Инсайт. Глава 27

Возвращался домой, еле волоча ноги. Рабочая смена санитара в торакальном отделении городской клинической больницы, выдалась трудной и сил почти не осталось, а ведь завтра еще практическая работа по анатомке, а я совершенно не готов.

Когда оказалось, что лифт не работает, едва сдержался, чтобы не выругаться. На седьмом этаже уже находился в полуобморочном состоянии, но вдруг услышал тихие всхлипывания. На лестничном пролете сидела девушка и, закрыв ладошками лицо, плакала, а рядом с ней стояла большая китайская клетчатая сумка.

— Могу вам чем-то помочь? — спросил я.

Девчушка подняла на меня затуманенные от слез глаза и я узнал подругу своего соседа.

— Привет, Юра.

— Лена? А где Толик? — спросил я, опускаясь на корточки перед девушкой.

— Дома. — коротко ответила знакомая.

— Так а ты чего тут?

— Он меня выгнал. — сказала Лена и вновь расплакалась.

— Ну ка давай поднимайся, пойдем ко мне. — сказал я, вставая с корточек и протягивая руки девушке. — Сейчас успокоишься, умоешься, а потом провожу тебя домой.

— Мне некуда идти, родители меня тоже выгнали. — сквозь слезы обреченно сказала знакомая, вставая с бетонных ступенек.

Больше не стал ничего спрашивать, вопросы могли и подождать. Подхватил сумку, обнял девчушку за хрупкие плечи и мягко, но настойчиво потянул в свою однушку, которую мне на совершеннолетие подарили родители, тактично намекнув, что теперь я отломанный ломоть.

Пока Лена умывалась, заварил ей чай. Девушка зашла в крошечную кухню, смущенно улыбаясь.

— Спасибо, Юра!

— Ты давай садись, пей чай и рассказывай, что случилось.

Знакомая опустила глаза и долго молчала, покусывая губы и обхватив ладошками кружку. Наконец, она прервала молчание и, по прежнему не глядя на меня, сказала:

— Я беременна.

— Дак это же здорово! Поздравляю! — сказал я, а девушка вновь заплакала, роняя в чай слезинки. Тогда я спросил: — Да что случилось?

— Мы с Толиком поссорились неделю назад. — затараторила Лена. — А вчера я узнала, что жду ребенка. Всю ночь не спала, а с утра к Толе приехала, а он сказал аборт делать. Ну вот как так можно? — подняла на меня заплаканные глаза девушка и не дожидаясь ответа, торопливо продолжила: — Я домой вернулась и родителям всё рассказала.

— А они что? — спросил я.

— Отец сказал, чтоб шла туда, где нагуляла. А мама никогда ему не перечит.

— Так, понятно! Пойдем! — сказал я, поднимаясь с колченогого табурета.

— Куда? — испуганно спросила девушка.

— К Толику. Куда же еще!

— Уже пробовала, он меня даже слушать не хочет!

— Ну может меня послушает!

Мы вышли в подъезд. Со всей силы заколотил в дверь соседа.

— Чё надо. — приоткрыв дверь, спросил Толик.

— Ты совсем офонарел? — сходу начал я. — Заделал ребенка и в кусты?

— Тише будь, — процедил парень, выходя в подъезд. — я же не отказываюсь, готов спонсировать операцию по избавлению от геморроя.

Резанула слух, брошенная Толиком фраза.

— Лена не хочет делать аборт!

— А я больше не хочу Лену. На кой она мне сдалась, еще и с щенком?

Не сдержался и врезал по самодовольной роже соседа.

— Пойдем! — сказал я, взял Лену за руку и потащил в квартиру.

— Если тебе нужна, то забирай, мне не жалко. — вслед крикнул мне Толик.

Девушку сотрясала дрожь, слезы катились без остановки.

— Он никогда меня не любил. Я ведь это чувствовала, просто не хотела верить. Что мне теперь делать?

— Успокойся, останешься у меня! — твердо сказал я.

Через два месяца мы поженились. А еще через два месяца, проснувшись утром, обнаружил рядом холодное тело своей беременной жены. При вскрытии выяснилось, что причиной смерти стало массивное кровоизлияние в мозг, связанное с разрывом аневризмы одной из крупных мозговых артерий. Возможно, патологическое образование на стенке сосуда было врожденным, а перенесенный стресс сыграл свою роковую роль.

