Юкио Касима Охота на овец 2 или Третий путь ч. IX

Юкио Касима Охота на овец 2 или Третий путь ч.IX


  В тот раз Он забрел в не  самую посещаемую им часть города. На выходе из метро задержался, решая  на какую сторону выйти.  Повернул налево. Асфальт потемнел после мелкого дождя, который Он переждал на выходе из подземного перехода. Поднявшись на воздух из переполненного спешащими домой людьми перехода,
     Он  бесцельно направился к  перекрестку, на ходу решая то ли перейти на противоположную сторону улицы, пока горит, кстати, зажегшийся зеленый свет на светофоре, то ли завернуть за угол, который был обозначен большой стеклянной витриной. И тот и другой пути были одинаково приемлемы для неотягощенного целью пешехода. Шагов за пять до перекрестка Его что-то заставило обернуться. 
     У новенькой импортной машины, сверкавшей своим «металликом» стоял Полковник, а рядом с ним  находились, держа друг друга под руку,  две женщины.  Лица их были знакомы, но интерес к ним как к персонажам его истории, отсутствовал. Поэтому Он не сразу узнал в них жен своих бывших подопечных  - вдову Депутата и жену Бизнесмена. «Надо же – все вместе собрались. И именно здесь. Что это? Заговор?- подумалось Ему,  не без иронии, но как оказалось ирония была не уместна..
      Все трое, очевидно,  только прервав беседу,  с застывшими лицами смотрели именно на Него.  На лицах жен его бывших подопечных явно присутствовал  испуг, на лице же Полковника застыла жесткая маска напряженного узнавания. Они смотрели  не просто в Его сторону, а именно на Него – ошибиться было не возможно. Наблюдатель  с разочарованием почувствовал, как у Него все похолодело внутри. Чувства, которые отражались на их лицах, не обещали ничего хорошего.
     Полковника  Он считал самым жизнеспособным из всей четверки. Макса,  например даже посещал всего лишь пару раз в неделю, чтобы убедится, что жизнь его не вышла из колеи, на которую тот согласился, на которую только и оказался способен  в итоге, после столь радужного старта. «Лам боцу нах» - определил его Наблюдатель,  пользуясь  случайно прочитанным где-то выражением. В переводе с чеченского это означало «человек, не имеющий своей вершины», а значит и права достойно существовать на «равнине». «Равнина» в том контексте, в отличие от «вершины» виделась  злокачественным местом, где  достойно жить мог далеко не каждый, даже скорее наоборот – единицы. Все прочие были просто нормальными людьми, ездили на  нормальном общественном транспорте, ели нормальные сосиски. Да и те,  кого обслуживали шикарные авто, едва ли попадали в разряд живущих достойно.  В большинстве из них четко просматривалась тенденция или концепция бытия, звучавшая так: «Украсть сегодня, чтобы завтра стать честным. Совершить подлость, чтобы завтра стать благородным. Струсить, чтобы завтра стать смелым».  Примерами тому были и его подопечные. Полковник  был другой. Или скорее таким же, но по-другому.
     Еще тогда, когда его отец – чин в Министерстве внутренних дел – подталкивал его к должностям, сулившим теплое место и беззатратные почести, он проявил характер и пошел работать простым опером. И  первое время продвигался по службе за счет личных качеств. Был умен, жесток до жестокости, гибок в отношениях, обязателен в выполнении обещаний контингенту, с которым работал, но когда требовал личный интерес мог сдать всех и вся, причем далеко не от испуга, на любом этапе противостояния с кем бы то ни было –  и с начальством и с криминалитетом -  умел торговаться и даже в поражении добивался  перспективы отмщения.
