго курса стали ходить на судах ДВНИГМИ за границу. Среди везунчиков были; Денисов, Подгорнов, Ураевский, Селедуева, Гаврилова, Васюхно, Синенко. Всего не помню, но из того, что отложилось в памяти Денисов, Подгорнов, Ураевский на НИСП «Волна» заходили на Гаваи, ну и конечно в Сингапур. Привезли много всякого товару и массу самых радужных впечатлений. Мне, почему то визу не открывали, хотя я каждый год подавал документы. В то время необходимо было для оформления визы заполнить анкеты в трёх экземплярах, одной ручкой, печатными буквами, с указанием всех ближайших родственников, девичьи фамилии надо было вписать в квадратные скобки и при этом не допускались ни какие исправления и помарки. И не дай бог написать ложные сведения. Для работы за границей отбирались лучшие из лучших в несколько этапов; с начало на тебя писали характеристику, затем её утверждали на партийном бюро университета, а затем райкоме партии и далее все документы проверялись в КГБ. На всё уходило боле 3 месяцев, а если тебе визу не открывали, ни кто, ни чего не объяснял. У меня есть большие подозрения, что в нашей среде был стукачёк, и это кто-то заложил меня, припомнив все мои похождения, или высказывания по поводу политики.


       Уже, работая в ДВНИГМИ, мне всё же визу открыли, и я  попал в город сказку Сингапур. Это лучшее место из тех, что я посетил (более десятка стран и ещё больше городов).


       Суда погоды ДВНИГМИ -  это целая эпоха. Флотилия состояла из судов; флагман - «Академик Королёв», однотипный с ним «Академик Ширшов», «Академик Шокальский», старичок «Профессор Воейков», суда польской постройки – «Океан», «Волна», «Прилив», «Прибой», финской постройки «Професор Хромов», «Гордиенко», наш отечественный «Урываев».


       В Академии наук был свой флот количеством поменьше, а качеством даже по лучше из того,  что помню: «Менделеев»,  «Академик Виноградов»….
Для изучения погоды, условий движения воды в морях и океанах, взаимодействия их друг, на друга, условий, в которых будет находиться подводный флот и надводные корабли создали в СССР громадный научный флот. Суда этого флота строились за границей: Германии, Польше и Финляндии.
Почти как всё в то время эти суда кроме гражданских целей должны были выполнять скрытно военные заказы. Поэтому на строительство, содержание и эксплуатацию научного флота денег ни жалели. В среднем один рейс длиною три, четыре месяца обходился затратами в один миллион долларов США.


       Отличительной особенностью этих судов был их белоснежный вид, и на верхних палубах громадные антенны, на «немцах» они были ещё закрыты шарами. Экипажи судов состояли  более, чем из ста научных сотрудников и тех, кто вёл и обслуживал судно.


       «Наука» -  так кратко именовали всех, кто к ней относился, состояла; из замкапитана по науке, отрядов – гидрологического, метеорологического, аэрологического, радиохимического, химического, и иногда в рейсы брали ракетчиков. Каждый отряд возглавлял начальник, а так же в отряде был старший инженер несколько инженеров и техников. На каждый из отрядов возлагались определённые задачи. Гидрологи должны были выполнять гидрологические станции, измерять скорость течений. Гидрологические станции особый вид деятельности. В начале их выполняли с помощью батометров с закреплёнными к ним термометрами. Специалистам известно, что океан это многослойная, глубоководная структура. На разных глубинах отличительная температура, солёность и химический состав воды всё это порождает разные процессы, протекающие в толще океанов. Для того что бы это исследовать нужно точно измерить на определённой глубине температуру и взять пробу воды именно с той глубины которая нужна. Для выполнения этой задачи и были придуманы батометры. Они крепятся к тросу и с помощью лебёдки опускаются на заданную глубину до 1500, реже 3000 метров. Отобранную пробу воды гидрологи передают для дальнейшего изучения химикам. Всё кажется просто, но это на первый взгляд, на самом деле это очень трудная и опасная работа. Станции выполняются по заранее определённым точкам: на карте наносится линия и через каждые 30 миль, иногда чаще, судно останавливается и начинается работа при почти любой погоде. Погода хорошая гидрологи выходят на палубу и с помощью кран-балки выносят груз с закреплённым к нему тросом за борт. К тросу постепенно при опускании на глубину цепляют батометры. В зависимости от глубины места от нескольких штук до 21 при глубине более 3000 метров. Всё хорошо, всё сработало в штатном режиме на всё про все ушло 1,5 часа времени и судно пошло в новую точку.


