Взведённый курок

Крис  нажал на кнопку "Старт", и завёлся громкий механизм внутри микроволновой печи. На мгновение он про себя взмолился, чтобы печь взорвалась прямо перед ним, но сразу же выдохнул, не дав мысли полностью сформироваться. Последнее время такие мысли происходят слишком часто, чтобы их просто проигнорировать.

   Микроволновая печь наконец пропищала, и Крис распахнул дверцу. Изнутри клубнями вылетел пар и испарился у лица Криса, заставив его ощутить запах горелого говяжьего мяса и слипшихся макарон второго сорта. Крис закашлял и аккуратно вытащил горячую тарелку. Прошёл в свой кабинет, поставил её на маленький журнальный столик и сел в своё кресло, откинув голову назад. У него не было аппетита, но его доктор приказал ему придерживаться расписанию питания из-за излишнего веса. Одного лишь запаха разогретой еды ему было достаточно, уверен был Крис, поэтому ему больше не нужно. Он питался духовно, что уж там.

   Крис взял в руку лежащий на столике рецепт от личного доктора, повертел его, не вчитываясь, смял в кулак и выбросил в дальний угол комнаты. Крис выдохнул и подумал про то, как мог бы подавиться едой, если бы её принял, но у него действительно не было аппетита, так что отбросил новую мысль прочь, поближе ко смятому рецепту.

   Он приподнялся из кресла и пододвинул его поближе к окну в его кабинете. Окно было большим, дюймов эдак 30, и когда он сидел на своём кресле напротив него, обзор его видения не достигал дальше рамок окна. В этот раз Крис двинул кресло вплотную к окну и сел, вжимаясь коленями в опрятные позолоченные обои.
 
   На улице было тихо. Лишь несколько прохожих появлялось здесь, расхаживали по неубранному асфальту, вдыхали загрязнённый воздух, поддавались риску попасть под колёса какому-то пьяному мальчугану, который купил права за двадцать баксов и разъезжает на старой отцовской машине. Наверное, их всё устраивало в этой жизни, но кто знает, кто знает. Крис перевёл свой хладнокровный взгляд на группу студентов возле дороги, которые не спеша куда-то направлялись, иногда взрываясь громким смехом, который слышал даже Крис во всей красоте его звучания, иногда останавливались и шептались, возложив руки на плечи друг друга, образовав такой себе круг, словно обсуждали тактику своей игры перед ответственным матчем, но тут же разъединялись под громким-громким смехом и хохотом и медленно шли дальше. Когда они наконец свернули за угол под пристальным взором Криса, тот вскинул свою голову кверху и глубоко выдохнул. Те ребята любили находиться вместе –– это было видно невооружённым взглядом –– и Крис взаправду начал полагать, что это была какого-то рода команда. По регби, наверняка –– там почти все ребята такие жизнерадостные.

    Ненароком Крис вспомнил про свои школьные годы –– те годы, когда произошло Перерождение –– и быстро встал с кресла. С его глаз проступили слёзы –– эмоционально пустые слёзы; такие же слёзы можно вызвать просто порезав лук, а именно эти –– дать себе волю случайно вспомнить прошлое. Крис безжалостно смахнул их и подошёл ко своему широкому столу. С прерывистым, как очередной огонь из пистолета (эта метафора не просто так проникла в его сознание),  дыханием он открыл верхний шкафчик стола и достал оттуда свой старенький Glock 17, купленный ним в местном оружейном магазине за 800 баксов, но купленный не просто так. Для самообороны! –– твердил Крис своей жене, но та лишь виляла своим носом около пистолета, желая прихватить его себе. Крис всегда отталкивал её от пистолета. Всегда.

   Иногда нужно просто нажать на курок и идти дальше. 

   Крис достал пистолет и в который раз его осмотрел, ожидая изменений. Тем не менее, это был всё тот же Glock, которым он убил свою жену. Тёмно-красные пятна, расхлеставшиеся по всему корпусу, –– пятна, которые Крис побоялся смывать, покрывали пистолет, на подобии камуфляжной раскраски. Он их протёр своим большим пальцев в надежде, что пятна магически исчезнут, но так было лишь в его голове. Эти пятна со временем действительно стали настоящей раскраской. Они стали частью неразделимого целого механизма пистолета, без которого не зажмется курок или застрянет боевая пружина. Эти пятна стали частью прошлого.

