Щучий хвостик...

Иван закурил  непонятно какую по счёту сигарету. Десять лет держался. Даже у матери на похоронах пересилил себя, а тут... Ростик пропал, завод захватили рейдеры и у Ивана сдали нервы. Завод жалко, но завод - не главное. Ростик, которому он передал контрольный пакет акций пропал. И у Ивана застывало в груди, когда он начинал думать о том, что могло случиться с его единственным сыном. Да, сейчас не девяностые, но всё равно было страшно. Лучше б его похитили, убили, или посадили в подвал какой-нибудь... Но сына, вообще — семью тронуть — этого Иван никому не простит. Он тупо смотрел в экран телефона — хотелось звонить, действовать, но звонить было некому. Милиция искала, частное детективное агенство искало, Вовка -племянник тоже собирал информацию. Иван спрятал телефон - решил никому не заонить и себя не накручивать, и так дергался, как припадочный.

"Ростик, Ростик — щучий хвостик... Вовка — телячья душа без гроша" — такая была присказка у его мамы. Баба Лиза внуков любила, но женщина была суровая, ко всяким сюсюканьям не привычная и вся ее нежность сводилась к таким вот дурацким речевкам. И Иван и сестра его — Наташа привозили внуков в середине лета к маме на месяц, но тем летом, когда Наташе должны были делать операцию дети прожили у бабы Лизы все три летних месяца. Они ладили друг с другом, не дрались, бабу Лизу слушали и если и шалили, то безобидно. Баба Лиза говорила, что здоровые мальчишки не могут усидеть на месте и относилась к их проказам весьма спокойно. Вовка был старше Ростика и тот во всем брата слушал и даже старался немного ему подражать.  Иван почти не приезжал к матери в то лето — мотался в больницу, работа тоже отнимала почти всё время. Навещая Наталью накануне операции, он как будто что-то почувствовал — долго не хотел уходить. Наталья его обняла на прощанье и прошептала на ухо:"Вовку, если что, не бросай. Он хороший. Ты его уж не сдавай в детский дом". Он тогда Наталью даже отругал за дурные мысли. А на следующий день сестра после операции не очнулась. После похорон, поминок, опекунского совета и прочего формально-бюрократического ужаса, Иван поехал  за детьми. Баба Лиза привозила их на похороны, а потом опять увезла к себе. Иван обратил внимание, что Ростик с бабушкой попрощался как с чужой незнакомой женщиной. А у Вовки вид какой-то затравленый. Мама напаковала всяких солений-варений, заставила ему весь багажник. На прощанье обняла сына крепко и поцеловала. "Ты, сынок...это... приезжай..." Иван чувствовал, что мама совсем не то хотела сказать.
После того, как Иван оформил опекунство и Вовка стал жить в его доме, Ростика как подменили. И дня не проходило, чтоб он хоть чем-нибудь не досадил Вовке. Вовка не жаловался никогда, но ходил как в воду опущенный. Мелкие каверзы — кнопка в кроссовке, склеенные страницы тетради, соль в компоте — за это вроде бы не полагалось серьезно наказывать, а беседы плохо удавались Ивану.  Однажды Иван случайно увидел, как Ростик угощает Вовку сыром для тостов — такие тоненькие пластинки в плёнке. Вовка, понятно, такого продукта еще не видал и начал есть эту сырную пластинку в плёнке. А Ростик хохотал так весело, что Иван не выдержал. Первый раз он выпорол ремнём сына. После этого и сын и жена так ополчились на него, что хоть из дому беги. Потом всё устаканилось. Ростик Вовку задирать перестал, но и прежней братской привязанности не было. К бабе Лизе летом теперь ездил один Вовка. Ростик появлялся на пару дней, да и то не каждый год. В отношениях с отцом Ростик как будто возводил невидимую стену— год от года становящуюся всё выше, всё прочнее. Иван боялся поверить, что сын не может ему простить Вовку, его опекунство над племянником, он списывал эти неприятные мысли на усталость и вечные завалы на работе.


Вовка смотрел на детектива целую вечность. То, что он услышал было немыслимо. Трое суток Вовка не спал, не ел, мотался от милиции до детективного агентства, побывал три раза в судебном морге на опознании( очень уж подходили погибшие под описание Ростика). Вовка совсем уже выбился из сил, когда позвонили из агентства и попросили приехать. Он заехал за своим дядей Иваном и вот... Ростик уехал в Болгарию. Купил себе тур и на автобусе добрался до Варны. Детектив предложил выехать и доставить Ростика  обратно, но дядя Иван отрицательно замотал головой. Потом детектив отдал им флешку с видеозаписью сделки. Конкуренты на всякий случай сняли всё на видео. Иван флешку взял, расплатился с детективом и на неверных ногах направился к выходу. Вовка поспешил следом. За руль сел сам, дядю Ивана не пустил. "Ростик, Ростик — щучий хвостик... Вовка —святая душа без гроша... Мама, за что так, скажи..." — бормотал Иван, а его пальцы пытались расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Вовка понял, что дяде совсем туго. Резко развернулся и помчался к больнице. В приемном отделении Ивана осмотрели, погрузили на каталку и повезли в реанимацию. Вовка побежал следом, но у дверей реанимации какая-то женщина его остановила и велела ждать. Вовка ждал почти два часа. За дверями что-то происходило, периодически выбегали медсестры, похожие на инопланетянок, потом возвращались, отмахивались от его вопросов. Потом вышел доктор, стянул повязку и накрахмаленную шапочку и позвал Вовку за собой. На ватных ногах вошёл Вовка в кабинет, где потрёпанный и обессиленный доктор обьявил, что пациент скончался от инфаркта. Сказал, что реанимировали долго, думали выкарабкается... Вовка покивал и вышел из кабинета.


Жизнь это война, где каждый за себя. Причем все, кому не лень пытаются вмешиваться, учить, давать советы... Лучше бы денег дали...Даже конкуренты отца, когда он предложил им акции, почти два часа рассказывали как он подставит отца и как отцу будет плохо... Что с них взять... Ущербные люди - рабочие кони. Ростик посмотрел на часы - время медленно перетекало из дня в вечер. Он продал контрольный пакет акций отцовского завода его конкурентам. И, чтоб переждать скандал, уехал в Болгарию. Поселился в Варне, в маленьком отеле. Ходил гулял присматривался к людям. Если жить не выпендриваясь, найти простую удобную хатку, то года на четыре должно хватить. А там... что-то придумается,  клад найдется, невеста богатая или ещё что-нибудь. Главное, что не будет никаких — "ты должен", ты— мой преемник", "ты—надежда семьи" ... Только море, солнце, бренди и вся долгая вольная жизнь.