Папенькин сынок. Главы 11-12-13-14-15

11

Кристина глядела пустыми глазами на дорогу, бессознательно отколупывая коготками одну из многочисленных заклепок на куртке.

Александр не мешал человеку переживать до тех пор, пока не победила заклепка.

— Ой… Ну вот…

Розовенький лакированный ноготок сломался до мяса. Кристина сунула палец в рот и разрыдалась. Слёзы, воспользовавшись болью, хлынули потоком. Она, как и в прошлый раз, принялась неистово рыться в поисках салфеток, а потом сморкаться. Но в этот раз дело затянулось настолько, что Александр остановил машину на стоянке возле супермаркета:

— Подожди десять минут. Я сейчас. Видел тут кое-что.

Он уложился быстрее. Кристина всё еще иногда всхлипывала, но поток слез уже иссяк. В руке дрожал телефон, видимо, пробовала дозвониться. Положила его в рюкзак, зацепила больной палец и затрясла кистью. Чуть не расплакалась вновь, но сдержалась.

— Что это? — она кивнула на пакет.

— Спецодежда.

Кристина дико посмотрела на него, явно поражаясь такой черствости.

— Для тебя. Последний писк моды.

Тонкая светлая бровь изогнулась в гневе:

— Ты… ты что это придумал? Мне не до идиотских игр сейчас. Я пошутила про порку. Я… просто боялась, как бы он тебя… Он сильный. А ты нарывался. То, что ты смог его скрутить, — тебе банально повезло.

Александр расхохотался. Что за девка! То Сафо, понимаешь, то «повезло». Второе свидание и второй раз она заставляет его ржать до слёз.

— Ты решила, что я прикупил атрибуты для БДСМ-сессии? — он расхохотался еще громче.

Она смутилась:

— Кто вас, извращенцев, знает.

Посмотрела на сломанный ноготь.

— Чёрт…

Он вышел из машины, порылся в багажнике и вскоре вернулся, дотянулся через ее колено до бардачка, достал небольшой флакон.

— Руку мне, быстро. Будем приводить в порядок твой ноготь. Но можем поехать в салон. Выбирай.

Она обреченно вздохнула, явно приготовившись к пыткам. Протянула нежную ладошку и стоически молчала во время всей операции, глядя круглыми то ли от изумления, то ли от ужаса глазами на его действия.

Александр обыкновенными кусачками ловко и быстро убрал державшийся на соплях ноготь и отвинтил золотую крышечку флакона. Обработал ранку жидкостью.

— Вуаля. Брось в бардачок.

Кристина подула на палец и взяла флакон. Повертела, понюхала и вдруг рассмеялась хриплым от недавних слёз смехом:

— Ну такого я еще не видела: чтобы вместо йода использовали Clive Christian за 2,5К баксов. Дешевле ничего не нашлось?

Александр пожал плечами:

— Спирт и спирт. Что было под рукой, то и взял.

Кристина опять схватилась за телефон. С надеждой ткнулась в экран. Но тщетно. В глазах опять начали сгущаться дождевые тучи.

— Если он сейчас сломя голову мчится на предельной скорости, то твои звонки — дополнительное средство отправить его в морг, — осторожно предупредил Александр, чуть отодвигаясь и готовясь к вспышке. Как бы кисонька не кинулась царапать ему гламур мордашки.

Она посмотрела на телефон, как на ядовитую змею, и швырнула его в лежавший на коленях рюкзак. Стукнулась коленками о бардачок.

— Не машина, а клетка для перевозки кошек.

Александр вновь перегнулся через нее, дотянулся до рычажка регулировки на двери. Кресло чуть подалось назад.

— Военная тачка. Чего от нее хотеть? И так закос под паркетник.

Она смерила взглядом его подчеркнуто изящный облик, задержалась на мужском платке в тончайшую золотую полосочку.

— Тебя проще представить за рулем менее… агрессивной машины. Ты тут, словно колибри в лапах огромного черного паука.

Он хмыкнул, но ничего не сказал. Образ придумывал не он, но Александр вписался в него, как змея в новую шкуру. Был у них в отряде бывший массовик-затейник, творческий чел, ухитрявшийся ваять свои похабные нетленки даже на позициях. Когда необходимость настоятельно постучалась в узкое игольное ушко, он влет придумал, как протащить туда верблюда. И прекрасная белобрысая прынцесса в лапах черного злодея — как раз его фишка. Запоминается? Режет глаз? На то и расчет!

— Куда ты меня везешь? — спросила она, дисциплинированно пристёгиваясь.

— Три варианта: выгулять тебя, чтобы ты успокоилась. Для этого я и прикупил спецодежду. Второй — показать тебе наше будущее семейное гнёздышко. Третий — куда прикажешь.

— Ну, если спецодежда для прогулок, то первый, — она бессознательным жестом вытащила телефон, взглянула и нервно сунула обратно. — И… — она замялась. — Я потом кое-куда хочу сходить, когда толпа схлынет. Хоть на полчасика.

— Всё, что пожелаете, мисс.

— Так что за спецодежда? — спросила она, когда они припарковались у вчерашнего места прогулки.

Он вытряхнул из пакета роскошную шерстяную павлопосадскую шаль. На жемчужно-серых с белым разводах — изумрудные мотивы, по краю — широкая зеленая кайма с бахромой. Раскинул руки, демонстрируя узоры, и накинул на плечи невесты, скрывая не менее агрессивную, чем Гелыч, косуху. Глаза Кристины тут же загорелись, словно подсвеченные зеленью наряда.

— О… — уже знакомо округлила губки, но теперь её мимика не вызывала ассоциаций с секси, пати и безмозглыми куклами.

Она пригнулась к зеркалу заднего вида, пытаясь рассмотреть себя. Закинула длинный край шали через плечо за спину.

— Спасибо, — чуть улыбнулась.

Александр незаметно перевел дыхание — побаивался, что его подарок придется не ко двору.

Выяснилось, что рюкзак теперь — абсолютно лишний аксессуар. Пришлось оставить его в машине. Вместе с телефоном. Замечательно. Пусть отвлечется от ожидания звонка. Александр был уверен, что ничего с Горацием не случится. Парень не идиот, координация великолепная — он едва успел уклониться от удара. А если бы не уроки Ивана и особенности жизни последних лет, то и не успел бы.

