Катюша

               
                1
В Новгородской области  большое село Куряково. В нем жила моя тетка, замечательной души человек. Всегда улыбчивая светловолосая, слегка располневшая с легким звонким голосом. Когда она тихонько пела, вечером за вязаньем, я садился, где нибудь в уголок и слушал, стараясь ни чем не потревожить ее удивительный голос. Казалось дом в это время, становился не простой деревенской избой, а чудесной музыкальной шкатулкой.  Летом обязательным завтраком была земляника со сливками. В деревне ее многие знали. Но всем и всему отмерян предел. Получив телеграмму, о ее кончине я приехал проститься с ней, проводить в последний путь.  Вечерело, я возвращался с кладбища в опустевший дом. У калитки стоял сосед лесник Михаил Петрович. Поздоровались, сняв шапку и опустив глаза, он пробормотал обычные для такого случая слова. Я вежливо ответил.
- Вы завтра обратно в город? Спросил он.
- Да только с домом и землей дела закончу. Ответил я.
- А меня с собой не возьмете?
- Да, Петрович, возьму, места в машине много. Я как завершу дела, зайду за вами.
- Спасибо. Буду ждать.
- А может, зайдете, помянуть ? Много лет соседями были, спросил я не смело. Петрович помолчал, и тихо ответил:  - Сейчас скотину приберу и приду.
По правде сказать, мне непонятны и далеки разного рода посиделки под названием поминки, никогда в них не участвовал, но в этот раз мне вдруг стало так нужно, чтоб кто-то в этот вечер был со мной рядом, в пустом доме. В деревне я был чужой человек. Те мои ровесники, с которыми я в детстве бегал на рыбалку, купался в реке, ходил за грибами, давно выросли, разъехались. Да и в деревне я бывал не часто, работа связанная с дальними странствиями не допускает сентиментальности. Только звонил моей тетушке, когда мог. Отправляясь в деревню, я предусмотрительно купил водки, на случай рассчитываться с землекопами, но они предпочли получить деньгами. Теперь был тот случай, когда она могла пригодиться. Наварил картошки, нарезал соленых огурцов и прочее, через час пришел Петрович.
Он вошел, разделся, положил на стол сверток с салом. Вот помянем Наташеньку, тихо сказал. Не хотел на кладбище приходить ты уж прости меня сосед. Много лет прожили рядом, не хотел я видеть ее в гробу. Я не ответил, молча поставил на стол два стакана, налил, также без слов, выпили, зажевали.
А я ведь в молодости бегал за теткой твоей. Женихались, тихо проговорил Петрович. Я еще раз налил, выпили. Расскажи Петрович. Я не слышал от нее об этом.
- Да из меня рассказчик плохой. Не стану я марать Наталью, может, поймешь меня не так. Я про Катю тебе расскажу, если хочешь. Я молча кивнул и разлил еще по пол стакана.
 Ну слушай, помолчав начал он: было у меня две мечты, она - Наталья и море. Вот в мореходку я от нее и уехал, думал: выучусь, вернусь, женюсь, заберу ее отсюда, но вышло не по-моему. Катерину встретил. Вот - он поднял и положил на стол левую руку, на ней не было двух пальцев.
                2

  Веселый звонкий смех раздавался, когда Катюша летела с горы на санках. Глаза блестели, на розовых щеках таяли снежинки. Санки остановились, она повалилась на спину, темно- зеленые сосны на фоне голубого неба, яркое солнце, боже мой, думалось, как здорово, интересно это счастье или еще лучше бывает. Она села на снег  сняла шапочку.
– Мишка ! Мишка! Я самая счастливая в мире!
Мишка летел к ней на лыжах, останавливаясь, брызги снега осыпали ее. Отряхнулась, подошла, обняла, бывает лучше, промелькнуло в голове.
- Пойдем на станцию, пока доберемся, стемнеет.
- Да, пойдем, пора.
- У меня завтра зачеты, зачеты. Впрочем, также как и у тебя.
- Как ты думаешь, куда нас распределят?
