Великое дело - фортуна

МОИ НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ
 
 
Девушка родилась и жила в одной из республик Средней Азии, была пятым, но не последним ребёнком в семье. Папа - мелкий коммерсант, мама домохозяйка.
 
 
В те годы среднеазиатские города были преимущественно одноэтажными: потому, что земля всегда была прохладнее, чем знойный воздух, и бОльшая часть жизни проходила на улице. Во дворах каждая семья имела свой садик с обязательными фруктовыми деревьями и очаг. Долгие годы он разогревался саксаулом, позже появились керогазы.
 
 
По запахам, гуляющим во дворе, все знали, какое блюдо будет сегодня на столе у соседей. Здесь же в больших медных тазах варилось волшебное варенье – из янтарного инжира, из белой черешни, тутовника и, что было особенным деликатесом, – варенье из грецких орехов. Орехи должны были быть молочной зрелости, с ровной зелёной шкуркой, под которой ещё не сформировалась крепкая ореховая скорлупа. Очень важно было вовремя собрать плоды с орешины, не поцарапав зелёную кожуру. Иначе она мгновенно чернела, выделяла тягучий белый горький-пригорький сок, и орех становился непригодным для варки.
 
 
На такое варенье решалась не каждая хозяйка. Процесс был долгий и не простой: сначала часов на 8 орехи замачивались в особом растворе. Поговаривали, что туда в маленьком количестве добавлялась гашёная известь. В процессе замачивания воду меняли раз 6-7 и только затем ставили на огонь. После закипания варенье требовалось очень долго мешать деревянной метровой ложкой. И это было только началом. В результате двухдневного колдовства над загадочным варевом получалось  густое варенье, чёрное, как нефть. Затем таз накрывали марлей, и варенье оставляли в палисаднике настаиваться на всю ночь.
 
 
Город со всех сторон был окружен колхозными садами и полями. Можно было быстро добраться туда на велике, что и делали практически все дети.  Приветливые дехкане всегда щедро угощали их дарами природы.
 
 
Ранним утром колхозники привозили  в город  на продажу свежий виноград, кислое молоко – чакка, хлопковое масло, горячие лепёшки. На арбе, запряженной ишачком, подъезжали к каждому двору и за мизерные деньги продавали свой отменный товар горожанам.
 
 
В годы войны город выжил  во многом благодаря этой спайке с селом. Страшная война  горем прошлась по семье моей героини, отобрала двух братьев.
 
 
Уже на её исходе девушка уехала в Москву, к своей старшей сестре, которая на тот момент там жила. Сестра была очень красивой модной барышней. Её везде принимали за артистку – так не по времени элегантно она была одета. Шикарные белые шляпки с большими полями из тонкого фетра, крепдешиновые платья, белоснежные носочки! Она и была «артисткой» – играла в массовках  в толпе. Зарабатывала на этом скромные деньги и тратила их на билеты в Большой театр. Жила у родной тёти, муж которой в те годы был архитектором – членом очень важного строительного Совета в Москве. Потому и имел хорошую двухкомнатную квартиру недалеко от метро Семёновская.
 
 
Сестра решила перевезти свою младшенькую кровиночку в столицу. Девятнадцатилетняя девушка из маленького далёкого города успешно поступила в институт и зажила здесь новой жизнью. И жизнь эта в общежитии была прекрасной! Пять человек в комнате, нехитрая еда, вылазки на природу, интересная учёба. Раз в месяц – походы со старшей сестрой в Большой театр.
 
 
Отсутствие нарядной одежды девушку не пугало. Рядом с сестрой она не выглядела плохо. Старшая умудрялась брать в костюмерной съёмочной группы модные наряды и шляпки, на младшую же работала целая общага. Внешностью девушку Бог тоже не обидел да к тому же она - обладательница двух длинных толстых кос, что делало её в Москве просто неотразимой.
 
 
В те годы столичные девушки знали один важный секрет. Они брали «химический» карандаш, слюнявили его и очень ровненько, чётко рисовали себе жирные линии по всей длине ног. Это создавало эффект только входивших тогда в моду шёлковых чулок со «стрелками».
 
 
На трофейном рынке покупалась одна на весь общежитский этаж пара туфель  на толстых высоких каблуках. Подошва и каблуки были  сделаны из прессованной бумаги, а сами туфли из блестящей черной резины. В такой обувке невозможно было ходить по городу. Поэтому их аккуратно заворачивали в газету и везли в авоське до места назначения. Уже в театре счастливая обладательница этой красоты снимала свои стоптанные парусиновые тапочки и облачалась в «лаковые» туфли-обманки.
 
 
Благодаря старшей сестре,наша героиня прослушала весь оперный репертуар Большого. И главное  - девушки видели «самогО» Сергея  Яковлевича Лемешева, что делало их в глазах окружающих  практически небожительницами! С тех пор навсегда в ней сохранилась любовь к опере.
 
 
А тогда…тогда уже закончилась война. Москва готовилась к важному событию – Параду Победы на Красной площади. Конечно, всем очень хотелось увидеть Парад воочию. И все знали, что это невозможно. За несколько дней до Парада все окрестности Красной площади и Кремля были взяты под особый контроль –  вооружённая охрана, специальные ограждения, ежечасный осмотр всех объектов. Выставлены специальные посты на крышах близлежащих домов. Ну и многое другое.
 