   С пистолетом в руках Крис вернулся ко своему креслу и упал в него, перед этим задвинув шторы, намертво закрывая весь вид в окне. Он зажмурил глаза и досчитал до пяти... Нет, это чувство всё ещё не исчезло. Крис крепче сжал свой Glock и поднял его повыше. Сейчас он сможет.

   Крис выдохнул, словно выдыхает всю свою прошлую жизнь, и снял пистолет с предохранителя. Свободная ладонь сама потянулась к пистолету, сама к нему притронулась и сама его погладила. Сначала кверху, к самому дулу, потом книзу по гладкой поверхности пистолета к рукояти, притрагиваясь ко своей другой ладони. Тем не менее, на ощупь они обе были разные, как ладони двух незнакомцев. Сейчас они жили своей жизнью, и Крис дал этому сбыться. К горькому слову, довольно часто он просто отстранялся и наблюдал за происходящим. Нужны конкретные действия, и Крис это знал.

   Он направил пистолет в свой раскрытый рот и застыл. Хотел было пошевелить какой-нибудь своей конечностью, но те полностью онемели. Даже дыхание на секунду прекратилось, и правая рука с пистолетом не двигалась ни на сантиметр. Ему представлялось, как указательный палец медленно опускает курок пистолета, и даже услышал звук выстрела у себя в голове, однако это были лишь его мечтания. Крис убрал пистолет со рта и положил его на пол. Он опять не смог, и,  о чёрт, Glock казался теперь таким тяжелым.

   Ему хотелось плакать и рыдать без перестану, но Крис только вновь открыл окно и сел в кресло. Яркий солнечный свет заполнил его комнату и заставил прищуриться, из-за чего Крису пришлось встать ещё раз и прикрыть их наполовину. Крис закрывает глаза и молится, чтобы на него провалился потолок и мгновенно убил. Крис молится, чтобы он провалился под пол, где его намертво придавит ошмётками бетона. Крис молится, чтобы какой-нибудь самолёт ненароком сбился с курса и влетел прямо в его заслонённое окно. Мгновенная смерть, какая радость.

   Со слезами на щеках, которые Крис больше не смахивал, он открыл глаза и оглянулся, посмотрев на остывшую тарелку и блюдо на нём. Один лишь вид еды заставил его почувствовать рвоту. Впрочем, Крис был не прочь захлебнуться собственной рвотой, совсем не прочь. Главное, чтоб это произошло случайно.

   Матерь Криса, Катрэн, — помешенная на религии зрелая женщина с кучей любовников — с ранних лет заставляла маленького Криса регулярно посещать церковь. Хотя бы по воскресеньям. Сама Катрэн не была уверена, был ли Крис от её тогдашнего мужа или от одного из её поклонников. Как хорошо, что Филипп не настаивал на тесте ДНК. Он был любящим мужем, и это всех устраивало.

   Несмотря на то, что маленький Крис постоянно отказывался идти в церковь, убегал на полпути в пруд к деду Ване на рыбалку или вовсе горланил во всю глотку в храме, из-за чего у большинства священников с тех времён настоящие седые волосы, Катрэн, в свою очередь, тщательно его загоняла внутрь, как овцу в клетку. Иногда она даже имела дерзость и смелость запугивать малого, рассказывая, какие муки на него ждут в будущем, если он в этот раз не поздоровается с батюшкой. Тем не менее, Крис хотел наплевать им всем на бороду вместе с приветом, но это было лишним бонусом.

   Года шли, отвержение к Богу оставалось, однако кое-что Крис запомнил на всю жизнь. Самоубийство ни к чему не приведёт. Самоубийство затянет его ещё глубже. Глубже в проблемы. Глубже во тьму. Глубже в этот чёртов мир. Ему было 10 лет, когда его любящая матерь затронула тему самоубийства. Она рассказывала ему, что его ждёт там, внизу, если он совершит самоубийство. Она рассказала ему, как его будут жарить на открытом огне, будто говяжий стейк, рассказала, как будет кипятиться в раскалённом чане с водой, как куриная ножка. В целом, это был обычный рассказ от его матери про обычный грех. Но тот раз был какой-то... особенный. Настолько, что подействовал на него.

