Шухер

 

Произошло это со мной летом 1968 года. Я проходил службу в дивизионе зенитно-ракетного полка под Свердловском. Был жаркий летний день. С утра неожиданно нагрянула комиссия из округа и разбиралась с офицерами. Мы после очередного шухера и обеда отдыхали. Дивизион был образцово-показательным, комиссии для нас были не редкость, а показуха от этих встреч уже изрядно всем поднадоела. Вскоре они должны были взяться и за нас. Я уже поднялся с травки, и собирался идти на позицию, как, вдруг, ко мне подбежал дежурный по дивизиону и выпалил, чтобы пулей летел к комбату. По его виду было понятно – что-то произошло. Расспрашивать не имело смысла. Я помчался к штабу, где они заседали, на бегу надевая гимнастёрку и ремень. На улице уже поджидал командир взвода. Он сказал, что из полуприцепа, который оставили киповцы на дороге, иногда вылетает какой-то странный дымок. Об этом ему позвонили из караульного помещения. Я должен был разобраться, устранить причину и отогнать его в укрытие.
Но прежде чем продолжить, вернусь к одному случаю. Они незримо взаимосвязаны и без него картина будет не полной. А было это в учебке. Случай был чрезвычайно трагический. Я был в наряде и своими глазами не видел. А по рассказам моих сослуживцев вот что произошло. Мороз на улице был под сорок градусов. Наш взвод должен был проходить первое практическое занятие по заправке ракеты окислителем на полигоне. Везли на позицию ребят на открытом газ-66 и все изрядно подмерзли. В том числе и инструктор. Греться там было негде, кроме караульного помещения, куда не пускали. Иногда, где-то в стороне сами разводили костёр. На занятии необходимо было показать, как это делается, чтобы все посмотрели воочию. Инструктор вызвал добровольца, проверил его теоретические знания. Всех подробностей я сейчас не помню. Собственно они большого значения и не имеют. Важны последствия. Получилось так, что видимо доброволец плохо закрепил или вообще не закрепил наполнительное устройство на баке ракеты, а инструктор не проверил, и подали окислитель. Наполнительное устройство подпрыгнуло, доброволец от испуга шарахнулся, поскользнулся и стал падать, потащив за собой шланг. Шапка слетела с головы, и его обдало окислителем. По технике безопасности на площадке полуприцепа должны находиться как минимум два ведра воды. Вёдра со снегом мало чем помогли. Пока бегали в караульное за водой, доброволец истошно вопил. Но и вода после времени, уже не избавила его от страданий. Дело в том, что окислитель – практически концентрированная азотная кислота. Думаю, понятно какие из этого вытекают последствия. И вот эти последствия мне представился случай увидеть.
Прошло немало времени. Командование обо всём умалчивало. Информации не было и мы стали про это забывать. Я дежурил по КПП, и мне необходимо было пропустить солдата с сопровождающим. Когда увидел его, думаю, что на лице у меня был ужас, судя по гримасе провожатого. Это был доброволец. У него практически не было волос, бровей, век, носа, губ и ушей. На лице и голове – ни одного ровного места. Цвет кожи ядовито-желто-зелёный. Похоже, что он не видел или видел плохо, так как держался за руку провожатого. Его увели в штаб, больше о нём не было никакой информации.
А сейчас вернёмся в начало. Я взял с собой третьего номера первого расчёта и мы побежали на позицию, где по кругу в окопах расположены пусковые установки. Хотя окопы условные, углублений никаких не было, просто валы высотой около трёх метров, двумя полуовалами опоясывали установки. Через них проходила грейдерная круговая дорога. Круг восемьсот метров. Полуприцеп стоял между третьим и четвёртым окопом на дороге и потравливал время от времени буро-малиновыми испарениями из наполнительного устройства, что кто-то и увидел. Перед этим киповцы из полка проводили регламентные работы, они вытащили полуприцеп из укрытия, закончили работы поздно, торопились и, не поставив на место, уехали. А утром с этим шухером все про него забыли.
