Два Василия. Жених

Мы были высоки, русоволосы.

Вы в книгах прочитаете, как миф,

о людях, что ушли, не долюбив,

не докурив последней папиросы...

(Николай Майоров)

На этом довоенном фото, которое я прежде никогда не видела, а недавно обнаружила в семейном архиве, - мама и её погибший жених Василий. По надписи на обороте я поняла, что все годы фото хранилось у маминой подруги юности, которая незадолго до своей смерти переслала его нам. Все довоенные фотографии мамы пропали в поезде вместе с чемоданом летом 1945-го, когда она со своей младшей сестрой добиралась из Сибири в Белоруссию. Это единственное фото, где мама и Василий сняты вместе.

«Я буду долго гнать велосипед, в глухих лугах его остановлю, нарву цветов и подарю букет той девушке, которую люблю…» Слыша эту песню, мама не уставала напоминать нам с сестрой:

- Это песня о Васе… Куда бы он ни ездил на велосипеде, обязательно привозил мне букет полевых цветов…

Они жили в селе Знаменка в далёком Алтайском крае. Вася был на два года старше мамы, учился в одном классе с её братом Алёшей. У Васи были две младшие сестрёнки, которые еще ходили в детский сад, когда он был уже юношей. Забирая девчушек из сада, старший брат, сильный и плечистый, нёс их домой на плечах. В мае 1941 его призвали в Красную Армию.

В нашем семейном альбоме хранилось довоенное фото Василия: красивый, серьёзный, плотного телосложения молодой человек, на лацкане первого в жизни пиджака значок ГТО – «Готов к труду и обороне». Своей гибелью в «котле» под Кёнигсбергом Василий Перетятько подтвердил, что был действительно готов к обороне своей страны, и сделал это.

«Уже б ходили в школу наши внуки, мой милый, если б не было войны…» - эта пронзительная песня особенно ранила сердце мамы. Удивительно, но даже в последние свои дни она с грустью и нежностью вспоминала не умершего мужа, с которым прожила всю жизнь, а погибшего жениха. Думаю, потому, что их никогда не связывал быт, не донимали семейные невзгоды и неизбежные ссоры, а то и скандалы. Та юная, непорочная и безоблачная любовь оставалась для обоих святой.

В своём письме с фронта Василий писал: «Лидочка, береги себя так, как я тебя берёг…» Не сомневаюсь, что под этими простыми и тактичными словами он имел в виду многое…

Васе было 19, маме 17, больше они не виделись. Но в последних письмах с фронта Вася обещал вот-вот приехать («Не в среду, так в субботу точно!») в недавно освобождённый белорусский город, куда Лида уже добралась из Сибири с эшелоном железнодорожников, восстанавливающих разрушенные пути. Теперь их с Васей, полк которого продвигался с боями по литовской земле, разделяли каких-то 150 - 200 километров! Так близко! При одной мысли о скорой встрече сердце у Лиды бешено стучало. Но ни в среду, ни в субботу Василий не приехал. И вообще о гибели жениха Лида узнала не сразу – слишком долго шла «похоронка» в Сибирь к его матери Ульяне Семёновне, а когда там наплакались, написали о случившемся горе Лиде. До Победы оставалось уже всего ничего. 

Узнав о гибели Васи, Лида долго не могла в это поверить. Вечером после работы забиралась на чердак одноэтажного деревянного дома, в котором ей выделили комнату, перечитывала его письма и горько плакала… Младшая сестра Оля, которую Лида, устроившись на новом месте, привезла из Сибири, однажды украдкой спрятала Васины письма, а в ответ на требование Лиды вернуть их, набравшись смелости, строго сказала: «Хватит! Живи дальше!» и, уже ласково заглянув в заплаканные глаза, робко спросила: «Пойдём сегодня в кино?..»

***

Июль 1980-го. В Москве Олимпиада, за которой мы следим по маленькому телевизору в «Жигулях», это наше первое семейное автопутешествие  за 500 км от дома, в Палангу. Сыну  три года, за рулём муж, с нами еще мои родители. Неделя пролетела быстро, летняя погода продержалась всего один день, но всё равно увидели море, искупнулись, подышали морским воздухом. Пора в обратный путь. Продумываем маршрут, он будет немного отличаться от дороги сюда. По маминой просьбе сделаем небольшой зигзаг – от Паланги на Краснознаменск, оттуда в Добровольск, а потом в Нестерове выйдем на шоссе, по которому ехали сюда. Папе небольшое изменение маршрута не объясняли… Словно чувствовали – не стоит. 

