Глава четырнадцатая. На переговорах в Дей-Каргане

Переговоры прерваны после многих толков, пустых,
как с персиянами всегда бывает.

Из письма А.С. Грибоедова к Вольховскому В. Д.

6-го ноября 1827 года в  60 верстах от Тавриза в селении Дей-Карган начались переговоры о заключении мира между Россией и Персией. Россию при заключении мира представлял генерал-фельдмаршал И.Ф.Паскевич, Персию - наследник персидского шаха Аббас-Мирза.

Из Дей-Каргана на встречу Аббасу-Мирзе  Паскевич выслал генерал-лейтенанта графа Сухтелена с чинами корпусного штаба.  Как отмечает  в фундаментальном многотомном труде  «Генерал-фельдмаршал князь Паскевич: его жизнь и деятельность» генерал князь А.П.  Щербатов: 
"Аббас-мирза  расточал перед ними все изысканные выражения восточной льстивости,  приглаил Сухтелена ехать рядом с ним и окружил себя чинами корпусного штаба; раз только вырвалось у него выражение тяжелого чувства побежденного: «странно», - сказал он, обратясь к Сухтелену, -  «что в этом крае мне приходится быть у вас гостем».

Встреченый в Дей-Каргане с царскими почестями генерал-майором Панкратьевым, Аббас-Мирза в своей палатке стоя ожидал генерала Паскевича. Первое свидание ограничилось взаимными учтивостями. На следующий день Аббас-Мирза явился к Паскевичу и снова начал высказывать бессодержательную льстивость. Паскевич приступил к более деловым разговорам. Аббас-Мирза на все соглашался. «Если русский Государь не поддержит», - говорил он, -  «то мне остается бежать в Турцию, так как я совршенно потерян в мнении народа»; чрез несколько минут повторяя то же самое, прибавил: «Или бежать в Индию, в руки англичан».

В день, когда Паскевич принимал в первый раз Аббас-Мирзу, Государь Николай I писал ему в Петербурге следующее письмо:
"Богу угодно было благословить труды ваши, любезный Иван Федорович, и в продолжение нескольких месяцев, преодолеть все препоны природы и неприятелем вам противуставимые, исполнили вполне мое желание и покорили России те области, которые отныне принадлежать должны в возмездие за наглое покушение персиян.
Из официальных бумаг вы увидите все мое удовольствие; но мне желательно, чтоб мой старый командир знал, что я им сердечно доволен и вечно благодарен буду за то, что поддержал честь русского имени и исполнил мою волю. Спасибо, любезный Иван Федорович; спасибо от всей души. Я полагаю. Что письмо сие застанет вас в Тавризе, может быть, с помощию  Божиею, и тогда же, как мир заключен. Я сего искренно желаю; но еслиб сего не было, и ослепление персиян вело их к гибели продолжением войны, вы найдете все мысли мои в начертании, которое шлет вам Иван Иванович.
Считаю необходимым нам далеко не лезть в глубину Перси; но елико возможно скорее сделать экспедицию в Астрабад или Зинзили, где по вашему удобнее, и стать там твердой ногой".

В Дей-Каргане протекала вся непосредственная подготовка мирного договора, проводимая уполномоченными путем переговоров, секретарями и советниками — путем редактирования проекта. Грибоедов принимал в переговорах самое деятельное участие в качестве одного из дипломатических чиновников, выполняя не только обязанности редактора протоколов конференций, составителя оперативных записок, но и  выступал фактически  в качестве советника. Это позволяло ему вносить некоторые важные уточнения в текст мирного договора.

