Путешествие в Осташков

Летом мы с женой, по причине пенсионного возраста, уединенно живем в маленькой лесной деревушке, что затерялась в тверской глубинке на опушке леса рядом с речкой. Наша жизнь в окружении медведей, волков, лис, зайцев и прочей плотвы с окунями, протекает тихо и однообразно. Огород, рыбалка, редкие поездки в город по тем или иным нуждам. По вечерам жена  смотрит по телевизору бесконечные полицейские сериалы, а я, по примеру многих пенсионеров,  устроившись на диване, читаю в интернете политические новости.
Признаться,  по  натуре я домосед, а вот жена как раз наоборот, и вот уже месяц, как она меня пилит. "Давай куда - нибудь съездим, Съездим давай куда - нибудь,  ты же обещал." Несколько лет назад мы побывали в городе Торопец, который находится верстах в двухстах от нашего дома. Невеселое впечатление тогда произвел на меня этот город:  бедность и безысходность, витающие  в воздухе уездных русских городов наводят тоску на случайного путешественника. И вот жена опять допекает меня этим. Измученный в конец ее нытьем я согласился, и мы стали  выбирать место, куда можно съездить. Остановились на Осташкове, расположенном от нас в 140 километрах, что в общем считается недалеко.
Накануне отъезда жена наварила крутых яиц, картошки, сорвала в парнике огурцов, красных помидор, пожарила пять неизбежных куриных ножек и положила все в корзинку для снеди. Приготовила она  и термос с кофе. 
***
Дороги здесь, в Тверской области, прекрасные. Во -первых, вопреки уверениям либеральной общественности, они  есть, во -вторых, они асфальтированные,         в-третьих, они ремонтируются.  Что примечательного было в дороге?
Сначала мы проехали Андреапольский район и въехали в Пеновский, а затем и в Осташковский. У нас там, в Андреапольском районе, уже несколько лет идет очумелая вырубка леса, и, как следствие, стали пропадать старые привычные места с черникой, клюквой и малиной. А вот в Пеновском районе  лес не рубят, и вдоль дороги стоят красивейшие сосновые леса. Проезжая более-менее крупный населенный пункт, ты обязательно увидишь типовой, немалых размеров поклонный крест.
Уже ближе к Осташкову с правой и левой стороны от дороги мы увидели дзоты, оставшиеся с войны. Остановившись  и выйдя из машины, мы пошли по давно кем-то протоптанной тропинке на верх холма к бетонному колпаку дзота. Бойница у самой земли была завалена живыми и искусственными цветами, меж которых стояли уже потухшие лампадки. Печальное место. Постояв и помолчав, мы  вернулись назад и продолжили свой путь.
Проехав еще некоторое время,  мы, неожиданно для себя, увидели пирамиду Голода. Как ее сюда занесло? Кто не знает,  есть такой инженер по фамилии Голод, который в лихие 90-ые устанавливал по всей стране высокие четырехгранные пластиковые пирамиды, пропорции которых были вычислены по определенным принципам и сориентированы по меридиану на Полярную звезду. Строительство этих пирамид объяснялось необходимостью гармонизации общества и пространства путем аккумулирования и перенаправления биоинформационных потоков. Я, как человек образованный, пишу эти слова с некоторой улыбкой, поскольку учен не рассуждать о вещах совсем уж  неведомых. Я думаю, полезность этих пирамид сравнима с полезностью для здоровья трехлитровых банок с водой, заряженных неведомой энергией, черпаемой прямо c телевизионного экрана.
***
Ну что может быть интересного в маленьком провинциальном городе? Да, пожалуй, ничего. Они все одинаково скучны. Ряды однообразных деревянных домов. Дремлющие продавцы магазинов. Но если любопытство и любовь к жизни  вдруг проснулись в тебе, побывай  в трех местах: на базаре, в церкви и в местном краеведческом музее. А я, еще признаюсь, никогда не стеснялся заглядывать в окна домов, наблюдая за мгновенной картиной чужой жизни.