Как же я была удивлена, когда папа, увидев, что подъезжаем к Добровольску и ищем мемориал, где похоронен Вася, стал сам не свой!.. Без него мы вышли из машины, прошли к высокой стеле, которую окружали небольшие светлые тумбы-надгробия. И очень быстро, на первой справа тумбе, нашли фамилию Васи – Перетятько, его инициалы, звание, дату гибели.  Мама, заметно удручённая, положила на плиту привезённый из Паланги букет гладиолусов. Была ли на плите еще одна фамилия или только Васина, не помню. Мы сфотографировали надгробие и весь мемориал и потом отправили фотографии в Знаменку, Васиной родне.

Вернувшись к машине, я увидела, что отец не на шутку разгневан. Ого!.. Никак не ожидала от него такой несдержанной реакции. Выходит, он и раньше, и до сих пор ревновал маму к погибшему жениху! Как странно… Бывший фронтовик, сам едва не погиб…

Это было в феврале 1945-го на Берлинском направлении под маленьким городком Дойч Крона. Отец служил в отделе информации при штабе пехотной дивизии. В трофейной немецкой легковушке он ехал из штаба на передовую для связи с оперуполномоченным. В полукилометре от передовой машина остановилась. Позиции обстреливались, по взрывам можно было определить, что бьёт немецкий шестиствольный миномёт «Ванюша». Дальше лучше было идти пешком. Добравшись до укреплений и разыскав в лабиринте траншей уполномоченного, отец получил нужную информацию и направился назад. Немцы к тому времени как будто уже настрелялись. Значит, можно особенно не пригибаться – отец выпрямился, быстро пошёл по неглубокой траншее. И тут ухнул новый разрыв – жгучая резкая боль вонзилась в живот. Продолжая стоять, в шинели, туго перетянутой портупеей, отец наблюдал, как из-под пробитого осколком ремня сквозь лопнувшее сукно медленно выпучивались розово-красные внутренности… Вытащив из полевой сумки перевязочный тампон, плотно прижал, даже втиснул его в рваную пробоину, прикрыл сверху носовым платком и, опираясь рукой о бруствер, побрёл к машине.

- В санбат... – коротко шепнул шофёру.

Когда подъехали к особняку, в котором размещался дивизионный санбат, сам поднялся на второй этаж. Во время операции ему удалили задетые осколком селезёнку и часть желудка и отправили в госпиталь под Варшавой. Отцу шёл двадцать шестой год.

«Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые.

Война гуляет по России, а мы такие молодые…»

                ***

Мама, напротив, подталкивала папу к розыску следов и места гибели его жены, казнённой гитлеровцами. Она близко к сердцу приняла трагическую историю Марии, сама писала в Сенненский райисполком – вдруг что-то известно о её гибели и месте захоронения. Но ничего нового нам не сообщили.

Подробностей о гибели Василия мы тоже не знали. А очень хотелось. И только в декабре 2018-го, когда уже давно не было мамы, я нащупала его следы на интернет-сайтах, собирающих сведения об участниках ВОВ: начиная с расширенной информации о братской могиле в Добровольске, потом открылись журналы боевых действий полка и дивизии, в которых служил В.Перетятько, и наконец донесение о гибели, сведения о ранениях, о которых мы понятия не имели, наградные документы с описанием поступков, достойных награды.

Первое удивление: мемориал в Добровольске на современных фото выглядит уже далеко не так, каким был в 1980 году. Тогда имя В.Перетятько было выбито на отдельном постаменте, и офицерское звание, помнится, было другое. И в целом фамилий погибших воинов было не так много. Сейчас, после реконструкции памятника в 2005 году, тумб и фамилий на них, причем небрежно выбитых на тёмных плитах, прибавилось многократно! И имя Перетятько уже перенесено на общую мемориальную доску.
 
Просмотрев все доступные документы, я узнала, что первоначально Василий был похоронен в прусском местечке Йоджен поблизости от нынешнего посёлка Мирный. Спустя годы бесчисленные останки воинов, погребенных в сотнях братских могил на местах сражений, перевезли в Добровольск. Нетрудно догадаться, что перезахоронение спустя 60 лет – это в большей степени увековечение имени, а не перенос праха, от которого уже вряд ли что-то осталось. Но хотя бы так.

