Там, за горою, продолжение 3

11

Птичье пение вливалось в его сердце божественной музыкой. Он открыл глаза.

– Тьох, тьох, тьох, – сладко выводила какая-то птаха.

– Цвирк, цвирк, цвирк, – вел свою партию другой пернатый певец.

Игорь пошевелился и снова смежил веки.

Где он? Спит дома, в своей кровати, и ему снится этот чудесный сон?

Он разомкнул очи и увидел, что лежит в зеленой траве, а над ним, на ветке какого-то дерева, сидит сказочной красоты птичка. Животик у нее был огненно-золотистый, как восходящее солнце, а крылышки – небесной синевы. Игорь привстал. Птичка вспорхнула с ветки и перелетела на другое дерево. Он осмотрелся. Вглубь подлеска уходила тропинка, и рядом с ней, под одной из тощих березок лежала Марина. Мотоциклы молодых пинкертонов валялись неподалеку в невысокой траве.

Игорь встал и подошел к девушке. Медового цвета локоны выбивались из-под ее шлема, съехавшего набок. Прекрасное, с чертами исконно русской красавицы, лицо было безмятежно спокойным.

Шевчук снял свой шлем, опустился перед ней на колени и припал ухом к ее груди.

Он услышал под кожаной косухой, украшенной металлическими бляшками и толстой бронзовой цепью, ровное биение ее сердца, услышал слабое дыхание. Слава Богу! Марина была жива!

Он стал смотреть на нее и невольно залюбовался ею. И ему вдруг нестерпимо захотелось поцеловать ее в свежие алые губы. И тут девушка, быть может, почувствовав на себе его взгляд, открыла глаза. Она улыбнулась ему и сказала:

– Привет.

– Чао, – ответил ей Игорь. – Ну, ты у меня, прям, как спящая красавица, заколдованная злым чародеем… – заметил он.

– И что ж ты меня не расколдовал? – сонная улыбка не сходила с ее очаровательных уст.

– Да я как раз и собирался – а тут ты сама проснулась, товарищ младший лейтенант.

– И как же это, интересно знать, ты собирался меня расколдовывать, товарищ лейтенант?

– Знамо, как: при помощи поцелуя. Ты что же, сказок в детстве не читала?

Он протянул ей руку, и она, ухватившись за нее, с легкостью серны поднялась на ноги.

– Где это мы? – спросила она. – И как сюда попали?

Ее шлем так и остался лежать на земле. Густые медовые волосы очень красиво обрамляли юное лицо. Он вскинул плечи:

– Понятия не имею. Похоже, мы попали в некий пространственно-временной портал. И теперь находимся в параллельном мире.

– Или на планете Сириус, – иронически улыбнулась Марина.

– Сириус, к твоему сведению – это звезда, а не планета, – поправил ее Шевчук. – Я вижу, у тебя в школе были сплошные двойки по астрономии. Не потому ли ты и решила податься в Шерлоки Холмсы, а?

– Не, кроме шуток, Игорь, – сказала Марина. – Что это за номера такие? Мы гнались за пастором, потом он исчез прямо на наших глазах, словно сам дьявол, и вот, нате вам – мы очутились в каком-то совершенно незнакомом месте!

– А ведь Звонарев предупреждал нас, что этот бутафор – шустрый малый! – припомнил Шевчук наставления своего мудрого начальства. – И что нам следует держать с ним ухо востро…

Он принялся ощупывать себя с весьма озабоченным видом. Потом сказал:

– Марина, а можно я тебя тоже пощупаю?

– Зачем это?

– Хочу убедиться, что ты не призрак. Кто знает, возможно, мы уже на том свете?

– Вон, березку лучше пощупай. Или свой мотоцикл.

– Березка – это не то.

– Почему это?

– У нее же ни рук, ни ног нет. Я уж не говорю обо всем остальном…

– Перебьешься, – сказала Марина.

– Э-хе-хе!

