Духовой оркестр

Когда я учился в шестом классе, в школе  решили поддержать инициативу одного жителя поселка Херпучи, где я жил, организовать духовой оркестр. До этого оркестр был при клубе прииска, который закупил инструменты, и играл на торжественных мероприятиях в дни пролетарских праздников, в том числе после концерта художественной самодеятельности на танцах, а также на похоронах в двух наших поселках – Херпучи и Оглонги. Но со временем взрослые оркестранты перестали играть, но один из них, фамилию его я не помню за давностью лет, предложил свои услуги школе в качестве руководителя духового оркестра. Это был конец 50-х годов, самый расцвет школьного образования сталинского периода. Поощрялись  всевозможные внешкольные занятия – художественная самодеятельность, спортивные секции, школьные кружки по интересам – ботанический, рисования, географии, судомодельный и другие.  К этому времени я уже ходил на судомодельный, но записался и в духовой оркестр.

Начался отбор в оркестр на разных духовые инструменты. Оказалось, что в этом вопросе большую роль играют губы, вернее, их величина. Губы надо было уместить в мундштук инструмента, и мальчишки с самыми тонкими губами попали в трубачи. Это был самый маленький музыкальный духовой инструмент, на которых можно было взять самые высокие звуки. Следующим по размерам был альт, затем тенор, баритон и бас, самый большой духовой инструмент. Я со своими пухлыми губами подходил для тенора. Для баритона и тем более баса был маловат.  Был  в оркестре и барабан, но там губы не играли никакой роли.  За годы существования нашего оркестра в нем поменялись некоторые ребята, кто-то уехал, кто-то пришел, но я начну с тех, кто был в первом составе нашего школьного духового оркестра.

Должен еще сказать, что мелодию ведут два инструмента – труба и баритон. Это по аналогии с баяном или аккордеоном клавиши на правой стороне инструмента. А вот другие инструменты – альт, тенор, бас, это так называемая втора,  клавиши на левой стороне баяна или аккордеона. Причем если бас в игре на три такта играет – бам, то альт и тенор вместе – там там.. На три такта играются следующие мелодии – вальс, танго. А вот более быстрые танцы играются на два такта, и тогда басы – бам, а тенора и альты – там, и снова басы. А вот марш играется на четыре такта. Ритм и темп игра оркестра задает барабан, по нему ударяют одновременно с басами.  В духовом оркестре барабан очень большой, это не несколько маленьких барабанов в эстрадном оркестре с маленькими палочками. У нашего барабанщика в правой руке было колотушка, которой барабанщик бил по боковой, туго натянутой поверхности барабана, сделанной из специально выделанной кожи. А вот левой рукой надо было ударять медной тарелкой по такой же тарелке, прикрепленной к барабану. Для шестиклассника стучать тарелкой по барабану в течение всего вечера тяжело, поэтому в нашем оркестре одну тарелку заменили на вилку – согнутую вдвое металлическую чертилку из слесарных инструментов.  Название вилки дали уже сами по аналогии с тарелкой.

И  вот,  наконец,  отбор состоялся, и весь оркестр собрался в небольшом помещении рядом с кочегаркой, в столярной мастерской, где нас обучали столярному делу.  Нам раздали инструменты, и стали учить нотной грамоте.  Рассказали, где на нотной бумаге расположены ноты  До-Ре-Ми-Фа-Соль-Ля-Си, а потом стали показывать, как они звучат, когда мы должны дуть в мундштук на своем инструменте, и одновременно нажимать на ту или другую клавишу из трех существующих на них .  Запомнить, где на пяти строчках какая нота, было проще простого, но вот выдуть всю гамму для большинства было весьма трудно. Звук получался то выше  нужного, то ниже.  А когда мы стали выдувать гамму с бемолями и диезами, стало еще сложнее.  Пару месяцев мы дули только гаммы, и лишь потом стали разучивать мелодии, которые должны были впервые сыграть на школьном вечере перед Новым годом.

