Взвейтесь кострами

        Сойдя с крыльца, Олег направился к калитке, сбитой из сосновых жердей. Позади оставались свежие следы от его яловых сапог. Во дворе кордона под навесом стояла телега с задранными к небу оглоблями. На ней лежала охапка зеленого сена.

        В продавленном углублении свернулись две лайки. Одна из них подняла голову, спокойно провожая взглядом идущего мимо человека. Олег уже знал, что настоящая промысловая собака не лает на человека и только, когда хозяину угрожает опасность, превращается в безжалостного и свирепого зверя.

        Воздух был свеж и наполнен ароматом хвои. Еще пахло дымком, струящимся из трубы избы. Из распахнутых настежь ворот теплого сарая пахло молоком и коровьим навозом. Все ароматы создавали такой уют, что Олегу совсем не хотелось выходить с этого двора. Впереди ждала дорога по тайге в два десятка километров. Человек, передернув плечами, поправил шапку, сшитую из волчьей шкуры, и решительно отворил калитку. Прикрыл ее за собой и набросил веревочную петлю на кол ограды. «Ну, с Богом!» – тихо сказал он и сделал первый шаг навстречу рассвету.

        Олег окунулся с головой в тишину нового дня. Только снежок, поскрипывая, приглашал сделать следующий шаг. Так, шаг за шагом, дорога привела его к реке, точнее реченке, а если еще точнее – к большому ручью. Вода была такой чистой, что захотелось ее попробовать. Она отдавала вкусом прошлогодних листьев, щедро устилавших дно, и еще терпким вкусом ивняка, а потом чем-то знакомым с босоного детства… Но чем? Он никак не мог вспомнить, как ни старался – не смог!

        Поправив лямки рюкзака, надел теплые охотничьи рукавицы и размеренно зашагал вниз по течению ручья. Утро постепенно переходило в день. Подул легкий ветерок. На небе появились редкие облака. С верхушек и веток деревьев сдувало на дорогу вчерашний снежок. Снежинки играли в воздухе, искрились – сказка, да и только. Даже припорошенные снегом ресницы не вызывали раздражения. На душе было радостно и спокойно.

        Восторг возник где-то глубоко в сердце и Олег захлебнулся от счастья! Ему надо было с кем-то всем этим поделиться и он, не выдержав, рассмеялся. Эхо подхватило и разнесло его радость до дальних, едва видимых, сопок. Это был его мир и он ощущал всю полноту единения с девственной тайгой. Вот оно какое – настоящее Счастье! Не поддельное – огромное, как небо над головой. Не придуманное, не чужое, а его, Олега, Счастье. Без лживой человеческой сущности, без необходимости подстраиваться под других, без денег и страха потерять это Счастье…

        Только его, Олега, и ничье больше… «Ничье, понимаешь?» – закричал он и опять рассмеялся легко, как ребенок, увидевший улыбку мамы.

        Резкий звук заставил его поднять голову к верхушке старой березы: «Вот зараза, теперь не отстанет до самого дома». С ветки ехидно, как показалось Олегу, глядела на него сорока. Подергивая длинными перьями хвоста и вертя во все стороны отливающим синим цветом тельцем, трещала эта самая ненавистная охотниками сплетница. В одну минуту в радиусе километра вся живность узнала: идет человек. Прощай, надежда увидеть что-то интересное. Только следы на снегу могут хоть что-то рассказать. «Кыш, пернатая!» Но сорока отлетела на какой-то десяток метров и еще пуще затарахтела. «Хана!Весь праздник кума испортила!»

        Так они и двигались. Сорока по воздуху, человек по земле. Смирившись с неожиданным и нахальным попутчиком, Олег стал внимательно посматривать по сторонам – хоть какое-то развлечение. Судя по часам, он отошел от кордона километров на пять-шесть. Осталось до гарнизона, где он проходил службу, около двадцати. Скорым шагом да налегке – три, четыре часа. Нормально. К Новогоднему столу должен успеть. Даже рябчиков успеем приготовить. Еще вчера он подстрелил двух молодых и глупых петухов. Они подпустили на верный выстрел и теперь напомнили о себе потяжелевшим рюкзаком. Мелочь, но приятная!

        Неожиданно Олег услышал, что его попутчица подает свой голос намного дальше, чем в зоне видимости. «Неужели кто-то идет мне навстречу?» Но кто? Егерь на кордоне никого не ждал, иначе предупредил бы. Олег ускорил шаг. Здесь река делала резкий поворот и за поворотом была небольшая заводь. Течение успокоилось и вода медленно кружила в месте разлива.

