Когда меня... поняли

Все мы сталкиваемся с ситуациями, когда нас не понимают. Но ситуации, когда тебя поняли — внезапно, на ровном месте, когда этого меньше всего ожидаешь, — бывают не менее интересными, поучительными, и являются благодатной почвой для философских размышлений.

По младости лет мне казалось, что взаимопонимание находится исключительно в рамках уважительного отношения. Поговори с человеком спокойно и уважительно – и он тебя обязательно поймёт. Но как-то так получилось, что взрослая жизнь сразу с головой погрузила меня в такую среду, где даже уважение выражалось несколько иначе, чем я привыкла. И всё оказалось не только не так просто, но и просто не так.

1. Первым моим учителем стал, конечно же, мой супруг.  Он брал в жены интеллигентную девочку – не пьющую, не курящую, не сквернословящую, занимающуюся спортом, творчеством и музыкой.  А  я шла замуж за своего антипода.  Но я же ж верила, что любовь способна творить чудеса. Оглядываясь назад, я понимаю – действительно способна. Но в пределах, не выходящих за возможности личности.

Мой супруг действительно тянулся, как мог, до моего уровня, но общение на «пристойном русском» находилось за рамками его возможностей. Что не удивительно, учитывая тот факт, что в его родной среде принято, чтобы первыми словами у ребенка были маты. За всю жизнь, по его признанию, он осилил всего одну книгу – «Лягушка-царевна», остальную литературу ему заменил народный фольклор в стиле:

Раскома-кома-комаринский мужик,

Заголил по шею жопу, да бежит,

Он бежит, бежит, попёрдывает,

Его судороги подёргивают.

Прошу прощения за сие отступление — это для пущего понимания всей безнадежности ситуации. Умудренные жизненным опытом люди понимали, что надежды на обучение такого индивидуума «нормальному» общению, строго говоря,  утопичны, ибо этот человек даже не всегда способен отличить непечатное слово от литературного.

Но я не теряла надежды. Год. Другой. Третий… Но в один прекрасный день, милый как-то особенно «выпрягся» и моё терпение лопнуло. На мои просьбы избавить мои уши от изобилия сочных вульгаризмов супруг не реагировал, и тогда я резко развернулась к нему и выдала такую многосложную и многоэтажную композицию, что сама зависла от крутизны столь витиеватой импровизации. Такого умного лица у своего мужа я ещё не видела. ОН – ПОНЯЛ!!!

В общем, мне освоить его язык оказалось проще, чем ему мой. И с тех пор, когда мне требовалось понимание, я разговаривала на его языке. Это вызывало у него сперва момент зависания — своеобразной фиксации внимания. А потом мы уже могли предметно разговаривать. Это не означает, что он всегда шел мне навстречу и безотказно выполнял мои просьбы, но, по крайней мере, это был диалог на равных.

2. Говорят, что незваный гость хуже татарина… Это они пьяного калмыка не видели. С таковым нам пришлось жить бок о бок лет десять. На момент нашего знакомства это был интересный, в меру интеллигентный, не обделенный интеллектом мужчина, с «золотыми руками», хозяйственный, открытый, готовый прийти на помощь в любую минуту. Жена, дети, работа – было всё. А потом в его жизнь надолго вошла водка. И, как это водится, покатилась жизнь под горку. С работы уволили, жена с детьми уехала. И не осталось у него никого, кроме собутыльников-маргиналов, да соседей.

К несчастью, двери нашей комнаты располагались в общем коридоре прямо напротив  двери его «заклятых друзей», с которыми он пил, бурно ссорился, бурно мирился и опять пил. Естественно, путал день с ночью, нашу дверь с дверями соседей, занимал деньги и бесконечно изливал пьяную душу, благо двери в общаге у всех всегда открыты… Меня он называл «маленькой» и норовил как-нибудь меня облагодетельствовать (и, надо признать, иногда это было весьма кстати), но эти пьяные задвиги, драки на топорах у меня под дверью, табачно-перегарная вонь, вторжения в мои личные границы…

