О происхождении зубной боли

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 8. Как я учил в МГИМО (1977-1990)

8.7. О происхождении зубной боли

     В стране победоносной коллективизации сельского хозяйства слово «колхоз» никак не ассоциировалось с понятием «кооператив». Для моего поколения кооперативом могла быть квартира, построенная на свои собственные деньги, или квартира, построенная почти собственноручно методом молодежной стройки. Эта придумка обеспечивала более короткие сроки, а также позволяла немного уменьшить денежный взнос. При этом недвижимость собственностью кооператора не становилась. Соответственно, наследник, если он ранее не был прописан на этой площади, мог получить только пай в денежном выражении. Некоторым утешением в таком случае служил миф об отсутствии инфляции при социализме.
     По мере повышения благосостояния советского народа появилось понятие ГСК - гаражно-строительный кооператив. Комментировать сей феномен считаю совершенно излишним, так как наше телевидение регулярно демонстрирует кинофильм «Гараж». Удивительным образом он особенно дорог желающим окунуться в ностальгию по светлому прошлому.
     Других примеров воплощения в жизнь ленинского кооперативного плана я не припомню.(1) Но в глубине души мои соотечественники, судя по всему, всё-таки лелеяли кооперативную мечту. Поэтому к принятию закона «О кооперации в СССР» в 1988 году они подошли в полной идеологической и моральной готовности. Более того, многие из них на волне эпохальных перемен ухитрились зарегистрировать первые кооперативы еще до принятия закона. Среди них оказался и мой бывший одноклассник, потомственный стоматолог Яшка Ройзман.
     Подводя итоги десятилетнего труда на ниве зуболечения, Яков измерял свою зарплату в бутылках стандартного армянского коньяка. Округленно выходило около десяти штук. Именно столько натурпродукта можно было приобрести на его месячный оклад. Надо сказать, мой приятель ни коньяк, ни другие крепкие напитки не употреблял. Идею считать зарплату бутылками аристократического зелья ему подали пациенты, которые в качестве благодарности вручали доктору наиболее доступный, но вполне солидный как бы сувенир. Это позволяло избежать статьи за взяточничество, но не помогало решить материальные проблемы дантиста, обремененного семьей с двумя детьми.(2) Поэтому Яков был вынужден нарушать целый букет других законов, принимая больных на дому. Одновременно этой возможностью нещадно пользовались многочисленные друзья и родственники. Но, естественно, бесплатно.
     В общем, вполне понятно, почему мой товарищ радостно воспринял новость о возрождении кооперативного строя. При регистрации своего детища ему следовало пройти проверку на повторяемость названия. Заготовленные заранее красивые имена с лёгким латинским акцентом (типа «Вита» или «Дента») оказались уже разобраны. Пришлось, сидя в кабинете какого-то медицинского начальника, выкручиваться на ходу. Так родился вполне советский вариант - «Стоматологическая помощь».
     В качестве основного административного ресурса выступал Иван Дмитриевич Попов, главный врач районной стоматологической поликлиники №12. Тогда она размещалась в доме 9 по Икшинской улице. Благодаря его связям в руководящих сферах Дмитровского района Москвы удалось заполучить половину полузаброшенного одноэтажного здания в поселке Северный (дом №27 на 1-ой линии вряд ли сохранился). Ещё Иван Дмитриевич обеспечил приобретение пары списанных стоматологических кресел и разной залежавшейся мелочи. Занимая номенклатурную должность и будучи человеком опытным, он предпочитал держаться в тени. Поэтому за содействие в организации кооператива признательность в размере 300 рублей в месяц перечислялась на счет его сына. Какую должность придумали Попову младшему, я уже не помню.
     Такой же оклад был установлен главному бухгалтеру, то есть мне. Почему-то степень кандидата экономических наук оказывала на медиков гипнотическое воздействие. Вероятно, они считали, что «человек науки» без труда разберётся в хитросплетениях бухгалтерии.(3) Учитывая обещанный кооперативам облегченный порядок учета, я тоже не предвидел особых сложностей. Остальные сотрудники получали вознаграждение пропорционально «выработке», то есть в полном соответствии с социалистическим принципом «по труду».
     Для того чтобы трудиться в кооперативе, не требовалось никаких разрешений от администрации с основного места работы.(4) Такое совместительство дало мне возможность свести на нет деятельность на ниве репетиторства, которым я изрядно тяготился.
