Мгновение вечности. Глава 4

ГЛАВА  4

Аэсцет не любил императорский дворец и дворцовых чиновников. И хотя он входил в число людей, близких  императору, во дворце бывал крайне редко. Дворцовая знать его тоже недолюбливала. Вот и сейчас Аэсцет шёл за первым императорским советником и чувствовал, что несмотря на любезность, услужливость своего провожатого, он его раздражает.

Хотя, с другой стороны, в Атлантиде ведь не бывает, чтобы кто-то кого-то не любил или недолюбливал. Как всё время говорит император – «Тебе всё это кажется, Аэсцет».

Они остановились перед высокой узкой дверью.

«Бесполезно я пришёл», - вдруг промелькнуло в его голове.

Советник, отвесив лёгкий поклон, жестом пригласил его войти.

-  Тебя уже ждут, Аэсцет.

Аэсцет, кивнув, толкнул дверь и очутился в небольшом полукруглом зале, отделанным зелёным мрамором. Справа открытая дверь на террасу, - синее море.
Навстречу ему поднялся император и верховная жрица. Аэсцет поклонился.

-  Мы рады видеть тебя, Аэсцет.

Император жестом пригласил его в резное ярко раскрашенное деревянное кресло, с ручками, испрещёнными фигурками самых разнообразных животных и птиц. Одет он был очень просто – в тёмно-бордового цвета длинную тогу без всяких украшений. Полуседую курчавую голову обвивал узкий серебряный ободок. Выглядел он усталым и озабоченным. Аиас, в отличии от обычных приёмов во дворце, не говоря уже о праздничных встречах, тоже нарядами не блистала: белое платье, коралловые браслеты на запястьях, в тёмно-каштановых волосах неизменная заколка из раковины и также тоненький ободок на голове – переплетённые рубиновая и изумрудная змейки, - символ единения воды и огня. Эта молодая 30-летняя женщина была необычайно красива. А нежное лучистое выражение глаз и лёгкая загадочная полуулыбка придавали её лицу какую-то особую женственность, мягкость и обаяние. Но Аэсцет знал, что за этой кажущейся мягкостью стоит огромная внутренняя сила. Сила, заставляющая мужчин терять голову, а женщин превращаться в доверчивых послушных девочек. Жрецы всегда умели подчинять себе людей. Но Аиас достигла здесь особых успехов. Даже Аэсцет, тоже в совершенстве знающий всю эту психотехнику влияния, чувствовала порой, что тоже начинает подпадать под чары этой красавицы. Отчасти поэтому он её не любил. Её глаза. Её вечную фальшивую улыбку.

-  Ну вот, Аэсцет, - улыбнулся император, - всё как ты просил. Нас только трое. И никакой пышности и церемониалов.

-  Спасибо, Великий император, спасибо, Великая жрица… Я, действительно, не люблю пышности, церемониалов… Простите эту мою неотёсанность. Я постараюсь не отнимать у вас много времени и постараюсь быть краток.

Он помедлил, собираясь с мыслями. Ему совсем расхотелось говорить.

«Бесполезно я пришёл».

-  Вот  уже три месяца происходит блокировка Земли. Кем – неизвестно. Частота, на которой работают блокирующие волны, совершенно незнакомая. Мы ведём себя, как будто ничего не происходит. Но мне известно, что жрецы при всём при этом ведут усиленный поиск источника блокирующей энергии. Я хочу помочь им. Я знаю, где этот источник.

Император взглянул на него чуть удивлённо и опустил голову. Аиас засмеялась:

-  Очень интересно.

Аэсцет стиснул зубы.

-  Источник блокирующей энергии находится, в так называемом, Кристалле проникновения, созданном примерно с полгода назад  магами Антариды. У меня есть информация, мне передали её мои люди в Антариде, что через три дня в Антариду придёт «Истинный бог». По крайней мере, населению это было объявлено именно так. Что такое – «истинный бог» - я не знаю. Но если иметь в виду, что Антарида – мир зла, а Кристалл проникновения не что иное как канал в Аникосмос, то можно предположить, что на Земле готовится что-то страшное. Кристалл необходимо уничтожить. Сегодня вечером я ухожу в Антариду. Но мне нужна помощь. И поэтому я здесь. Мы с Аиас друг друга всегда недолюбливали, но теперь пришло время забыть разногласия и объединить наши усилия для общего дела.

