Наши друзья. 4из4

Когда я называю этнос достойных людей, никто не возмущается, а когда речь идёт о человеке подлом, то меня тут же  обвиняют в антисемизме. А я что, должен подстраиваться?! Уверен, мои еврейские друзья, коих у меня половина, не говоря уже об Учителях жизни, на меня не обидятся.

...С Виктором Чермашенцевым, блестяще владевшим немецким, мы познакомились году в 1966-м, так же, как и с Николаем Боковым, – в буке. Я приобщил его к изготовлению небезопасного и даже взрывоопасного Самиздата. Вскоре он женился на очень порядочной девушке из Кишенева Еве Пискарёвой. Иногда они приезжали к нам гостить в Пушкино. Однажды Ева слегла в больницу и мы вместе с Виктором приехали ее навестить. В это же время к ней приехали и еще четверо ее друзей, среди которых был то ли студент пятого корса, то ли уже аспирант Юра Ярым-Агаев (который впоследствии оказался маститым диссидентом и с которым мы пересекались уже в эмиграции).

И вот, как выяснилось позже, в еврейский год эмиграции, 1975-й, Виктор разводится с Евой и женится на еврейке с целью эмигрировать, что ему и удалось. За бугром за короткое время он рванул от русско-немецкого переводчика в ФРГ до техника по ремонту частного самолёта одного миллионера в США с зарплатой 60 долларов в час! А мы-то с Соней горбатились за десятую часть такого заработка!

И вот однажды Виктор просит нас предоставить кров его жене, которая приедет смотреть Париж. И... она приехала! В нашу квартиру с огромным балконом...

Кыса сразу заявила, что поскольку мы являемся близкими друзьями ее мужа, то ОБЯЗАНЫ обеспечить ей все 24 удовольствия, причем за наш счёт! После этой заявы я хотел выставить ее за дверь, но Соня не позволила и согласилась мужественно терпеть две недели. И я ей уступил... Через две недели мы с миллионершей, как и с ее мужем, расстались навсегда... (После придания гласности этой истории почти весь коллектив Дискуссионного форума Эха Москвы назвал меня антисемитом и порвал со мной все отношения...)

А в это же время в России началась перестройка и при небольшой юридической поддержке можно стало вытаскивать людей из советского рая. Кандидатов было полно, и одним из них оказался Даня Дубошинский. Он просит нас сделать гостевое приглашение, которое мы тут же ему и выслали...

Даня был близким дпругом нашей семьи с четвертьвековым стажем. Он спасал нас в 1963-м, когда мы бомжевали, в 69-73 годах он брал нас с Соней в свой как бы студенческий стройотряд с самыми большими заработками в СССР. А высшая его нравственная характеристика заключалась в том, что он был одним из двух наших друзей, которые, приезжая в гости, всегда привозили с собой и роскошную еду, чтобы не нагружать нас, малоимущих, дополнительными хлопотами. Ходили мы вместе с ним и его женой Аллой и в туристические походы. В общем, друг обалденный! Ради такого случая, мы продаём сказочную квартиру с фантастическим балконом и... покупаем двухквартирый дом в русском духе (опять же в полный кредит; две трети наших официальных заработков уходят на оплату кредита).

И вот жаркие объятия с... новой женой и... заява: мы остается десь навсегда! Прекрасно, для дого мы и двухквартирный купили! И мы начали раскручивать их научно-изобретательский бизнес: я стал им личным шофёром, Соня – переводчицей. И понеслось! Поездки в НИИ, деловые встречи и т.п. Но было у нас одно единственное условие: НЕ ОБМАНЫВАТЬ! Но увы, бесчестность – плохой друг...

Однажды нам звонит руководитель одного НИИ и говорит: жаль, что и вас не было! КАК ЭТО ЖАЛЬ?! Оказывается, наши сожители его приглашение  нам от нас УТАИЛИ! Вот-те бабушка и Юрьев день! Вызываем на ковер, а они? Ни за что не догадаетесь! «Мы на вас в суд подали: вы письменно обязались предоставить нам жилище (поскольку мы их пригласили), вот одну квартиру нам и отдайте!» Естественно, в дар! Ну, мы подарили им 24 часа... Дальнейшее нам не интересно...

Я думаю, что десятки, сотни, миллионы, обвиняющих меня в нацизме, из ТОЙ же породы!

Но была еще и прекрасная жизнь, которую мы с Соней прожили сполна. Это была политэкономическая эпопея, с переизданием на пару с видным израильским ученым и писателем Дорой Штурман самой просветительской, на мой взгляд, книги по социологии – «Социалистическое хозяйство» Бруцкуса!.. Случился, правда, в нашей с ней дружбе и один казус: она умоляла нас не печатать книгу в типографии Синявских (что было втрое дешевле, чем у французов!), ну, мы пообещали, однако на некоторых экземплярах книги Бруцкуса оказалась... обложка от журнала «Синтаксис», издаваемого Синявскими! Какой позор! И теплота наших отношений понемногу рассеялась. А жаль...

Конечно, многие контакты уже забыты, но уже от перечисленных я сам недоумеваю: как же мы умудрились прожить столь насыщенную жизнь?! Как будто в наши 77-80 лет уместилось 80 полноценных жизней! Невероятно!

...В 2003 году, продав роскошный дом под Парижем, за который мы половину кредита уже выплатили, на остаток мы купили в самом экологичном районе Франции, в Ландах, полгектара сказочной земли на берегу байдарочной реки и построили на нём среднего размера (120 кв.м вместе с гаражом) дом по своему вкусу: с лесом, прудом, артезианским колодцем, русским садом Семирамиды с дивными птицами, камином-буржукой...

В Париже и области камины-то теперь запрещены (эка логия!), разрешены лишь псевдокамины электрические – ну это как любовь с противосредством! А мы любим, чтоб всё было натурально и чтоб ДОБРОЙ Русью пахло. Так вот и доживаем свой вражеский век...

А впереди – новая жизнь, ибо ТУДА всегда успеем!!!

(Мезос, 06.02.2019)

P.S. А еще были десятки друзей-обывателей, ибо Соня так очаровалась жителями Ланд, что каждому стремилась сделать подарок. И когда ее умыкнул Альцгеймер, в ее запасниках обнаружилась сотня килограммов отборного шоколада. Но, пока я лежал в больнице, сын, боясь, что мы сами будем есть просроченный шоколад и отравимся, выбросил его весь на помойку. А наша-то культура из блокадного Ленинграда – «Мы похоронены где-то под Нарвой...»...