Как мартовский лёд

/18+/

Ты уже давно окончила школу и с лёгкостью поступила в престижный ВУЗ. В восемнадцать ты имеешь водительские права, а на следующий день собственный автомобиль. Пусть не новый, зато личный. Подруги завидуют тебе, хотя ни одна не скажет об этом прямо. Ты знаешь, что за спиной они обсуждают тебя. Сплетничают о твоей матери. Об отчиме. Это он пропихивает тебя всюду по блату. Это он подарил тебе автомобиль. Именно он два раза в год возит тебя по заграницам. Показывает вам с матерью мир. Катает на яхте, на вертолёте, на лошадях. Таскает по дорогущим ресторанам. Вам с матерью известно о его прошлом. О нечистом бизнесе. О дружках на «геликах». И вы этим пользуетесь. Тебе нравится зависть подруг. Среди них, сраных нищебродок, ты чувствуешь себя королевой.

Но нужно признать, как бы тяжело это ни было...

Ты похожа на свинью.

В смысле, внешне. При росте сто шестьдесят твой вес был почти девяносто. Тогда, в год Выпускного. И как бы ты не вставала рядом с подругами, на общих фото на фоне худеньких однокурсниц смотришься ты, мягко говоря, стрёмно. Как свинья. Контраст слишком бросается в глаза. Ты похожа не на студентку юрфака, а на циркового уродца, рядом с которым позируют наглые девки. Если ты жирная, то тут бесполезно вставать боком, тщетно просить фотографа «взять нужный ракурс», влезать в утягивающие шмотки. Если ты свинья, как ни старайся казаться стройной, всё напрасно. Хоть подруги каждый раз и говорят, «ачуметь, как ты, Натусь, похудела», ты-то знаешь: ни хера ты не похудела. Ты стала еще жирнее. Твой вес уже далеко не как в год Выпускного. Ты боишься встать на весы. Боишься увидеть трёхзначное число. При таком весе, даже имея дорогие шмотки и высокое самомнение, быть королевой ущербных подружек тягостно. Конечно, ты пытаешься сесть на диету. На сотни бесполезных диет. Жрать ты от этого меньше не стала. Голодовка или правильно составленный диетологом рацион питания – пустая трата времени, и ты это знаешь. Пару дней воздержания, чтобы потом с утроенной силой накинуться на жратву. Круто, ничего не скажешь. А твои похождения в спортзал? Это, вообще, жесть. Ты за мобильник бралась больше раз, чем за гантели. А чем закончился поход в фитнес-клуб? Фотографиями в инсту. Всё зря, всё тлен. Тогда ты ищешь другие варианты. Когда человек жирный и ленивый, ему остаётся стать псевдофеминистом, каким-нибудь леваком. И в этом, надо признать, ты преуспела. В одночасье заделалась ярой защитницей ущемлённых. В смысле, жирных и ленивых. Заручившись поддержкой отчима, организовала закрытый клуб, проповедующий бодипозитив. Выступила по телеку с корявыми лекциями о принятие своего тела, каким бы оно ни было, о том, что в нашей стране почти нет организаций, борющихся против дискриминации людей с нестандартным телом. Немногие на рекламу клюнули, и в какой-то момент ты почувствовала себя на коне. Ненадолго жизнь заиграла новыми красками. Ты стала утешать жирных, говорить, что не всё так плохо, прими себя такой, какая ты есть. Но как бы ты себя ни обманывала, одежду нужных размеров отыскать всё сложнее.

Мебель приходится покупать прочнее.

Как не утешай себя, валики жира на боках становятся больше, складки глубже. Ты можешь улыбаться и заявлять «я такая, какая я есть», но без специальных приборов помыть задницу уже не получается. Да, конечно, все мы разные, и это прекрасно, но какой в этом толк, если из-за обвисшего пуза в зеркале почти не видно интимного места? А что с личной жизнью у тебя, Натусь? О, это отдельная история. Поначалу, в студенческие годы, на горизонте еще маячили голодные студенты, готовые за деньги выполнять роль кавалеров. Со временем не нашлось и таких. Когда ты стала физически не справляться с мастурбацией себя резиновым фаллосом, начала пользоваться услугами мальчиков по вызову. Но извини, не у всех члены по полметра. Пробраться сквозь слои жира не в силах даже самый башковитый. А зачем неудовлетворяющие проститутки? Потребность в них быстро отпала. Попытки матери сосватать тебя с подобранным экземпляром тоже не принесли плодов. Да, отчим подогнал одного пассажира, да, вы сыграли показушную свадьбу. И что дальше?