***
Осташков стоит на берегу огромного озера Селигер и имеет прямоугольную планировку. В центре он несколько застроен трех-пяти этажными блочными муниципальными домами.  А так в основном  состоит из  частных деревянных домов, в которых живет почти вся провинциальная Россия. Дома здесь построены явно давно, но выглядят довольно крепкими. Только кое-где новое поколение хозяев где крышу промлистом перекроет, обошьет сруб новой доской или модным сайдингом. Наверное, не случись пожара, такой дом простоит еще  двести лет.
***
Навигатор уже раза три сообщил,  что мы в заданной точке, а я все кружил по окрестным улицам не в состоянии поверить  в то, что эта  улица  и есть центр города. Хотя улица была примерно заасфальтирована, ее обочина была в ямах и колдобинах такой величины, что припарковаться путешественнику или горожанину,  приехавшему по своим надобностям, представлялось совершенно невозможным.
***
Ну что ж, хочешь не хочешь а нужно выходить из машины, мы сами этого хотели. Рядом с местом, где я припарковался, стояло здание небольшого торгового центра, о чем говорили многочисленные вывески и транспаранты. Судя по вывескам, в нем находились - продовольственный магазин популярной торговой сети, аптека, адвокатская контора, еще что-то. Мне  было недосуг читать все эти объявления. Поднявшись по лестнице и войдя внутрь, мы увидели расходящиеся лабиринты коридоров, в которые были открыты разноцветные двери, приглашающие зайти внутрь. В общем, торговый центр являл собой  всем  нам известный продуктово-вещевой рынок, на котором продавалось все: от сыра пармезан неведомого происхождения, до могильных плит, выполненных методом лазерной гравировки. Жена сразу куда-то упорхнула, оставив меня одного. Впрочем, я не расстроился, зная, что в нужную минуту она непременно объявится, продолжив как ни в чем не бывало оборванный вдруг разговор. Надо сказать, что в это время мне чрезвычайно приспичило. Дело-то житейское. Оглядевшись, я подошел к немолодому худощавому ,  подтянутому  продавцу  и спросил у него, где можно найти туалет. "Поссать, что ли?"-деловито поинтересовался он."Угу", - застеснявшись, ответил я.  Продавец кивнул  и повлек меня куда-то в чрево магазина, как оказалось, к служебному выходу во двор. Во дворе, покрутив головой, он почему-то расстроился и предложил: "Cсы здесь". Я c секунду подумал, пожал плечами и, отойдя к забору ...
Застегивая штаны, я кивком головы поблагодарил невольного наперсника, который с сочувственным видом  наблюдал за мной. Своими лабиринтами торговый центр отпугнул меня, да и чего я там не видел, и, решив больше не заходить в магазин, я  по улице  отправился назад к машине, наконец придумав, чем себя занять. В машине меня ждал остановленный на середине концерт Масне, в который я никак не мог вникнуть, так как все время что-то отвлекало. Некоторое время спустя к машине подошла и жена с пакетом покупок. Решая что-делать дальше, стоя у машины, мы покрутили головами и, увидев невдалеке купола церкви, двинулись в этом направлении.
***
Вдоль улицы шли работы. Тротуар у монастырской стены был срыт так, что была видна подошва стены. В образовавшейся траншее группа кавказцев энергично ковыряла лопатами и ломами, гортанно покрикивая и громко переговариваясь . Вся эта кутерьма не могла не вызвать улыбки у человека бывалого, познавшего в молодости дух коллективной работы на студенческой стройке. Пройдя сквозь арку в монастырской стене, мы увидели  здание храма  из красного кирпича. Вся территория монастыря, обозначенная мощными кирпичными стенами с башенками по углам, была сплошь застроена разномастными деревянными частными домами. Некоторые из них были покрыты пластиковой доской бойких расцветок, другие солидным серым сайдингом, а некоторые - просто  старой,  давно посеревшей от  времени и уже кое-где отваливающейся доской. 
Подойдя к входу храма, я подождал жену, которая, достав из сумочки припасенный платок, повязала его на голову, и мы перекрестившись с поклоном вошли в храм.