Теперь расскажу о нашем оркестре персонально. Вначале в трубачи попали мои одноклассники – Коля Мариечко, Вася Баскаков, Гена Селезнев, Витя Тяжелков. Играл на трубе и руководитель оркестра.  На альтах играли Вова Алексеев, Вова Загузов, Олег Куст,  на тенорах я и еще один Вова, Козлов.  На баритонах, которые, как и трубы, играли мелодию, было тоже два человека. Один мальчик на два года старше меня, Боря Лопатин, его родители были радисты на аэродроме, и еще один взрослый в нашем оркестре, Мошкович,  мужчина с большим мясистым носом. Мы его по малолетству называли дядя Боря. Помню, у него были очень красивые чернявые дочки.  А на басах играли  юноши старше меня - Боря Приходько из Оглонгов, и еще один из большой семьи Алексеевых, Витя. Боря и Витя в год создания оркестра были самыми крепкими из нас и поэтому получили самые большие инструменты – басы. А барабанщиком в нашем первом составе был Вова Бачурин. Он не обладал ни хорошим музыкальным слухом, ни чувством ритма, и иногда, задумавшись о чем-то, замедлял ритм игры и вызывал недовольство нашего руководителя.

Наши репетиции были два или три раза в неделю, и постепенно из какофонии звуков стала проглядывать мелодии.  Было решено разучить к Новому годы несколько мелодий. Это были вальс, фокстрот, польку и марш.  Маршем было решено завершить выступление оркестра, а каждую танцевальную мелодию можно было играть по несколько раз.  Настроение у нас постепенно улучшалось. С каждой репетицией и гаммы звучали слаженней, и мелодии получались все чище и чище.

Наконец настал день дебюта. Это было накануне Нового 1960 года, числа 28 или 29 декабря. Уже нами были сделаны пюпитры, куда во время игры ложились ноты, определили, откуда, из каких классов будут принесены стулья для оркестра. То, что он будет играть, знала вся школа, шила в мешке не утаишь. Но когда впервые из угла зала, где мы расположились под стендом с успехами школы, раздалась мелодия, все пришедшие на этот новогодний бал зааплодировали. Появились первые танцующие пары, и зал вокруг новогодней елки заполнился танцующими. А мы играли и играли.  Конечно, были и перерывы, так сказать, «по урологическим показаниям», но мы играли очень много. Когда поступила команда заканчивать, мы заиграли марш, но народ стал танцевать и под марш, никто не хотел расходиться.

После зимних каникул мы стали самыми популярными школьниками. Малышне на нас показывали пальцем.  А мы ходили гордые.  Наши репетиции продолжались, репертуар оркестра расширялся. Мы уже играли гимн Советского Союза, другие танцевальные мелодии.  Играли и туш, как же без него, когда кто-то получал грамоту. На день 8 марта, который отмечался в нашем стране весьма торжественно, в клубе поселка состоялось торжественное собрание, концерт художественной самодеятельности, а потом танцы. Наш школьный духовой оркестр впервые играл в клубе. Нас посадили в оркестровой яме, которая была в нашем клубе перед сценой, как в каком-нибудь театре оперетты.  И мы, еще малышня, шестиклассники, впервые оказались среди взрослых,  и они нас принимали как равных.  Тогда мы еще больше загордились. Мы играли  во время торжественного собрания гимн и туш при награждении, смотрели выступления взрослой художественной самодеятельности, а потом играли на танцах.  Потом были праздник 1 мая, а вот 9 мая в те годы не отмечал так широко, как сейчас.  На 1 мая в центре поселка по традиции ставили трибуну,  и возле неё проводился митинг  с участием школьников и трудящихся прииска.  Мы стояли возле трибуны и по команде играли гимн Советского Союза в начале и по завершению митинга.

На следующий учебный год наш школьный духовой оркестр сохранил свой состав.  Репетиции были не так часто, все же все участники оркестра вполне сносно исполняли свои партии,  учили новые мелодии. Я помню, как мы стали играть вальс «На сопках Маньчжурии»,  самую любимую мелодию моего отца, участника боев с японцами на Дальнем Востоке.  Потом снова были праздник 7 ноября в школе и в клубе,  новогодний бал в школе с участием нашего оркестра. А потом произошло ЧП в нашем поселке, о котором я  написал рассказ. http://www.proza.ru/2018/02/20/513.