Пойми, ты уже не просто жирная, ты... Под какое описание теперь можно тебя отнести? Жиробаза? Слон? Мисс Вселенная? После того, как во сне ты чуть не придавила муженька, он мигом смотал удочки. Находиться рядом с такими килограммами рискованно для жизни.

Тогда ты переобуваешься в лесбиянку. Все мужики мудачьё, причиняющее женщинам одни страданья. И отчим тому подтверждение. Вчера ты слышала, как он пожаловался матери о твоём запущенном внешнем виде. Что ты ленивая и недальновидная. С этого момента ты — активистка ЛГБТ-сообществ. Борешься за права лесбиянок. Рвёшься в политику, мечтаешь изменить мир к лучшему.

Но в один момент отчима, этого ходячего денежного мешка, грохают дружки по бизнесу. Выясняется, что все счета с прочим наследством принадлежат его бывшей. И вы с матерью, женщиной, хоть и ушлой, но отвыкшей жить, как простые смертные, остаётесь на обочине жизни. Пару автомобилей, подаренные отчимом, без вложений быстро приходят в негодность. Вы распродаете оставшиеся вещи, продолжая верить, что ничего не изменилось — вы по-прежнему цари жизней. Просто переходите на новый уровень. Деньги на препараты для лишнего веса заканчиваются; закрытый клуб, проповедующий бодипозитив, проседает; твоя роль в кругах секс-меньшинств меркнет. От амбиций и желаний изменить мир не остается следа. С матерью вы опускаетесь в касту среднего класса, а затем ниже.

Непроходящие нервные стрессы не влияют благоприятно на вес. И тебя разносит ещё больше. Однажды по пьяни рискуешь встать на весы, но из-за живота не видишь цифр. Со слезами бегаешь по грязной квартире в поисках зеркальца. Но даже оно не помогает разглядеть цифры на весах. Ты такая широкая, что присядь кто-нибудь у твоих ног, не заметишь. В санузел пролезаешь с трудом. Дверные проёмы давно следовало переделать. Боком пока проходишь. Дальше придётся ломать стены. На толчок садишься со страхом. Очень уж он шатается.

Самое страшное ждёт впереди. Глядя на мать, на то, с какой печалью и ненавистью она смотрит на медлительную дочурку, от которой страшно воняет из-за непромытых складок жира, ты понимаешь: она, как и весь свет, презирает тебя. Из-за тебя у неё проблемы в личной жизни. Ты для неё – ненужный балласт. Тяжелая куча мусора, от которого надо избавляться, чтобы воздушный шар полетел. Сначала мать не ночует дома один раз… Потом не приходит домой снова. Мысли о суициде посещают тебя почти каждую ночь. Останавливает статья одного врача, найденная в сети. Если не удастся кончить сразу, говорится в статье, можно остаться инвалидом. Парализованным, овощем.

Искалеченная жизнь заставляет тебя уйти с головой в интернет. Поселиться там. Похорониться.

В соцсетях ты выставляешь фотографии прежней жизни. Когда был жив отчим и были заграницы и рестораны. Ждешь, когда кто-нибудь поставит заветный лайк. Напишет комментарий. Бывшие подруги по институту рисуют глупые смайлики, высокоинтеллектуальные «мур котя» или «сестрёнка мяу чмоки чмоки». И слёзы радости текут по жирным щекам. Плевать, что пишут неискренне. Главное, что ты ещё есть для них. Соцсети отныне для тебя весь смысл жизни. С утра до ночи торчишь перед цветным экраном. Ежедневно строчишь одни и те же «чмоки». Напоминаешь о себе. «Вот я здесь, оценила твою фоточку». Из дома ты не выходишь. Вне твоей раковины мира нет.

В один прекрасный день заканчиваются лайки. Приходит конец туповатым подписям. Тебя не замечают и в соцсетях. Этот удар судьбы подкашивает окончательно. Несмотря на опасения стать овощем, ты ищешь способы самоубийства. Вспоминаешь, как в одном фильме героиня забралась в тёплую ванну и вскрыла лезвиям вены. Говорят, если ещё принять алкоголь, то боль от порезов будет несильной. И умрешь медленно, словно уснёшь. В случае с тобой так закончить жизнь не вариант. Ты элементарно не вместишься ни в одну ванну. Ты лазаешь в инете, ищешь способы, как лучше выпилиться. Ничего обнадёживающего. Любая попытка имеет риск, что ты не умрешь наверняка. Наконец, в одну очередную бессонную ночь приходит идея лечь под электричку. Положить голову на рельсину. От картины, как металлическое колесо разрубает твою жирную шею, тебя начинает трясти от страха. Каково это слышать приближающийся поезд, чувствовать вибрацию рельсов, вдыхая вонь промасленных шпал? А потом мгновение – и твоя голова покатилась по щебёнке, окрашивая мартовский снег ярким цветом. Научно доказано, что головной мозг умирает не сразу, ты в курсе? Какое-то время, лёжа под грохотом мелькающих вагонов, ты поймешь какую глупость совершила. Постой, о чём ты сейчас подумала? О матери? Тебе жалко оставлять одинокую мать? Вот как! Похвально. Уверен, что и под её маской неприязни к тебе по-прежнему теплится огонь любви.