     На ремонт помещения кооперативные бизнесмены ещё до начала деятельности получили банковский кредит наличными в размере шести тысяч рублей (приблизительно цена «жигулей»). Это было совсем несложно, ввиду того обстоятельства, что управляющая Тимирязевским отделением Жилсоцбанка Галина Васильевна Алёшечкина была пациентом одного из наших стоматологов. Правда, я чуть не испортил установившиеся добрые отношения. Когда банкирша потребовала предоставить бухгалтерский баланс, я робко заметил, что по законодательству кооператив делать этого не обязан. Жесткая реакция в духе классического советского начальника не заставила себя ждать: руководящая дама потребовала немедленно погасить займ. Но вылечить зубы один раз и на всю жизнь невозможно. Ведь это процесс длительный, а то и перманентный. Конфликт спустили на тормозах.
     Сегодня поселок Северный не узнать. Не скажу, что место можно назвать престижным, но из примыкающих к Москве микрорайонов он далеко не самый плохой. К тому же вполне реальна перспектива строительства здесь станции метро «Физтех». Однако в конце восьмидесятых такой выбор меня озадачил: кто поедет в такую даль? Откуда возьмутся пациенты? Как главного бухгалтера меня очень смущали туманные перспективы бизнес-проекта, который влез в долги ещё до начала работы. Правда, один плюс в таком расположении лежал на поверхности. Транспортные сложности должны были ограничить поток родственников и знакомых, которые в противном случае грозили подорвать финансовое благополучие кооператива.
     Мои прогнозы оказались не лучше метеорологических. Плохая транспортная доступность вовсе не остановила поток блатных пациентов. Но прежде всего, выяснилось, что обитатели поселка вблизи Москвы ничем не отличаются от жителей любого другого населенного пункта нашей необъятной Родины. Все они годами избегали визитов к зубному врачу. Главным образом, из-за страха перед экзекуцией. К тому же в Северном у страждущих всегда была бесхитростная уважительная отговорка: стоматологического кабинета здесь отродясь не было. Как бы то ни было, когда прошёл слух, что в новом медицинском учреждении лечат зубы без боли, ни о какой дополнительной рекламе можно было не задумываться. Очередь в коридоре никогда не иссякала, и рабочий день превратился в весьма условное понятие, так как местные жители злоупотребляли человеколюбием врачей на полную катушку. Меня это к счастью не касалось, я бывал в посёлке наездами, не чаще одного раза в неделю.
     Казалось, врачи-кооператоры обладают какой-то секретной технологией лечения зубов. Однако мой товарищ объяснил, что обезболивание давно не является технической, медицинской проблемой. Болезненные ощущения в стоматологическом кресле – это исключительно социальный феномен. Просто в нашей стране никто никогда не был заинтересован и не считал нужным использовать давно известные анестетики. Кто-то не умел делать уколы, кто-то предпочитал работать по старинке. В кооперативе одна из врачей при лечении пульпитного зуба вместо инъекции лидокаина «положила мышьяк». Что обычно и делала у себя в районной поликлинике. Естественно, она изрядно помучила несчастного пациента, предварительно рассверливая больной зуб. На первый раз дело ограничилось предупреждением. Когда ситуация повторилась, от услуг упрямой дамы пришлось отказаться. И это несмотря на то, что кадровая проблема стояла очень остро. Один из оборудованных кабинетов постоянно простаивал.
     Года через два мой товарищ охладел к кооперативной идее. Очередные законотворческие новации привели к тому, что перестал быть экзотикой частный стоматологический кабинет. Удушающий налоговый пресс был отменён. Индивидуальная практика в городе Киржач Владимирской области была обеспечена неисчерпаемым потоком пациентов. И одновременно позволяла экономить на излишних накладных расходах: отпала необходимость в бухгалтерии и содержании мертвых душ ради административной поддержки. Провинциальные чиновники на ура восприняли радужную зубную перспективу для населения подведомственной территории. В итоге, больше всего пострадали московские родственники и знакомые. Однако наиболее стойкие из них добирались даже до Киржача.
     Кооператив «Стоматологическая помощь» после того, как его покинули Яков и его младший брат, постепенно свернул свою деятельность. Но уже без моего участия.

(1) Сельпо, райпо, роспотребсоюз и редкие артели в качестве представителей кооперативного сектора всерьёз никто не воспринимал.
(2) Когда деньги вернули себе статус всеобщего эквивалента, стал популярен анекдот про врача, которому пациент преподносит бутылку виски. «Что вы себе позволяете?» - возмущенно вопрошает доктор. Больной испуганно молчит. «Я Вас спрашиваю…» - настаивает врач. Не дождавшись ответа, он завершает разговор риторическим вопросом: «Кто дал Вам право распоряжаться моими долларами?!»
(3) Здесь было бы уместно напомнить ещё один анекдот:
-Мама, а кто такой Карл Маркс?
-Ну, это такой экономист…
-Как наша тётя Циля?
-Зачем же ты так? Тётя Циля – старший экономист.
(4) В свое время, чтобы проверять курсовые работы студентов ВЗФЭИ (Всесоюзный заочный финансово-экономический институт) пришлось подписывать бумаги у своего заведующего кафедрой и в ректорате. Разрешение давалось на один учебный год. За это время совместительство, учитывая его сезонный характер, принесло мне около ста рублей.

Москва, январь 2019