   С тех пор Крис не верил в Бога, но верил в ад после самоубийства. С тех пор он пообещал себе, что никогда не убьёт себя. Но кто сказал, что нельзя хотеть убить себя? Крис всегда хотел, и всегда отступал от пушки или острого лезвия. Избегал тостеров и петлей. Избегал, только не мысленно.

   Крис медленно прошёлся по коридору с задумчивым видом, будто его что-то тревожило. Конечно, много чего его тревожило постоянно (например, прошлое), но сейчас Крис хотел чего-то особенного, поэтому решил прогуляться на свежем воздухе. Что может избавить тебя от мысли умереть так же действенно, как прогулка? Крис сладко подумал о том, как он проваливается в непонятно откуда взявшуюся яму-ловушку с шипами на дне, или о том, как его до смерти загрызает патрульная овчарка, перепутав того с преступником. Раздался  короткий смешок в пустом квартире, который разлетелся на тысячу других под давлением опрятных стен. Крис мгновенно подпрыгнул  из-за непривычного детского тона в его голосе, но в ту же секунду успокоился. В то время он уже стоял в коридоре одетым.

   Крис уже было вышел, как его что-то дёрнуло развернуться назад. Может, он что-то забыл? Не долго думая, он вернулся в свой кабинет, стуча туфлями о деревянный пол (бум-бум бум-бум), и забрал свой Glock  17. Кто знает, может именно на прогулке он наконец-то решится взвести курок. Будет отлично, если он всё-таки решится. Это будет лучший его день, конечно.

   Он вернулся в коридор, вновь стуча на своих громких туфлях, отзвуки которых отбивались у него в голове, словно початок мигрени. В этот раз он был готов к прогулке, поэтому быстро вышел наружу.

  Первым, кто его встретил, было чудесное мартовское солнце. Оно было действительно чудесным —  у Криса даже пропало желание умереть, хоть и ненадолго — и ему пришлось прикрыть его своей рукой, чтобы прекратить резкую боль в глазах. Оно светило очень ярко, хоть и уже садилось. Должно быть, оно взаправду горит желанием жить. Крис почувствовал холодное лезвие зависти под горлом. Он глотнул и пошёл дальше. 

   Следующим, что заставило его перевести свой пустой взгляд и остановиться, был бездомный человек, который лежал на куче мусора и что-то мямлил, точно на иностранном языке. Затем их взгляды встретились, и ледяные глаза бездомного заставили его кожу вздрогнуть и превратиться в гусиную. Крис немедленно перевёл взгляд обратно в пустоту, притронулся к своему Glock, лаская его, думая о том, как поступил бы бездомный, если бы он вручил ему пистолет. Всё же, перед тем как тронуться в дальнейший путь, Крис успел подумать, что бездомный давно бы покончил с собой, если бы захотел. Если бы захотел. Одним людям нужно одно лишь желание, чтобы что-то сделать, а другим не достаточно силы воли и грызущей совести.

   Мысль об этом его убивает (нет, если бы она действительно убивала, то он был бы только доволен), поэтому Крис живо отправляется вперёд.

   В следующий раз он остановился только спустя минут сорок с ноющей болью  в ногах, когда солнце уже зашло за горизонт, оставив лишь тлеющие сумерки нависать над этим городом. Крису удалось высчитать, что к моменту, когда он зашёл в опрятную кафешку с бесплатным вай-фаем внутри, было примерно полседьмого вечера, так как тогда как раз село солнце (сегодня было 15 марта, поэтому солнце село точно в полседьмого вечера). Бесплатный вай-фай, упоминание о котором висело чуть ли не на каждом сантиметре стен, было Крису ни к чему, потому что всё, что у него было в карманах, это его Glock 17. Сейчас он как раз подумывал о том, чтобы покончить всё именно здесь, в этой приятной кафешке с очаровательным запахом кофе и вишнёвого варенья. Как говорится, умереть элегантно. Возможно, именно сейчас ему удастся наконец взвести этот чёртов курок. Одним движением — опустить его и отправиться отдыхать на воображаемый курорт. Просто-напросто дёрнуть указательным пальцем перед его кривым лицом  — всё, что от него требуется. Крис чувствует, что сегодня именно тот день, когда он сможет. К чему же ему нужно было выбираться на улицу, если не к этому?