Проходят дни, недели, месяцы. Жизнь твоя остаётся прежней. Вы с матерью вышли на пенсию. Она — по старости, ты — по инвалидности. Килограммы твои увеличиваются – сказывается нехватка денег. От дешёвой пищи человек толстеет. Появились болячки, связанные с избыточным весом. Сердечко побаливает, варикоз, отёчность, астма, высокое давление. Обе ваши пенсии почти полностью уходят на лекарства. Мать давно потеряла прежнюю привлекательность и уже не стремится охомутать богатенького мужичка. Она вынуждена торговать на рынке шмотками, чтобы вы не померли с голоду. Депрессии не проходят. Однажды от отчаянья ты пришла в церковь и на глазах служителей разрыдалась, не успев начать разговора. Батюшка оказался благодушным, приютил тебя. Дал небольшую работу в церкви. Удивительно, но здесь ты почувствовала себя нужной. Нашла людей с похожими судьбами. И плевать на шарахающих прихожан при виде твоей широченной фигуры. Церковь со всей своей обнаженной простотой оказалась куда приятнее ЛГБТ-сообществ и феминистских клубов. Да, ты не в центре внимания и скучаешь по прежней бурной деятельности. Но работа во имя Господа приятнее, чем заточение в маленькой квартирке. Да и не в том ты положении, чтобы выбирать.

Твоя новая деятельность удивила мать. Да чего там, поразила! Но еще больше удивление вызвали твои ежедневные прогулки за город. Твой рекорд – это два километра! Два! Километра! Слышали? Как раз расстояние моста. Туда и обратно. Первый твой марш-бросок дается крайне тяжело. Сил хватает лишь на одну сторону. Потом долго висишь на перилах, сплевывая вязкую слюну в черноту замерзшей реки. Этот мост для прогулки ты выбрала неслучайно. По вечерам тут никого нет. Только проносящиеся машины. Ты одна, одинокая странница между грязным отбойником и парапетом с металлическими перилами моста. С одной стороны – поток машин, с другой – река. Идешь, тяжело переваливаясь с ноги на ногу. Иногда останавливаешься отдышаться. Но терпеливо проходишь свою дистанцию. Хватает двух часов. Потом ковыляешь домой, скидываешь мокрую насквозь от пота одежду и встаешь под душ. Твой вечерний ритуал длится почти месяц. И это период оказывается насыщенней последних лет. Ты научилась бороться с негативом. Случайная встреча с дальней подружкой по ВУЗу Машей тебя сильно подкосила. Маша была с парнем и даже не поздоровалась с тобой. Хуже того, хмыкнула и отвернулась. Но ты держишь удар. За месяц открываешь для себя мир по-новому. Эмоционально. Учишься испытывать мелкие радости, удивляться, анализировать. Ты переосмысливаешь прежнюю жизнь. В тебе, наконец, появилась надежда, что не все еще потеряно.

Но не будем забывать, что выход из зоны комфорта неминуемо сопряжён с рисками. Тридцатого марта, как раз в твой тридцатый день рождения, ты идёшь на прогулку. Как обычно, по мосту. С единственной разницей, что не в семь вечера, а в восемь. На обочине за грязным сугробом, оставшимся с зимы после чистки дороги, замечаешь автомобиль. Минивэн. Неприметный, синего цвета. С дороги его вообще не видно. Ты его заметила чисто случайно. Внутри что-то происходит. Судя по тому, как шатается автомобиль, в салоне драка или что-то подобное. Какое-то время ты стоишь в замешательстве. Не знаешь: понаблюдать или пройти мимо. Сердце твоё под широкой вспотевшей грудью стучит бешено аж перепонки в ушах шевелятся. Ты говоришь себе: «Ничего страшного», понимая, что в нескольких метрах происходит именно страшное. Успокаиваешь себя: там внутри люди занимаются любовью.

В тёмном минивэне на обочине.