- Для меня  это не секрет, армия, в лучшем случае в штаб переводчиком, в худшем, восток Китай, хотя кто знает, что из этого выбора лучше, ответил он.
- А я, а меня?
- Не знаю, Катюша.
- А, ты любишь меня?
- Ты еще спрашиваешь, конечно, люблю.
- А вот если мы будем вместе, то нас распределят обоих, супругов разлучать нельзя.
- Да Катюша, я думал над этим и хотел бы, чтобы мы поженились, сразу после экзаменов. Ты согласна? Вот - маленький подарок, к твоим голубым глазам,  он вытянул из кармана голубой шелковый шарфик.
- Да. Спасибо, Мишенька. Она повернула, его лицо к себе, обняла, медленно целовала, и думала, бывает еще лучше.
                3
    Катюша прихлопнула, дребезжащий будильник, еще минутку. Нет, пора. За окном уже сияло раннее солнышко, согревая холодную Ленинградскую весну, Катюша, встала, потянулась. За занавеской, что-то было непривычное, сквозь солнечный свет на шторке играла, какая-то тень. Катюша отдернула штору, в комнату залетел воздушный шарик с нарисованной улыбающейся рожицей, к нитке шарика была привязана ветка сирени и кусочек бумажки. Она отвязала его и взглянула. «С добрым утром, любимая». Прочла она. Она обхватила его двумя руками и закружила по комнате, заливаясь смехом.
В институте на доске красовалось объявление, выпускной бал состоится сегодня в 19 00. С удовольствием подумалось о новом платье с короткими рукавами и кружевами, которое она сшила на этот случай. Вчера они подали заявление в загс, у Катюши на душе было тепло, весело и сладко одновременно, от всех событий. Она теперь биолог специалист по почвам, скоро выйдет замуж, сегодня бал, от всего этого слегка кружилась голова, она вспомнила шарик и залилась смехом.
В светлом зале полно народу, она глазами искала Мишу среди парней, его нигде не было видно. Оркестр играл Школьный Вальс, Катюша повязала на шею голубой шелковый шарфик, оглянулась, в дверь входил Мишка, в красивом сером костюме, у нее дыхание остановилось, это был не тот Мишка, которого она отлично знала, серый костюм сделал его старше, ей показалось, что даже походка у него изменилась. Он медленно подошел к ней, улыбаясь.
– Пойдем танцевать, Катя? И все сразу встало на свои места.   
 - Пойдем. Оркестр заиграл Амурские волны.
- Ты знаешь, предчувствия меня не обманули, меня хотят сослать в Хабаровск, в штаб.
- Хабаровск, это даже лучше, я поеду с тобой Мишенька, как верная жена декабриста, Сибирь так Сибирь, куда прикажешь. Вот и оркестр нам играет напутственный вальс.
- Да, Катюша, я тоже так подумал. Они замолчали, кружась в танце и улыбаясь. Катюша, вдруг вспомнила зимнюю прогулку и подумала, а бывает еще и еще лучше. От этой мысли она рассмеялась звонким смехом. Еще танец, еще, еще …
Поздно вечером оркестр замолчал – перерыв, объявил ведущий.
- Душно, Миша, выйдем на воздух, пойдем гулять ?
- С удовольствием. На набережной, было тихо, белая северная ночь, прохладная и ароматная цветущей по всему городу сирени, сама манила на прогулку.
- Ты знаешь, завтра с утра субботник зал убирать после танцев.
- Да, знаю, я приду. Они пошли вдоль набережной, у Академии художеств было людно.
- Пойдем туда? Хочешь мороженого?
- Конечно, хочу. Мишка встал в очередь, Катюша отошла и стала смотреть на медленно проплывавшие мимо суда. Она почувствовала, что у нее чего-то не хватает, обернулась, увидела свой голубой шарфик на земле, метрах в пяти и какая-то тетка его берет.
-Я знаю, твой, ты мне его отдай, все равно упал, сказала она, хочешь, я тебе погадаю?
- Не надо, мне Ваших гаданий, я и так все знаю, она подошла, взялась за шарфик, тетка не отпускала.