   Он опирается на локти у стойки для покупателей и ждёт продавца, которая бродит где-то в дебрях кухни. Отсюда он ощущает аромат жарящихся котлет, от которых не возникает желания вырвать, и тонкий запах взбитого молока, которое он с удовольствием бы выпил. У него появился аппетит, и это было взаправду. Когда подходит продавщица —  на вид 20-летняя девушка с акне на щеках и воображаемой надписью "Бесплатный вай-фай" на лбу — Крис заказывает двойной гамбургер и ванильный милкшейк. Милая девушка — "Жанна", читает Крис у неё на рубашке — своим волшебным взглядом "дай-мне-спокойно-закончить-свою-смену" предложила ему подождать, пока его заказ приготовится. Спустя долгих пять минут, на протяжении которых Крис ощутил себя котом, умирающим от жажды к мышам, появилась та же девушка и постучала пальцем по маленькому колокольчику, приговаривая, будто пением, что заказ номер тридцать три готов. Крис поднимается и забирает поднос к себе на стол. Вскоре он уже пожирал свой гамбургер, облизывая пальцы и жадно запивая своим коктейлем, точно сельской мальчишка, не знающий правил этикета.
 
   Закончив со своим ужином, он заказывает ещё одну порцию гамбургера и ванильного милкшейка. В этот раз Жанна любезно посоветовала в добавок маленькую порцию картошки фри, но Крис отказался. Ему же нельзя жаренного! 

   Крис кладёт поднос немного дальше от себя, чем в тот раз, садится на искошенный стул с подушкой на дне и вновь отталкивает поднос. Сейчас он не хотел есть. Видимо, вновь пропал аппетит. Исчезла та магия, которая держала в оцепенении его самого и его желудок, магия кофе и вишнёвого варенья, магия жаренной говядины и взбитого молока, магия уюта этого места. Магия жизни. Она пропала. Крис один раз откусывает кусочек выпирающей котлеты, затем возвращает гамбургер на место и двигает поднос ещё дальше. Ему хотелось рвать от этого мерзкого вкуса, но Крис только тянется ко своему Glock 17. Поглаживает его, как старые тётки поглаживают толстых котов-любимчиков, прикасается к его дулу, как влюблённая пара в первое интимное знакомство, ощущает все его неровности и шероховатости, катая по ним свои пальцы, как по своему телу. Крис почти ощущает запах металла и подожжённого пороха. Стоит ему убрать руку от пистолета и приставить указательный палец к носу, так сразу же разольётся аромат огня и крови.

   Крис хватает свой Glock за рукоятку, обминая её своими пальцами, где те прекрасно уложились в соответственные углубления под пальцы, и вырывает из кармана молниеносным движением. Кладёт пистолет на стол возле подноса и осматривается вокруг. В помещении находилось примерно с десяток людей, и почти все столики были заняты; даже Жанна угрюмо стояла на своём рабочем месте, уткнувшись взглядом в огромную надпись на стене "Бесплатный вай-фай". Всем было наплевать на бедного Криса и всем будет наплевать, если он выстрелит в себя. В лучшем случае несколько человек на секунду обернутся, недоумевая, и дальше вернутся в свои виртуальные жизни.

   Но разве Крис  желал внимания? Разве он для этого хочет убить себя? Чтоб привлечь поганое внимание? Смех и абсурд. Просто Крис не хотел жить, в этом  и было дело.

   И вот наконец Крис сможет. Он верит, что это будет лучший поступок в его жизни и что это будет лучшее проявление силы воли и внутреннего духа, которое он никогда не проявлял. Сейчас он станет мужчиной, и это настоящая правда.

   Крис притянул к себе Glock одним мизинцем, крепко сжал его всей ладонью и поднял в воздух. Тяжёлый вес пистолета потянул его правую руку книзу, но Крис быстро с этим справился. Казалось, будто он последний раз брал его в руку десяток лет назад.