Полковник не забивал себе голову сюжетами - в его терминологии, делами - сданными в архив. Не зависимо от формулировки, с какой это делалось. То ли  по причине уяснения всех деталей, со всеми присущими этому потерпевшими, пострадавшими, квалификациями, статьями уголовного кодекса. Либо по причине смерти  ответчика. Его работа стала его образом жизни. Иные в такой работе не  достигают высот. Собственно любая высота в такой работе есть лишь подтверждение того, что искатель на верном пути. Иной путь вел  к шизофрении от ежедневно вторгающихся в твое пространство болей, смертей, подлостей…. Там их не то, чтобы больше, чем в обычной жизни, там все это просто концентрированней. Если же работа не становилась образом жизни, тебя ожидали  разного уровня подачки от провинившихся и способных откупится дельцов, простецов и прочих обитателей интропространства, ожидание  мелких удовольствий  и прочие попытки достичь компенсации за пребывание  на этом мусорнике разными жалкими способами.
Когда отец увидел, что Полковник – мужчина, он  вернулся к идее  при жизни увидеть сына в генеральских погонах. Полковник не затаил обиды на отца за его долгое безразличие к  своей особе, а принял возобновившиеся отцовские заботы, как само собой разумеющееся.
     … Сегодня в звании полковника занимал генеральскую должность. Генералом не стал только по той причине, что не захотел получение погон ставить в зависимость от скоро менявшейся политической конъюнктуры.
                …………………………………………………………………………………….
        Его размышления  о том, какой случай собрал здесь представительниц его бывших подопечных во главе с  наиболее жизнеспособным  из  всей четверки – Полковником - были прерваны самым неожиданным для Него образом.  Быть узнанным Полковником ему бы хотелось меньше всего, а если к этому добавить комментарии, присутствовавших двух женщин, которые могли предаться воспоминаниям о последних  минутах сознательной  жизни своих супругов и Его присутствии при этом…. Одним словом,  ничего хорошего эта встреча с Полковником  не сулили, но последовавшей вслед за этим такой  истерической реакции Он никак не ожидал.
     Наблюдатель оторвал свой взгляд от них и свернул за угол, а вслед Ему уже неслось: «Так это ты! Сука! Стоять! Стоять, я сказал!» И сразу же вслед за этими грубыми словами прозвучал хлопок, и  с шумом обвалилось, стекло витрины. В криках, раздавшихся из обнажившего свое нутро магазина, звук следующего выстрела прозвучал еще страшнее… и уже  упал, схватившись за бок, выходивший из-за угла витрины навстречу Ему незнакомый пожилой мужчина. Молодая пара с коляской застыла на месте, не в состоянии  двинуться с места. Еще два прохожих, спасаясь от безвестности,  выскочили на проезжую часть. Раздался визг тормозов. Бежать Он  не смог, а лишь ускорил шаг. Навстречу Ему с  пистолетами в руках  уже неслись два милиционера. «Сержанты…откуда это они здесь… - промелькнуло у него. Но в следующий момент снова раздался хлопок и что-то прожужжало совсем рядом.  Он пригнулся и  уже оборачиваясь, услышал команду: «Стой! Стрелять буду!» Это уже был  не Полковник. И командовали не Ему.  Наблюдатель, прижавшись к витрине, присел на корточки и обернулся. Полковник, не обращая внимания на сержантов с нацеленными на Него пистолетами, выскочив из-за угла, готовился произвести очередной выстрел, который  должен был стать последним - пауза, очевидно, означала, что Полковник целился. Но в этот момент раздалось еще два выстрела… Полковник выронил пистолет, и медленно, все еще стоя на ногах, посмотрел себе на грудь, а затем рухнул лицом вниз.
      Наблюдатель просидел на корточках, прижавшись к витрине, как Ему показалось,  целую вечность. Сержанты занимались своей работой, оттесняя собиравшихся людей, вызывая по телефону «Скорую» и  своих.  Он поднялся на ноги и, не дожидаясь развязки побрел по улице, ноги все еще были ватными. «Да уж, да уж… - тупо шептал он. - Что да уж? А! Никакого заговора нет, все течет естественным путем. Вот уж удивятся, когда узнают, что подстрелили своего – Полковника. Интересно, живой или.… А как ты …заметался? Не ожидал, от тебя. Не ожидал. » О событии, в котором Он оказался, весьма значимым участником,  Наблюдатель узнал только из газет. Там писали, что при исполнении служебного долга, или что-то в таком роде, погиб начальник чего-то там, полковник такой-то. Он отложил газету, не без удивления, отметив: «Третий».