Я терпела восемь лет. Для моего супруга такое положение дел было нормой, у них в деревне и не такое случалось (одна наша свадьба чего стоит!), а вот моя интеллигентская душонка кипела протестами, как смола на адовом пламени. И в один прекрасный день… Точнее, ночь… Наш одичавший калмык снова ломанулся к соседям. На тот момент они были с ним в контрах, а потому дверь ему не открыли, и он, стоя в коридоре, крыл их последними словами, плевал им на дверь, пинал эту дверь ногами и т.п. Хлипкая межкомнатная дверь звук нисколько не удерживала, так что эффект полного присутствия был мне обеспечен. А у меня дети спят.

Я открыла дверь и попыталась договориться с буяном. Увидев, что я с детьми одна, этот селезень распушил перья: «У тебя проблемы, маленькая?». Да, отвечаю, ты моя самая большая проблема. В общем, результат я получила прямо противоположный. Мои увещевания только раззадорили мужика, и он начал ломиться ко мне в комнату. Мне удалось выдворить его, но он в бешенстве начал выламывать двери. И тут я увидела перепуганные мордашки дочек. Всё. Занавес упал. Остановилась я, только когда увидела кровь. Даже не знаю, сколько раз я оглоушила паршивца тяжелым каблуком сабо.

Полагаю, что трансформация безобидной божьей коровки в озверевшую мегеру впечатляет круче появления зеленых чертей.  Не было тогда ещё Павла Воли, чтобы предупредить моего соседа  о том, что «у женщин разгон от милой зайки до жуткой ведьмы 1,5 секунды и тормозного пути нет». С той роковой ночи я перестала быть «маленькой» и сделалась Владимировной. А сосед закодировался и вот уже больше 15 лет не пьет.

А я-то, дура дурой, восемь лет беседовала, выслушивала, советовала, уговаривала, лишний раз обидеть боялась… Тьфу! 

3. Моя младшая дочь в школе подвергалась моббингу. Поначалу я не планировала активно вмешиваться, но, к сожалению, ситуация лишь усугублялась. Дело дошло до того, что за мою дочь, возвращающуюся из школы, пришлось вступиться прохожим.

Этот инцидент стал последней каплей в немаленькой чаше моего терпения. Я пошла к классной руководительнице. Она обрисовала ситуацию, объяснив кто заводила, кто «подпевала», а кто «тупая сила». «Подпевал» я трогать не стала, рассудив, что они всего лишь свита, к активным действиям не способная - их задача «делать короля», то есть поддерживать и восхищаться. С заводилой я пообщалась по телефону, посчитав, что как человеку, не обделенному интеллектом, ей будет достаточно, чтобы понять, что игры кончились, не на сироту нападает. Оставалась последняя – девочка из неблагополучной семьи, агрессивная, недалекая, легко попадающая под дурное влияние. Лидер ручки пачкать не будет, за неё всё сделает вот такая исполнительная дурочка – её оружие. Я ещё не знала, как я буду общаться с той, для которой авторитетом является лишь грубая сила, но понимала, что пообщаться надо, иначе мой ребенок не будет в безопасности.

На «разговор» мы пошли втроем: я и дочки. Агрессорша оказалась достаточно трусливой – на контакт не пошла. Бежать она, правда, тоже не осмелилась (вероятно, понимала, что девчонки её догонят), но и на мои просьбы остановиться она не реагировала.

Однако проверенный выход у неё был — она на всех парусах неслась к магазину, где, как выяснилось, работала её старшая сестра. Которая и выскочила из магазина, как чертик из табакерки, дабы «поставить на место» преследователей сеструхи.

Неопрятная, прокуренная, пропитая, агрессивная… Глядя на одутловатое, неухоженное, не обезображенное интеллектом лицо и слушая примитивную грубую речь, я понимала, что мои шансы что-либо донести, равны нулю. Но не убегать же? Угрожать? Еще того смешнее. И тут «Остапа  понесло».