   Он ещё раз оглянулся, выдохнул, словно выдыхает всю свою прошлую жизнь, и снял пистолет с предохранителя. На пустой и тёмной улице раздался крик. Это было так неожиданно, что Крис едва не нажал на курок и не прикончил себя. В странной спешке он ещё раз оглядывается по сторонам, где замечает лишь однообразные лица, освещённые яркими экранами телефонов, и уже успевает подумать, что был крик лишь в его голове, точно это был какой-то отголосок прошлого, типу крика матери или его жены, но мысль исчезает, как только Крис в окне на улице замечает испуганную до смерти беззащитную девушку, которая распласталась на грязной мартовской земле, прикрывая своё лицо руками от ударов. А бил её какой-то неизвестный мужчина, который стоял спиной и, кажется, с бейсбольной битой в руках.

   Крис не знал, стоит ли вмешиваться, но на самом деле время для размышлений не забрало у него и мгновения, как он тут же вскочил со своего места и направился к выходу. Несколько сидящих внутри людей, в том числе и Жанна, подняли на него сонный взгляд и так и смотрели исподлобья, провожая взглядом до самого выхода, а затем вновь вернулись туда, где им хотелось быть.    
          
   — ОН МЕНЯ УБЬЁТ! ПОМОГИТЕ! А-А-А! О...А...М... — сдавленные хрипы и звуки исходили от бедной девушки, которую по непонятной причине бьёт бейсбольной битой мужчина.

   К её счастью, Крис уже приходит и отвлекает её мужа своим криком. Приди он секунду позже, мужчина бы сломал ей череп окончательным ударом, но этого уже никто не узнает.

   — Эй! Оставь её, мужик! — Его голос в конце сломался, точно детский, но Крису было наплевать. В этот момент он переживал только за чужую жизнь, и ни за что другое. Женщине нужна была защита, и он её предоставит.

   Высокий и плечистый мужчина медленно повернулся всем корпусом в сторону писка, который оторвал его от этой сучки. А эта сучка сегодня провинилась, отказавшись сделать ему массаж простаты. Она сильно провинилась, эта сучка, а сейчас получает по заслугам, как и должна. Но почему-то какая-то дрань на свой страх и риск прервала его процедуру исправления. Он ставил на то, что это была псина, которая попала под колёса, или отпрыск, который просил у родителей купить ему леденец. Он развернулся и увидел потерянного мальчишку с неаккуратной щетиной и с руками в карманах, который глядел на него, как школьники на директора. И этот серый тип посмел его оторвать от сучки-жены?

   — Чё надо? — прозвучало басом.

   — Оставь её. Не бей её, —  пролепетал испуганный детский голос, который звучал так, как звучит человек, который вот-вот разрыдается. Тем не менее, голос был полон смелости и отважности.

   — А то чё? —  едва не смеялся мужчина.

   — А то мне придётся... — Крис остановился, чтоб подумать о продолжении, однако мужчина не дал ему это сделать, громко засмеявшись и грозно подняв биту кверху.
 
   Крис быстро вытащил Glock 17 из своего кармана, направил ствол на преступника, как можно дальше протянув руку, и выдохнул, словно выдыхает всю свою прошлую жизнь... Мужчина на секунду искривляет в бешенстве своё лицо и даже делает шаг вперёд, но это был последний шаг, который он сделал в своей жизни.

   Затем он сделал то, что потом окажется на его стороне, когда суд посчитает это как крайнюю необходимость и самооборону. Крис взвёл курок. Крис тянул его до конца, и даже когда пуля выстрела, попав в грудь преступнику, он всё ещё крепко тянул курок и трясся всем телом от напряжения. Наконец, осознав всё, что он сделал, Крис устало бросил пистолет на землю и подошёл к бедной девушке. Он ожидал, что та изобьёт его, потому что не хотела чьёй-либо смерти, но всё, что она сделала, — крепко обняла его и поцеловала в щеку. Она пахла как кофе, как вишнёвое варенье, как жаренная говядина и как взбитое молоко. Он влюбился в неё уже тогда, а она в него. Вскоре они обручаются, но Крис всё ещё был в глубоком шоке.

   — Спасибо тебе... — давясь слезами, прошептала незнакомка.

   Крис посмотрел ей в её блестящие очи. Они горели... они горели...
 
      Жизнью.

  Крис улыбнулся, и его глаза блеснули.