       Но бывало и так: грузик, который сбрасывается по тросу - застрял по пути и батометры сработали не все, надо повторять всё заново. Трос во время подъёма зацепился за днище судна, это вообще проблема надо любой ценой попытаться отцепиться не потеряв при этом приборов. Погода штормовая на палубе ниже -20 градусов, ледяной ветер с брызгами покрывает ледяной коркой всё, волны постоянно долбают судно, а работать надо. Это, пожалуй, самый тяжёлый случай. Иногда станции выполнялись с трудом только в течение нескольких часов. По установленному правилу кто вышел выполнять станцию тот её и заканчивает, то есть тебя ни кто не меняет. В трудных ситуациях на палубу выходит весь отряд без взаимовыручки ни чего не делается.


       Самое печальное, а было и такое, когда трос по разным причинам обрывается,  и все приборы на вечно ушли на дно. Приборы очень дорогие в рейс берут тройной запас, каждая серия приборов подгоняется, проверяется и любая потеря почти невосполнима. Но даже в этом случае судно стоит в точке пока всё не восстановят и не выполнят станцию время уходит очень много и при неудаче появляется не уверенность и излишняя тревога. Будут искать виновного в произошедшем, отношение к виновнику у всех настороженное, его переводят на работу менее ответственную, возможно не простят и заставят уволиться после окончания рейса. Рейс длится несколько месяцев, первый самый лёгкий, как грубовато шутили «ещё пирожки домашние в заднице». Второй месяц тяжеловато, а на третьем уже почти ненавидишь весь экипаж, и тянет, тянет домой. Четвёртый месяц это полная апатия, тупое равнодушие ко всему и громадное желание, если не броситься за борт, то бросить всё к чёртовой матери и клянёшь себя, что выбрал эту профессию.


       Всех писак, что прославляют морскую романтику, нужно утопить как минимум. В словах «кто моря не видал, тот горя не знал» вся, правда, о моряках.


       Для меня родным и любимым был и есть НИСП «Океан» На нём я участвовал в 12 рейсах с 1983 года февраль (рейс №33) до 12 мая 1989 года (рейс №49). И всего в одном рейсе был на НИСП «Волна», где начальником отряда был Фельдман Костя (друг Ураевского).