Кровь леденеет. Ты уже готова броситься бежать, но ноги в кроссовках вязнут в каше из снега и грязи. Поскальзываешься, валишься на колени.

Из машины доносится крик. Явно не из-за любви. Внутри за тонированными стёклами кто-то бьётся.

Пытается вырваться.

Стоя на коленях в мокром снегу у начала моста, тебе не видно полностью машину. Только часть крыши. Ты слышишь звук открывшейся двери и крик. Уже тут, на улице. Твоё грузное тело трясётся от адреналина.

Шепчешь себе: «Пусть это закончится».

И тут мужской голос: «Стой, дура!»

Женский крик удаляется от машины. Он звучит на самом берегу реки. Потом исчезает.

Ты встаёшь с колен. Трясёт тебя просто дико. Ковыляешь к мосту, чтобы было лучше видно, что происходит на берегу. С моста тебе открывается следующая картина: по снегу, в одном лифчике и трусиках, ползёт женщина. Даже не женщина. Девушка. Она кричит, рыдает. По крутому берегу скатывается на лёд. У берегов он тёмный, почти растаявший. Девушке некуда бежать, кроме, как на реку. Сзади в нескольких шагах торопится мужик. Он орет: «остановись, идиотка, провалишься!»

Ты стоишь, держась за перила, чтобы сохранить равновесие. Позади проносятся машины, обрушивая потоки мокрого ветра. Никому нет дела, что творится в паре метров. В этом месте — сужение полос. Всё внимание водителей на дороге.

Полуголая беглянка бросается на лёд. Босые ноги проваливаются, но девушка рвётся вперёд. Она уже не бежит — ползёт. Обессиленная и околевшая. Недолго думая, преследователь заходит по колено в воду, ложится на хрупкий лёд и осторожно проходит опасное место. Он по-прежнему требует беглянке остановиться. Но заботит его явно не тонкий лед, готовый в любую секунду провалиться. Его беспокоит, что девушка доберётся до другого берега и выйдет к микрорайону, к людям.

Ты наблюдаешь за этой трагедией с высоты трёх этажей. И пугает тебя ни жертва, которая может ухнуть под лёд и неминуемо погибнуть. Тебя пугает насильник, педофил. Если он настигнет беглянку, смерть в воде ей покажется детскими грёзами по сравнению с мучениями, которые он ей устроит. Педофил вышел на более крепкий лёд и почти бегом направился к полуживой девушке.

Тебя точно бьют молотком по затылку. Ты приходишь в себя. Кричишь, чтобы он отстал от неё. Насильник замечает тебя не сразу. Под мостом дует страшный ветер. Снизу тебя почти не слышно. А когда мужик видит твою крупную фигуры на перилах, он не останавливается. Наоборот, бежит сильнее.

Ты пытаешься тормозить машины. Но они лишь нервно сигналят, ослепляя фарами.

Между тем девушка ползёт медленнее, едва шевеля руками. Педофил почти у цели.

Внутри тебя как будто что-то щёлкает. Переключается. Чувства остаются на заднем плане. Страх и паника исчезают. Ты быстро перелезаешь через перила, пробуешь повиснуть на руках, но срываешься и падаешь камнем. Вернее булыжником. С высота в три этажа. В полёте слышишь лишь бешеный вой ветра. Удивительно точно всей своей массой обрушиваешься прямо на насильника. Оба вы уходите под взорвавшийся огромными брызгами ледяной панцирь. В чёрную воду. В какую-то секунду слышишь испуганный вопль педофила. Тут же хватаешь его за шею. Слепо, на ощупь. Тянешь на дно. Река Клязьма хоть давно и несудоходная, глубина в ней по-прежнему большая.

В ледяной воде жертва тщетно старается вырваться. Из-под твоего веса выбраться невозможно. Всё равно что попытаться выползти из-под самосвала с песком. Под водой на мгновение к тебе возвращается способность чувствовать и думать. Нет, жизнь не проносится перед глазами, как это пишут в книжках. Ты успеваешь подумать о матери. О той женщине, катавшей тебя в детстве на качелях и целовавшей перед сном в щёку. Ещё ты думаешь о голой девушке. У тебя нет времени на размышления — как сложится её судьба? Успеет ли она спастись или замерзнет на реке вблизи от цивилизации?

Насильник почти не сопротивляется. Хватка твоя ослабевает. Твоя последняя мысль не о себе, не о твоих победах и поражениях (которых было значительно больше, чем побед).

Твоя исчезающая мысль о жизни в целом. О том, что жизнь — это как мартовский лёд. Местами крепкий, местами хрупкий.

Лёд, единый для всех. И для стройных людей и для не очень.
2020