Он замолчал. Император сидел всё так же, чуть отвернувшись и опустив голову. Аиас ласково улыбалась.

-  Аэсцет, я всегда готова забыть разногласия и действовать вместе. Но объединить наши усилия для общего дела и объединить наши усилия для помощи тебе – не одно и то же.

Она вновь засмеялась.

-  Можно я расскажу дальше?

Сделала паузу.

-  Ты очень любишь воевать, Аэсцет. Не правда ли? Ты долго боролся с магами Антариды, пытаясь помешать им в создании этого злополучного Кристалла, который, кстати, по нашим сведениям почти не представляет опасности и не является каналом в Антикосмос. Но помешать им тебе не удалось. И вот уже с полгода тебя грызёт досада и ты не можешь успокоиться в связи с этим. Так рождается идея: не удалось помешать созданию, получится – уничтожить. И повод, наконец, есть. Это якобы блокировка Земли, источник которой якобы находится в Кристалле проникновения, и объявленное магами Антариды пришествие некоего «Истинного бога» - бога тьмы. Конечно, есть некоторые осложнения: твоя иерархия, которая всегда была против Антариды, от нас отрезана. И помощь оттуда ты получить не можешь. Но, с другой стороны, все остальные двадцать восемь Божественных иерархий, которые Антариду поддерживали, тоже от нас отрезаны. Так рождается план. Авантюрный план, Аэсцет: обратиться за помощью к жрецам, которые обладают секретным кодом на прямой выход к Абсолюту.  Разумеется, пользоваться им строжайше запрещено богами. Но богов сейчас – нет. Запугать Аиас и, кто знает, – может она и обратится к Абсолюту, а он, возможно, подтвердит правильность твоих слов и даже окажет помощь в уничтожении Кристалла.

Аиас покачала головой.

-  Нет, Аэсцет, нет. Ты во власти навязчивых идей. Закон богов никто не отменял и мы никогда не воспользуемся кодом выхода к Абсолюту и не станем помогать тебе в твоей затее уничтожить Кристалл. Вот так.

Аэсцет поморщился. По мере рассказа Аиас раздражение и досада на жрицу нарастало в нём всё больше и больше.

-  Ты заблуждаешься, Аиас… Ты во всём заблуждаешься… Идёт блокировка…

-  Не будем произносить слово – блокировка, - мягко перебила его жрица, - ещё ничего не известно. Надо сохранять спокойствие. Крест, который вторую ночь появляется в небе над Атлантидой, подтверждает правильность моих слов. Боги о нас помнят и выражают знак одобрения и поддержке нашим действиям.

-  Это может быть не знак одобрения и поддержки, а знак предупреждения об опасности. Причём, знак не богов, а Абсолюта.

Жрица в очередной раз засмеялась.

-  Ты всё не можешь расстаться с иллюзиями, Аэсцет…  Ты обладаешь уникальными способностями и возможностями, даже не многие жрецы ими обладают. Но ты неуравновешен внутренне и поэтому не умеешь делать правильных выводов… Вот и с Антаридой – будто этот параллельный мир – мир зла, - заблуждение. Антарида давно уже живёт по законам Атлантиды.

-  И маги живут?

-  Если маги превысят свои полномочия, они будут уничтожены.

-  Они превысили свои полномочия давным-давно и ты делаешь ошибку, что закрываешь на это глаза.

-  Это ты делаешь ошибку, затевая свою авантюру с уничтожением Кристалла и бессмысленно рискуя своей жизнью, и преступление – рискуя жизнью других.