Из оперативных записок, составленных Грибоедовым для Паскевича во время Дей-Карганской конференции:
"6-го ноября. Дей-Карган.
Здесь есть мулла — большой друг со всеми вельможами, рассказывает следующее:
1) Несколько персидского войска точно собрано по ту сторону Кафланку и идет также с Хорасана. Но Аббас-Мирза писал отцу: «Дайте денег, а о войне уже не беспокойтесь, продолжать нам ее невозможно».
2) Из Табриза вынесено и выносят ежедневно множество ружей на носилках, как будто мертвых хоронят.
3) Эхсан-Хан взял на имя Главнокомандующего от детей пленного у нас Али-Мердон-Хана 150 червон<цев>. Он же взял за освобождение пленного Касум-Хана вместе с другим переводчиком 250 черв<онцев> и лошадь, а другой, живущий с ним грузин, — катера.
4) Мулла же говорит, что русские просто обходятся, но умный народ, что все те, которые взяты в Тавризе под арест, точно виноваты.

7 ноября. Дей-Карган.

1) У Аббас-Мирзы в Миандове к ю<гу> от озера 3 бат<альона>: Афшарский, Урумийский и Карадагский, и несколько бежавших Табризского и прочих, вновь собранных. Так говорит Мулла, а кубинский выходец только знает о 3-х бат<альонах>.
Там же 8 орудий из Хои и 10 из Урумии и 8 000 куртинцев Валиа Куртинского, все сие войско под командою Эмир-Низама, Гуссейн-Хана-Сардаря и сыновей Аббас-Мирзы.
2) В Ардебиле гарнизон (число будет узнано) под командою Мир-Гассан-Хана Талышинского и старшего сына Аббас-Мирзы. Туда же идет войско Ираклинское, которое частью собирается возле Мианы, частию — за Кафланку. От Шаха имеют повеление — не щадить азербиджанцев как изменников.
3) Кубинец вчера слышал от людей Аббас-Мирзы, каймакамских и пр., что у Аббас-Мирзы 5 куруров готовы тотчас. Шах писал ему: «Спасайся, как можешь, из Азербиджана, хотя без мира, а если можешь, мир заключи» — это писано с последним курьером.
Куб<инец> (показывая себя преданным мусульманином) спрашивал их, как Аббас-Мирзы не боится быть в русских руках. Они отвечали, что жители здешние ему преданы, захочет — и русских вырежут, оттого и свидание здесь назначено, и от табризцев три раза уже прислано, что готовы взбунтоваться, только сам Аббас-Мирзы не велит, боится, что после из России еще больше войска придет и разорит Персию вконец.
4) Мулла говорит, что прежде желали русских в Табризе, а теперь не терпят их. Причины те, что с жителей разом потребовали больше денег, чем сколько при персианах с них брали (эту меру присоветовал главнокомандующему кто-нибудь недоброжелатель русских), что со многих взяты большие деньги за освобождение важных людей, которые у нас в плену, родственники их сильно жалуются, что их главнокомандующий обманул; третья известная причина — неуверенность, будут ли принадлежать нам.
5) Главный зачинщик беспокойств в Табризе — Ага-Керим, который теперь сидит под караулом; если бы не взяли его, то уже стреляли бы против русских в городе.
6) Есть общество Пути баши (молодцы, молодые люди), которые поклялись в Табризе при первом ободрении Аббас-Мирзы изменнически губить русских. Из них 30 человек составляют шайку под ведением какого-то Казыма или Газыма; они условились красть казну и лошадей у русских, и если где в глухом месте наткнется на них солдат, то убить его".

Во время конференции в Дер-Каргане, Аббас-Мирза, присутствуя на параде 8-го ноября, при виде войск, выражал постоянный восторг. «Находясь на парадном завтраке у командира лейб-гвардии сводного полка, полковника Шипова, - пишет Паскевич,  - ловким своим обращением старался нам нравиться, выиграть нашу доверенность, чтобы видели в нем истинное расположение к миру».