— Ты странный… — Они гуляли уже минут сорок, пока Кристина произнесла первые слова. — Ты уж определись: ты сволочь или нет. Я не желаю путаться.

Ловко она его. Сама эта фразочка означает, что она признает за ним некоторое количество интеллекта.

— Сволочь, — честно сказал он. — Так проще. Тебя полапать для того, чтобы не оставалось никаких сомнений?

— Подождёшь до свадьбы, милый, — буркнула она, но Александр видел, что прежнего ужаса и желания прогуливаться на виду у ментов, она не выказывала.

Он сказал пару гадостей по поводу первой брачной ночи, пригрозил купить ей БДСМ-наряд. Она явно немного отвлеклась от переживаний, но похабные шуточки выслушивала молча, не поощряя продолжать.

Начал подниматься ветер, забирался под полы надетого прямо на рубаху пальто, леденил прикрытую тонким платком шею. Александр пожалел, что не кинул в Гелыч что-то теплое, можно было бы переодеться, раз у невесты такие мерзкие потребности — от слова «мёрзнуть». Но держался стойко.

К сожалению, под мерный звук шагов и молчание в голову опять полезли траурные мысли: глупая обида на ребят и кэпа, беспокойство за Катьку и отца. Он, задумавшись, пошел быстрее, хлопнул себя по бедру в поисках курева. Черт…

Совершенно выйдя из роли, по-свойски остановился возле попавшихся в пятый раз на глаза ментов, чуть не стрельнул сигарету, но вовремя опомнился. ****ь… Это тебе не знакомые хлопцы на патрулировании.

Сержант максимально предупредительно-вежливо поздоровался, отдавая честь, спросил, не нужно ли чего. Пришлось выпутываться, спрашивать, как проехать к ближайшему ресторану — типа замерзли, надо погреться.

Из-за безголовости Александра прогулку пришлось прервать, хотя по Кристине было видно, что ей еще не мешало бы. Но он и впрямь замерз — всё чаще потирал ледяные руки, убыстрял шаг, она отставала, погруженная в свои мысли, не замечая ничего вокруг. Так. Пора это прекращать.



12________________________12___________________


— Кристи, поехали погреемся. Чай-кофе-потанцуем.

Она очнулась, ускорила шаг, догоняя его. Чуть прихрамывая.

Он похлопал в ладоши, несколько раз поднял и опустил плечи, пытаясь согреться, переступил с места на место. Так себе танец, конечно. Теплее не стало.

Она вдруг обиделась:

— Потанцуем, говоришь? Если уж ты прознал и номер телефона и адрес швейки, то сто процентов в курсе, что я хромоножка, бракованный товар. Не повезло тебе.

Он опешил под напором вылившейся на него ни с того ни с сего агрессии.

— Я понимаю, что тебе противно таскаться со мной, ждать, пока я дошкандыбаю до тебя, спринтера. Но ты сам предложил. Если тебе так уж трудно даётся твоя показная галантность, мог бы и в своей клетке для кошек посидеть.

Александр давно уже не чувствовал себя таким растерянным. В начале прогулки он вообще не замечал ничего особенного в походке Кристины, а потом просто замерз и непроизвольно шел быстрее, пытаясь согреться. Ему и в голову не приходило, что она так воспримет его поведение. И уж тем более, откуда ему было знать, что заезженная фразочка про кофе и дурацкая пародия на танец станут триггером.

Погуляли, называется.

Он какое-то время стоял столбом, не зная, как реагировать. Оправдываться, что он ни сном ни духом?

Видя, что он просто стоит и смотрит на нее, Кристина замолчала. Потом подергала бахрому шали и уже не с таким яростным напором продолжила:

— Вот только не надо врать, что ты не знал.

Александр, опять забывшись, попытался достать из несуществующего кармана сигареты. Раздраженно хлопнул себя по бедру.

— Не знал. И прости за платье. Об этом я тоже не знал.

— За платье?

Он вытащил телефон, быстро нашел нужную картинку.

— Вот за это. Давно шьёшь?

Она всё еще не могла поверить:

— Ты настолько ленив, что не потрудился изучить досье на меня? Или тебе и впрямь всё равно, на ком ты женишься?

М-да… Во дела. Рука сама собой потянулась почесать затылок, но, вроде, гламурные мальчики так не делают. И он сдержался. Хотя очень хотелось. Мало того, что без него его женили, понимаешь, так еще и свадьбы не было, а уже начались семейные сцены.

В парке начали зажигаться фонари, ветер выдувал остатки тепла. А он всё стоял и смотрел на будущую жену. И чувствовал себя как в детстве, когда, едва научившись плавать, самонадеянно решил добраться до буйка и вдруг понял, что уже устал, а еще назад столько же, а под ногами нет дна. А позвать на помощь стыдно.

Он подошел к ней, предложил локоть и только тихо сказал:

— Прости.

И та, которая только что обвиняла его в показухе, равнодушии и в пренебрежительном отношении, вздрогнула, этим вот своим непередаваемым движением подняла на него взгляд и… взяла под руку.

Женщины… Нет, не так. Женщины. Ибо это диагноз. Господи, насколько проще с профессионалкой Николь. Плати, соблюдай правила, и будет тебе счастье.

Пока дошли, хромота стала еще более заметной. Он открыл дверь Гелыча, помог ей усесться.

В её лице постепенно проступала растерянность, а он всё еще не знал, что сказать. Кристина уже несколько смущенно запоглядывала на него и вдруг вспомнила, резко обернулась. Александр подал ей с заднего сиденья рюкзак, и вскоре она расплылась в счастливой улыбке. Чуть помедлила и протянула ему телефон с сообщалкой в вацапе: «Я в порядке. Желаю счастья в семейной жизни».

— Хороший пацан, — честно сказал он. И добавил, повинуясь откровенно дурацкому, но мощному порыву: — Если со мной что-то случится, то держись за него. Хрен с ними, с играми в хорошую дочь.

— Что с тобой может случиться? Пальчик дверью Гелика прищимишь? Лак для укладки в глаза попадет?