А больше всего поразило меня, сколько же людей полегло в той мясорубке в Восточной Пруссии! Только под монументом в Добровольске – больше 5 тысяч останков красноармейцев. И таких братских могил, а скорее могильников, на калининградской земле не сосчитать!

***

С трепетом просматривала я Журнал боевых действий 275-го полка 91-й гвардейской стрелковой дивизии, в котором служил Василий, за 1944 год, когда он погиб. Нашла два варианта: рукописный и отпечатанный на машинке.

Не раз упоминался в журнале и 2-й батальон, начальником штаба которого (старшим адъютантом) был В.Перетятько. До этого из анкетных данных я узнала, что гвардии старший лейтенант Василий Перетятько, член ВКП (б), погиб 15 ноября. Нашла описание этого дня, предшествующего ему и последующих.

14 ноября. "Части дивизии продолжают оборонительные работы по укреплению занимаемого рубежа. За ночь отрыто 500 погонных метров траншеи первой линии для соединения с двумя домами северо-западнее Шаркабуде, отрыто траншей второй линии 230 пм, построено 5 землянок, отрыто 9 котлованов для землянок, подвозился лес и кирпич для землянок, настила траншей и печей. Работа ведётся круглые сутки с привлечением всего личного состава частей.

Противник ограничивает свои действия огневыми налётами на районы Шаркабуде, Жиден, Йоджен. Работают 3 артиллерийских и 2 миномётных батареи, ими выпущено до 215 снарядов и мин.

Огнём наших подразделений уничтожено до 10 немцев, в том числе 2 немца – снайперами 275 полка. Наши потери – 1 человек убит, 13 ранены.

Дивизия получила 465 человек пополнения".

15 ноября. "В частях продолжаются напряжённые оборонительные работы. За ночь отрыто траншей первой линии неполного профиля 160 пм, очищено траншей от грязи 850 пм, углублено траншей второй линии 900 пм, сделано 13 землянок, заготовлено 76 брёвен. Днём продолжаются работы по рытью траншей и строительству землянок. На участке обороны 279-го и 275-го полков работают 500 человек. Офицерами штаба корпуса и офицерами штаба дивизии производится поверка обороны в частях дивизии.

В 11.30 противник произвёл сильный артналёт дивизионом 150-миллиметрового орудия по району Шаркабуде. Прямым попаданием снаряда разбит командный пункт 2-го батальона 275-го полка. При этом убиты зам.командира батальона по политчасти  и старший адъютант батальона (это он, Василий... – прим. Т.Н.), ранены командир взвода связи и 3 телефониста.

…За сутки уничтожено до 30 немцев. Наши потери - 10 человек убиты и 25 человек ранены".

Чуть позже я узнала, что погибший вместе с Василием замполит – старший лейтенант Иван Петрович Правило 1915 года рождения, родом из Киевской области, украинец, как и Вася. Сейчас их имена высечены среди других на одной плите мемориала в Добровольске. А поначалу Иван Правило ошибочно считался погребённым в братской могиле города Озёрска. При том, что сразу после гибели обоих похоронили вместе в Йоджене. Вот так...

16 ноября.  "…Противник в течение суток ограничивает свои действия ружейно-пулемётным и артминомётным обстрелом наших боевых порядков из районов: Хохманнсхоф, Ужруджен, Вильтаутен, Ужпияунен. Отмечено действие 5 артиллерийских и 2 миномётных батарей. Всего выпущено до 250 снарядов и мин.

Огнём наших подразделений уничтожено 9 немцев, в том числе один немец убит снайпером.

Наши потери: убито 4 человека,  ранено 9 человек. Получено пополнение 249 человек…"

Сотни бойцов пополняли дивизию почти ежедневно.

19 ноября. "Сегодня праздник – День артиллерии.

В 11.00 на окраине городка Йоджен выстроились армейцы орденоносных полков 91 дивизии. Командир дивизии гвардии полковник Кожанов.

В 13.00 в дивизию прибывает командующий войсками 39 армии гвардии генерал-лейтенант Людвиков. По поручению Верховного Совета СССР командующий армией вручает ордена дивизии и полкам за образцовое выполнение задания командования в борьбе с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество".

Василий Перетятько был награждён еще при жизни.

В августе 1944 - орденом Отечественной войны II степени.