– Не о том ты думу думаешь, товарищ лейтенант, – сказала Марина. – Лучше напряги свой могучий интеллект, и поразмысли о том, как нам пастора разыскать…

– А чего его напрягать-то? – сказал Игорь. – И так все ясно. Нам следует прочесать эту местность. И, если он в этих краях, мы отыщем его, тут и к гадалке ходить не надо. А вот если этот Гудини скинул нам ложный след, а сам смылся в другое измерение…

– Да! Ну, и буйная же у тебя фантазия, однако! – заметила Марина. – Не слишком ли ты увлекаешься чтением научно-фантастических романов?

– А у тебя что, есть другие идеи?

– Пока что нет.

– И не предвидится, не так ли?

– Да ну тебя…

– Тогда по коням!

Марина подняла ладонь, лихо козырнула:

– Есть, товарищ обер Пинкертон!

И вот уже молодые сыщики седлают своих «коней» и катят на них по тропе меж редких деревьев. Неезженая тропа не позволяет им развить крейсерской скорости, но зато дает возможность внимательно осматривать местность: нет ли где-нибудь признаков человеческого присутствия? Но ни пустых бутылок, ни окурков, ни шприцов наркоманов, ни рваных пластиковых пакетов, или использованных презервативов – словом, никаких следов высокоразвитой человеческой цивилизации нигде не видно. Похоже, сюда еще не ступала нога просвещенного европейца.

Девственно чистая рощица сменяется полем, поросшим невысокой, опаленной солнцем травой, и тропа, по которой едут наши сыщики, выныривает на грунтовую дорогу, вполне пригодную для проезда автомобиля. Чернозем постепенно переходит в суглинок, грунтовка идет под уклон. Впереди блестит озеро, в него впадает ручеек. Доехав до этого места, мотоциклисты останавливаются. Почва у ручья влажная, и на ней отчетливо видны следы автомобильных протекторов. Следы еще свежие, кто-то проехал здесь не так давно! Быть может, это бутафор? Оперативники обмениваются красноречивыми взглядами. Они форсируют ручей – воды в нем не более чем по лодыжку – и прибавляют газу. Дорога огибает озеро, и начинается плавный подъем. Сыщики едут по нему минут сорок, когда за спиной Игоря раздается сигнал клаксона. Шевчук останавливается своего «коня» и ставит его на обочину дороги. Марина проделывает ту же операцию, подходит к Игорю. В ее прекрасных, широко распахнутых глазах читается тревога.

– В чем дело? – спрашивает Шевчук.

– Игорь, мне страшно!

– Что-то случилось? – он пытается изобразить на своем лице беззаботную улыбку. – Ты заметила что-то необычное?

– В том-то и дело! – восклицает Марина. – Мы едем уже почти два часа – и не повстречали ни одной живой души! Смотри: по дороге не проехало ни одной машины! Нигде не видно никакого жилья, или хотя бы какой-нибудь постройки. Везде тишина и покой, как в гробу. Игорь, а, может быть, ты прав? А что, если мы и впрямь попали в некое параллельное пространство, и назад ходу нам уже нет?

Шевчук смотрит в глаза девушки пристальным взглядом. Потом отвечает:

– Не знаю. Возможно, и так. Но одно я знаю точно…

– Что?

Он шагнул к девушке, обнял ее за плечи.

– Я знаю, что куда бы нас не забросила судьба – хоть даже и на дно преисподней – я и там не оставлю тебя.

Марина прильнула к его груди.

 

12

Утром их призвал вестник. Они попрощались с теми, кто оставался внизу, у подошвы горы, и двинулись в путь.

Не покориться голосу вестника было невозможно, но уходили они в новый мир с разным настроем.

Димон шагал впереди, с легким открытым сердцем, навстречу неведомой судьбе. Старая жизнь, конечно же, все еще жила в его воспоминаниях, но сердце уже влекло его к новому, неизведанному. Так путешественник, моряк, или пилигрим снимается с насиженных мест, стремясь поскорее вырваться из рутинной повседневности, где все расчерчено под линеечку, и серые будни влачатся серой безликой чередой, не оставляя в душе ни свежих впечатлений, ни ярких чувств.

