Любовь или развод на деньги?

В лагере поиск одиноких женщин и их развод на деньги был поставлен на широкую ногу. Правда, вслух это называлось иначе: «поиск верной спутницы жизни» или «попытка согреть ледяное сердце». Но знающие резали коротко – любятина!

Официально это не поощрялось. Говоря «официально», я имею в виду блаткомитет «чёрного» лагеря и его порицание или поддержку тем или иным действиям. Администрация же лагеря делала вид, что подобного в колонии и быть не может, потому как сотовая связь запрещена, а, следовательно, и телефонным романам взяться неоткуда.

И, всё же, «любятину» зеки разводили массово. Подход к амурным делам у них был профессиональный. Мастера психологии охотно делились знанием того, что хочет одинокая женщина «35+» с детьми на руках.

Во-первых, объяснял опытный зечара начинающему альфонсу, не говори в самом начале кто ты и где ты. Не спугни рыбку. Раскрыть карты надо в нужный момент. Когда он станет аргументом «за», а не доводом «против». Во-вторых, снизь запросы. Ты не жену себе ищешь и не девку для встреч. Тебе нужна «хавка с сигарчухами» и сиськи по ночам. Искать потенциального спонсора надо не среди молодых кукол - выбирай постарше да потолще. С детьми. Чтоб ты для неё был последним вагоном. Ну а в-третьих, бил себя в грудь «учитель в законе», полюби её всем сердцем. Вместе с её спиногрызами. Когда баба почует душевную связь, тогда она и сама предложит тебе всё, что у неё есть. Вот тут и подсекай, проси пару соток на телефон. Для начала.

Тема «Ждуль и Зекуль» российских колоний раскрыта давно, разве что диссертаций ещё нет. Одни участники этого проекта надеются заскочить в «последний вагон», другие скрашивают время заключения и мечтают о длительных свиданиях с женщиной.

Кстати, длительные свидания с женихом по переписке возможны даже с точки зрения закона. Согласно ПВР (правилам внутреннего распорядка) встречи предоставляются близким родственникам и иным лицам на усмотрение администрации. Сухое юридическое понятие об «иных лицах» и является той коррупционной составляющей, что при должном подходе делает возможным трое суток чревоугодия и безудержного секса.

Мечты сбывались благодаря прикормленным участковым, кои за тысячу рублей выдавали справку о проживании в гражданском браке такой-то с таким-то, по адресу такому-то в период такой-то. Справку заверял ОВД, и заказным письмом она отправлялась в адрес колонии, где, по прибытию, попадала в личное дело осуждённого. Цена за каждое свидание была индивидуальной, но посильной. Счастливый зек мчался мыться-бриться-прихорашиваться, в надежде на то, что проверку в медсанчасти он пройдёт успешно.

Не раз бывало, что проверка в МСЧ заканчивалась крахом для обоих голубков. Нет, не из-за болезней осужденного. Многие зеки, желая поразить избранницу, загоняли под крайнюю плоть конские волосы, пластиковые шары и прочие «приблуды». Увлёкшись, они доводили свой агрегат до такой жуткой «кукурузины», что администрация колонии была вынуждена прибегнуть к медицинским осмотрам, лишь бы не допустить последующие жалобы травмированных посетительниц, что нет-нет, да и случались.

Однако и без свиданий хитрый зек имел с женщин немало. Если в опасный момент признаний «кто есть кто» «рыбка» не срывалась, а то и, наоборот, у неё включался режим спасителя заблудших, то зек только и знал, что собирал гешефт. Сначала у него «кончались» на телефоне деньги. Пятьсот рублей – не сумма для той, кто привык к рассказам о будущей жизни в любви и согласии, ежевечерним давно позабытым комплиментам и лёгкому ночному sex online. Через пару месяцев жаркого общения, у зека, якобы, «выбивали на шмоне» телефон. Звонить теперь он мог только от друга. Естественно, недолго и без приятных бонусов.

Как правило, женщина сама предлагала выслать любимому б/у телефон или деньги на его покупку. Также, без просьб, она присылала и бандероль с собственной выпечкой, что «божественна и пальчики оближешь», а, чуть позже, и посылку с чаем, кофе, шоколадом, сигаретами и парой фотоальбомов своих прыщавых отпрысков.

Фотографии шли на розжиг костров для чифира, сигареты разгонялись братве.