Она выключила телефон.

Он разочарованно вздохнул: это уж она со зла. Но сам виноват. Получай теперь и за роль мажора, и за пролитое вино, и за эгоистичное поведение на прогулке и, как знать, может, и за вывернутое плечо Горация.

— Любишь его? — спросил прямо.

Длинные пушистые ресницы прицелились острыми копьями:

— А если да? Отпустишь?

— Только через мой труп, — усмехнулся он.

Драма из ничего начала надоедать. Хватит. Пацан жив, а он, Александр, наконец определился с ролью: с Кристиной он не сможет носить маску сволочи, такое напряжение ему не по силам. И так прокалывается постоянно. Но если она сама продолжит считать его подонком, то… печально, конечно. Но, возможно, она изменит своё мнение. Со временем.

Ресторан оказался так себе заведеньицем. Скорее, неплохая кафешка. Но оно и к лучшему — никто его здесь не знал, можно спокойно отдохнуть. Не стереть с лиц обслуги угодливое выражение при виде упаковки, в которую завернут Александр, словно даже запах этого чёртового охренительно дорогого парфюма вызывает в них сладостные видения платиновых банковских карт. Или слитков золота. Или… золотых унитазов? И хрен с ними.

— Голодная… — голосом незабвенной Полумны из далёкого гаррипоттерского детства смущенно протянула Кристина, словно оправдываясь за то, что в её тарелке с супом уже показалось дно. И тут же с места в карьер, словно продолжая мстить: — Мне восемнадцать, но я всё еще школота. Десятый класс. Вот такая я хромая дура.

Так. Пора это заканчивать. Срочно.

— Да хоть писаешься и косая, — сказал грубо. — Ты — моя жена вместе со всеми своими заебонами. Я постепенно ознакомлюсь с каждым из них, но от этого ты не перестанешь быть моей женой. Так что давай на этом закончим расстановку точек над «i».

Она не ожидала такого тона, поперхнулась, закашлялась.

Он подождал, пока она продышится и, не давая опомниться:

— Я могу, конечно, взять распечатку СБ, но хотел бы узнавать о тебе от тебя. Что с ногой? Нужно лечение? Давай займемся этим. Может, есть возможность как-то помочь. Давай обратимся к специалистам. Хотя уверен, что вы это уже делали. Расскажи, что случилось.

Она отодвинула тарелку, и официант тут же освободил место и подал следующее блюдо, но Кристина лишь задумчиво перекладывала с места на место нож и вилку, словно решая, достоин ли Александр откровения.

А его вдруг потянуло в сон. Вторые сутки на исходе. Он так и не съел ни ложки, опасаясь, что его разморит и вырубит прямо здесь. Попросил принести двойной ристретто, но по смущенному виду официанта понял, что о таком виде самоубийства тут не слыхали.

— Кофе мне сделайте хороший и покрепче, сахар не нужно, — перевел он на общедоступный язык свою просьбу. — И побыстрее, пожалуйста.

Он откинулся на спинку стула, потер глаза.

— Что такое? — встревожилась Кристина. — Ты неважно выглядишь. Я тебя вконец заморозила своей привычкой гулять, когда дёргаюсь и нервничаю?

— Норм, всё в порядке. Давай, пока ты испытываешь чувство вины, я этим воспользуюсь и выпытаю, что всё-таки с ногой, — Александр принял еще более жалобный вид. Легко! Пять лет театральной студии даром не прошли. Играть бесконечные роли принцев и раненых героев под конец карьеры было нудновато, но зато ох как пригодилось в новой, уже третьей по счету жизни.





Он пил кофе, тщетно пытаясь вслушаться в слова Кристины. Словно загипнотизированный, смотрел, как поверх велюровой водолазки чуть поблескивает золотой крестик на цепочке, гармонируя с рыжими золотинками волос. Всё-таки два часа сна за двое суток маловато.

Она начала было что-то говорить о том, что ей пора домой, куча уроков, задание по швейке, английский, но, поколов его сосновыми иглами глаз и не получив ответной реакции, смолкла, глядя с подозрением.

Он тряхнул головой, сильно причесал-проскреб светло-русую гриву с модным «натуральным» мелированием, к чертям разрушая прическу, на которую ушло минут двадцать работы стилиста и целый грозовой фронт вонючего лака для волос. Пальцы больно прошлись по коже головы, выдавливая сон из мозгов. Ещё раз и ещё.

Кофе вскоре усилил эффект от пытки, и Александр очнулся.

— Прости. Я… Хм…

И не оправдаешься. Не жаловаться же, что не выспался. Закономерный вопрос: чем по ночам занимается богемный житель? Понятно, чем.

— Ты и водолазку сама шила? — поспешил он скрыть замешательство.

— И джинсы. А куртку еще не умею. Но хочу научиться. А эта — подарок Антона. Ты разрешишь мне её носить?

— Помилуй, разве я могу тебе что-то запретить? — удивился он. — Так же, как и ты мне.

— То есть ты продолжишь трахаться с этой твоей… Николь?

Прямой вопрос окончательно прогнал сонное отупение и, честно говоря, разозлил. Откуда инфа о Николь?

А… да… Просыпающиеся мозги, побултыхавшись в киселе памяти, выдали верный ответ: старший брат Кристины одно время был в их поло-тусовке и в курсе его похождений. Паршивец. Язык, что помело. Впрочем, не то чтобы Александр скрывал свои пристрастия, хотя и не орал о них в каждом клубе. Они неплохо играли на облюбованный образ — эгоист-развратник-извращенец.

— А ты мне дашь то, от чего вчера готова была бежать, как от огня? — так же прямо спросил он. А чего юлить? Раз уж Кристине нужна полная откровенность в этом вопросе.

— Я… — На ее скулах проступили розовые пятна. Взгляд скользнул по груди Александра куда-то вниз, и она залилась краской так, что капельки изумрудов в прелестных ушках оказались словно утопленными в раскалённые атласные подушечки. — Ты хочешь обсуждать это прямо здесь?

Нет, это просто нет слов. Женщины!!!