-  Да мне плевать, что скажут про меня! – взорвался Аэсцет, стискивая ручки кресла и подаваясь вперёд. – Я знаю, что на самом деле происходит в Антариде! Я знаю, что атланты легкомысленны и беспечны, как и боги, создавшие их! Неужели, Аиас, ты сама веришь в то, что ты говоришь?! Нельзя оставаться спокойным и нельзя делать вид, что ничего не происходит. Нельзя с ходу отметать мои предложения только потому, что они не нравятся тебе и идут вразрез с общей позицией богов. Ну неужели у тебя нет обыкновенного чувства опасности, простой женской интуиции?!..

-  Не ссорьтесь, - вдруг вступил император, поднимая руку.

Аэсцет осёкся, откинулся на спинку кресла. На губах жрицы светилась улыбка.

Глаза смотрели нежно и сочувственно.

-  Ты всё сказал, Аэсцет? – спросил император, строго поглядев на него.

-  Да, - ответил тот, вставая.

-  Останься, я хочу  поговорить с тобой.

Перевёл взгляд на Аиас. Та понимающе улыбнулась и, на миг закрыв глаза, кивнула.

-  До свидания, Аэсцет. Мы все тебя очень любим. Я рада, что сегодня пришёл. Желаю тебе счастья и терпения.

Аэсцет поклонился. Жрица покинула зал.

-  Садись.

Аэсцет сел, с силой опираясь на ручки кресла, и неожиданно под его рукой что-то хрустнуло… Он растерянно поднял на ладони маленького зелёного бегемотика с испуганными глазами-бусинками.

-  Прошу меня извинить, я нечаянно… Я слишком сильно сжал подлокотник…

-  Ничего, - улыбнулся император. – Возьми его себе. На память.

-  Спасибо.

Аэсцет отправил зверушку в нагрудный карман.

-  Кажется, кто-то из твоих родителей был не коренным жителем Атлантиды? – вдруг спросил император.

-  Моя мать была наполовину гречанкой.

-  Это чувствуется. Ты импульсивен. В тебе нет той лёгкости, спокойствия и, действительно, - беспечности, какие присущи атлантам.

-  Я знал, что из нашего разговора ничего не получится, - мрачно сказал Аэсцет. – Раньше её раздражало, что моё мнение не совпадало с мнением жрецов, теперь её раздражает, что моё мнение может оказаться правильным.

- Не обижайся на Аиас, - ответил император, - она вообще-то добрая…

-  У неё одинаково ласковый взгляд, когда она говорит – «люблю» и «уничтожить».

-  Ну тебе это кажется, Аэсцет.

-  Нет, Великий император, мне ничего никогда не кажется.

Император, отвернувшись, о чём-то задумался…

-  Выйдем на террасу, - внезапно предложил он. И, помолчав, добавил: - Я люблю по вечерам смотреть отсюда на море.

Солнце уже садилось. Небо на востоке потемнело, море из синего сделалось фиолетовым, с янтарными барашками волн. Берег впереди, поросший густым кустарником, круто обрывался вниз. Города видно не было. Во-первых, город располагался на косе, выдающейся далеко в море, во-вторых, то, чего можно было бы ещё увидеть, скрывали высокие массивные башни по обе стороны от террасы.  Аэсцету это показалось странным. Атланты любили свой город. Во дворце же хватало мест, где на город и на море открывались чудесные виды, несравненно лучшие, чем этот обрубленный рамками дворцовых стен кусочек моря. Аэсцет взглянул на императора и даже вздрогнул от удивления. Рядом с ним стоял не здоровый, полный сил  и энергии 48-летний мужчина, лишь на девять лет старше его самого, а сгорбленный, поникший, с резко обозначившимися морщинами на лбу и на щеках, смертельно усталый человек. Он с какой-то ужасной невыразимой тоской, не отрываясь, смотрел на горизонт, словно желая увидеть что-то там…

Но горизонт был пуст.

-  Впереди никогда ничего нет, - глухо сказал император. – Никогда. Ничего. Знаешь, Аэсцет, есть болезнь, которую жрецы называют унынием, а я - усталостью. Но дело не в названии. Дело в том, что её нельзя ничем вылечить… Даже, оказывается, любовью.

Он помолчал.