 
Но если очень хочется, то и «Нельзя!» превращается в «Можно!».
 
 
Вот и наши студентки решили попробовать. Ранним утром  24 июня 1945 года они вышли на ближайшей станции метро. В тот день станция была совсем не ближайшая. Но так как все центральные накануне закрыли,  пришлось действовать в предложенных  обстоятельствах.
 
 
В какую бы сторону ни кинулись девушки, везде натыкались на ограждения. Их даже пару раз  люди в военной форме откровенно прогоняли. Две подруги решили не рисковать, и пошли гулять по Москве. А две остались. День еще только начинался. Утренняя прохлада загнала студенток в подъезд многоэтажки. Начали строить дерзкие планы, чтобы попасть на Парад. Все варианты рассыпАлись, как горох у Золушки.
 
 
Неожиданно с верхнего этажа спустились два пацана лет по 13. Они явно слышали разговоры девушек. Их вердикт был суров – пробраться на площадь у девчат нет никакого шанса. Разве только если за две порции мороженого каждому из них – главного лакомства детишек той поры. Незадолго до окончания войны в Москве возродили его производство всем на радость.  Девушки не сильно торговались со своими благодетелями и ударили по рукам: если они попадают на Красную площадь, после парада с них - по две порции каждому.
 
 
Мальчишки местные, здесь родились, во время войны никуда не уезжали. Знают каждый поворот, каждое дерево в центре Москвы. Как только начали ограждать Красную площадь, репетировать фрагменты будущего Парада, пацаны с  округи прочесали все подворотни, изучили дислокацию военных постов и поняли, как можно попасть на площадь.
 
 
Девушки приняли условия ребят и все их требования – не пищать, не кричать, ничему не удивляться. Полное послушание!
 
 
Побежав через дворы и переулки, компания врезалась в ограждение из составленных вплотную грузовиков. Эту первую преграду преодолели легко – проползли под машинами по-пластунски. Отдышались, огляделись, забежали в соседний дом. Из подъезда – на чердак, с чердака - на другой край дома и по пожарной лестнице вниз. Отдохнули во дворе, попили водичку из колонки, умылись. Помчались дальше. И тут стоп! Плотный строй солдат, а за ними новые ряды машин. Мальчишки уверено поворачивают направо – там заброшенное здание, оно выходит как раз на торец автомобильного ограждения. Все – туда, и вновь под машины. От одной к другой, работают локтями, как солдаты на поле боя. Чумазые потные. Устали. Девушки уже и не рады, что согласились: «Может, бросить эту затею?». В ответ – два грозных кулака: « Как бросить? Мы уже почти у цели!».
 
 
Так и оказалось. Еще полчаса невероятных кульбитов под машинами, скоростных перебежек и прочих маневров и компания оказалась… на Красной площади. Они поняли это по чёткому мельканию начищенных солдатских сапог перед глазами и громыханию колёс военной техники. От пыли и пота слезятся глаза. Коленки сбиты в кровь. Сердце колотится, что есть мочи. В волосах какие-то сухие ветки и остатки листьев. И, самое ужасное, дождь. Он льёт и льёт уже целую вечность, проникая сквозь корпуса машин. Пролежать вот так весь парад лицом в  мокрую мостовую – стоило ли таких усилий?! Да еще музыка: бьёт прямо по ушам.
 
 
Неожиданно героиня моего рассказа закашляла. Как ни старалась сдержать предательские звуки, кашель всё равно вырывался наружу. То, что случилось затем,  осталось в памяти на всю жизнь. Сапоги  перед девушкой потоптались в нерешительности, повернулись в одну сторону, и до неё донёсся какой-то  шёпот.  «Лазутчики» напряглись – неужели все усилия напрасны? Под грузовик заглянул грозный дяденька в гражданской одежде под солдатским плащом. Всё увидел. От ужаса весь напрягся, покраснел и развёл руками. Поднялся, отошел ненадолго и вновь вернулся. Так можно было понять по движению его ног. Видимо, что-то приказал солдату. Солдат отступил назад на шаг из строя, наклонился под машину и жестом приказал:  «Вылезайте!». Сделать это оказалось нелегко. Всё тело онемело,  плюс ужас от возможного финала и дикий-дикий страх. Но вылезти пришлось – это был уже жёсткий приказ.
 
 
Когда все четверо справились с дрожью в ногах, обрели способность говорить, видеть и слышать, они поняли, что кары не будет. Тот самый ухоженный гражданский дяденька пожурил ребят беззлобно и разрешил встать сразу за солдатами. Моя девушка оказалась прямо за ним. «Не высовываться! Не произносить ни слова! Не передвигаться вправо-влево!».
 
 
 Когда шок прошел, девушка, скосив глаза, увидела силуэт Собора Василия Блаженного, а впереди – стену Кремля. Стало понятно, что они оказались на самом краю Красной площади, уже практически на Васильевском спуске. Прямо перед ними двигались все участники Парада Победы – пехотинцы, лётчики, техника, конница, военные знамёна. И проливной дождь всем был нипочём.
 
 
Гражданский дяденька, изредка поглядывая на чумазую девушку,  полушутя сказал: «Ну что, красавица, приняла Парад Победы? Запомни это на всю жизнь!». Девушка запомнила. Это была моя  будущая Мама.