Зимние страницы. часть 2

  В начале девяностых в наших селах жила   дурная   традиция: 14 января, когда  приходил  старый новый год, в потемках  по улицам  начинала  ходить молодежь,   и будто получив от кого-то негласную индульгенцию для злых дел, торопилась  сделать как можно больше  пакостей  людям..

            В два часа ночи  в нашем  дворе появилась одна из таких  ватаг. Яростно забрехал пёс, оповещая о  незваных гостях, жена в ночной рубашке бросилась к  окну.  Один из «гостей» уже бил собаку, другой ломал сучок клена, чтоб заклинить им  входную дверь, третий  кидал снег на  порог веранды, чтоб после облить его водой.

   Я включил свет, черная толпа, бестолково толкаясь плечами, ринулась через калитку назад.  В одной из  школ  района  после той ночи  было общее построение. Директор школы А. Микулин только что прошел по сельским улицам, увидел все «героические» дела своих  учеников и сказал.

-Уроки начнем только после того, как вы поставите всё на  свои места,  на всех  улицах и дворах. А там лежали и  перевернутые телеги, и поваленные поленницы дров.

          Но   этим эпизодом приключения  нашего пса   не закончились.  На следующую ночь опять послышался его  голос. Он жаловался. Я оделся  и  вышел на веранду.   На  ней     лежали белые кучи   снега,  за    стеной   гудел буран и  скулил   пес. Он звал  на помощь. Видно заносило   конурку.

 Я  сбросил крючок запирающий дверь и толкнул ее от себя. Придавленная   тяжестью   сугроба, она не подавалась. Пришлось  осторожными рывками  раскачивать ее,   а когда образовалась щель,  и в помещение   хлынул поток  снежной пыли,   придерживая ее  руками,  осторожно  протиснулся во двор.

  Увязая в сувоях*, принялся  раскидывать их,  белый смерч стал бешено крутиться  вокруг меня, вихри  его  поднимались к  ночным  небесам,     холодной влажной маской облепляли   лицо. Отпустил  собаку, вернулся в дом и сел  за печатную машинку.

    На следующую ночь опять отпустил собаку, но вдруг на улице сухо  ударил  выстрел, и утром  она не вернулась.
 -Дурная башка,   подумал я,-  отмучилась твоя душа, освободилась от цепочки..
    Но местный  охотник Виктор Севастьянов  стал успокаивать меня.
-Видел я  вашего Бимку, он сейчас  на собачьей свадьбе.

        У меня вспыхнула надежда, но не очень верилось, что всё закончится  благополучно.  Прошли сутки. Ощущение потери болезненно давило на  психику всей нашей семьи.   

 Угнетало сознание, что совсем рядом  живет чья-то     злая   воля,  и она  хочет  изменить  привычный  ход нашей жизни.  Два дня подряд     никто нас не встречал у порога, не смотрел   просящим взглядом  в глаза, не лаял во дворе.   Заходите  в гараж, в   сарайки, берите  что хотите,  никто   вам  слова не скажет.

        Но вот недалеко  от нашего двора послышался лай. Я выбежал на крыльцо с куском хлеба, но оказалось, что пробежала чужая  дворняжка. Бросил возле конурки   кусок мяса,  он  исчез, а там где  лежал,  протянулся   след, а  чей  так и  не  разобрался. Сердце подпрыгнуло в груди от радости, когда  увидел   на  улице собачью процессию.   Не поверил своим глазам,   среди    вереницы разномастных мохнатых зверей  трусил и наш пёс.

 Я сунул ноги в валенки  и  выскочил на вечернюю улицу. В руках   моих  поводок и кусок хлеба,   рядом  со мной свежая  собачья тропа.   Она уже  остыла, а  вся  свора скрылась за углом соседнего дома.   Мороз жег кожу лица,  стягивал её, надо было   уходить домой, но через пару минут показался Бим.

  Низко наклонив голову и вытянувшись всем телом, он возвращался. Видно  в нем еще жило    большое желание оставаться свободным, он хотел уже поворачивать  в ближний  проулок,  но вдруг, будто вспомнив что –то  забытое,  повернул ко мне.  Он пропадал два дня, нос его  до глаз была залеплен снегом, пёс  крутился возле моих ног, и виновато вилял всем телом.

 Он был почти безумен от   избытка пережитого, от голода   и вины  за свои прогулы.    Дал ему хлеба,  он кинулся на него с такой жадностью, что  я с опаской проследил за его клыками,   боялся, как бы    он не отхватил   один из моих пальцев.

    Все в доме    радостно улыбались, когда я сообщал  о возвращении нашего пса,   улыбалась и  жена, которая без конца называла его пустобрёхом.   
- Ну и зла в нем!- говорили про него пьяницы. Он не переносил их запаха.
 
   Мы все знали, что наш пёс  большой актёр и зла в нем  не столько,  как он старался изобразить. Он     всегда жил  в уверенности, что даже на цепи   может влиять на все живое  с помощью своего   бешеного лая,  а иногда даже и начинал грызть цепь, показывая, что если он её  порвет,  казнь его врагам    обеспечена