Александру очень захотелось напомнить, что она сама начала этот разговор и не постеснялась довольно громко произнести слово «трахаться», а теперь краснеет, как девственница. Хотя… Постойте, да разве может такое быть, что она до их пор еще ни с кем не переспала? А как же Антон?

— Определись, пожалуйста, ты «полностью открыта для диалога» или «ой, ну все, давай не будем». Впрочем, здесь действительно не стоит. И не стоит, — надавил он на последний слог, с удовольствием добивая поверженного очаровательного противника.

Но отголосок победы носил чересчур пошлый оттенок. А ему не хотелось бы общаться в таком тоне с невестой. Он насмотрелся на Катьку, позволяющую отцу слишком многое, теряющую остатки самоуважения, своей покорностью провоцирующую отца на всё более неуважительное поведение. Он не желал уподобляться бате. Жена, возможно, — будущая мать. Представить страшно, что она там навоспитывает, если у самой в мозгах чёрт-те что.

За свою выходку он тут же получил чувствительный пинок под столом. Молодец, девочка. Правильно делает. Хорошо, что на ножках не шпильки. А то нога все еще болит после вчерашнего.

Он улыбнулся, чуть приподнял руки: сдаюсь, не буду больше.

— У тебя глаза какие-то шальные, ты точно не заболел? — тихо спросила она.

Он мотнул головой, попросил принести еще кофе.

Кристина принялась терзать салат. Стандартный отвратительный «Цезарь».

Она жевала так старательно, что аппетит Александра, подстегнутый кофе, тоже проснулся. Он хлебнул супа и с сожалением отказался от продолжения банкета — если наестся, то сон вновь заявит о своих правах.

— Ты говорила, что хочешь куда-то сходить? — он решил не напоминать о скользком вопросе, кто будет удовлетворять его сексуальные потребности.

Она оторвалась от тарелки, недоуменно посмотрела на него. Потом отложила вилку.

— А… Да! Ой, как я могла забыть. Мне уже три дня назад сдать надо было! Но бодяга с замужеством последние мозги отшибла. — Она подорвалась с места.

Нашла повод не продолжать тягостный разговор. Славненько.

— Так куда едем-то? — он расплатился кредитной картой, привычно оставил на столе чаевые, даже не посмотрев на сумму счета.

Кристина нахмурилась и вытащила из папки со счетом одну бумажку из вложенных им двух.

— Не надо их баловать. Пусть сперва выучат, что такое «Ристретто». Да и салат тут ужасный, — она свернула банкноту и сунула ему в карман, пока он надевал пальто.

— А чего ж ела тогда? Да еще с таким аппетитом? — вновь не удержался он. Словно внутри сидел ехидный чёртик, питавшийся смущением Кристины. Мелкая нечисть тут же получила свою долю еды в виде дрогнувшего опахала ресниц и потупленного в пол взгляда:

— Ну… решила хоть так наказать себя за то, что лезу в общем-то не в свои дела. Наш брак — брак по расчету. Вынужденный. Ты и впрямь волен поступать, как тебе угодно. — Кристина вжикнула молнией, застегивая куртку.

— Наказать — интересная тема, — никак не мог угомониться Александр.

— Ой, ну хватит. Ну пожалуйста… Я пока даже думать не могу об этом, мне так все это… дико… Не провоцируй меня.

Она завернулась в шаль и вышла из ресторана.

Вариант «ой, ну всё, давай не будем». Хорошо. Но рано или поздно жизнь потребует откровенного диалога.

Он завел двигатель.

 — Куда едем-то?

— Ты — домой. Лечиться. А мне нужно сделать фотографии для проекта по художке.

— Кроме школы, уроков, швейки, английского у тебя еще и художка? Что бы это слово ни означало. Как ты вообще жить успеваешь?

— А это и есть моя жизнь! — с жаром воскликнула Кристина. — Моя. Вот такая жизнь. И я не собираюсь от нее отказываться! А еще бассейн и тренажеры. Если я начну набирать вес, то ноге вообще непоздоровится. И на всё это нужно время!

— Да ради бога. Что ж ты так агрессивно-то… Я очень рад, что моя жена занимается делом. Хочешь открыть свой дом моды? Коллекции, показы, светские пати, тощие косолапые модельки в нелепом макияже, вспышки фотоаппаратов папарацци. Шикарно!

Кристина вздрогнула и перекрестилась в ужасе.

— Не дай бог. Это не мое. Я точно не из руководителей. Не умею работать с людьми. Няня говорит, что я способна довести даже святого и не могу держать себя в руках. Что у меня семь пятниц на неделе и мне нужна жёсткая рука. Какой из меня глава предприятия? Но у меня есть мечта. Пусть дурацкая, но моя. Но я тебе пока не скажу. Ты подумаешь, что я рехнулась.

Александр улыбнулся. Жёсткая рука необходима всем в той или иной степени. Кристина и впрямь слишком импульсивна, необузданна. Таких в книгах обычно сравнивают с молодыми горячими кобылицами. Но он лошадей видел только издали, и не возникало никакого желания к ним приближаться. Кто знает, что у мощного крупного животного на уме. Опаснее их казались только коровы. Для чего-то им рога нужны, так? А когда один раз пришлось облегчить страдания несчастной твари, то потом еще долго снились умоляющие глаза животинки.

Бр-р-р. Всегда кошмары лезут в голову с недосыпа. Так и до глюков недалеко. Надо бы, по-хорошему, честно отвезти Кристи домой и завалиться баиньки. Но хочется взглянуть на фотосессию. А то назавтра опять куча дел, опять удастся выкроить для невесты час-два от силы. И то, если она согласится.

— Я дождусь. Пока расскажешь и о своей мечте, и обо всём, о чём захочешь. Что будем фотографировать? Полусгнившую листву в уголках парка, чтобы зритель содрогнулся, увидев беспросветность мира?

— Не люблю мрачные тона. Мне хватило. Теперь только позитив и радость.

— Хватило? Такой светлой яркой девочке?

— Да. Когда после аварии по больницам да по реабилитациям почти год. Да и потом нога еще долго не давала жить спокойно. Не хочу об этом.

Она нервно дернула плечом.