       Каждый рейс не похож на предыдущий работа всегда почти что одна и та же с не большими различиями. Стандартные, океанологические станции обязательно выполнялись  в гринвичское время - (00-00, 06-00, 12-00, 18-00), 4 раза в сутки. Станции выполнялись до глубины - 500 м, располагались на разрезах через 30-60 миль, в строго определённых координатах, в зависимости от глубины места, выполнялись до глубины 1500 м, иногда до дна, самые глубокие до 3000 м.
В некоторых рейсах выполнялась постановка буйковых станций с закреплёнными на тросе приборами для измерения течений. Приборы использовали или старые вертушки БПВ, или более новые АЦИТЫ (автоматические измерители течений) или и те и другие. Районы проведения работ были совершенно разные, они охватывали большую часть Тихого океана, Индийского океана и однажды я был в Атлантике. Для членов экипажа очень важно, куда судно будет заходить для пополнения топлива, продуктов и воды, а так же отдыха. Обычно раз в месяц мы куда-нибудь заходили. Самым главным было, что бы в конце рейса был заход в Сингапур, там я бывал в общей сложности более 30 раз. В Сингапуре нам выдавали всю валюту, включая те дни перехода до Владивостока, и мы покупали всё на что  нам хватало валюты. Платили так, инженер получал в месяц 41 валютный рубль техник немного меньше, а старшие по должностям соответственно немного больше. В рейсе за 3 месяца выходило 120 валютных рубля их пересчитывали по курсу в сингапурские доллары, курс не сильно менялся, но грубо говоря, за 1 рубль давали 2,5 сингапурских доллара, в сумме у инженера получалось около 300 долларов. Что можно было купить на эти скромные деньги. Магнитолы стоили 100-200 долларов, джинсы 10-30 долларов, банка пива 1 доллар, мороженое 300-500 центов. Вот и выбирай, что тебе надо исходя из той суммы, что имеешь. Здесь каждый был сам себе хозяин, но у некоторых получалось так умело торговаться, что получив меньше денег, он в результате приобретал больше, чем тот, кто получал больше. В Сингапуре было полно магазинов, которые в основном ориентировались на советских моряков. Одни названия на русском языке такие как: Чёрное море, Одесса, Владивосток и десятки других аналогичных названий зазывали своим ширпотребом не избалованных, советских моряков. На всей территории Советского союза в 70-80 годы почти, что 90% импорта шло из Сингапура, а привозили его, в том числе и мы. Потом по прибытию во Владивосток весь ширпотреб уходил через спекулянтов на барахолки. После удачного рейса можно было заработать только на перепродаже товара более 3 тыс. руб. Зарплата более 300 рублей в месяц это совершенно отдельный разговор. Между собой мы называли наши суда «золотыми клетками», те кто работал по многу лет имели на книжках по 25-50 тысяч рублей. И думали уже тогда, что спокойно будем жить на эти деньги в старости – глупцы.
В рейсах очень важно было, когда судно попадёт в тропические широты, это строго фиксировалось штурманами в вахтовом журнале. Всё дело в том, что при пересечении тропиков нам полагалось вино две бутылки в неделю совершенно бесплатно. В основном это были болгарские или венгерские вина, зависело от поворотливости артельщика (кладовщик который назначался из матросов).  О начале выдачи вина извещали членов экипажа по громкоговорящей связи, и была большая очередь, но стоять в ней было приятно и быстро. Но у русских всё делается не по порядку и закону. Дело в том, что хороший артельщик мог выдать своим вино задолго до тропиков, и оно уже давно было выпито. Ну а трезвенники и расчётливые могли на вино поменять то, что им необходимо, процветал местный бартер (тогда о таком слове мы и не слыхали). С вином жить гораздо веселее, когда на палубе жара под 30 градусов – холодное вино облегчает жизнь.
Чем океанологи занимались в период рейса; во-первых, работа – вахты по 2 человека, для выполнения станций на вахту выпадало две станции. Время выполнения станций порой очень сильно отличалось. Во время хорошей погоды её можно было выполнить за 20-30 минут, если глубина погружения приборов до 500 метров, 1 час и более, если приборы приходилось опускать до 1500 метров и глубже. Но если погода дрянь, а во время погружения произошёл сбой или что-то сломалось то – атас. Станцию можно было делать и 10 часов, причём закон был таков, кто её начал тот её и должен был заканчивать. На помощь вахте выходил, если надо весь отряд станцию – кровь из носа надо было выполнить  в любом случае. Если по каким-то, сверх естественным причина, станцию пропускали, то по итогам рейса, могли не выплатить премию, а это 20-30% от зарплаты, и стыд, что слабаки, не смогли сделать то, что обязаны были сделать. За 12 рейсов, в которых я принимал участие мы – океанографический отряд ни разу не пропустили не одну из намеченных в программе рейса станций, а количество выполненных станций несколько тысяч.


       Самый сложный и ответственный вид работ – постановка буковых станций с закреплёнными на тросе приборами измерений течений. Во-первых: для подготовки к постановке необходимо было срастить сотни метров металлического троса разного диаметра до 6000 метров. Это по сути адовая работа новый трос пропитан смазкой мазутом и при перемотке этот мазут большими лепёшками летит куда попало. Боцман строго следил, что бы гидрологи, не угробили ему палубу, для этого она покрывалась вся старыми брезентовыми чехлами. А сами гидрологи после такой работы больше походили на чертей. Срастить трос много, много раз это ещё одна очень трудная физически работа, делаются сотни сплесней, гаши, и всё это наматывается в определённом порядке на барабаны лебёдок. Сам буй это громадный поплавок, в середине труба длиной метров 5, наверху отражатель, а потом большие пласты пенопласта по всей длине трубы. В низу буя крепится трос, к нему десятки приборов и в конце большой груз. Всё это постепенно выводится за борт и устанавливается в заранее определённых координатах. Буй должен простоять период более 10 дней, затем всё поднимается на борт судна. В этой работе участвует половина экипажа судна. Что может произойти, когда буй стоит в океане. Да всё что угодно; трос может лопнуть и всё хана, все усилия были напрасны. Можно потерять буй, судно то не стоит на месте, а уходит довольно далеко, могли какие-нибудь враги из любопытства или по злой прихоти «скомуниздить». Плохо, когда часть приборов по разным причинам не сработала, но это допускалось.