-  Мне всю жизнь все говорят, что меня любят. Придворные, жрецы, родные, послы других государств… А я вот понял недавно, что я – никого не люблю. Но ведь я должен хоть кого-то любить. Хоть свою жену, хоть своих дочерей – они удивительные у меня… Ведь я их любил, по-моему, когда-то… Или мне только казалось – что любил… Ведь если мне всё равно, что они скоро погибнут, что вот это всё, - он обвёл вокруг руками, - скоро погибнет… Это уже не любовь.
Аэсцет заволновался.

-  Так значит, вы всё-таки согласны со мной… Вам тоже говорили…

-  Нет, нет, Аэсцет. Мне никто ничего не говорил. У меня нет таких способностей, как у тебя или Аиас… Просто я знаю, что я последний император Атлантиды. Я родился с этим знанием… До которого, впрочем, никогда никому не было дела. Мне не верили или не хотели верить… Даже жена, с которой мы когда-то… С которой мы были близки…

Помедлил.

-  Когда три месяца назад всё началось, я понял: это конец. Я ждал этого много лет… Знаешь, так трудно управлять, строить… Жить… Зная, что всё погибнет… И зная, что изменить ничего невозможно, потому что ошибка совершена давно… И не нами. И не мной…

Склонил голову.

-  Нет ничего бессмысленней.

И вдруг повернулся к Аэсцету и с силой:
-  Я помогу тебе, Аэсцет. Я уважаю тебя. Ты единственный человек, который всегда говорил со мной искренне. Я не имею духовной власти и не могу приказывать жрецам. Но я постараюсь уговорить Аиас обратиться к Абсолюту. Кроме того, завтра же я отдам указ и все жители Атлантиды будут призваны в установленный день и час молиться о спасении и победе. Это тоже будет тебе в помощь. Иди.

Он внезапно притянул Аэсцета к себе и обнял его.

-  Тебе счастья, счастья…

Оттолкнул. Махнул рукой.

-  Спасибо, - хрипло ответил Аэсцет. Поклонился. Вышел из зала. За дверью его дожидался улыбчивый придворный. Он вывел его из дворца.

Темнело. Дома начинали подсвечиваться голубыми и синими огнями, отчего город, особенно глубокой ночью, когда все спят, казался каким-то призрачным, нереальным… Но пока ещё ночь не пришла в Атлантиду. Улицы были полны толпами весёлых смеющихся людей. Все в лёгких купальных накидках спускались вниз, к морю. День атланты называли временем огня, а ночь временем воды, и очень любили купаться в море в вечерние часы.

Дома его встретил слуга.

-  Тебя долго ждал Ной, Аэсцет. Он, уходя, передал, что будет ждать тебя там, куда ты направляешься.

-  Вот как… Хорошо.

-  Сок и фрукты в твоей спальне, как всегда.

-  Нет, Аэне, они мне не понадобятся сегодня. Несколько дней меня не будет. Немного погодя убери их из комнаты.

Слуга хотел что-то спросить, но Аэсцет прервал его:

-  Потом. Извини, Аэне, всё потом. Я очень спешу. До свидания.

-  До свидания, Аэсцет.

Он поднялся в спальню на второй этаж и плотно прикрыл за собой дверь.

Спокойствие. Спокойствие и сосредоточенность.

Из головы не шёл разговор с императором.

«Как я раньше не разглядел его усталость?»

Спокойствие и сосредоточенность.

«Авес сидне дурес асхес»…

Аэсцет шептал странные слова. Он уже перестал видеть комнату…

«… толоэст таакец авац»…

Стены, грани, барьеры падали, он несся со страшной скоростью в чёрно-синюю бездну и жив был лишь потому, что ключ магической формулы делал его неуязвимым при переходе в другие пространства…

«Авве аэнхим теплоэ»…

Гремело в ушах!

Вспышка!

Рождение!

Звук бьющегося стекла…


Когда через некоторое время Аэне вошёл в спальню Аэсцета, чтобы убрать кувшин с соком и фрукты, в ней уже никого не было.