        Вдруг человек резко остановился. Он увидел на берегу разбросанный снег, оголившуюся землю, а еще большое пятно крови. На нетронутом снегу были большие следы. «Тигр!» – похолодело в груди. Олег наклонился и потрогал край кровавого пятна. Под пальцами был лед. Часа два назад – кровь успела замерзнуть. Но кто жертва? И тут он увидел след волока. Тигр утащил добычу в кусты орешника у подножия сопки на другой стороне таежной дороги.

        Сорока не унималась. Она переключила свое внимание с человека на кого-то в глубине зарослей. Олег присел, пытаясь хоть что-то разглядеть в переплетении прибрежной растительности. Тщетно.

        Пришел страх. Липкий, как мокрая кожа спины, и холодный, как осенний дождь.

        – Так, без паники. Думай! Что думать? Драпать надо. Согласен! Но в какую сторону? Давай, на кордон! Там ружья, там люди, там собаки! А служба? Да и скоро река Халувай, на ней точно рыбаки. Корюшка идет! Кто дома усидит? Все мужики там сейчас. Думай! Некогда думать! Драпать нужно! – вот так в доли секунды сработал разум.

        Сорока не унималась.

        – Так, – сказал мозг, – Включаем логику! Прошел час, ну два, как «Амба» кого-то «завалил». Наверно, брюхо-то уже набил и благодушно дрыхнет на солнышке! Триста лет ты ему нужен. Да и не вкусный ты вовсе. Так что дуй прямо к поселку. Так и порешили. Чуть ли не на цыпочках… Шажок, ти-хо! Еще шажок и еще, и еще… Вот и ладненько, вот и чудненько, а ты боялся. Ты же царь природы и звучишь гордо! – так сам с собой беседуя, взмокший от пота, Олег шагал домой.

        – Ну, что я тебе говорил? Точно, спит сытая зверюга! Накося-выкуси. И совсем не напугал. Видели мы вас – сам знаешь где!

        Осмелел Олежка вкрай. Чуть в пляс не пустился. Оглянулся назад, хотел «дулю» скрутить. «Мамочка, роди меня обратно», – только и вымолвил.

        Шагах в тридцати стояла полосатая кошка и в упор смотрела на превратившегося в соляной столб Олега. «Хана!» – тоскливо сжалось серце. «Сожрет гад, как пить дать, сожрет. А рябчиков с рюкзаком – на десерт. Не побрезгует. Ну что с него взять? В школе его не учили, что людей жрать не хорошо. Дикий, поди, на всю голову. Одним словом: приплыли карасики!»

        Тигр спокойно умывался и довольно урчал. Голод отступил, и жизнь казалась ему прекрасной. Он тут же забыл о прошлых невзгодах. Солнышко нежно грело полосатую шкуру и ему совсем не хотелось никуда двигаться. Но жажда после сытной трапезы заставила подняться и направиться к воде.

        Вдалеке трещала сорока, но ее крики не беспокоили его. Неугомонная птица уселась на соседнее дерево: «Батюшки – свети, тигрище тут шастает, спасайся кто может! Караул!» На ее крики явились две серых вороны и голодными глазами уже «примазывались» к остаткам тигриного обеда. Одна из них дважды каркнула и, как в сказке, появилось еще с десяток ее товарок. Они нетерпеливо ерзали на ветках сосны и ждали, когда хозяин этого несметного сокровища удалится по своим кошачьим делам. Тогда они своего не упустят и через несколько часов на поляне останется чистенький скелет бедного козлика, а к утру и кости будут растащены мелкими лесными воришками. Таков закон этого мира. Здесь ничего не пропадает, на все есть свой «купец».

        Но тигр уже насытился и не собирался защищать свою законную добычу. Он направился к реке. Жажда давала о себе знать. Выйдя на дорогу по своим же следам, он озадаченно остановился. По дороге удалялся человек, он махал руками и быстро, очень быстро перебирал ногами. Но пахло от него очень странно… волком. Мать несколько раз приносила ему убитых волков. И он на всю жизнь запомнил их собачий запах. Но у тех волков было четыре лапы и хвост, и они были мельче шагающего по дороге незнакомца. Да и запах людей он знал. Не раз, путешествуя с матерью по ее охотничьим угодьям, они видели этих шумных существ и, оставаясь не замеченными, уходили в глубь тайги. Мать предупреждала его, что люди опасны и лучше с ними не связываться.

        Тигр был молод и любопытен, как все дети. Он двигался по лесной дороге вслед за волко-человеком, надеясь разобраться с этой загадкой. И в этот момент, оглянувшись, Олег его увидел.

        Он автоматически шагал в сторону поселка и лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Бежать нельзя: у всех хищников инстинкт нападать на убегающего. Может взять кошку на испуг? Раз нет оружия (перочинный нож не в счет), затопать ногами и поорать? Но кто его знает этого плотоядного?