       Если всё прошло удачно в океанографическом отряде праздник – пили спирт, вино и не один день, начальство смотрело на это сквозь пальцы. На судах в большом количестве всегда был спирт, его брали с целью технического использования, а на самом деле элементарно выпивали. Держатели спирта на судне уважаемые люди, к ним, в случае нужды, шли на поклон, иногда с записочками, от разных начальников. В записке указывалось количество разрешенного к выдаче спирта. Таковы были реалии  морской жизни.


      А как мы отдыхали, чем занимались в свободное время, что интересного помимо, работы происходило и случалось в нашей морской жизни. Если ты свободен от вахты и тебя не привлекли к дополнительным работам, то можешь делать всё в пределах разумного. На судне была хорошая библиотека в неё постоянно стояла очередь за книгами, за популярными, самыми читаемыми записывались в очередь. На шлюпочной палубе было оборудовано место отдыха; стояли скамейки, столы – там обычно резались в домино, некоторые играли в шашки и шахматы (в карты резались по каютам). Оборудовали стол для морского биллиарда. Что это такое? Это квадратный 1,5*1,5метра стол с лузами, а вместо шаров плоские из эбонита круглые диски, в одном для утяжеления вделана вставка из бронзы. Этим утяжелённым диском бьёшь по остальным, так, что бы загнать в лузу. Интересная, увлекательная и очень популярная в морских условиях игра. Занимались очень активно спортом; бегали по шлюпочной палубе кругами, мешая друг, другу, хорошо, что размеры судна позволяли это делать. Активно, было несколько команд, играли в волейбол, мяч был привязан к леске, но всё равно за рейс несколько мячей улетало за борт. В ракетном трюме стоял теннисный стол, и там бились в настольный теннис, и оборудована была «кочалка» с гирями, гантелями и штангой. На деревянной палубе полубака просто занимались различными, спортивными упражнениями. На верхней палубе, над мостиком загорали. В праздники в столовой устраивали дискотеку, на судне были свои музыканты: гитара, электронное пианино, ударные – веселуха. На одну даму на судне было больше пяти мужиков, вот где женщинам было раздолье. Во время рейса на судне складывались более, менее постоянные компании, которые вместе пили чай, водку, вино и вели бесконечный трёп. У всех женщин во время рейса был любовник (и не один), порой из-за самок случались драки (редко). Даже в тропиках любили ходить в сауну, а потом обливались на палубе солённой водой. Многие занимались рыбалкой; ловили карефену (рыба такая), акул (не больших – сельдёвых), кальмара (в северных широтах), тунца (в южных широтах), но это можно было делать только в относительно короткие остановки судна. Редко специально заходили на атоллы и там для презентов ныряя на глубину с аквалангами набирали кораллов, ракушек – каури и другие. Ракушки коллекционировал директор ДВНИГМИ Федорей. Во Владивостоке у него была самая обширная экспозиция, её даже выставляли в Приморском краеведческом музее. Капитаны всех судов привозили с каждого рейса ему в подарок ракушки, за многие годы это сложилось, я думаю в целое состояние.


      В каждом рейсе один раз проводили спортивную олимпиаду. По итогам победителей награждали, это был весёлый праздник, можно было продемонстрировать свою удаль. У меня довольно хорошо получалось играть в теннис (2 место), тягать гири 32 кг (3 место) и прыжки с места, так же я постоянно был членом волейбольной команды.
Если судно пересекало экватор, то проходил большой праздник «Нептуна», для тех, кто пересекал экватор первый раз, устраивали жуткое посвящение. Это было театрализованное длительное представление; новичков заставляли пить солёную воду и пролазить сквозь бочку измазанную мазутом и машинной отработкой, в конце выдавалась охранная грамота от Нептуна. Старички пересекали экватор по сотни раз за всё время хождения по морям. Со мной первый раз это произошло, когда я на судне-рефрижераторе «Саянски горы» шёл в Антарктиду в декабре 1980 года, в то время моя жена уже носила в животе ребёнка, мою старшую доченьку Любочку (второй месяц беременности).