Из оперативных записок, составленных Грибоедовым:
"9-го ноября. Дей-Карган.
1) Вчера прибыл в Шахсевенец курьер к Аббас-Мирзе из Ардебиля. Там гарнизон, по его словам, ничего не значащий: Мир-Гассан-Хан со своими талышинцами, которые имеют повеление при появлении русских тотчас оставить крепость и удалиться в Ирак.
2) Кубинец наш наверное узнал о числе войск в Миандове, там всего пехоты и конницы до 4 т<ысяч>.
3) В Урумии есть человек, очень нам преданный: Лутф-Али-Хан, который тотчас готов принять нашу сторону и служить нам.
4) Марагинский Джафар-Кули-Хан получил два ракама <предписания> от Аббас-Мирзы, где он одобрял все его поведение с нами. Показывал ли он их Вашему Высокопревосходительству??"

10–го ноября в 12 часов началось первое заседание конференции. Основные положения будущего мирного договора были выработаны в Петербурге и изложены в ряде документов, направленных  уполномоченному на заключение мира с Персией Паскевичу, еще в марте 1827 года. Доставлены эти документы были А. М. Обресковым, назначенным вторым уполномоченным и одновременно, вместо А. С. Грибоедова, начальником дипломатической канцелярии Паскевича. Обресков привез из Петербурга царский рескрипт «касательно оснований будущего заключения мира с Персией», «проекты мирного и торгового трактатов и дополнительные наставления по означенным двум актам».

Из оперативных записок, составленных Грибоедовым:
"10 ноября. Дей-Карган.
Кубинец и Гуссейн-Бек узнали следующее:
1) Аббас-Мирза с<о> своими положил, что русские спешат заключить мир, потому что дела их с Турциею сего требуют.
2) Они хотят непременно, чтобы сбавить требования наши до 8 курур, за тремя высылают тотчас в Тейран, за 5 должен поручиться Английский посланник, а для 7 остальных поедет сын Аббас-Мирзы в Петербург, чтобы просить Государя об уничтожении платежа" (Курур — 2 млн. рублей серебром).

11-го ноября началось второе заседание конференции, на котором обсуждались условия, предъявленные Паскевичем персидскому правительству.  В частности, по инициативе Грибоедова обсуждалась  уплата (в качестве гарантии) части контрибуции  пяти куруров томанов до подписания договора и ряд основных вопросов, относящихся к армянскому народу.

Прения и переговоры персиян велись каждый день. Аббас – Мирза упорно, настойчиво выпрашивал облегчения в сроках и уменьшения сумм, требуемых в уплату. Наконец постановлено было, «чтобы к 1-му декабрю получены были известия об отправке из Тегерана 10-ти миллионов  рублей серебром, в противном случае переговоры прекращаются и военные действия возобновляются».

12-го ноября было получено неожиданное известие. Оказалось, что войска Аббас – Мирзы в количестве приблизительно 2-х  тыс. человек при 14–ти орудиях, двинулись из Урмии через Марагу и остановились поперек дороги в Тегеран у городка Мианы. От Дей-Каргана этот персидский отряд находился впереди приблизительно в ста верстах. Такое движение не вполне соответствовало дружелюбным уверениям Аббас-Мирзы. Убедившись в справедливости этого известия, Паскевич 14-го ноября объявил Аббассу-Мирзе, что он отправляет в  Миану отряд генерал-майора барона Розена, расположенный на реке Уджане. Отряд этот будет служить постом для принятия денег, когда они будут присланы шахом.  Работа конференция приостановилась; Аббас-Мирза  просил несколько дней «для размышления». Он просил Паскевича дозволить пленному Алаяр-хану отправиться в Тегеран к шаху. Паскевич предпочел оставить Алаяр-хана в Тавризе.

Из оперативных записок, составленных Грибоедовым:
"Известие 16 числа.
1. Посланный от Аббас-Мирзы курьер в Тейран к Шаху, Усмин-Али-бек, рассказывает, что по прибытии его туда Шах с большим страхом спрашивал: «Идут ли войска русские сюда? » — и когда сей отвечал, что нет, то он успокоился.
2. Пять курур точно везут, только Шах хочет, чтобы каким-нибудь образом трех курур не отдавать; Фетали-Хан обещал ему, что упросит Ваше Высокопревосходительство уступить сии три курура; за сие Шах подарил Фетали-Хану магатче фумин около Решта и обещал, что если он исполнит свое обещание, то тогда будет первым министром у него.
3. Усмин-Али-бек привез к Аббас-Мирзе письмо от сына его Амир-Мирзы из Ардебиля, в котором тайно пишет, что провианту для пехоты и войска имеют они только на четыре дня; если не подвезут, то войско удержать нельзя".