Страха перед будущим он не испытывал, и его внутренне состояние можно было бы описать приблизительно такими словами: «Чему быть – того не миновать! Авось пронесет!»

Да, страха не было. Скорее, было любопытство. Что ожидает его там, за горой? В какое царство-государство он попадет и каков окажется там правитель?

Если же и возникнут какие-то осложнения – то разве мало их было у него в его прежней жизни?

«Ничего, прорвемся… Авось пронесет!»

С иным настроением шагал навстречу своей новой доле Андрей Карманов. Темные предчувствия томили его душу. Там, за рекой, оставалась его жизнь – с ее амбициями, наполеоновскими замашками выскочить на самый верхний шесток и гадить оттуда на головы тех, кто находился внизу. И ведь он уже начал претворять свой план в жизнь! Он уже начал отрываться от серой массы неудачников, горделиво расправлять крылья и гадить, гадить на тех, кто копошился внизу… и вдруг его подстрелили на самом взлете.

Кто это сделал? Зачем? Какая неведомая сила так зло распорядилась его судьбой?

Что ожидало его там, за горой?

Некий голос вещал ему из глубин сердца, что там его ожидает нечто ужасное. И он уже заранее трепетал и отчаянно трусил. И все его существо противилось неизбежному; ах, как не хотелось ему уходить из этого ласкового и приятного мира, но ноги, повинуясь чьей-то непреодолимой воле, уносили его туда, куда он идти не желал.

Идти не желал и, тем не менее, шел. Шел вслед за этой деревенщиной – Димоном.

И чем дольше он плелся за ним, тем яснее осознавал, что в той, новой жизни, Димон окажется в более выигрышном положении, нежели он, Андрей Карманов, что этот глупый увалень, пожалуй, еще и окажется там на коне!

Не потому ли он так бодр, так уверен в себе?

Уж не посмеивается ли он тайком над ним, Андреем Кармановым? Не раскусил ли он его?

О, он, поди, знает, наверняка знает, что там, за горою нельзя будет больше «схимичить», выдать черное за белое и облапошить простака! Что на обмане, на лицемерии там никуда не ускачешь! И теперь, наверное, втихаря потирает руки, празднуя победу!

– Эй, рванина! – как бы откликаясь на его мысли, бодро пробасил Иванов, оборачиваясь к мрачно ползущему за ним Андрею. – Не отставать!

Карманов бросил на него колючий взгляд бирюка, загнанного в угол. Иванов истолковал его по-своему:

– Не дрейфь, братуха! Прорвемся!

Он, с ловкостью обезьяны, стал карабкаться на макушку горы.

– Ах, чтоб тебе сорваться с этой крутизны и свернуть шею! – мысленно пожелал ему Карманов.

Димон проворно взбирался вверх.

– Или, хотя бы, сломать себе ногу...

Однако и этой радости Иванов ему не доставил: он благополучно достиг вершины. Когда он бросил взгляд вниз, на только что преодоленный им путь, Карманова на тропе уже не было.

Димон сложил руки рупором и крикнул

– Эге-гей, братуха! Ты где? А-у!

Карманов не отзывался.

Димон пожал плечами и двинулся вперед по маковке горы.

Тропа привела его к ущелью, через которое был перекинут канатный мостик. За мостком пестрело поле цветов, росли деревья, и настоянный хвоей ветерок долетал до Димона, пьяня своей свежестью.

Иванов подошел к самому краю пропасти, посмотрел вниз и отшатнулся: бездна манила к себе; он почувствовал головокружение, и ноги его вдруг стали ватными, и сердце забилось сильными тревожными толчками.

Надо было обладать немалым мужеством, чтобы перейти на ту сторону ущелья по хлипкому подвесному мостку.

«Э, была, не была! Бог не выдаст, свинья не съест!»

Стараясь не смотреть вниз, он ступил на мосток.

Уже где-то на половине пути он не удержался и снова глянул вниз, вцепившись в канаты.

Далеко под ним, в каком-то мрачном котловане, копошились крохотные фигурки. Над ними реяли темные точки – очевидно, это были птицы. Около ямы разгуливали чудные субъекты, вооруженные то ли пиками, то ли палками.