Внутри было пусто и тихо. Ни тебе привычной безучастной продавщицы с бледным болезненным лицом у свечного ящика, ни гражданской служки - нестарой бабы, одетой в какие-то темные обвертки,  раздраженно выдергивающей из песка подсвечника свечные огарки. Храм  казался заброшенным, хотя, судя по объявлениям у входа, в нем давно уже велись службы. В какой-то момент ко мне подошла жена и сунула в руку пучок свечек. Я кивнул и, подойдя к большому напольному подсвечнику, стоящему у списка Казанской Божьей Матери, помолился за себя и жену, пожелав нам здоровья и долгих лет, за наших старух, детей и внуков.  Несколько свечек я поставил в отдельном месте - за упокой,  вспомнив каждого из ушедших мужчин нашей семьи. Больше рассматривать было нечего, и мы, оглянувшись напоследок,  еще раз перекрестились  и вышли.
Слева от выхода из монастыря  стоял одноэтажный деревянный дом, окна которого были расположены низко и открыты. Проходя, я,  подталкиваемый любопытством, заглянул в одно из них. У открытой створки окна довольно высоко, спиной, сидел молодой мужчина в синей майке с иностранной надписью, который, судя по наклону головы, играл в телефон. На противоположной стене висел большой работающий плоский телевизор в белой рамке, а в глубине комнаты была видна женщина, готовившая на газовой плите. Не знаю почему, но от всей этой сцены веяло нищетой, запущенностью и безнадегой.
***
Дома, планируя поездку и знакомясь с достопримечательностями Осташкова, мы наткнулись на музей, который назывался "Музей забытых вещей и не только". Название нас заинтересовало и, поискав в интернете, мы нашли фотографии этого музея.
Вход в музей на фотографиях представлял собой четыре неструганных бруса, стоящих прямо на земле, которые подпирали крытую мятым железом крышу крыльца, а вывеска музея, кажется, была сделана из баннера, и, не задумываясь, прибита прямо к оштукатуренной стене дома. На фотографиях мы видели бесконечные стеллажи, плотно заставленные старыми, не старинными, а именно старыми  советскими вещами, разложенными, видимо, по тематическому принципу. На фотографиях все выглядело так, как, если собрать вдруг вещи с московских блошиных рынков и, подняв их с земли, с газет или деревянных ящиков, на которых они обыкновенно лежат,  разложить по полкам, соединив коньки с коньками, а лыжи с лыжами,  положив рядом несколько старых креплений и палок. С некоторых фотографий  хитро и уверенно на нас смотрел нестарый мужичок в редкой бородке, видимо, хранитель музея всегда в обязательной маленькой, почти клоунской шляпе, подобной тем, что любит носить певец Макаревич.                Как оказалось, такие музеи существуют во многих городах: Осташкове, Москве, Вологде, Великом Новгороде.
Итак, Володарского 29. Паркуемся. Действительно, музей находится в аварийном доме, предоставленном властями Осташкова под музей. Входим. Пройдя сквозь пахнущий старым домом тамбур, мы попали в большое помещение похожее на прихожую бывшей квартиры. В эту комнату были открыты двери других комнат- залов музея.  Пока я рассматривал отзывы о музее, написанные на прикрепленных прямо к стене листах ватмана, появился хранитель, которого я узнал. На нем была все та же крошечная шляпа и синий, мятый, местами заляпанный  краской рабочий халат. Казалось, он был  взволнован нашим приходом. Бросив в висящий на стене почтовый ящик по сто рублей, что являлось платой за вход, мы, небольшая группа посетителей, сразу же разбрелась по разным комнатам, чем вызвали явную растерянность хранителя.
Мне все время кажется неточным название музея  - Музей забытых вещей. Можно забыть перчатки в троллейбусе, шляпу в трамвае.  А разве можно забыть, первый велосипед "Школьник", зеленый, с настоящими надувными шинами, купленный отцом или роскошный по своим временам радиоприемник "Рига-104", купленный на первую стройотрядовскую зарплату. Даже если ты давно не видел этих вещей, ты сразу узнаешь их. Почему при этом в нашей душе возникает радость? Наверное, дело в том, что вся наша жизнь связана с вещами, а с вещами связаны разные  истории, которые  и составляют нашу жизнь.