21–го ноября  между  Паскевичем и Аббасом-Мирзой была заключена конвенция перемирия сроком до 10 февраля 1828 года. 

" 28-го ноября из Тегерана приехал курьер с известием, что из шахской казны деньги получает Макниль, врач английской миссии. Макнилю будто бы, было уже передано 5 куруров и в Тегеране заботятся собрать достаточное количество вьючного скота для отправки этих денег в Тавриз. Аббас-Мирза казался совершенно уверенным в правдивости привезенных известий, но Паскевич не придавал им значения достоверности. Желая убедиться в окончательных намерениях шахского правительства, Паскевич 2-го декабря отправил в Тегеран гвардейского генерального штаба капитана Вольховского. Вольховский вез ultimatum: немедленная высылка условленных куруров или продолжение войны. Он должен был объявить в Тегеране, что не имеет права ожидать ответа более двух суток, но негласно ему разрешалось, в случае усиленных просьб, продолжить свое пребывание и до пяти суток. Если же по дорогев Тегеран Вольховский встретил бы транспорт с 5-тью курурами, то должен был, способствуя скорейшему его движению, возвратиться в Тавриз" («Генерал-фельдмаршал князь Паскевич: его жизнь и деятельность». Т.3).

6-го декабря по представлению И. Ф. Паскевича указом правительствующего  Сената Грибоедов был произведен в коллежские советники за первые переговоры с Аббасом-Мирзой.

9-го декабря,  уполномоченные на проведение переговоров в Дей – Каргане были созваны на заседание. "Паскевич, обращаясь к Аббасу-мирзе, заметил, что его каймакам оспаривает каждое слово проекта трактата, что в этих бесконечных прениях он усматривает преднамеренное желание затянуть дело, приостановить движение русских войск. «Продолжать так нельзя»,  - прибавил он,  - «мы разойдемся за оружие». После долгих прений Аббас-мирза все подписал, но просил внести статью о признании его наследником престола. «Это было принято, - пишет Паскевич, - и объявлено ему как высокая милость Государя Императора ». Но когда Аббас - мирза стал домогаться обещания, что Россия поддержит силою оружия его притязания на престол шаха, то Паскевич объявил ему, что «вмешательство во внутренние дела Персии не может быть предметом международного трактата и что об этом он даже отказывается говорить». Затем начались длинные и убедительные просьбы относительно продления перемирия еще на 15 или даже на 10 дней; на это Паскевич объявил: «Перемирие продолжится по моему произволу; но коль скоро я не получу ожидаемых известий из Тегерана, или замечу какой-нибудь неискренний поступок, бесполезное желание продлить время, то военная действия вновь начнутся с объявлением о том лишь за 24 часа до разрыва».
<…>
12 декабря Аббас-мирза сообщил Паскевичу, что Ванский паша дал ему знать объявленной войне Турции с Россиею и, будто бы, предложил ему вспомогательный турецкий отряд,  но что он, Аббас-мирза, ответил:  «Поздно, я уже подписал предварительные условия мира».
<…>
Вольховский встретил часть условленной суммы по дороге из Тегерана к  Касвину. Доктор английской миссии Макниль, которому шахская казна передавала назначенные суммы для уплаты России, уверял Вольховского, что остальные мешки с золотом готовы, но еще не могут быть навьючены за недостатком транспортного скота. По уверению Макниля, отправка этой последней суммы состоится в течение трех или четырех дней. Но вслед затем неожиданно получилось известие, что первый транспорт оставлен по дороге в Тавриз, в Касвине, и что шах предполагает послать эту сумму английскому посланнику в Тавриз, дозволяя ему передать ее Паскевичу только тогда, когда русские войска очистят Азербайджан. Одновременно получены были известия, что в Зингане собираются персидские войска"(«Генерал-фельдмаршал князь Паскевич: его жизнь и деятельность». Т.3).