Димон поднял голову, овладевая собой. Страх высоты мало-помалу отступал, но напряженные ноги все еще предательски дрожали от напряжения. Он решил, что больше не станет смотреть вниз.

Он снова двинулся по мостку.

Перейдя на другую сторону ущелья, он оглянулся: настила из досок, по которому он только что шел, уже за ним не было.

 

13

Но где же Карманов? Куда он исчез?

В дурном, в очень дурном месте оказался Карманов. В таком месте, в каком, не приведи Господь, очутиться когда-либо и Вам, мой дорогой читатель.

А приключилось с ним вот что.

Пока Иванов поднимался на гору по прямому пути, Андрей вдруг заметил окольную тропку. Она была не столь крута в сравнении с тем участком, по которому взбирался Димон, и петляла, как змейка, по левому склону горы.

Андрей ступил на окольную тропу.

При этом он рассуждал так: зачем карабкаться вслед за этим олухом Ивановым по такой крутизне, когда намного удобнее и безопасней достичь той же цели, двигаясь путем окольным?

Но не всегда окольный путь оказывается лучше прямого. В особенности, когда на этом пути лежит черный камень. С виду – камень как камень, ничем особо и не примечателен, таких, как он, повсюду разбросано великое множество. Перешагнешь его – и даже не заметишь. И не узнаешь никогда о той опасности, что подстерегала тебя на этом пути – это посланные Богом ангелы-хранители уберегли тебя от напасти.

Но, как видно, далече были в тот раз ангелы-хранители от Андрея Карманова. Избрав окольную тропу, он наступил на черный камень. И камень сдвинулся в сторону, и нога Андрея ушла в пустоту. А за ногою провалился в яму и весь Карманов, в полном своем составе.

Свершилось все это в мгновение ока.

И тут же, над канувшим в бездну путником, камень перевернулся и закрыл дыру обратной своей стороной.

И все оставалось, как будто бы, как и прежде. С той только лишь разницей, что Карманов находился теперь уже не на горе, а в ее чреве. И напрасно взывал к нему Димон Иванов, сложив руки рупором:

–Эге-гей, братуха! Ты где? А-у!

«Братуха» его больше не слышал.

При падении в яму Андрей потерял сознание. Каково же было его состояние, когда он очнулся!

Вокруг – полнейшая тишина и абсолютная темень. Помощи ждать не откуда. Он был живьем погребён в этом каменном гробу.

Когда он осознал все это с полной ясностью, волосы зашевелись на его голове, и с ним случилась истерика. Карманов колотил кулаками по камням, орал, выл, рыдал и даже – впервые за всю свою непутевую жизнь – воззвал к Богу: «О, Боже, Боже, за что?» «О, Боже, выведи меня отсюда, я так хочу жить!»

Кто подсказал ему эту мысль – Бог, или дьявол?

Во всяком случае, он решился. И хотя все его существо и противилось этому, пополз на четвереньках вглубь горы.

Постепенно лаз расширился, и он встал на ноги.

Долго ли он блуждал во тьме подземелья, спотыкаясь, падая, набивая новые шишки? Быть может, час или два, а может быть, и триста лет – нить времени была утрачена, как это бывает во сне. Но вот его слух уловил в отдалении звуки неясного журчания. Он прошел еще с сотню шагов и почувствовал, как его ступни вошли в жидкость. Он нагнулся, почерпнул ее ладонью и поднес к губам. Это была вода. Следовательно, перед ним – то ли подземная река, то ли озеро.

Но насколько обширен и глубок этот водоем? Куда ведет? Выходит ли он наружу, или же, напротив, уводит еще глубже в недра горы?

Что делать, Боже? Что делать! Возвращаться назад? А потом? Двигаться дальше, с риском утонуть, сгинуть в водной пучине?

Но что это?! Из глубины пещеры донеслись новые звуки – звуки тяжелых, размеренных шагов, шлепающих по воде.

Шаги приближались к нему, и он чувствовал, как от идущего по водным хлябям существа исходят тугие зловещие волны.