Через какое-то время наш руководитель оркестра уехал в район имени Полины Осипенко, какое-то время оркестр не собирался и не репетировал, но потом удалось уговорить второго взрослого участника оркестра Бориса Мошковича, и он стал проводить с нами репетиции. Теперь мы их проводили в школе, в том же зале, где и играли на вечерах. Мошкович был менее терпим к игре Вовки Бачурина и гонял того по школьным коридорам, взяв в руку колотушку, которой тот бил по барабану. 

После окончания восьмого класса в нашем оркестре произошли изменения. Кое-кто из ребят перешел учиться в вечернюю школу и стал работать, как Коля Мариечко. Уехали из поселка Вася Баскаков и Гена Селезнев, Вова Алексеев. Но костяк оркестра сохранялся. Поменял место в оркестре и я, стал барабанщиком вместо Вовки Бачурина, которые тоже не стал получать полное среднее школьное  образование. И хотя у меня тоже не было хорошего музыкального слуха, зато было чувство ритма, и сбоя в игре оркестра я не допускал.  Тяжело приходилось играть Вите Тяжелкову партию трубы, вести мелодию, потому что он остался один из пяти трубачей, которые были в первоначальном составе оркестра.  Стал играть на теноре или альте Лёня Нестеров, еще кто-то, но их фамилии я не помню.  Репетиции стали намного реже, часто мы просто собирались за несколько дней до мероприятия, где нас просили играть, проводили несколько репетиций, и играли.

Знание нотной грамоты позволило мне начать пробовать играть на баяне, который был в нашей семье (выиграли в денежно-вещевую лотерею). По нотам я играл правой рукой, а вот подыгрывать басами левой рукой я так и не научился,  лишь один короткий вальс играл двумя руками.  Причем это удавалось мне делать и вслепую.  Потом у нас кто-то оставил аккордеон, и я попробовал играть на нем по нотам. Как и на баяне, у меня получалось правой рукой и никак - левой.  Я был типичный самоучка, и если бы кто-нибудь со мной позанимался, уверен, что смог бы играть и на баяне, и на аккордеоне.

Чем старше я становился, тем меньше уделял внимания игре в школьном оркестре. Да и все оркестранты поступали также. Впереди маячили выпускные экзамены за среднюю школу, и нам было не до игры в оркестре, особенно на репетициях. Я сам много тренировался, да еще вел спортивную секцию для малолеток, и домашних заданий задавали  больше, так что я даже не могу припомнить, как часто мы играли зимой 1964-1965 годов. К тому же в 11 классе у нас в школе появился кружок бальных танцев, и я записался в него.  Знание мелодий быстрых на два такта (фокстрот, полька), плавных на три такта (вальс, танго), о которых я узнал, играя в духовом оркестре, помогло мне неплохо научиться танцевать бальные танцы. К сожалению, кружок работал только до зимних каникул, потом руководитель кружка вместе с чужим мужем уехала из поселка, и на этом мои «университеты» в бальных танцах завершились. Так что на репетиции времени просто не хватало. Поэтому  на нашем выпускном вечере в школе на танцах проигрывали на  радиоле  пластинки.  После того, как наш класс окончил школу, духового оркестра в ней уже  не было. Инструменты передали в клуб, где они при пожаре и исчезли. Но это произошло уже в постсоветское время, когда прииск перестал функционировать.

Но я с тех пор ценю духовую музыку. В пору моей молодости в выходные дни играл духовой оркестр перед входом в парк культуры и отдыха в Хабаровске, на Комсомольской площади. Мелодии разносились по всему парку над Амуром, и их можно было слушать, сидя на скамейках  в тенистых аллеях старого парка.  Увы, со временем перестал играть оркестр, и сам парк приказал долго жить, превратившись в облагороженный спуск на набережную Амура.  Доводилось мне слушать духовой оркестр и в парках Москвы, особенно когда я оказался там накануне Дня Победы 9 мая.  Красивые, сочные мелодии духовых оркестров, особенно вальсы «Амурские волны» и «На сопках Манчжурии»,  всегда вызывали во мне чувство ностальгии. Ведь я  коренной дальневосточник, родившийся на берегах Амура. Там моя малая родина, о которой я никогда не забываю.