        Тигр шел следом и не собирался уходить…

        Когда человек останавливался, зверь тоже стоял как вкопанный. Как только чуть отдышавшись, человек начинал двигаться, тигр трогался вслед за ним. Так шли они несколько часов кряду, как нитка за иголкой.

        Впереди дорога сворачивала на другой берег реки. Через нее был переброшен бревенчатый мост. И тут Олег вспомнил, что кошки не любят воду. А что если вброд? Может, отстанет зверюга?

        Выйдя на противоположный берег, мокрый почти по пояс, Олег оглянулся. Зверь задумчиво стоял у кромки воды. «Что, сволочь полосатая, не нравится? Обдурил я тебя? Катись домой, Шерхан недоделанный!» Он демонстративно, спиной сел на валун, собираясь вылить воду из сапог. Сапоги не снимались. Тогда он лег на спину и задрал ноги к небу. Вода потекла по штанам и добралась до пупка – «восхитительное чувство». На улице минус десять и полные воды трусы. Олег взвыл. Оглянулся: тигра на том берегу не было. Ушел? Ну, кажись, все! Радостно забилось сердце. Спасен! Слава Тебе Господи! Но чуть повернув голову налево, человек не поверил своим глазам: тигр вернулся назад по дороге и теперь спокойно стоял на мосту.

        «Сволочь, гад, иди, жри, тварь… Больше шага не сделаю!», – орал Олег. Тигру надоело ждать продолжения игры и он двинулся к человеку.

        И тут Олег вспомнил рассказ одного старого охотника:
        «Было это до войны. Одного гармониста пригласили на свадьбу в соседнее село. Не далеко, этак километров за пятнадцать. Ну, понятно, свадьба гуляла, плясала под гармошку минимум неделю. Но всё когда-то кончается. Брага выпита, морды побиты, рубахи праздничные – в клочья. Будет что вспомнить. Хорошо гульнули. Весело. Пошел пешком этот гармонист обратно домой.
        Дело было к вечеру. Решил он срезать путь через моховое болото. Тропу знал и хотел выиграть время до темноты. Ну, и попрыгал напрямик. Вышел на островок сухой. Решил отдохнуть чуток. Свернул цигарку. Закурил. Веткой от комаров отмахивается.
        Слышит: с другой стороны острова кто-то по воде хлюпает. «Эй, мил человек, возьми правей! Тропка там посуше. Выходи на голос, покурим!» Ну, и вышел к нему мишка. Поднялся на «дыбы» и – к мужику! Тот так испугался, что выронил гармонь с колен. Она развернула меха и издала писк: то ли «до», то ли «ми». Не знаю, там не присутствовал. Только мишка опустился на землю и с интересом повернул голову к инструменту. Мужик на медведя смотрит, медведь – на гармошку. Посмотрел на мужика и давай опять на «дыбы».
        Схватил музыкант инструмент и давай «плясовую». Чуть меха не порвал. Медведь опять присел и слушает со всем своим вниманием. Только музыка замолкла, медведь опять на «дыбы». Так всю ночь наш бедолага «музицировал» посреди болота.
        Утром вспугнули бабы, собирающие клюкву, нашего мишку. Ушел он, не тронул гармониста. А тот, опухший от комариных укусов, рыдал от счастья. Так и пошло с тех пор поверье: «Встретишь дикого зверя, пой песни – и не тронет тогда зверь» Уважает музыку, однако…»

        Не зря вспомнил эту быль Олег и запел первое, что пришло на ум: «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой! Ты добычи не дождешься…» и т.д.

        Человек шел и пел. Тигр шел и слушал. Километр за километром. И когда уже показалась широкая река, лес расступился, Олег увидел на льду сидящих рыбаков. Он выбился из последних сил и только на ходу хватал, отправляя в пересохший рот, горсти снега.

        Бежать к людям он уже не мог и готов был упасть на дорогу. Ноги дрожали мелкой дрожью и не держали взмокшее от пота тело. В глазах стоял кровавый туман…

        Он оглянулся. Тигр стоял у кромки леса и больше не преследовал его. Рядом на столбе, вкопанном в землю, был прибит сделанный из листового железа щит: «Приморский заповедник. Сбор грибов и ягод строго воспрещен. Охота и рыбная ловля запрещены. Штраф – 150 рублей.»

        «Хозяин тайги» проводил незваного гостя из своих владений. Вежливо проводил. А последняя песня, которую пел Олег, называлась «Взвейтесь кострами синие ночи».

        Был канун Нового 1981 года, 31 число. Только потом ему объяснили, что всему виной была его шапка из шкуры волка.

04.04.2018 г.