Сердце Карманова сжалось от ужаса и, вместе с тем, озарилось слабым лучиком надежды: возможно, идущий к нему – кто бы он ни был – выведет его отсюда!

Карманов всматривался во тьму.

Наконец он различил в ней туманные очертания некой расплывчатой белесой фигуры, рядом с которой, на уровне плеча, плыла желтая точка. Шаги становились все громче, отчетливей. В гулкой пустоте пещеры, многократно отражаясь от низких сводчатых стен, они создавали завораживающий акустический эффект: казалось, эти плескающиеся шаги приближаются к нему сразу со всех сторон.

Мало-помалу очертания фигуры приобретали все более ясные очертания. Вот проявилось туловище, уже видны руки, ноги, голова… Перед собой это существо несло свечу, и отблески желтого пламени танцевали на водной ряби.

В тридцати или, быть может, сорока шагах от Карманова существо остановилось и сделало ему знак следовать за собой. Потом двинулось в обратную сторону.

Несколько мгновений Карманов стоял на берегу водоема, глядя вслед уходящей фигуре, а затем бросился за ней.

Кем бы ни был этот пришелец – призраком, или существом из плоти и крови – он был единственной надеждой на спасение!

Поначалу вода едва доходила Карманову до колен, но постепенно водоем углублялся. Несколько раз Андрей попадал в какие-то подводные рвы и проваливался в них, то по грудь, то по самую шею. Но всякий раз ему удавалось выбраться на мелководье: очевидно, таинственный проводник вел его по некой одному ему ведомой отмели.

Но как не спешил Андрей за своим загадочным вожатым, расстояние между ними все увеличивалось.

Вот уже растворилась во мгле его белесая фигура, и впереди плыл лишь едва заметный огонек. Андрей попытался ускорить шаги – но тщетно!

Новая подводная яма! И Карманов погружается в нее с головой; ноги уже не достают дна; он выныривает и пускается вплавь.

Но где же, где огонек?! Он вертит головой… Ага! Вон он! Мелькнул – и погас.

Однако направление угадано!

И Карманов плывет куда-то в чернильной темноте вслед за мелькнувшим огоньком.

Ледяная вода сковывает дыхание, руки-ноги тяжелеют, и голова, кажется, налита чугуном.

Надолго ли хватит сил?

Что-то ужасное и мерзкое скользнуло по его ноге. Что это? Какая-то змея? Или, быть может, угорь?

Неужели ему суждено погибнуть таким нелепым, ужасным образом во цвете лет?!

Боже, спаси и помилуй, ведь ты можешь все!

Боже, помоги! Боже, не оставь!

Но, похоже, он отвержен и Богом, и дьяволом.

Силы оставляют Андрея.

Он делает еще одно усилие; он вдыхает, быть может, уже последний глоток тяжелого спертого воздуха в этом каменном склепе и… и чувствует под собой твердую опору.

Он выбирается на спасительную отмель и теряет сознание.


14

Судя по показаниям спидометров, они проехали уже сто тридцать восемь километров, но никаких следов пастора Алекса, да и вообще каких-либо признаков человеческого присутствия нигде так и не обнаружили. Равнина осталась за их спинами, и теперь они катили по холмистой местности. Все чаще и чаще на обочинах дороги стали встречаться валуны, и некоторые из них были столь причудливой формы, что казались творением неких древних цивилизаций, канувших в Лету. Одни каменные глыбы были похожи на гигантские фаллосы, другие – на больших беременных баб или языческих богов. Подъемы и спуски сменяли друг друга. Порою, дорога вилась по самому краю крутых взгорий, и с их высоты взорам наших пинкертонов открывались захватывающие дух пейзажи потрясающей красоты. Преодолев очередной, весьма затяжной подъем, молодые люди выехали на макушку большого холма и увидели вдали высокую гору, напоминавшую своими очертаниями хлебный каравай. Дорога к ней ниспадала серой глиссадой и, приблизительно на полпути к горе, виднелся какой-то автомобиль, казавшийся с высоты холма игрушечным.