       Происходили на судне и не запланированные события; облёт самолётами  США «Орион» с целью обнаружения под нами подводной лодки, или с разведывательными намерениями. В это время сводные от вахт и работ члены экипажа высыпали на палубу и фотографировали самолёт. Он пролетал так низко (около 50 м), что при желании можно было разглядеть лицо пилота в кабине. С самолёта сбрасывали буи с датчиками зондировании под нашим судном, мы их старались выловить (для этого аврально сбрасывалась шлюпка). В этих датчиках было много радиоэлектронных деталей и очень хорошие аккумуляторы любители радиоэлектронщики всё быстро разбирали для себя.


       Однажды ночью мы наткнулись на большую лодку с нелегальными эмигрантами, им сбросили продукты питания. Эта лодка находилась далеко от берега, куда и зачем они плыли одному богу известно. Вблизи вьетнамского, необитаемого острова обнаружили плот с вьетнамцем, на борт судна его не разрешил пустить капитан, тому, дали продукты питания, курево, спичек и оставили в море. Во Вьетнаме иногда преступников в наказание селят на необитаемых островах.
Незаметно для себя я отклонился от описания студенческой жизни и забрался на многие годы вперёд.


       Жизнь в студенческом общежитии в «общаге» это свой особый мир со своими традициями, привычками, и приспособлением к реальности. В комнате обычно селили по 4-5 человек, чаще всего с одной группы, с одной специальности, но бывали и исключения. В комнате были койки в два яруса, стол, шкаф и тумбочка, остальное могли приобретать или сделать сами. В нашей комнате из ворованных досок мы смастерили стеллаж, куда помещались все наши книги и тетради. Студенты по богаче покупали и холодильники, и телевизоры, и даже кое-какую мебель.  У девчонок в комнате преобладали занавесочки.


      В то время, когда кто-то, что-то готовил на общественной кухне, нельзя это было оставлять без присмотра. Нередко готовая пища воровалась, кастрюли, или сковородки подбрасывались незаметно бедным хозяивам. Зимой за окном у многих в авоськах висели продукты, их воровали с помощью крючка с верёвкой с верхних этажей. В этом деле главное не попадаться. Клянчить жратву мужики ходили к барышням, у тех всегда что-нибудь да было. Многим студентам родители присылали продукты; картошку, консервы, варенье у нас ни чего не пропадало, и всегда было мало.


       Давыдову Сергею отец привозил картошку мешками, много вяленной рыбы (камбалу), и в банках жаренного краба. Денисову Саше мама из-под Волгограда в посылке высылала засоленных и обёрнутых в ткань гусей. О!! Что это были за гуси – чудо, до сих пор при воспоминаниях текут слюньки. Мы их одну тушку варили по два раза, столько в них было вкуснейшего жира. Кирсенко Юра привозил с севера (Индигирка) ягоду засушенную с сахаром пластами. Ненашкин Слава он с Сахалина угощал вареньем из ягоды клоповника, название мерзкое, а вкус и польза изумительные. Степан Костив из родной деревни привозил солёное сало и домашнею аджику. Но сколько бы чего нам не везли всегда всё очень быстро уплеталось в молодые годы аппетит и сон, такой, что сейчас в старости можно только мечтать.
Давыдов Сергей однажды с охоты привёз свежего кабаньего мяса, сам добыл, это был настоящий праздник живота. Дикое мясо не сравнить с тем, что мы покуем в магазине или на рынке.

 
       Мужики свои комнаты украшали плакатами с изображёнными на них модными рок-группами и девицами в купальниках и без купальников, или крутыми «тачками», всякими разными импортными календарями (везли из заграницы), своими подделками. Для общежития характерно то, что ты ни когда не остаёшься в одиночестве и в тишине, всегда есть кто-то рядом и всегда что-то происходит.


      Наверное, в далеком прошлом люди так и жили, всегда все рядом и всё делали вместе, может и поэтому студенческие годы вспоминаются с приятной грустью.







На фото часть группы океанологов, на острове Шикотан, мыс Край Света, июнь 1974 г.