Из представления к награде:
 
"20.07.1944 командир взвода пешей разведки тов. Перетятько у деревни Козловщизна Укмергийского района Лит.ССР со своими бойцами отразил 5 контратак гитлеровцев при их поддержке 10 танками. Лично сам тов. Перетятько из трофейного пулемёта уничтожил 10 немецких солдат".

В октябре 1944 - орденом Отечественной войны I степени.

Из наградного листа:

"В бою умело управляя взводом, тов. Перетятько постоянно находится во главе своих бойцов, со своим взводом одним из первых ворвался в дер. Воеводки и Чуфары, где 24.06.1944 взвод подавил огневые точки противника и быстро продвинулся вперёд, на большак Витебск – Полоцк, где тов. Перетятько сам лично в ближнем бою забрасывал противника гранатами и огнём из ППШ в упор расстрелял до 20 немцев.

При отражении контратаки противника в дер. Воеводки 26.06.44, выполняя самую ответственную задачу своим взводом, подпуская противника на близкое расстояние, уничтожал его в ближнем бою".

Теперь я поняла, почему Василий так смело намечал день, когда сможет повидаться с Лидой. 7 ноября 1944 по случаю годовщины Октября в дивизии велось усиленное наблюдение, части были приведены в полную боевую готовность. В подразделениях прошли митинги, а группе  офицеров вручили правительственные награды. Получив второй орден Отечественной войны, на этот раз первой степени, Василий рассчитывал, что теперь сможет вырваться в кратковременный отпуск (ну хоть на денёк!) в белорусский город всего-то в двух сотнях километров отсюда. Положим, через неделю… В среду, в крайнем случае в субботу…

Но события на линии фронта развивались так, что через неделю Василий погиб.  Случилось это как раз в среду...

***

С сентября 1941-го Василий служил в действующей армии, влившись в неё в районе южнее Запорожья. Как я ни хотела проследить весь его фронтовой путь, что в идеале можно бы сделать с помощью документов частей, которыми располагают военные сайты, - не смогла. Из-за расформирования и переименования дивизий, номера которых ещё и дублируются, я не смогла выяснить и то, в каких боях в августе 1942 года Василий был тяжело ранен.

91-я гвардейская стрелковая дивизия, в рядах которой он погиб в Восточной Пруссии, была сформирована в апреле 1943 на базе преобразованной 257-й стрелковой дивизии. Служил ли в ней Василий? Если да, то ранить его могло в ходе оборонительных боёв под Великими Луками, где сражалась, а потом освобождала город 257-я дивизия, за что и получила звание гвардейской и новый номер 91. А благодаря победам, одержанным под Смоленском и позже в Маньчжурии, дивизия приобрела почётное наименование Духовщинско-Хинганской. Еще одна 91-я стрелковая дивизия участвовала в боях на Кавказе. Попробуй тут разберись…
               
В конце сентября 1943-го Красная армия освободила первый населённый пункт Белоруссии - посёлок Комарин. Наступление на широком фронте началось в октябре. Тогда же 91-я гвардейская стрелковая дивизия вступила на территорию Белоруссии. Для Василия это было немаловажно: родные места Лидиной мамы, он знал, что незадолго до войны она со старшим сыном Алёшей, его одноклассником, отправилась из Знаменки в Гродно, чтобы навестить свою родную сестру, с которой не виделись много лет, пока Западная Белоруссия входила в состав Польши. Из дому писали, что назад они не вернулись.

М-да… Живы ли?  Василий с интересом прислушивался к местному говору, присматривался к незнакомым местам: лесистые, с обилием фруктовых садов, они отличались от алтайских степей, а вот деревенские хатки - примерно такие же, только серые, мрачные, а не яркие и узорчатые, как в их селе. Но грех сравнивать, он же помнит мирные дома и улицы, а по этим прокатилась война…

Новость о том, что её Вася уже в Белоруссии, так воодушевила Лиду, всю войну не имевшую вестей от уехавших в Гродно мамы и брата, что она приложила все усилия, чтобы оформиться медсестрой в эшелон железнодорожников, и ринулась в дальний и рискованный путь на розыски родных, с еще одной надеждой - встретиться там с Васей.

Эшелон отправился из Казахстана в начале ноября 1943-го в направлении на Украину, где ещё шли ожесточённые бои за её освобождение. Через полгода, подолгу останавливаясь на станциях и разъездах, где приходилось восстанавливать разрушенные пути, состав добрался до Котовска, месяц назад освобождённого от немцев. Здесь во время ремонтных работ двое путейцев получили серьёзные ранения, и Лиде поручили сопровождать их в ближайший госпиталь в Первомайск. Выделили повозку с кучером, и больше ста километров тряслись они по майской жаре. Припасённая в дорогу вода кончилась. У моста через Южный Буг кучер остановил коня:

- Пойди, сестрица, набери водички похолоднее, а я тут покараулю.