21–го декабря  заседание конференции в Дей – Каргане было прервано, так как персидское правительство отказалось внести первоначальный взнос 5 куруров до эвакуации русских войск из Азербайджана.

2–го января 1828 года Грибоедов написал черновик личного письма И. Ф. Паскевича к И. И. Дибичу о внешнеполитических проблемах.

6-го января в Дей–Карган прибыл министр шаха Абуль-Гассан-хан с новой редакцией предварительных условий мирного трактата и виделся с русскими дипломатическими чиновниками Обресковым и Грибоедовым. Оказывалось, что Абуль - Гассан-хан привез с собою не деньги, о которых он писал Паскевичу, а новую редакцию предварительных условий мирного трактата. Он был уверен, что с его приездом в Дей – Карган снова начнутся переговоры.

На следующий день, 7- го января, в присутствии представителей дипломатической канцелярии Обрескова и Грибоедова, Паскевич принял Абуль-Гассан-хана, и, дав ему прочитать проект трактата, подписанный Аббас – Мирзой, объявил, что в проекте трактата не будет никаких изменений. Мирные переговоры были прерваны. В тот же вечер Паскевич выехал в Тавриз. 

10–го февраля  разъехались и все участники Дей-Карганской конференции. Грибоедов направился к Паскевичу в Тавриз.

Из Тавриза Грибоедов отправил письмо капитану В. Д. Вальховскоу следующего содержания:
"Любезнейший Владимир Дмитриевич. Пользуюсь ответом г. Макдональда, чтобы вам дать знать о себе и о наших. Переговоры прерваны после многих толков, пустых, как с персиянами всегда бывает.
Рапорты ваши в копии все препровождены к Его императорскому величеству.
Сначала генерал  <Паскевич> был недоволен вашим соглашением с Муэтемидом, по смыслу которого мы должны отступить за Аракс, а потом уже получить деньги. Но после того его высокопревосходительство рассудил, что все это персидская уловка: потому что вы не имели повеления трактовать. Ничего в таком роде не писано в Тейран, что бы могло дать повод тамошнему министерству для исходатайствования чрез вас перемены наших условий. Старые шутки.
Уверены ли вы, любезный друг, что деньги точно в Казбине? Мы в этом сомневаемся. Может быть, транспорт воротили в столицу чрез другие ворота.
Насчет шумного приема Гамас-Али-Мирзы мое мнение следующее: когда шах узнал, что дела доведены к концу с Аббас-Мирзою и медлить исполнением долга невозможно, то он сыграл новый акт, как будто наследником недоволен, хочет назначить другого, и мы, потерявши два месяца выгаданного, — охотно сбавили наши требования, чтобы совершенно впросак не попасться. Благодаря бога, вышло иначе. На генерала это подействовало как надобно. Он крепко досадовал на беспечность его шахского величества... На днях выступаем на Тейран.
Между прочим, замечу вам одно: к чему вы были так снисходительны и зажились с этим народом? Таким образом, миссия ваша совершенно изменилась и, может быть, подала некоторую надежду шаху или Муэтемиду на большую проволочку. Так кажется, но вы на самом месте лучше знаете, что делать.
Генерал очень много о вас заботился, и все мы очень, очень желаем вас видеть, по мне, хоть и без денег.
Для ускорения высылки первого транспорта, советую вам пригрозить им известием, что если мы достигнем до Зенгана, не встретя денег, то при дальнейшем движении вперед не можем оставить позади себя шаткое народонаселение, неуверенное, кому оно принадлежать будет, и тогда... объявлено будет навсегда принадлежащим — России.
Мы напрасно вперед не пошли прежде. Я это знаю, но причин найдется много. — Правление здешнее удивительно как мало приспособлено к местным соображениям. По какой это желтой или зеленой книге состроено? Один человек, распорядительный и глупый, при нем несколько писцов и рассыльных чиновников гораздо бы лучше соответствовали цели.
Генерал тоже не совсем доволен. Насчет должных поборов он решил, чтобы более не взимать их, а только натурою для продовольствия и пр.
Эристов получил Александровскую ленту.
Великий князь Константин Николаевич назначен шефом Грузинского гренадерского полка.
7-й Карабинерский переименован Эриванским. Вот вам все наши новости. Прощайте, любезный и почтенный друг.
Весь ваш А. Гр."