Полуприцеп представляет собой раму с поворотной балкой, на которую грузится ракета. Балка отбалансирована под неё. На ней же находится механизм для загрузки и выгрузки ракеты на пусковую установку. Вокруг балки по всей длине площадки с поручнями. Спереди находится бак с заправочным устройством, в который входит полтонны окислителя. Устройство теоретически я знал достаточно хорошо. А вот заправками в дивизионе не занимались, в этом не было необходимости. Но в непредвиденных ситуациях мы должны были уметь это делать. Я заставил третьего номера принести два ведра воды и надеть заправочный костюм и противогаз. Сам же надевать костюм не стал, не очень-то хотелось залезать в него в такую жару, рассчитывал, что всё будет нормально. Я посчитал, что киповцы, скорее всего, забыли поставить мембрану, которая прорезалась при заправке поворотом специального ножа встроенного в механизм. Что мембрану могло выдавить давлением, от того что бак нагрелся на солнце, было мало вероятным. Ведь техника неплохо проявила себя даже в пустыне. Всё было просчитано. И даже предполагая это, прорвав мембрану, давление сбросится за счёт стакана и шланга. Но как показал этот случай – я просчитался. Как командир, встал за балку, а мой напарник стал откручивать штурвал наполнительного устройства, но у него ничего не получалось. После нескольких попыток он махнул рукой. Мне было не понятно – решил попробовать сам, хотя бы ослабить штурвал и одел перчатки. С первого раза не получилось и у меня. И над этим стоило бы задуматься. Но решил повторить попытку. Собравшись с силами, рванул штурвал, и в это время из него по всему периметру полетел фонтан брызг, часть из них прямо в лицо. Я успел закрыть глаза, в одно мгновение у меня всплыла картина с добровольцем, в тот же миг голова уже была в ведре с водой, которое стояло рядом на балке. С ведром на голове я слетел с полуприцепа, сбрасывая его с себя во время полёта в сторону. За соседним окопом, метров через сто был пруд, в мгновение где-то выросли крылья и, включив «форсаж» на полную катушку, я сиганул к нему.
Пришёл в себя, когда вынырнул из пруда. Вылил воду из сапог и направился к полуприцепу. Перед соседним окопом стояли ребята четвертого расчёта и с удивлением показывали на меня, а когда подошёл – заржали. «Ну ты даёшь! Мы даже не поняли, что мимо нас пролетело», – сказал командир расчета. Впереди уже поднималось буро-малиновое облако и я побежал, а ребята следом. Мой напарник стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Было ощущение, что фонтан из наполнительного устройства усиливался. Все остановились в растерянности, не зная, что делать. Надевать заправочные костюмы не имело смысла, в данной ситуации они бы не помогли. Окислителя уже набежала порядочная лужа, и он по кювету побежал в сторону уклона. На его пути «горела» трава, кустарник и мелкие деревца. Зрелище было потрясающим. Малиновое облако всё увеличивалось в объёме. Видимо киповцы, что-то начудили с механизмом, что он от нагрева сработал. Средств нейтрализации такого объёма окислителя у нас не было и поэтому нам ничего не оставалось, как только смотреть на происходящее и ждать пока окислитель не вытечет весь.
Облако заметили и заседавшие офицеры. Первым прибежал командир взвода. Я объяснил ему, что произошло. Он ругнул меня за нарушение техники безопасности, но посмотрев на мою робу, которая походила на дуршлаг и полусгоревшие дембельские сапоги спросил: «Сам то – как?» На удивление ожогов я не чувствовал. Их не было видно на теле. «Ты… видимо в рубашке родился», – произнёс мой командир. Поняв, что все целы и невредимы, он успокоился, хотя знал, что все неприятности ещё впереди. Ручеёк пробежал уже метров тридцать, а облако охватило с четверть позиции. Командир приказал мне переодеться. Не дай бог, чтобы меня увидели в таком виде проверяющие. Появилась колонна остальных офицеров, бежавших трусцой. Настоящий шухер только начинался.