Очнулся от воспоминаний, когда механический голос объявил конечную. На улице стемнело, но возвращаться в свою холостяцкую квартиру совсем не хотелось. Уже шесть лет я ненавидел вечера. Днем, когда загружал себя работой, тоска отступала, но рано или поздно приходилось возвращаться домой и я сталкивался с ней лицом к лицу.

Гибель Лены и нерожденного малыша, потрясла меня до глубины души. Между мной и девушкой не было всепоглощающей страсти, которая заставляет кипеть кровь, но меня подкупала ее бесхитростность и трогала нежность и хрупкость. Она умерла в тот момент, когда я смирился с тем, что буду воспитывать чужого ребенка и начал получать удовольствие, примеряя на себя роль отца семейства.

Потихоньку боль унялась, но после смерти Яны, вновь почувствовала себя хозяйкой в душе, раздирая ее на лоскутки. Не понимал причины и взаимосвязь, но вот уже около месяца не мог найти себе место.

По мере приближения к своему дому, неосознанно замедлил шаг. В кармане завибрировал мобильный.

— Приветствую! — сказал я, приняв вызов от заведующего отделением психиатрического стационара, в котором проходил ординатуру.

— Юрий Александрович, здравствуй, дорогой! Как жизнь молодая?

— Георги Зурабиевич, может обойдемся без реверансов? Давай сразу к делу? — усмехаясь, предложил я.

Доктор громко засмеялся в трубку.

— Ну как скажешь, к делу, так к делу! Как говорится, любой каприз за ваши деньги! — задорно сказал мужчина, и перешел к главному. — Тут кажись твоего клиента привезли.

— История с подвохом, надеюсь? — заинтересованно спросил я.

— Обижаешь, будь по другому, даже не беспокоил бы. Такое лепит! Тебе точно понравится.

— А если в двух словах?

— Мужчина, двадцать пять лет. Перевели из стационара городской больницы, куда был госпитализирован после ДТП с сотрясением мозга и другими травмами. Поступил в галлюцинаторно-бредовом состоянии. Уже у нас попытка суицида.

— Как он умудрился? — спросил я, не сумев скрыть удивление.

— Не поверишь! Зубами перегрыз вены на запястьях.

С таким я еще не сталкивался, поэтому не стал больше тратить время на выяснение и спросил:

— А когда с ним поговорить можно?

— Да хоть сейчас! — ответил Георги Зурабиевич.

— Не поздно? — ради приличия уточнил я, глядя на часы, которые показывали семь тридцать вечера.

— Голубчик под аминазином, вот-вот очухаться должен, а у меня дежурство сегодня, так что если свободен, приезжай! Посидим, по рюмочке чая пропустим.

— Уже еду!

— Ну давай, дорогой, жду! — сказал врач и отсоединился.

Посмотрел на свой подъезд, до которого было рукой подать, с облегчением развернулся и быстрым шагом отправился на остановку, рассчитывая поймать попутку.

Мне повезло и до больницы я добрался всего за полчаса. Георги Зурабиевич вручил мне медицинскую карту и я, надев белый халат, отправился в палату к больному.

Мужчина был зафиксирован ремнями и еще не проснулся. Я устроился на стул и погрузился в изучение анамнеза, от которого меня отвлек слабый голос парня.

— Доктор, я должен умереть, как вы не понимаете?

Посмотрел на пациента и сказал:

— В целом, вы правы, в конечном итоге, умереть должен каждый.

— Это я во всем виноват. — словно не слыша меня, продолжил мужчина.

— Давайте по порядку? Как вас зовут? — спросил я, хотя давно прочитал его имя в медицинской карте.

— Севастьянов Даниил Сергеевич. — безразлично сказал пациент.

— А я Муравьев Юрий Александрович, врач-психиатр. — представился я. — Даниил Сергеевич, ваше состояние может быть связано с полученной травмой при ДТП.

Услышав мои слова мужчина резко подался вперед, а глаза загорелись безумным огнем, но фиксирующие ремни не позволили ему вскочить с кровати. Голос пациента сорвался на крик.

— Да какая к чертям травма! Я ее видел до ДТП! Смотрю переходит по машине, а на нее зебра несется!

Кашлянул в кулак, сдерживая смех. Но следующее, что сказал мужчина, стерло улыбку с моих губ.

— Яна погибла из-за меня, потому что поступил как мудак. Я был пьян и ничего не соображал. Мне хотелось выгородить себя, поэтому во всем случившемся обвинил ее. Понимаете? Ну я ведь не знал, что все так обернется.

Даниил заплакал, а я еле ворочая языком спросил:

— А как фамилия Яны?

— Смирнова. Яна Смирнова.