Потом Он, испытывая некоторую неловкость от воспоминаний о своем поведении, оправдывал себя – у него «на руках» еще один, а может быть  и двое…Но не слишком щадил себя, в своей уже укоренившейся привычке – никаких алиби, никаких оправданий.
                …………………………………………………………………………………….. 
         «Прощание с … состоится…Похороны пройдут….» - Наблюдатель пробежал глазами по объявлению, содержащему всю необходимую для него информацию.
       На похороны Полковника Он  заставил себя пойти. Ритуал должен быть соблюден. Хоронили на пригородном кладбище. Наблюдатель приехал несколько раньше, до начала ритуального мероприятия, припарковал машину на стоянке перед въездом на территорию. Поинтересовался у работника, где все  будет происходить  и пошел пешком по аллеям.
      У могилы уже находились распорядители. Расставляя все по своим местам.
Через некоторое время по соседней аллее проехали несколько машин, прошли люди в милицейской форме. У могилы  была произведена рекогносцировка участвующих  сил. Распоряжался, судя по погонам, заметный милицейский чин. Для Наблюдателя  сами похороны были уже проходной сценой, и деталям внимания он не уделял. Отметил  прибытие оркестра,  священника. Затем появился кортеж… Расстановка участников согласно порядка проведения обрядовых мероприятий: официальные лица, родные и близкие…. Среди них Он заметил жен Депутата и Бизнесмена.  Затем речи и обещания, священник, залпы…
                …………………………………………………………………………………..
          Как оказалось Его тоже узнали…. Крупный, лысоватый мужчина с растительностью на лице. «Ваш знакомый?» - спросил он, подходя к Наблюдателю и кивая в сторону места действия. Вопрос позвучал нелепо. Стоило ли идти  метров тридцать от места действия к совершенно незнакомому человеку, который не проявлял ни скорби, ни любопытства, отстраненно наблюдая за происходившим издалека, да еще в сопровождении  двух человек, один из которых был в милицейской форме. «Я знал его…- а потом после недолгой паузы добавил. – Но знаком…слишком близко не был». Бородатый вскинул вопросительно глаза. «Ну, да ладно.  Будь это праздное любопытство, пришлось бы удовлетворится и этим. Но у меня к вам есть ряд вопросов… в связи с… - он снова кивнул головой в сторону могилы,  у которой уже остались лишь несколько человек. «Да, пожалуйста». Бородатый представился.
     Заместитель начальника чего-то там…подполковник… как понял Наблюдатель из раскрытого перед ним удостоверения. «Нам лучше это сделать у меня в кабинете, если не возражаете», - уточнил заместитель.- Вы на чем сюда приехали?» Не дожидаясь вопроса, Наблюдатель достал из бокового кармана пиджака паспорт, и, как того требовала культура общения с компетентными органами, в раскрытом виде представил его вниманию Бородатого. Тот внимательно и вслух прочитал фамилию владельца паспорта. Наблюдатель открыл  страничку с адресом прописки. Тот снова обратил свое зрение на помещавшиеся на ней надписи. Затем кивнул головой и предложил идти к выходу с кладбища, попутно бросив взгляд на место, где происходила церемония. У могилы уже почти никого не осталось. Движение умерилось. Жизнь закончилась.  Для полной и окончательной идентификации, не дожидаясь вопроса, Наблюдатель  вручил Бородатому также свою визитную карточку. После акта передачи визитки Бородатый, взглянув на Наблюдателя,  беззвучно усмехнулся.
                ……………………………………………………………………………………………
       На кабинет Полковника было взглянуть любопытно. В течение всего  этого безвременья, которое установилось после того дня, он многие из неизвестных или недоступных, скорее по причине ненужности,  чем по недоступности детали, домысливал сам.