19–го января шах подписал фирман, предлагающий Аббасу-Мирзе возобновить мирные переговоры.

Ранним утром, 1–го февраля, к аванпостам генерал-майора барона Розена подошел вьючный транспорт с первыми тремя куркурами томанов (24 млн. ассигнациями). Вслед затем капитан Вольховский привез Паскевичу донесение, что остальные два куркура следуют из Тегерана к Касвину. Одновременно  и Аббас - Мирза известил Паскевича, что, получив повеление шаха заключить мир на основании подписанных в Дей – Каргане условий, он поспешно выехал из Тегерана и следует в Тавриз. Паскевич отправил нарочного на встречу Аббас – Мирзы, с приказанием остановить его в селении Туркманчай в 43 – верстах от Мианы. Он предполагал открыть там конференцию для заключения мира.

Отправляясь в Туркманчай, Паскевич послал донесение Государю о предстоящей там конференции. По дороге к Туркманчаю, 5-го февраля, он встретился с ехавшим из Тегерана доктором английской миссии Макнилем. Аббас – Мирза послал его уговорить Паскевича открыть конференцию подальше от Мианны. Паскевич записал, после встречи с Макнилем, в журнале военных действий следующие впечатления: "Кажется, что попытаются предлагать какие либо новые условия; кроме Аббас-мирзы и мирзы Абуль-Гассан-хана в конгрессе будет находиться евнух и казначей его манучер-хан, который хотя не имеет к нам официального поручения, но прислан для наблюдения за Аббас-мирзою, изъявляющим к нему величайшее  уважение. Из сего видно, что не совершенно решились подписать бесспорно поставленные мирные условия, а желают переговорами и замедлениями домогаться снисхождения. Я же никак сего не допущу, ибо, при прервании конгресса в Дей-Каргане, я объявил гг. уполномоченным, что если желают, чтобы военные действия не возобновлялись, то чтобы без замедления прислали деньги и потом приезжали бы для подписания поставленного мирного договора без всяких дальнейших переговоров. Допущения малейшего изменения, доставляя средство замедлить решительное окончание, может дать всему делу совершенно неопределенный ход. Сие наиболее обнаруживается решением, данным шахом по получении копии с мирного договора, которое, как я узнал особенно из разговора доктора Макниля, есть следующее:
1)Насчет границ он <т.е. шах> объявил, что будет совершенно согласен на то, что признают необходимым мирза-Абуль-Гассан-хан и английский посланник; следовательно, можно ожидать покушений на сей счет.
2)Назначение наших консулов в разных местах Персии наиболее беспокоит шаха, опасающегося влияния, которое через то может приобрести. Он на сие не иначе согласится разрешить, как в случае совершенной невозможности иначе и сем условиться.
3)Насчет уплаты денег г. Макниль говорит, что, считая сие дело совершенно оконченным, он не входил в подробности с персидскими чиновниками. Тоже ему с их стороны ничего не объявившими. Самое сие молчание есть доказательство, что скрывают истинное намерение, и может ожидать новых попыток, и с других сторон слышу, что Аббас-мирза хочет убавки денег. Я же остаюсь при прежнем предположении".

6–го февраля Грибоедов в составе дипломатического корпуса, сопровождающего Паскевича  прибыл в селение Туркманчай.