Александр невольно подтянулся — в памяти тоже еще были свежи воспоминания о собственном печальном опыте с больницами.

— Сочувствую.

— Не надо. Благодари бога, что сам так не влипал. Этот год — один из двух, что сейчас досиживаю в школе. Можно было, наверное, превозмогая и стиснув зубы, обложиться учебниками и с репетиторами как-то вытянуть на троечки, но я не такая. Я просто обычная неудачница. И далеко не мой волевой отец. Это он и предложил мне не спешить окончить школу. И я рада, в общем. Хотя, конечно, здоровая дура в десятом — нонсенс. Я попросила, чтобы меня перевели в другую школу, чтобы никто не знал, что я старше. Останови здесь.

— Фотосессия в метро? — спросил он, когда Кристина направилась в подземелье, отмеченное буквой М.

— Да, отсюда недалеко. Распределили артобъекты на станциях, мне выпали витражи на Новослободской. Нужно сфотографировать все, где есть изображения людей, проанализировать, создать свой макет, который бы не смотрелся инородным.

— Ничего себе заданьице… Хорошо рисуешь?

— Не то чтобы… — смутилась она. — Но пытаюсь. Мне нравится. Если что-то совсем уж вкривь и вкось, то педагоги всегда подправят, подскажут. Мне именно поэтому эта студия и нравится, что тут задания всегда связаны с тем, что я могу потом применить при создании костюмов. Узоры эти — это же прелесть!

Глазки загорелись, ручка легла и ощутимо надавила на локоть Александра — Кристине тяжеловато давался спуск по ступеням.

— Ну вот опять. Как устану или замерзну, или долго просижу в неподвижности — начинается. То прыгаю, как коза, как няня говорит, и ничего, то вот тебе…

— Только не пинайся и не вырывайся. Поехали! Играем в того вампира, что по деревьям лазил. Держись, обезьянка!

Александр подхватил невесту, ловко подсадил себе на спину.

— Иго-го!

И ринулся вприпрыжку вниз, держа Кристину под бедра.

Она вцепилась в плечи.

— О… боже… шальной! Я тебе обувью измажу твоё шикарное пальто!

— Танки… То есть вампиры грязи не боятся! У нас есть вечность, чтобы отмыться. Иго-го!

— «Иго-го» они тоже не орут, — сказала Кристина, когда он ссадил ее у турникета. Её глаза смеялись. Шаль развязалась, закрыв её полностью, делая неуловимо похожей на красавицу индианку из боливудской продукции. Она подхватила готовый вот-вот соскользнуть с плеч наряд.

— Ты красивая, — восхищенно сказал он.

Она радостно улыбнулась:

— А ты странный. И совершенно не похож на того придурка, которого я видела вчера. Ты когда настоящий? Сейчас или тогда?

— Да кто ж нас, вампиров, разберет? Мы сами не знаем. Заблудились в вечности, обросли масками.

Едва они вышли на перрон, как рядом раздался взрыв.


Тело всё сделало само: отшвырнуло Кристину к стене и распласталось сверху, прижимая к грязному, затоптанному тысячами подошв полу. А сильно отставший мозг через пару секунд озадаченно выдал: «Э-э-э… может, это всё же не теракт, а глюки?»

Но оказалось ни то ни другое.

Рядом раздался взрыв хохота. Александр поднял голову.

А, вот оно что: два малолетних дебила лет пятнадцати от роду швырнули взрывпакет и теперь пожинают хайп, снимая реакцию людей на телефоны. Рядом залег еще один мужик, но уже поднимается со зверским выражением на лице. Народ вокруг отшатнулся и ошарашено пялится на происходящее.

Он откатился, вскочил на ноги, поднял Кристину, усадил на скамейку.

Не сговариваясь, они с мужиком двинулись к даже не пытавшимся удрать юным идиотам. Те попятились, но один выставил руку с камерой, снимая лицо Александра:

— И чо ты мне сделаешь? Я несовершеннолетний!

Через пару мгновений оба телефона перекочевали в карман пальто, а в руке сам собой очутился ремень. Вроде, маменька говорила, что он из кожи крокодила и слишком широкий — плохо подходит к эльфийскому облику Александра. Зато прекрасно подойдет для воспитательных целей.

Малолетка только тут сообразил, что пора сваливать:

— Эй, ты чего, это же просто пранк!

 Он попятился, развернулся, но наткнулся на мужика, в руках которого истошно вопил перепуганный малыш. Мамаша младенца уже прицелилась вцепиться в волосы шутнику.

— Спокойно, гражданочка! Скорая педагогическая помощь.

Перехватил, задрал куртку на голову что-то там оравшей о демократии и правах жертве интернета, швырнул на камень пола коленями и зажал голову ногами.

Эх, хорошо пошел! Жаль, что не шомпол, шомполом оно, понятно, доходчивее, но и крокодил сойдёт. Давай, рептилия, работай.

Никаких лекций читать не стал. Под гомон офигевших сограждан принялся опускать пряжку на голую спину и обтянутую джинсами задницу подростка. Тот орал, угрожал, но за каждую угрозу получал еще больнее. Под конец экзекуции заткнулся и только подвывал от ужаса и боли.

Надо бы, безусловно, по голой заднице, но некогда возиться, расстегивая ремень и сдирая штаны с брыкающегося идиота.

Второй мужик занялся воспитанием напарника. Правда, методами куда менее демократическими. Через пару минут Александру пришлось прервать процесс:

— Прекратить! Смирно!

Тот против воли повиновался.

— Бля… увлекся. Сука, довёл меня. Я на свиданку спешил, куда я теперь в таком виде?

Александр, удерживая паршивца за шиворот, мельком оглядел себя. Да уж. Леголас, побывавший в болотах Мордора выглядел бы примерно так же. Прощай любовно подобранные маменькой пальто и брюки. Вряд ли такое вычистят прилежные слуги и даже химчистка.

Подоспел поезд, они впихнули дебилов в вагон, отвесив смачного пинка напоследок. Пора сваливать, а то, несмотря на толпу, к ним скоро доберутся «кроты» — полиция метро. Странно, что до сих пор не явились, ведь камер на станции хватает. Впрочем, если эти малолетки тут уже не в первый раз развлекаются, то менты должны быть благодарны, что кто-то выполнил их работу.