Рассматривая сейчас, когда уже прошло некоторое время, фотографии экспозиций подобных музеев в других городах, я неожиданно понял, чем  именно этот музей отличается от всех остальных. 
Подобные музеи, как я уже говорил, построены по тематическому принципу, когда рядом на стеллажах и полках располагаются вещи, выполняющие одну и ту же функцию в нашей жизни и лишь сделанные в разное время. В этом же музее автор, быть может даже не до конца отдавая себе в этом отчет, влекомый лишь талантом художника, создает из старых вещей и их сочетаний пространственно-художественные композиции - инсталляции. Что бы это заметить, нужно лишь смотреть на экспозицию сразу, целиком,  расфокусированным взглядом, не пытаясь сосредоточится на деталях. И только уже во вторую очередь, рассматривать сами вещи. 
***
Вот к стене прикреплены разномастные желтые дверные ручки. Рядом печные дверцы с рисунками и барельефами. Зеркало в ветхой раме, нельзя сказать, что искусной, но очень старой.  Тут же на полу стоят бочкообразные пылесосы разнообразных цветов. На подоконнике, в бестолочи, разложены счеты, алюминиевый рукомойник, старинная керосиновая лампа, еще какие-то вещи. На барьер, отгораживающий полки с экспонатами,  навешаны женские хозяйственные сумки всяческих размеров, цветов и предназначений, зонтики, зачем-то боксерские перчатки. Впрочем, надо же им где-то висеть. Веселая ватага бутылок с прозрачной жидкостью. Это водки. "Русская", "Московская особая, с "бескозыркой", "Старка"    с" винтом", "Перцовка". Бутылки с темной жидкостью- это популярные в свое время сорта недорогого портвейна: "Агдам", "Три семерки", "Кавказ", Мы, дети, победителей войны, пили много. Исподволь насмотревшись как выпивают, а порой пьют наши отцы - фронтовики, мы тоже стали выпивать, не сталкиваясь с особым осуждением общества. Многих это затянуло, и кто во время не остановился, уже давно ушел. Я считаю это тоже отголоском войны. Сейчас наши дети, в том нашем возрасте. почти не пьют.
Счеты. Большие, средние, маленькие. Всем знакомые магазинные весы, с полукругом шкалы, красной стрелкой и двумя чашами: большой  для продуктов и маленькой для гирь. Старые автомобильные номера, оканчивающиеся на КАЩ и КАП. Еще весы, но уже с круглым шкалой и с теми же двумя чашами.
На одной из стен висит плакат с фотографиями членов политбюро. Смотришь с умилением, как на родных. Подписи под фотографиями не читаешь, помнишь и так:: Брежнев, Громыко, Подгорный, Полянский, Суслов, Романов,... etс. Музыкальные пластинки разного диаметра приспособлены на стене. Седла. Мятые горны, и всякие и всяческие трубы, в смысле духовые инструменты. Флаги с советскими гербами, красные же треугольные вымпелы с золотой бахромой и без. Круглые китайские фонари под две и под три больших круглых батарейки. Плоские фонари под батарею КБС, такие сейчас не выпускают. Армейские зеленого цвета и для железнодорожников с разноцветными стеклами. Фонари -жучки. Эти работают без батареек. В них стоит генератор, вырабатывающий электрический ток, если  нажимать рукой на специальную ручку-клавишу. Печатные машинки, швейные машинки, телефоны, радиоточки, радиоприемники. Настенные и напольные часы, с боем, с будильником, фотоаппараты, кинокамеры, проекторы. И заметим, производилось все это не в Китае.