 – Отдай, зачем он тебе, что упало, то пропало. Катюша, не помня себя, выдернула шарфик и ушла.
Мишка купил мороженое и улыбаясь шел к ней.
- Что с тобой случилось, у тебя слезы на глазах?
- Пустяки, ветром с реки потянуло.
Катюша шла, облизывая мороженое, на душе было противно, она старалась забыть, что случилось. Шарфик она больше не повязывала, несла его в руке и отчего, то руке было не уютно, жарко, но вскоре она забыла, обо всем. Они целовались, целовались, такие ночи бывают так редко в жизни. Почему то ноги ее вели к ее дому, где она снимала комнату в коммунальной квартире.  Подошли, долго целовались, потом он поднял ее на руки и понес к двери.
  Катюша, проснулась первой, стала представлять себе, как это будет, вот она жена, вот он рядом лежит, надо вставать, завтрак готовить, пока он бреется. Нет, об этом думать не хотелось, хотелось вспоминать, вчерашний вечер, танцы, прогулки и опять вспомнилась зима и это “бывает еще лучше”. Она повернулась к Мише и стала целовать, целовать, он проснулся, улыбнулся. Ей вспомнились темно-зеленые, сосны на голубом небе, зима, прогулка, шарик, записка.
                4
Здравствуйте Вера Филипповна, впорхнула в зал Катюша, налету здороваясь с завхозом.
- Здравствуй Катя, займись этим окном. На нем хоть картошку сажай, после вчерашнего вечера.
- А где ухажер твой ? Катюша покраснела, он Вера Филипповна, поехал домой переодеться, скоро будет.
- Ну, хорошо, а ты возьми ведро, тряпку и вымой окошко.
Катюша любила наводить чистоту, у нее душа пела, когда она занималась этим. Раскрыла окно, за ним был цветущий сквер, где она была не один раз и столько лет связано с этим местом. Стекло окна было треснуто надвое, Катюша аккуратно его промыла и стала вытирать.
Дверь в зал отворилась, на пороге стоял Миша, она оглянулась, присела опираясь рукой о подоконник, улыбаясь ему, следующую секунду потянуло сквозняком, окно захлопнулось, треснутое стекло с грохотом разлетелось и упало. Катерина с удивлением посмотрела на свою руку, кисть ее руки лежала на подоконнике. Последнее, что она помнила – огромные глаза Михаила и что-то кричащий раскрытый рот.
Она очнулась в приемном покое, медсестра что-то писала, На кафельном полу, лежал весь пропитанный кровью шарфик. Катюша посмотрела на руку, и тихо завыла. Осознание произошедшего проникало все сильней она выла все громче. В этом вое было все. Звериное от боли и человеческое от осознания. Медсестра смотрела на нее, молча, не подходила.
Несколько дней она не вставала, Миша не пришел. Она ждала, ждала и понимала, что ждет напрасно и от понимания, что напрасно, желание ждать не пропадало, а еще больше хотелось ждать. А вдруг придет. Наконец поняв, что нужно жить по новому, она встала, пошла в больничный коридор, пройтись. У окна стоял парень спиной к ней с забинтованной левой рукой и смотрел в окно. Ее словно током ударило, те же волосы, тот же рост, это он, но почему рука забинтована?
- Миша ! закричала она, парень повернулся, нет это был не он. Увидев Катерину, он улыбнулся и помедлив спросил, а вас как зовут ? - Катя, тихо ответила она, опустив глаза и пряча за спину покалеченную руку.
                5
Петрович захмелел, пол литра кончилась. Мы вышли перекурить. Зимний прозрачный воздух, разогнал миражи его рассказа, на снегу уже посверкивали искрящиеся отражения луны, из печных труб уютно столбился печной дым.
- Теперь, один живу. Дочь в Питер уехала. Продолжил он.
Катерину, жену бог прибрал, отмучилась.
Долго болела? Спросил я из вежливости.
- Всю жизнь. Всю жизнь жила со мной, а любила, его, того, другого. Перед смертью позвала меня, рассказала, что дочь не моя, что специально уехала из Ленинграда, и муж ей нужен был обязательно Миша. Чтоб значит дочь Михайловной записать и самой к другому имени не привыкать.