Обрадованная возможностью спуститься к реке, Лида, схватив пустые фляжки, чуть не вприпрыжку побежала вниз с косогора, на песке сбросила спортивные тапки и босыми ногами вступила в прохладную, освежающую всё тело воду… Умыла раскрасневшееся лицо, наполнила фляжки, уходить с этого мирного берега так не хотелось… Обернулась, почувствовав взгляд: у раскидистого куста, прячась от яркого солнца, сидели молодая женщина и мальчик лет девяти. Вдруг мальчик вскрикнул и показал на небо: там, вынырнув из-за облака, стремительно приближался к мосту самолёт. Немецкий! Откуда он здесь?! Ещё мгновение, и раздался отвратительный, вызывающий оцепенение, свист, от которого сразу заложило уши. Лида инстинктивно бросилась на песок, вжалась в него. Казалось, бомба летит прямо на неё... Дрогнула от взрыва земля, потом ещё и ещё. Резануло по ногам, и следом - нестерпимая боль. Не поднимаясь, Лида со всей силой зажала рукой то место на бедре, откуда обильнее всего текла кровь. С трудом повернув голову, увидела мальчишку, склонившегося над распластанной женщиной, одной рукой он её тормошил, а другую, из-под которой сочилась кровь, прижал к своему лицу. Наконец у Лиды отложило уши, и она услышала:

- Мама, мамочка, вставай, всё кончилось!..

В госпиталь их доставили раньше, чем кучер довёз туда путейцев - подопечных Лиды. Маму Игоря спасти не смогли, мальчик лишился глаза, а Лида пролежала в госпитале почти два месяца и потом ещё долечивалась амбулаторно, поскольку после очередной бомбёжки надо было освободить места для новых тяжело раненных. С Игорьком они подружились, как брат и сестра, он не хотел расставаться и просил Лиду взять его с собой в Белоруссию, но двадцатилетняя девушка сама ещё никогда не бывала в тех краях и не знала, найдёт ли там кого-то из родных… До них оставалась ещё тысяча километров…

***

В январе 1944-го полк Василия вышел на подступы к Витебску и в составе 39-й армии 3-го Белорусского фронта участвовал в разгроме сильно укреплённой гитлеровской группировки и освобождении города. В этих боях Василий был ранен, уже в третий раз. В июле 91-я гвардейская дивизия своим манёвром и решительными действиями помогла 5-й танковой армии в овладении Каунасом. В эти же дни другими частями и соединениями 2-го и 3-го Белорусских фронтов был освобождён город Гродно.

Попав в освобождённый Гродно, Лида нашла маму в её родной деревне, узнала, что брата Алёшу угнали в Германию, познакомилась с многочисленной роднёй, которую никогда не видела. Участковый милиционер, прознав, что в закрытый тогда пограничный город девушка приехала из Сибири (с не запятнанной оккупацией биографией), рекомендовал её для работы в милиции, поскольку с кадрами тогда было трудно. Её взяли в паспортный стол и дали комнату в коммуналке, куда Лида сразу перевезла маму. И сообщила Васе свой новый адрес. Они вот-вот должны были встретиться. Она ждала…

В октябре дивизия Василия в составе ударной группировки  перешла в наступление на литовский городок Таураге, разгромила противостоящие части немецких войск и, выйдя на левый берег Немана, вступила в пределы Восточной Пруссии. А 15 ноября у населённого пункта Шаркабуде Василий Перетятько погиб, ему было 22 года.

Спустя два месяца после гибели Василия, в середине января 1945-го началась Восточно-Прусская наступательная операция. Его однополчане в рядах 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Черняховского взяли с боями Тильзит, а в начале апреля уже под командованием маршала Василевского вышли к окраинам Кёнигсберга. На третий день город пал. В этой кровопролитной операции сложили головы 126 тысяч солдат и офицеров Красной Армии.

«Наши павшие – как часовые…» Эту мысль Высоцкого каждый понимает по-своему. Мне кажется, что павшие-часовые охраняют память о жертвах и том горе, которое неминуемо приносит война. Чтобы никому неповадно было её разжигать…