Есть зал, который воспроизводит обстановку комнаты горожанина 50-70 годов ХХ века. Впрочем, я знаю, что такая обстановка и сейчас не редкость у людей пенсионного возраста. Сервант, трельяж, немецкий полированный платяной шкаф.  В серванте стеклянная и хрустальная посуда. Рюмки разных размеров под водку и под "красное". Тесно уложенный чайный сервиз на шесть персон. Почти на всех открытых поверхностях-хрусталь. Раскладывающийся диван-книжка. На окне фикус, герань, столетник. Гриб в трехлитровой завязанной марлей банке. В углу на этажерке радиола, покрытая расшитой салфеткой - ришелье. Ковры. Никогда не мог понять привязанности людей  к коврам. Ковры на стенах, на диване, ковер на полу. Бывало, на полу лежало и по два ковра. Металлическая никелированная кровать с панцирной сеткой. По моде того времени подушки на кровати уложены горкой, а если одна- то углом и покрыты прозрачным тюлем, Над кроватью гобелен с сюжетом. Под кроватью видны фибровые чемоданы. Темно- коричневый большой и светло - коричневый с металлической окантовкой углов, довольно симпатичный, маленький. Фибра -это прессованная бумага. У моего отца тоже был такой. Одно время он с ним ходил в баню. В школе я с ним ходил в бассейн" Москва". Все с такими ходили. Потом он  куда-то делся. Не удивлюсь, если он обнаружится у родителей на даче. Вещи люди этого поколения берегли.
***
В музее повсюду стоит огромное количество арт-объектов, композиций, сделанных из деталей и механизмов разнообразных машин и  предметов материального мира, которые cварены, спаяны, склеены из шлангов, разнокалиберных манометров, пулевых гильз, крошечных медных Будд, шестеренок, веревок, веток, автомобильных масляных насосов, пильных цепей. Эти композиции могут быть похожи на объекты реального мира, в другом случае они лишь их отдаленно напоминают. Иногда это просто привлекательные абстрактные композиции с хлестким названием, которое помогает раскрыть образ.
Все, хорош. Устал. У меня так бывает практически в любом музее. В какой-то момент ты осознаешь, что устал. Видимо, сказывается какая-то подспудная умственная работа, ты чувствуешь себя перевозбужденным и понимаешь, что дальнейшие занятия будут только насилием над собой. 
Безусловно, нам с женой понравился музей. Было только очень жаль, что он находится в такой убогой обстановке. Дом этот немыслимый, квартира с затекшими и обвалившимися потолками. Не зная, как отблагодарить хранителя, ну кроме слов, конечно, мы еще раз оплатили посещение, на этот раз положив в синий почтовый ящик гораздо большую сумму.
***
Признаться, я уже не помню как мы нашли краеведческий музей.  Редкие в этой части города прохожие, когда их спрашивали, неопределенно махали руками в стороны и явно не были уверены в своих ответах. В какой-то момент, проезжая перекресток, я засмотрелся на стоящую на ступеньках покосившегося дома статную даму средних лет, чье видимое здоровье и дружелюбный вид определенно должен возбуждать нескромные желания любого не занятого своими мыслями мужчины. Я остановился, и жена, подойдя к ней, о чем-то  переговорила. Потом покричала, что нам сюда. Как выяснилось это был филиал краеведческого музея, а милая женщина-хранитель филиала. Ну что ж, филиал так филиал. Не искать же, в самом деле, основное здание, а потом уж опять сюда, плутая по незнакомому городу.
Мы поднялись по каменной парадной лестнице некогда дорогого дома. Лестница заканчивалась служебным столом,  слева от которого находился стенд с несколькими книжками о родном крае, магнитиками и тарелками с видами озера Селигер и иными достопримечательностями города. Листая буклет, я подумал, что фотографу, наверное, сильно пришлось потрудиться, выбирая ракурсы для съемки, дабы не было видно сгоревших крыш, на которых  уже растут березки, покосившихся и брошенных домов и глубоких придорожных канав.  Как я убедился, возвращая книгу, современные цифровые технологии легко позволяют справиться с реальностью, являя нам прекрасный, но фальшивый мир.
Двустворчатые высокие входные двери в экспозицию. Сейчас, силясь вспомнить, что же там было в этих залах. я не припомню ничего. Нет. Совсем  ничего. Две большие комнаты были, конечно, не пусты, что-то там стояло по периметру комнат, но теперь даже назвать эти предметы я не берусь. Пробыли мы там недолго, всего минут десять. На выходе нам еще раз попытались всучить ту самую книжицу с достопримечательностями, но разочарованные экспозицией мы заупрямились и не купили ее.  Расспросив хранителя о том, где располагается основная экспозиция, мы ушли.