Собственно всё, что я делала – это задавала вопросы. Причем обращаясь исключительно на «вы» и выстраивая фразы настолько сложно,  что… боюсь, в нормальном состоянии я и сама не сразу бы догнала суть вопросов (учитывая, что я старалась не столько правильно выразиться, сколько создать видимость глубочайшей интеллектуализации). :-D Что-то вроде: я правильно понимаю, что ваша сестра считает оправданным применение грубой силы по отношению к тем, кто по признакам её личного восприятия не соответствуют норме?

Я  почти воочию видела, как с трудом поворачиваются мозговые извилины собеседницы, чтобы понять суть моих претензий. Виновница «торжества» таращилась на сестру, будто впервые видит: судя по всему, сестра реагировала совсем не так, как ожидалось.  Энергии на то, чтобы идти на таран, у собеседницы уже не оставалось — всё ушло в мыслительную деятельность. Да и какой таран, когда тебя матами не кроют, агрессию открыто не проявляют и вообще на «вы» обращаются? Я выразила надежду на то, что конфликт исчерпан и мне не придётся повторять эту беседу.

Обернувшись напоследок, я увидела, как старшая отвесила младшей смачный подзатыльник.

— Ну ты, мам, даешь… — сдерживая смех, сказала старшая дочь, — Ты ж её интеллектом задавила. Она же ни слова не поняла. Ты видела её лицо?! 

— Я думаю, что она поняла главное – ей не хочется повторить эту беседу.  И она сделает всё для того, чтобы её избежать. Во всяком случае, надеюсь на это.

Я оказалась права. Девушка всё поняла и уже на своём языке донесла это понимание до младшей сестренки. И обезоруженной заводиле пришлось искать другие способы самоутверждения. Травля моей дочери прекратилась.

Но разве я говорила на языке собеседницы? Да, я говорила на её языке – языке грубой силы. С моей стороны это была наглая демонстрация превосходства. Ей нечего было мне противопоставить. Мы были на моем поле и сражались моим оружием на моих условиях. 

Сознавала ли я это в тот момент? Нет. И это тот нюанс, который объединяет все эти случаи, когда меня поняли.

Живое общение подразумевает скорость реакций. Нет времени на анализ и осознание. Нет времени на подбор подходящей стратегии. А зачастую нет и знаний. У меня – не было.

Во всех случаях мне пришлось выйти за рамки воспитания и личных моральных принципов. Это говорит о том, что язык собеседника не всегда может быть нам приятен. Но если мы хотим добиться эффективного общения, стоит смириться с необходимостью выхода за рамки личного комфорта. А поскольку такой выход зачастую воспринимается нами болезненно и решиться на него крайне трудно, то на помощь приходит импульс.

Можно много говорить о правильности или неправильности импульсивных действий, но если они были эффективными, значит, они были правильными. Как тут не вспомнить эпический эпизод из «Педагогической поэмы», когда Макаренко засандалил в бубен оборзевшему воспитаннику. И был правильно этим воспитанником понят. Это не значит, что Макаренко принял рукоприкладство, как быстрый,  безотказный и единственно верный способ влияния на собеседников. Это был поступок, понятный только конкретному собеседнику. И этот поступок перевел его в разряд «своих», понятных (простых, прямолинейных, искренних, без двойного дна), которым можно и навстречу пойти.

Я всегда за полюбовное решение любых вопросов. Но не факт, что моим оппонентам такой подход придётся по душе и будет соответствовать их представлениям о конструктивном диалоге. Отсюда вывод: если мы не можем найти с кем-то общий язык, то, скорее всего, нам просто не нравится этот язык, он нам неудобен, он нам неприятен, он выходит за рамки наших убеждений. И если у нас нет острой необходимости выстраивать диалог с этим человеком, то мы предпочитаем не заморачиваться.  «Но если меня в темном месте прижать к теплой стенке, то…» — деваться некуда, придётся искать эффективные инструменты общения, даже если они не по душе. Но если они сильно расходятся с нашими убеждениями и представлениями о диалоге, то мы (простые люди, не обремененные специальными знаниями) предпочитаем дать задний ход. Если только не поддадимся импульсу. ;-)


Рецензии