Мужик на прощание пожал Александру руку, окинул изумленным взглядом:

— Никогда бы не подумал… Уважуха, братан. Где служил?

Александр усмехнулся:

— В патриотическом клубе в детстве занимался.

Тот подмигнул — не хочешь, мол, не говори, и растворился в толпе.

До выхода добрались без приключений. Кристина молчала, поглядывая на него и тут же отводя взгляд. На лестнице он подхватил ее на руки, собираясь вынести наверх, и только тут обратил внимание на наливающийся синяк на подбородке и кровь в уголке рта. Судя по всему, она неслабо приложилась о пол.

— О, боже… Прости… Кристи, я не хотел…

Он ощутил горячее желание отыграть назад последние пять минут и отпинать паршивца ногами по примеру того мужика.

— До свадьбы заживет, — как старушка, прошамкала она.

— Открой рот. Зубы целы?

— Всё нормально, язык прикусила. Выживу.

Он донес ее на руках до Гелыча, словно опасаясь, что она вырвется, стоит опустить её на залитый дождем тротуар, и убежит куда глаза глядят.

Через несколько минут они залипли в обычной в это время суток пробке. Он воспользовался остановкой и снял перепачканные перчатки и пальто.

— Ты… ты что… в армии служил? Или такому и правда в патриотических клубах учат?

Говорить ей было больно и она зябко закуталась в измазанную шаль, невзирая на то, что Гелыч уже расстарался обогреть пассажиров.

— Кристи, давай я тебя отвезу в травмпункт. Пусть осмотрят, может, синяком и языком дело не обошлось? И как твоя нога?

— Саша, нормально всё. Я на дзюдо и похлеще падала. Ну у тебя и реакция! Я вообще ничего не сообразила. Ты прямо спецназ какой-то. Альфа!

— Не… — он усмехнулся, — Кристя, дай салфетку. А потом я тебе покажу, какой я «Альфа».

— Немного зная тебя, опасаюсь, что это что-то неимоверно пошлое.

Она полезла в рюкзак, наткнулась на телефон и вздохнула:

— Надо же… Все переживания за Антона из головы вылетели. Надо позвонить, спросить, как он там. Вот, — она выцарапала салфетку из пачки.

Александр, мониторя одним глазом ситуацию в потоке машин, принялся осторожно стирать грязь со щеки Кристины.

— Как знаешь, можно и позвонить. Если ты так чувствуешь. Как по мне, это будет больше похоже на отрезание хвоста по частям.

— Я не хотела бы потерять его дружбу. Он прекрасный человек.

Что за наив, а? Мужик только что слюнями не капает при виде неё, а она «дружбу».

— Кристи, сори мач, но если я увижу тебя рядом с этим замечательным другом не с небес, то он сильно пожалеет. Теперь веришь, что это так и будет? Что я заломал его не случайно?

Она насупилась, наконец перестала дрожать и скинула шаль:

— Теперь верю. Но это жестоко. Мы дружим почти два года. А тебя я вблизи вижу второй раз. Почему так? Почему раз — и я должна отказаться от общения с умным, добрым, интересным человеком? Потому что он носит штаны, а не юбку? Дай!

Она перехватила его руку с салфеткой.

— А если бы он был «она» — подруга — ты тоже был бы против?

— Ты эгоистка, Кристи?

Она осеклась.

— Почему это? Хотя… не знаю. Наверное. При чем здесь это?

Гелыч медленно, но верно выбрался на более свободную полосу, дело пошло веселее.

— Или еще хуже — садистка, — невозмутимо добавил он, нагло нарушая правила и вновь перестраиваясь, словно распихивая возмущенно сигналившие машины.

— Да почему?

— Потому что он любит тебя, а это подразумевает какие-то планы на совместную жизнь. А с планами-то как раз и облом. Или ты, школота, веришь в платоническую любовь?

Кристина утратила боевой запал, поцокала пальчиком по телефону, ссутулилась.

— Я как-то не подумала… И он не говорил, что любит меня. И замуж выйти не предлагал. Просто всегда был рядом…

— Угу. И отгонял от тебя потенциальных женихов, демонстрируя, что ты занята.

Александр посмотрел на свою физиономию в зеркало заднего вида: намокшие под дождем волосы приобрели уж совсем неприглядный вид. Вот бесконечная морока — помнить, как надо выглядеть и прилагать все усилия для удержания звания «гламурный засранец».

— Ты думаешь, к хромоножке воздыхатели выстраиваются в очередь? — вспыхнула Кристина. — Да, я была счастлива, когда у меня появился парень! Тебе, естественно, этого не понять.

— Конечно не понять. Я предпочитаю, чтобы ко мне в очередь выстраивались симпатичные девушки.

— Шутки у тебя идиотские. Или это твои планы на совместную жизнь? Хотя… Мы уже это обсудили. Ты волен делать всё, что захочешь.

Она отвернулась и уткнулась взглядом в темень окна, комкая салфетку.

Гелыч выбрался из пробки, радостно набирая скорость. Александр бросил последний взгляд в зеркало: вокруг глаз залегли темные тени, маменька разохается, опять потащит его по всем всебяприводящим инстанциям. Нелегка ж ты доля.

— Отвези меня домой. Я не шучу про кучу уроков. А вообще ты правильно этого… в метро. Так им и надо! Совсем обнаглели. Немногие так смогли бы, как вы с тем мужиком.

Воинственные нотки в голосе позабавили, вырвали из вновь начавшего подбираться к мозгам сонного оцепенения.

— Да? Ты жестокая женщина. Они же дети. Что такого-то? Ну, пранк, подумаешь. А если я к нашему сыну применю такие методы?

Кристина резко повернулась к нему и скривилась, дотронувшись до синяка:

— Болит, зараза. А ты и впрямь хочешь детей?

— Хочу. И не одного. И как можно быстрее. Жизнь коротка. И я хотел бы принимать участие не только в процессе создания.

Даже в сумерках салона он заметил, что лицо Кристи вновь залила краска.

— Или ты из тех, кто поёт песни на тему: «я еще так молода», «чайлдфри», «планета и так перенаселена»?