Шевчук, ехавший первым, остановил своего «коня» на вершине этого холма и, словно индеец, поднял над головой кулак с отогнутым большим пальцем. Марина затормозила возле него.

– Смотри-ка, – сказал ей Игорь, указывая на автомобиль. – Кажется, мы все-таки прищучили его, а? Ай да мы, молодцы!

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – охладила его пыл Марина.

– Да ну! А кто ж это, по-твоему, еще может быть, как не наш шустрый пастор? Нет, это он, голубчик, он! Готов поспорить с тобой на все, что угодно! Кого еще, по-твоему, могло занести сюда, в эти Богом забытые края?

Она сказала ему:

- Скоро узнаем.

- И то верно. Поехали?

Взревели моторы, и сыщики стрелой понеслись к загадочной машине. До нее оставалось метров триста, когда Игорь заметил масляный след. Он начинался от острого камня, лежащего на краю кремнистой дороги, и тянулся к машине, постепенно иссякая.

Сыщики остановились у камня.

– Похоже, этот парень наскочил брюхом на эту вот каменюку, и даже не заметил этого, – заметил Игорь. – Смотри, вот здесь масло текло из картера ручьем, но он продолжал ехать дальше, как ни в чем не бывало. Не удивлюсь, если он поймал клин.

– В смысле?

– В том смысле, что движок заклинило, – пояснил Игорь девушке. – Очевидно, он даже и не подозревал о том, что на приборной доске есть такая штуковина, которая позволяет следить за давлением масла.

Предположения Шевчука оказались верными. Подъехав к автомобилю, сыщики увидели, что это действительно был БМВ темно-вишневого цвета, регистрационный номер ХР 06-66. Итак, перед ними стояла машина пастора Алекса!

Святого отца, впрочем, в кабине не оказалось. Дверца со стороны водителя открыта, ключ торчал в замке зажигания. Игорь сел за руль, проверил давление масла и убедился в том, что оно соответствует нулю. Он все же попробовал запустить двигатель, но, как и следовало ожидать, из этой затеи ничего не вышло.

Вполне логично было предположить, что Порожняк, бросив неисправную машину, направил свои стопы туда, куда он так и не доехал – к горе, напоминавшей хлебный каравай.


15

Домой! Он так хотел вернуться домой!

Он долго петлял незнакомыми улицами, и, наконец, вышел к кафе «Тавричанка» возле парка имени Ленина. Через дорогу, напротив кафе, находилась автобусная остановка, и на ней стояло несколько человек. Сумерки уже сгустились над городом, и силуэты людей казались размытыми мраком. Словно сквозь мутное стекло, он видел на другой стороне улицы какую-то девушку в огненном сарафане, а рядом с ней – долговязого парня в очках. Чуть в стороне стояла женщина с сумочкой, и ему почему-то казалось, что это пани Моника из кабачка «Двенадцать стульев». Он перешел улицу и оказался на остановке. На фонарном столбе, что стоял у обочины дороги, висел плоский монитор, и на нем показывали раздевающуюся Мэрилин Монро. Она как раз снимала трусики, хитро прищуривая глаз, когда из ее головы вдруг вырвался столб пламени, и на экране появилась собачья морда.

Он невольно отпрянул. И тут подкатил автобус, и он вошел в салон и спросил у водителя:

– Вы на жилпоселок едите?

– Да, – сказал водитель, дверь закрылась, и автобус тронулся с места.

Поначалу автобус двигался привычным маршрутом, но затем свернул на Николаевское шоссе, нырнул под мост и вскоре оказался за чертой города. Он остановился в каком-то захолустье, и водитель объявил:

– Конечная!

Пассажиры, словно загробные тени, стали выходить из салона.

– Куда это мы приехали? – спросил он.

– Поселок Геологов! – сказал водитель.

– А почему Геологов? Ведь мы же ехали на жилпоселок?

Шофер сдвинул плечами:

– А какая разница? Тут тоже люди живут.

Пришлось удовлетвориться этим ответом.