- А что детей не было больше? Спросил я не смело.
- Не хотела. Когда в село приехали ей бабы про Наталью рассказали. Она как видела ее, так отворачивалась. А Наталья хоть бы повод какой дала, не то что на порог к калитке меня не пускала. Я однажды не выдержал, залил в горло и насильно Катерине устроил беременность. Так она на аборт пошла лишь бы по ее было. Так и жили. Я недавно корову продал. Завтра к дочке с внучкой собрался. Если возьмете. Она хоть и не родная мне, как оказалось, но привык, другой нет. Одному тошно.
- Я кивнул, завтра как управлюсь с делами зайду за вами.
Все формальности по наследству дома и земли я уладил к обеду, зашел к Петровичу, как обещал. Он сидел уже готовый к отъезду.
Всю дорогу молчали, временами мне хотелось спросить подробности их знакомства, но из коротких его ответов я услышал только, что пальцы он потерял на швартовых испытаниях, после чего его списали с флота. Катерина устроилась в совхоз агрономом, а он лесником. Так мы с преимущественным молчанием приехали в Петербург. Я не хотел отделаться от него на ближайшей станции метро, довез его по указанному им адресу на Петроградской стороне. Номера телефона квартиры он не знал. Я поднялся с ним до этажа, позвонил в дверь. Дверь открыла миловидная дама.
- Вы к кому ? спросила она не вглядываясь.
- Здравствуй Лизанька, тихо сказал Петрович.
- А это ты, зачем приехал, а это кто с тобой ? Я представился и коротко прояснил как я здесь.
- Ну, заходите, немного смягчившись в голосе, произнесла она.
- Я собственно, поехал, мне пора, начал было я.
- Нет, нет, твердо ответила хозяйка, оставьте ваши данные и номер телефона отрезала она. Несколько удивившись, я назвался и сказал, мой номер телефона. Вышел и почти бегом спустился к машине. Уехал домой, с удовольствием воображая, как я приеду, лягу в горячую ванну, а после вытянусь в постели. Но домой я не доехал. Раздался звонок моего телефона.
- Але, это вы привозили Михаила Петровича ? Не обращаясь по-имени произнес телефон.
- Да я.
- Заберите его обратно.
- Как заберите, не понял я, он к вам хотел, он ваш  отец, я привез его к вам.
- Он мне не отец, я вас привозить его не просила. От непривычности всего услышанного я припарковал машину и остановился.
- Позвольте, продолжил я разговор, но это не вещь этот человек вам не чужой, он для меня не более чем сосед, я не понимаю вас и ваши претензии ко мне.
- Как, хотите, я выставлю его из дому, а там ваше дело, хотите берите не хотите не надо это не моя проблема.
- Хорошо, потерпите его еще пол часа, я приеду за ним. Я развернулся и поехал обратно. Подъехал, поднялся на этаж, Петрович сидел одетый на лестнице.
- Что случилось, Петрович? Он поднял на меня мокрые глаза, она говорит я им никто.
- Но ты же им деньги от проданной коровы привез.
- Деньги взяла, на кухне стакан чаю налила, а дальше не пустила, говорит: дочка, внучка то есть, стало быть, скоро из школы придет не нужно, чтоб она меня видела. Чтоб, дескать вопросов не задавала.
Я позвонил в дверь, щелкнул замок, она открылась – а, это вы, очень хорошо, заберите его, попадет в милицию, там церемонится не станут, посадят в обезъянник или еще хуже.
- Послушайте, как вы можете выгонять близкого человека отобрав у него деньги, начал было я. Она вскинула на меня злобные глаза с блеском сучьей ненависти.
- Как вы смеете? Я кандидат наук, по – вашему я разбойник с большой дороги, деньги он мне сам отдал, видимо они, ему не нужны, я лучше дочке шубку куплю, а он все равно пропьет. Она громко захлопнула дверь.
- Пойдем Петрович, я протянул ему руку, сегодня у меня переночуешь, а завтра домой поедем.