— Ну… я бы тоже хотела принимать участие не только в… Но мне хоть школу окончить надо. Так что тут ты прав — в этом смысле я еще и впрямь слишком молода.

Он спрятал под манжет рубахи подаренную ребятами цепочку-браслет — брелок в виде летучей мыши, попадая в свет фар и фонарей, время от времени пускал в глаза лучик, словно напоминая, что план «принимать участие не только в процессе создания» в корне противоречит тому, чего Александр желал бы больше всего на свете — хоть еще раз в жизни вернуться к ребятам, вновь приложиться щекой к родной «девочке».

— Красивая штучка, необычная. Это что-то значит для тебя?

— Обычный браслет. Ребята подарили вчера. Не знаю, чем и заслужил.

— Обычный? Платина?

Александр вновь вытащил цепочку наружу, вгляделся.

— Ты о чем задумался? Платину никогда не видел? — Кристина подобралась поближе.

Не видел, конечно. Близко уж точно. Или не знал, что вот эта невыразительная серость и есть та самая платина. Поспешил перевести разговор:

— Кристи, а давай так, я тебе покажу видюху про «Альфу», а ты мне расскажешь, куда еще один год пропал из твоей школьной жизни? Год ты пропустила по болезни — то есть ты должна быть в одиннадцатом, так? А где потерялся еще один?



— Вот, смотри пока на «Альфу».

Александр вывел на экран мультимедийной системы новый клип, записанный специально, чтобы успокоить отца, типа хардбол это не так и опасно. Сам он в съёмках клипа участия не принимал, поскольку был в другом месте. Но его не спрятанная под маску физиономия, заснятая совсем не там, где снимался клип, появлялась не раз, умело вмонтированная оператором студии.

Кристина, не отрываясь, напряженно смотрела в экран. А там было, на что взглянуть. Парням из ассоциации каскадеров неплохо заплатили за зрелищность. Проникновение в заброшенное здание, вывод заложника, работа в группе, в тройке, несложная, но зрелищная акробатика — танцульки с пистолетом.

На всех броня и маски, приводы выглядят, как настоящее оружие. Воинственные позы — ух! Жесты — куда там «Альфе»! И крупным планом прищуренные глаза.

Вот сам Александр оступается и летит в канаву, но ему тут же протягивают руку, помогают выбраться. Ну, а как же! Нужно придать остроты действу и сделать упор на взаимовыручку. Вот пулька попадает в нагрудную пластину бронника. Круть!

Правда, в первый раз, увидев этот винегрет, Александр остался недоволен: постанова слишком уж сильно напоминала рекламный ролик. Заставил переделать, переснять всё куда менее профессиональной камерой, убрать излишнюю театральность и нарочитость, кое-где прервать сплошняк музыкального трека щелчками выстрелов, командами, шорохом листвы, чавканьем грязи под подошвами спецобуви.

Кровь из носу нужно было заставить зрителя поверить, что команда и впрямь существует и за два года приобрела неплохую слаженность, обросла навыками и вообще — деньги папулины — вот они. То есть, сыночек, конечно, развлекается, как может, но не наркотой и тусовками, а куда более «мужским» видом просаживания бабла.

— Ой, а куда тут нужно тыкать, чтобы посмотреть еще раз? Как на обычном планшете?

Кристина пересмотрела ролик три раза. Александр с удивлением заметил в ее глазах слезы.

— Какие вы счастливые! Друзья, движение, увлекательный квест. Свежий воздух, лес, вон даже настоящие кусты черники под ногами. Как я вам завидую! А я сижу в городе. Если куда и выбираемся «на природу», то вокруг только до одури скучные вылизанные и продезинфицированные места для вип-персон. И делать там абсолютно нечего — только бродить по дорожкам пинать шишки и опять мокнуть в бассейне.

В который уже раз Александр смог вырваться из плена сонной мути неудержимым смехом: как представил себе вылизанную вип-передовую с вип-камышами и вип-жарой под тридцать или вип-ливнем на пару дней.

Кристина обиженно покосилась на него и вспыхнула:

— Да что ж ты опять ржёшь-то? Ну что я такого сказала? Почему я себя рядом с тобой постоянно ощущаю маленькой глупой девочкой? Ненамного ты меня и старше. Прекрати.

— Да как представил себе вип-комаров… И вип-клещей! И вип-веткой по физиономии. Аха-ха!

Кристина сменила гнев на милость, улыбнулась.

— Заказ принят, — отсмеявшись, добавил Александр.

— На вип-комаров?

— Ну, их власть, слава богу, уже закончилась до весны. Обойдемся без них. Вывезу тебя в лес. Постреляем. А если нога позволит, то не только постреляем. Если захочешь.

— Хочу! А когда?

— Что у тебя в субботу? Можешь освободить её, чтобы рвануть на пару дней? Есть у меня хорошее место. И ребята там неплохие. Познакомлю. Только тс-с-с… Это тайна. Страшная. Никому нельзя говорить. А то няня тебя не отпустит.

Кристина радостно смотрела на него:

— Правда-правда? Не шутишь? Не прикалываешься? Ты правда поедешь со мной стрелять? Познакомишь с ребятами?

— Почему нет? Там и девчонки есть. Только надо тебе спецодежду прикупить на этот случай — обувь, штаны, куртку. Какой у тебя размер?

Кристина, воодушевленная намечавшимся приключением, принялась расспрашивать, что там будет и как, что надо брать с собой. Скачала себе клип, сказала, что теперь будет смотреть его вместо сказки на ночь.

Александр хотел съязвить «вместо эротической сказки» — уж очень сексуально выглядела его мордашка в воинском антураже. Но промолчал. Дал себе слово не похабить намечавшиеся отношения.

Слово за слово, километр за километром, не давая Александру уснуть за рулем, добрались до дома Кристины.

— Батюшки! — всплеснула руками Вера Петровна и указала на синяк. — Это ж еще и свадьбы не было, а вы уже подраться успели?

Александр смущенно потупил взгляд, а Кристина показала поломанный ноготь:

— И вот! Полный беспредел! А еще я язык прикусила, — она продемонстрировала няне ранку.