Мой сосед, татарин, грамотно писать по-русски практически не умел. Но, прознав про «ждуль из Одноклассников», сочинять новеллы в стиле «романтик» он наловчился быстро. Для начала протестировал навыки ловеласа на женщине из Минска, позже переключился на Москву. Уже через полгода к нему на длительные свидания ездила невеста с продуктовой сумкой от другой зазнобы. И только забеременев, женщина узнала, что её избранный с гражданством Узбекистана имеет в Самарканде не только жену, но и троих детей. Что интересно, слать посылки и ездить на встречи она не перестала.

Другой зек, «игровой», т. е. увлечённый азартными играми, знакомился и общался со «ждулями» исключительно для слезливых просьб: «нужно двадцать тысяч или меня убьют!» Были и те, кто верили и платили. И снова, и снова, и снова платили.
Но самый денежный куш аферисты срывали на теме УДО (условно-досрочного освобождения). Женщина, что мечтала и верила, ждала и надеялась, строила планы и молилась, где-то за год до освобождения родимого «зекули», начинала копить две-три тысячи долларов на взятку «начальнику-прокурору-судье». После передачи денег «верное дело» всегда срывалось из-за различных форс-мажоров. «С кем не бывает, дорогая, это непредсказуемая Россия, но ты жди, ты только жди, а я совсем скоро, отработаю-заработаю, и заживём бла-бла-бла…»

Однако бывали и курьёзы. В соседней колонии строгого режима прожжённый ловелас умудрился влюбить в себя работницу районной прокуратуры. Когда она ему надоела, и он перестал отвечать на её звонки, а потом и вовсе сменил номер, в колонию нагрянула такая прокурорская проверка, что нелегальную телефонную связь братва потеряла аж на полгода. Отзвуки волнений отразились и на нашем лагере. На всех сходках представители блаткомитета «доводили до мужиков», что разводить на деньги женщин западло, да и чревато бедой для «чёрного» режима. А потому, вы хотя бы «шифруйтесь» получше да не выставляйте фотографии лагеря в соцсети. На том и порешили.

Иногда «зекули» влипали и в более серьёзные переделки. Обманутые женщины подавали в полицию заявления, скрипели шестерёнки следствия, и новый срок по статье «мошенничество» ложился на плечи зарвавшегося афериста.
Но вопреки тем утверждениям, что все зеки – жулики, и любые с ними отношения кончаются бедой, на свете бывают и счастливые исключения.

Мой сосед по бараку, Юра «Улыбка» был достоин своего прозвища. Постоянно весёлый, с хорошо сохранившейся белозубой улыбкой и наивной верой в любовь, он познакомился с женщиной из Москвы старше его лет на десять. Кроме разницы в возрасте у них было огромное расстояние друг от друга и на социальной лестнице.

Москвичка работала начальником крупного швейного производства, жила в собственной квартире недалеко от метро, а на работу её возил личный водитель. У Юры не было ничего, кроме его улыбки и положительных анализов на ВИЧ. И, тем не менее, она его встретила у ворот колонии, увезла к себе, пристроила на работу и, как я знаю из дальнейшего с ним общения, они счастливо прожили несколько лет. Пока смерть не разлучила их.

Другой зек, с пятнадцатилетним сроком и логичным прозвищем «Пятнашка» на седьмом году заключения перестал разводить «ждуль» и на одной из них женился. На момент нашего с ним знакомства его жена родила уже двоих детей и переехала к нему в подмосковный дом.

Ну и, наконец, самая чудесная история - это любовная связь между работницей медсанчасти - стоматологом и бывалым «долгосидельцем» из СУСа (строгих условий отбывания наказания). Тот момент, когда лечение зубов перешло в интимные отношения прямо в стоматологическом кресле охрана пропустила. Администрация спохватилась, только когда девушка забеременела. От неё избавились, уволив задним числом.

Всем на удивление и, возможно, самой девушки, бунтарь из СУСа её не бросил. Он не только взял её в жёны, но и, оказавшись довольно обеспеченным человеком, подарил ей на свадьбу небольшой стоматологический кабинет в местном районном центре. Я бы списал эту историю на вымысел зеков, к коим они так горазды, если бы не рассказы о беспрецедентном случае работников самой администрации. Все, от инспектора до заместителя колонии, что жили в районном центре, не преминули зайти и подлечиться в уже легендарный стоматологический кабинет.

Любовь своё внимание на колючую проволоку не обращает. Ребёнка назвали Мишей.