Он вышел из автобуса и оказался на широкой грязной улице с одноэтажными домами. Над улицей, как коромысло, выгибался мост, и по нему ехал лесовоз с бревнами. Вокруг царило запустение и веяло унынием. Он спросил у какого-то прохожего с мрачной физиономией:

– А на Хенск автобусы отсюда ходят?

Тот ответил:

– Нет. Но сейчас пойдет автобус на поселок Нефтяников.

Он спросил:

– А вы, случайно, не гробовщиком будете?

– А что, похож?

– Ну. Есть маленько.

– Мой дядя – гробовщик, – сказал прохожий. – А я ему помогаю, когда запарка.

– Так много заказов?

– Хватает…

Разговор получался каким-то бессвязным.

– Скажите, а с Нефтяников-то на Хенск попасть можно?

– Можно.

И снова он ехал какими-то полутемными улочками. И автобус был диковинный: со срезанным, как зубило, носом и огромными стеклами. И пассажиры сидели на скамьях, словно зрители в кинотеатре, в затылок друг к другу. И водителя в автобусе почему-то не оказалось, да и самой кабины для него тоже не было. И когда они приехали к месту назначения, то выяснилось, что он попал в поселок Космонавтов. И он вышел на пригорок, и увидел вдалеке речку, а над ней висела желтая луна. И на берегу реки отдыхали какие-то люди: одни сидели у костерка, другие загорали в лучах мертвенной луны, а иные купались. А потом ему повстречался безликий прохожий, и он спросил у него, как попасть в Хенск. И прохожий махнул рукой в направлении лесопосадки, за которой виднелась заводская труба, и объяснил ему, что следует идти по тропе через этот лесок, а за ней уже будет поселок Революционных Демократов.

– Да на кой ляд мне сдался этот поселок Революционных Демократов? – сказал он в сердцах. – Мне в Хенск надо, в Хенск!

– А там перейдешь через Вонючую Балку, – спокойно ответил ему на это прохожий, – и за ней уже будет и Хенск.

И тогда он двинулся по тропе через лесок. И тропа поначалу шла к заводской трубе, но потом стала забирать в сторону, и поселок Революционных Демократов остался левее. И темень все сильнее сгущалась над тропой, и он двигался по ней уже почти в полном мраке. И вот он спустился на какую-то улицу, лежащую как бы в седловине между двух берегов, и на ней двое мужчин пилили бревно двуручной пилой. И он спросил у них:

– А в какую сторону мне идти, чтобы попасть в Хенск?

И один из них, чернявый, с окладистой бородой, махнул рукой:

– Туда!

И он пошел в указанном направлении, но улица окончилась тупиком. И тогда он увидел, что с правой руки поднимается вверх узенький переулок, и стал взбираться по нему, потому что другой дороги в его родной город уже нигде не было. И он вскарабкался в этот переулок, словно в некую трубу, и увидел на левой руке от себя ограду церковного кладбища. И он пошел вдоль ограды, а за оградой виднелись бесчисленные холмики могил без надгробий и памятников, и лишь кое-где над ними уныло торчали деревянные кресты. И переулок все сужался и сужался, и темень нависала над его головой, как черная вата, и телу становилось зябко, а на сердце было так тоскливо и так одиноко! И он увидел, как навстречу ему движется какое-то странное существо невысокого роста. Телосложение у него было хрупкое, как у подростка, за спиною висел ранец, а вместо головы чернел шар. Чем-то эта существо смахивало на космонавта, вышедшего в открытый космос. Двигалась оно весьма резво, переваливаясь с боку на бок, как утка. Первой мыслью его было: бежать, бежать прочь от этого непонятного создания! Но он все же заставил себя идти навстречу ему. И когда они поравнялись, он посторонился перед этой диковинной сущностью, а она козырнула ему и заскользила дальше. И тогда он понял, что это кладбищенский обходчик. А затем появилась и старая церковь за длинной оградой, и на входных воротах висел замок. И он решил обойти эту церквушку, потому что за ней уже было рукой подать до его дома, но тут появилась свора собак, и огромный черный пес накинулся на него и… и тут он проснулся.

Окончание  http://www.proza.ru/2019/02/16/1425