***
Руководствуясь указаниями, данными в филиале, мы довольно быстро нашли музей, располагавшийся в здании старой церкви. Объехав здание, я с трудом нашел место для парковки, остановившись между старым деревянным забором, готовым вот-вот рухнуть, и небольшой свалкой строительных материалов. Некоторое время рассматривая забор,  я взвешивал, рухнет он за те полчаса, что нас не будет, или выстоит. "Небось не рухнет", - наконец решил я, и мы вышли из машины.
На асфальтовой дорожке, ведущей к открытой двери музея, брошенной мокрой тряпкой валялся невероятных размеров рыжий кот, и мы, будучи поражены  его  размерами, остановились, рассматривая его, кот при этом вовсе не обратил на нас внимания, продолжая дремать.   Налюбовавшись котом и  вспомнив о  цели нашего приезда, мы устремились к открытой двери храма.
Внутри, в церковном сумраке, слева от входа  стоял стол, за которым молча сидела женщина средних лет. Рядом стояли витрины со все теми же цветными буклетами, тарелками, магнитиками и прочей туристической рухлядью. Отдельно на нескольких пюпитрах располагались большие фотографии того самого рыжего кота, которого мы только что видели. "Продаете кота?-" - поинтересовался я у хранительницы, тыкая пальцем в постер. "Продаем", - несколько застыдившись в простоте, ответила она. "Знатный кот", - опять завел я, но, увидя осуждающий взгляд жены, осекся, поняв неуместность своих глумливых замечаний.
***
Данный краеведческий музей мало чем отличался от подобных. На стенах привычно висели обязательные карты, планы раскопок и увеличенные старинные фотографии города. На стендах под стеклом полусгнившие следы чужой давно ушедшей жизни, разная домашняя утварь древних поселенцев, ржавые гвозди, крючья, петли, скобы, ключи. Дальше картины, безыскусная фарфоровая посуда, отреставрированная мебель, старинная швейная машинка "Зингер" с высокой лапкой, видимо, приспособленная для пошива сапог. Предметы обихода: вилки ножи, бутылки из неровного стекла, коньки, монеты, лошадиные подковы. Скрипка со смычком какой-то знаменитости, выше его портрет маслом в золоченой раме.  Расшитое полотенце, прялка, зачем-то  маленькая чугунная пушка. Невыносимо скучно. Может быть, я просто не умею читать эту книгу.
На мой взгляд, в экспозиции музея нет самого главного - концепции, в рамках которой развивается повествование, нет понимания необходимости логики. Устроители просто действуют по образцу. Безусловно, в дальнейшем рассказ экскурсовода будет склеивать отдельные объекты экспозиции, предметы, иллюстрировать рассказ, делая повествование разумным. Именно так происходит на некоторых выставках современного искусства. Живопись какого- нибудь Сутина, является лишь иллюстрацией к экзальтированным текстам о живописи Сутина, написанным выверенным цветом и кеглем на рядом стоящих панно. В искусстве вообще  много наглости и глупости в виду туманности вопроса. Впрочем, это я отвлекся.
Артефакты музея, их взаимное расположение, сами по себе должны являться языком повествования, мало требующими вербальных интервенций. Слова лишь наполняют дополнительными коннотациями это безмолвное и вполне понимаемое людьми  повествование.
Так, например, недавно, побывав в  Третьяковской галерее, я был озадачен тем, что  давно знакомые картины, десятилетиями висевшие на своих привычных местах, были перевешены. И вот теперь ты, переходя от картины к картине из зала в зал, вдруг ощутимо и неожиданно для себя получал иной заряд ощущений и смыслов, которые, очевидно, наполняли душу патриотизмом, пониманием могущества и величия Родины.
На обратном пути мы с женой все больше молчали, переживая впечатления от нашего путешествия.
Бедный город. Несчастные люди. Сильно смущена сейчас душа русского человека. То, что сейчас считается хорошо, то в душу его не лезет. Крутись русский человек. Торгуй. Богатей. Не очень-то и подходит это для большинства. Вброшенные идеи отторгаются и умирают, не находя почвы. Отсюда и растерянность. О чем явственно свидетельствует отсутствие общественного развития.
Занятые своими мыслями, мы незаметно подъехали к дому.