Маски и лица

   
Было это в самом начале девяностых годов прошлого столетия. Однажды, мой товарищ, когда я был у него дома, положил передо мной две фотографии и задал вопросы. «Как, ты, думаешь, в какое время они были сделаны и где? Кто на них изображён: крестьяне, горожане, простые труженики, интеллигенция…? В чём отличие этих людей от сегодняшних? Что ты можешь сказать по этому поводу?»
Первое, что бросилось в глаза – это  их необычайность. Фото были заключены в картонные с тиснеными узорами рамки, уголки которых были заоваленными. Подобных я не встречал. Снимки были чёрно-белыми с коричневатым оттенком, достаточно хорошего качества и хорошо сохранившиеся, как будто сделаны были не так уж и давно, хотя явно не этого времени. Сам вид притягивал взгляд аккуратностью и какой-то утончённостью, как рамок, так и изображений. На одном из них были сняты мужчина и женщина. Мужчина стоял, женщина сидела на стуле. Одежду описывать не берусь – здесь полный провал в памяти. Единственно в сознании выплывает элегантная, воздушная женская шляпка. На второй, по-моему, они же – с детьми, но точно не помню. Да и не это главное. Меня поразил их вид, особенно лица. В них было столько достоинства, открытости и простоты. Я не верил своим глазам – испытал лёгкий шок, в хорошем смысле этого слова. В окружающей меня жизни было совершенно иное. Хотя, к тому времени, кое-что уже пришлось повидать.
Моя попытка ответить на вопросы не увенчалась успехом, так как предположил, что фотографии были сделаны перед войной или после неё и скорее всего в Москве или Ленинграде, хотя возможно и в другом крупном городе. Люди изображённые на фото, с моей точки зрения, судя по одежде, были достаточно обеспеченные, явно интеллигенция высокого уровня и довольно успешные, что предположил по лицам. Что же касается отличия их по отношению к нам, я его хорошо ощущал, но выражение этих ощущений плохо поддавалось описанию. Но ещё больше удивило – когда узнал, в какое время производилась съёмка и в каком месте. Подробностей не помню. Это была вторая половина девятнадцатого века, где-то в сельской местности и на приличном расстоянии от города Петропавловска. Он был почтовый работник, а она сельская учительница. Моё сознание в то время отказывалось в это верить. Я даже не предполагал, что люди подобные изображенным на фото могли быть где-то в то время в такой глубинке, к тому же и такие мастера фотографы. С того времени у меня закралось сомнение – может не так уж и плохо жилось нашим людям до революции и не такими они были тёмными, необразованными, как нам часто представляли. Но как изменились лица! Что произошло с нами за последнее столетие?
Со временем случай забылся, из памяти стёрлись подробности, остались лишь впечатления, которые забыть сложно. Хотя возможно и они бы исчезли в небытиё, если бы не одно – но. В начале этого столетия меня каким-то ветром, что не входит в рамки данного повествования, занесло на международную конференцию по нетрадиционной медицине и целительству, которая проходила в городе Челябинске. На ней я узнал много для себя интересного, посмотрел своими глазами мастер классы «чудес». Хотя в то время уже кое-что понимал из того, что кроется за этими чудесами. Там я познакомился с целителем-ясновидцем высокого уровня Альбертом Светловым. Он имел в своём арсенале на этом поприще высшую международную награду – девятиконечную звезду Магистра. По моим понятиям в то время, он больше всех соответствовал цели моего посещения этого мероприятия. И я записался к нему на тренинг по тайскому массажу, хотя сам массаж меня не очень привлекал и даже после окончания занятий не стал получать сертификат. Вряд ли бы стал этим заниматься. Но вернёмся к нашему «но». Первое занятие, после знакомства, началось с общей краткой теории. Где он объяснил, что правильный и результативный массаж, к тому же и безопасный для самого массажиста, может быть только тогда, если он при этом входит в состояние безусловной любви. Как это делать – многословия не было. Нужно было запомнить это состояние и постоянно его практиковать, пока оно не утвердится на уровне подсознания. Он дал понять, что мы все сможем это делать с первого занятия с его помощью. Сейчас я понимаю – но не тогда, что воздействие с его стороны на нас было на полевом уровне. Занятия были достаточно интенсивными по десять, двенадцать часов в день, но думаю, опять же благодаря его подпитке мы не выматывались, наоборот – в душе нередко ощущалось состояние полёта. С первого дня – теория и практика, вопросы и ответы. Каждый день начинался с того, что все участники делились своими впечатлениями не только по тренингу, но всеми изменениями в жизни за его рамками. Ночевал я у брата в Чебаркуле, в Челябинск и обратно ездил на электричке. И вот, возвращаясь в первый день после тренинга, смотря на пейзаж за окном, я почувствовал, что смотрю на мир иными глазами, он стал для меня более ярким, выразительным, сочным и каким-то более близким. И вдруг в сознании всплыли лица людей в конце занятия и я сравнил их с теми, которые были в самом начале и испытал потрясение. Скажу без преувеличения – они были необычайно красивыми, в каждом, вне зависимости от возраста, была какой-то  индивидуальной изюминкой особенная красота. В процессе работы это не было так заметно, так как изменения шли постепенно. На следующий день, когда делились впечатлениями, я свои соображения обозначил. И многие это подтвердили. Каждый день мы приходили на занятия с маской налета прежней жизни, но с каждым днём она становилась тоньше и начинало просвечивать истинное лицо, которое достаточно быстро, особенно к концу тренинга, проявлялось после начала занятий. Расставались мы очень тепло, как самые близкие, такого в жизни у меня больше с незнакомыми людьми никогда не было. К сожалению, по приезду домой, как это часто и происходит, быт засосал. Практика всё откладывалась, в результате я понял, что способность входить в это состояние, была утрачена.
И сейчас, вспоминая фотографии, думаю, что в то время, видимо, ещё сохранились люди и особенно у нас в Сибири, на которых этих масок не было. Для чего мы надели эти маски и благодаря кому или чему? И можем ли мы обходиться без них?