Истории преднизолоновых хомячков

Так сложилось, что в 37 лет я заболела… не простудой, к сожалению. Серьезное аутоиммунное заболевание обязывало к ежемесячной «отлежке» в стационаре областной ревматологии. Приятного мало, но что делать. Так вот, при всей нелюбви к подобным заведениям, я была поражена тем, что НИГДЕ столько не смеялась! Казалось бы, люди, неизлечимо больные, часто покореженные болезнью так, что оставалось только удивляться – да как они вообще жить дальше ухитряются... А они смеются. Шутят. Радуются каждому моменту жизни. Голубям, прилетевшим на подоконник, выпрашивающим кусочки хлеба, солнышку, невыносимо бьющему в окна на пятом этаже, чудесному виду из окна «нового крыла» отделения… оттуда видна Волга.  Выводку щенков, живущему во внутреннем дворе больницы, куда открывается вид из окон «старого крыла».
Днем особо радоваться некогда - процедуры, лекарства, обход врачей и посещения студентов, но приходит вечер. В палате пять коек, одна из них дополнительная и чаще всего пустует. Волшебство зависит от подобравшегося контингента на оставшихся четырех койках. Итак, приходит вечер и начинаются разговоры… истории обречённых людей, веселые и грустные, истории из жизни своей и чужой. Это часто невыносимо горько, но так же часто – невыносимо смешно. Никто так не умеет смеяться, как мои подруги по несчастью. Я тоже научилась смеяться там… в двух шагах от смерти. Эти люди все у меня перед глазами, я всех помню, хотя за три года забыла некоторые имена. Зато я отлично помню лица, такие красивые, несмотря на уродливые отеки из-за постоянной гормонотерапии и другие проявления болезни. Я видела улыбки на этих лицах.. я видела смех в этих глазах… и слезы. Ну куда же без них. Так часто это были слезы сквозь смех.
    
История Оли.
Оля - хрупкая симпатичная блондинка, непосредственная, живая, подвижная…(когда ничего не болит). Лицо у Ольги ну ооочень интеллигентное… а когда она нацепит на нос очки – хочется спрятаться подальше от подозрительного взгляда «строгой училки», хотя, насколько я знаю, к педагогике моя подруга отношения не имеет никакого. В первый день нашего знакомства она мне даже не понравилась нервным, слегка стервозным оттенком в общении. Стоит
упомянуть, что сейчас не представляю, что могла бы ее никогда не узнать...это
светлый, добрый человечек с неповторимым чувством юмора и очаровательной
вредностью.
В один из больничных вечеров, наверное, под выходные, мы остались в палате втроем с Олей и еще одной девушкой, сдержанной красавицей-чеченкой, лет на 10 младше нас.
 О чем говорить вечером в больнице - о болячках, разумеется. Оля - рассказчик удивительный, даже если и приукрашивает немного, всё выглядит забавно и органично. И вот поведала в этот вечер наша подруга жуткую историю.
«…Давно уже это было… Во время беременности ухитрилась заполучить гнойный пиелонефрит… Боли – адские. Воткнули трубки с двух сторон для отвода всей дряни из почек… лежу на каталке как жертва эксперимента – отовсюду трубки, капельницы и катетеры торчат… голышом естественно, простыней накрытая. Отвезли в реанимацию. Отделение общее, обитают там двое мужичков. От наркоза отходят. Муж ревнивый у меня, ему такое положение вещей не понравилось. Ускакал куда-то, вернулся с тяжеленной ширмой из оргстекла. Изобразил из нее мне «отдельную палату», немного успокоился, ушел курить. В это время привезли из операционной мужчину преклонных годов, дедушку даже можно сказать. То же самое - из всех естественных и неестественных отверстий трубки и катетеры торчат, дедуля без сознания, ну оставили его в таком виде пока и как-то нечаянно получилось, что и медработники вышли куда-то и ухаживающие тихо испарились»….
…И вот в этот момент неожиданно дедуле приспичило прийти в себя. Замутненное наркозом сознание, видимо, сыграло с ним злую шутку – что уж там ему привиделось, никто никогда не узнает, только стал дедушка выдергивать из рук капельницы, а из других мест - катетеры со словами: «Что за……. понавтыкали всякой хрени…сволочи » - и, сбросив простыню, истекая кровью, шаркая ногами и распространяя вокруг предчувствие неизбежных неприятностей, дед куда-то ломится, мутным взглядом упирается в яркую ширмочку и, видимо, понимает, что ему очень срочно просто необходимо именно туда заглянуть. Мужички на соседних кроватях, сначала даже слегка обрадовавшиеся нежданному развлечению, уже чуя неладное, начинают голос подавать: - Эй..дедуль, ложись обратно. Куда тя понесло, болезный…
Дедуля не реагирует. Ширмочка засела в его сознании прочно. Дедуле необходимо познать неизведанное – чего за ней прячут. А за ширмочкой не «чего»… там «кого». Там Оля лежит без сил и ни о чем не подозревая.
И тут пред ней явился ОН. Во всей красе. С кровавыми потеками и перекошенным лицом. Надо, кстати заметить, что само действо заняло намного меньше времени, чем его описание. Мужички-соседи только-только сообразили, что надо кричать уже очень громко и звать медперсонал.
Громче всех орала Оля. На дедушку этот вопль, видимо, произвел впечатление неизгладимое и неоднозначное. Девушка-то в беде…вон как орет.  Окинув орлиным взором окрестности и мгновенно оценив ситуацию, дед проблеял «Дочка, а в тебя-то сколько всего навтыкали… не бойся, я тя сейчас спасу»… на что Оля вдвое громче взвыла – СПАСИТЕ!!!! – живо представляя, как дед выдирает из нее трубки вместе с почками. Дедуля – спасу, спасу..не боись, красавица – и уже ручонки костлявые тянет к медаппаратуре….
А спасла Олю как раз та самая ширмочка. Дед за нее свободной рукой схватившись, обрушил шаткое сооружение аккурат на Олину кровать…ну то есть не прямо на нее, что не могло беднягу не обрадовать, а на стену, изобразив подобие домика, в котором можно было  какое-то время чувствовать себя в относительной безопасности от посягательств буйного дедушки. Оттуда Оля, лежа тихо аки мышь, слушала, как в палату вбежал её муж, без лишних слов, если не считать непечатных, уложил горе-спасителя на место, как причитали медсестры и облегченно и слегка растерянно пересмеивались мужички-соседи.
 Ширмочку убрали…Олю успокоили. В общем и целом всё закончилось благополучно. Если не брать в расчет того, что во время Олиного повествования чеченочке пару раз пришлось отпаивать водой меня, потому как это всё было ну ОЧЕНЬ СМЕШНО.