— Ну, это всем полезно иногда, — успокаиваясь, ответила та. — Ну что в этот раз? Чайку? Раз вы вроде поладили?

— Зайдешь? — повернулась к нему Кристина.

— Если я сейчас поем, то тут же вырублюсь до утра, — честно предупредил он.

— Пожалуйста, я попрошу Лизу приготовить спальню, — улыбнулась няня.

Он чуть не спросил «а в Кристинкиной нельзя»? Но опять промолчал. Прикусывать язык тяжело, но и впрямь полезно. Незачем портить отношения с будущей почти тещей. Видно же, что Кристина ее любит и в доме она главная. Интересно, а где мать Кристи?

Загнал Гелыч во двор, за ним мягко закрылись крепкие ворота. Огляделся. Стандартный домик, «элитный» особняк в пару этажей, ничего особенного. Вся улица состоит из подобных — дорогих, чопорных, без особой фантазии и изысков вроде готических башенок и лепнины по фасаду.

Вымотался так, что не замечал, что ест, где сидит, глаза слипались, ложка падала из рук. Он поднялся:

— Прошу прощения, засыпаю. Вера Петровна, не проводите меня? Кристина, спокойной ночи.

— О, как официально! — неотразимая в домашнем голубом халатике улыбнулась невеста. — Спокойной ночи. Я рано убегаю, так что, наверное, не увидимся с утра. Пока.

— Посмотрим. Может, я тебя отвезу, если проснусь, — сонно кивнул он.

Спал как убитый, но под утро вскочил, повинуясь давней привычке. Душ, попрыгать-поотжиматься-разогреться. Хорошо! Мозги свежие. Их бы сейчас пригрузить чем-то серьёзным, но для этого надо подчиниться требованию командира и ребят и топать с повинной к отцу: всё, мол, нагулялся, черт с ним, с хардболом, сажусь за учёбу. То-то счастья будет.

Умом он понимал, что это — единственный приемлемый вариант. Чем ближе он к тому, чтобы стать полноправным компаньоном отца в бизнесе, тем более существенную помощь он сможет принести тем, кто остался там. Но душа не желала с этим смириться, сердце никак не могло принять тот факт, что он здесь, в безопасности, а они там, где каждый день, каждый час, а иной раз и каждая секунда могут стать последней. И это чувство сводило с ума прагматичные мозги, заставляло едва ли не выть от отчаяния, что нет возможности выбраться из невидимой неосязаемой клетки.

— О, да вы ранняя пташка! — донеслось снизу.

Он поднял голову, огляделся, приходя в себя. Оказывается, он мерзнет на узеньком балкончике, куда его привела дверь из спальни, курит, опершись локтями на фигурную решетку, и бездумно роняет пепел на всё еще зеленый газон.

— Доброе утро!

— Доброе утро, Вера Петровна!

— Сейчас я этих архаровцев отдам Лиде выгулять и пойду поднимать Кристину. Что вам на завтрак приготовить? Оладьи будете?

— Что всем, то и мне, — улыбнулся он.

Вера Петровна махнула рукой, играя с вылетевшими в холодную полутьму, неотличимыми друг от друга угольно-черными псами: — Ну, спускайтесь на кухню.

В просторной, как и в доме отца, кухне-столовой тоже царил этакий а-ля деревенский стиль, но тут он был не столь навязчивым, с закосом под изысканность. «Прованс» — если Александр правильно запомнил. Маменьке он быстро разонравился невыразительностью блеклых пастельных тонов. Её душа просила сочного солнца и золотого свечения в ягодных гроздьях и листьях хохломы, но папенька заявил, что чувствует себя свеклой в борще среди всего этого великолепия. Через пару недель ягоды и цветы сменились морозными узорами.

В доме прислуживали две девушки — одна ушла гулять с собаками, а вторая быстро приготовила оладьи, накрыла на стол и убежала по делам.

— Это родные сестры — дочери моей хорошей знакомой. Учатся в университете, Андрей Викторович разрешил взять их под опеку. Хорошие девочки — умненькие, старательные. Дом, благодаря им, как игрушечка. Да и Кристине повеселее — уже вроде как семья.

— Папа сам так вырос — «в приймаках» у дяди. Да ты знаешь, конечно, эту историю. — В кухню вошла Кристина, дёргая расчёску, запутавшуюся в распущенных волосах: — Доброе утро! Няня-я! Ну пожалуйста!

— Ох, ты ж горе, а. Опять поленилась вчера бальзам нанести? Садись.

Няня вызволила из беды лентяйку и принялась расчёсывать длинные пряди.

— Не волосы, а пакля для набивки каких-нибудь матрасов! — пожаловалась Кристина, потянувшись за яблоком, лежавшим в вазе. — Один плюс — после такой экзекуции быстро просыпаешься. — Ой, ну ой же! Ну тише! — Она вытерла слезы, когда няня дернула ее слишком сильно.

— А ты сиди смирно, а то лысой останешься.

Вскоре золотые пушистые пряди укрыли её, словно драгоценной золототканой шалью. Александр любовался, прихлёбывая крепкий чай. Ему вспомнилась виденная недавно в ленте картина — Ясно Солнышко в образе девицы-красавицы, укутанной в сияние волос.

— А мама где? — спросил он, хотя уже понимал, что нарушит очарование момента.

И действительно — в комнате словно стало темнее. Улыбки померкли, облако волос напомнило грозовую тучу.

— Мама… Ну… — Кристина отложила недоеденное яблоко. — Живет во Франции с очередным мсье. Наверное, счастлива.

— Прошу прощения за испорченное утро, — не смутившись ни на грамм, ответил Александр. — Просто рано или поздно я бы всё равно спросил. Возможно, не стоило это делать сейчас.

— Ох, да ладно! — Кристина потёрла нос и сначала натянуто, а потом искренне улыбнулась. — С мамой — история так себе. Я сама добровольно осталась с отцом. И не жалею. Кстати, еще один потерянный школьный год — тоже из этой невеселой песни. Как и авария.

Работа закончена полностью.

В ней 53 главы.

Все главы и другие мои работы можно прочитать здесь:

https://vk.com/soldatstefana