       После процедуры «фэйс контроля» дежурным  на входе в хорошо знакомое  Наблюдателю своим фасадом здание, они  поднялись на лифте … он поймал себя на том, что даже не отметил на какой этаж они поднялись. Стены кабины лифта были чисты от мудрых мыслей. Поймав себя на этой мысли Наблюдатель хмыкнул: «Еще бы здесь их увидеть».  Бородатый и его сопровождающий, перебросившись в пол голоса не услышанными Наблюдателем фразами, разошлись. Первый провел Наблюдателя по длинному коридору, и, остановившись перед дверью с табличкой «Заместитель начальника Управления…», открыл ее ключом. Хозяин кабинета молча прошел к рабочему столу, и, повернувшись лицом к Наблюдателю, предложил ему располагаться.
       «Вы не удивились нашему интересу к вам, - Бородатый не спрашивал, в его словах отсутствовала вопросительная интонация.  Наблюдатель кивнул, решая про себя  подтвердить ли свой кивок словом,  промолчал. Лучше беседу  все-таки выровнять с самого начала, дождавшись вопроса. «Почему? -  не нашел другого варианта продолжения беседы Бородатый.  Наблюдатель слегка пожал плечами: «Мне не приходилось сталкиваться с вашим ведомством. Надеюсь это не праздное любопытство». «Вас видели…, - он сделал паузу рассчитывая на то, что Наблюдатель сам  продолжит его не завершенную фразу. Не дождавшись ответа Бородатый продолжил вопросы в том же стиле: «Не хочу  делать поспешных выводов, но согласитесь…». От завершения фразы его прервал стук в дверь. «Да, - откликнулся он.- Войдите».  Вошедший сотрудник положил перед ним на стол папку. Бородатый взглянул на Наблюдателя и открыл папку. Время от времени он отрывался и бросал взгляд на Наблюдателя… « Вы, очевидно, не готовы к разговору, - сдерзил Наблюдатель. «Вас это, - он кивнул на бумаги, лежавшие  перед Бородатым, - отвлекает. Может, перенесете разговор. Теперь вы меня знаете, в любое удобное для нас время я в пределах досягаемости».  «Да нет, все в порядке. Вы, надеюсь, понимаете, о чем пойдет речь?» «Я это понял еще на … - он притормозил, решая уместно ли называть кладбище кладбищем, или обозначить его менее определенным символом. – На месте нашей встречи». «Вот как? Тогда … мне было бы интересно услышать ваши пояснения.
       Думаю все это, - он жестом показал на бумаги, лежащие перед ним. – Все это случайным совпадением  назвать трудно». «Это не совпадение, но, тем не менее, это ничего не меняет. Я лишь был свидетелем. В том числе и гибели …, - он помедлил, и  все-таки не произнес  имени Полковника. – При исполнении служебного долга». «Вот как, - снова повторил с некоторым удивлением Бородатый. - Значит вы уверены, что адвокат вам не потребуется? Для людей вашего … круга даже не привычно - не услышать за все время нашего … разговора требования присутствия адвоката». «Значит, не понадобиться». «Ну, что ж. Хорошо если так. Но, надеюсь, вы понимаете, что мы со всем присущим вниманием отнесемся как к вам, так и к вашей деятельности?» «Что касается меня – приму как должное. А в случае с моей деятельностью, думаю в зависимости от метода, который вы изберете для проявления внимания, вероятно, вы  сможете встретиться и с адвокатом».
                ………………………………………………………………………………………..
       У Бородатого было имя и отчество. И звание. Наблюдатель слышал, как к нему обращались подчиненные, хотя мог бы и прочитать, когда тот предъявлял ему удостоверение на кладбище, но не уделил ему достаточно внимания.
Бородатый договорился по телефону о встрече с Шефом Наблюдателя.  Его вели не богатый опыт работы, не интуиция. Он столкнулся с совпадениями, которые  имели место, был мотив, факты не  отрицались  подозреваемым – подозреваемым ли? – но за этими совпадениями  он не мог рассмотреть что-то объяснимое тем самым опытом, той самой интуицией.
      Когда его соединила  с Шефом Наблюдателя секретарша, он сказал, что хотел бы поговорить о  его директоре. В ответ услышал, что  в его  депутатском штате нет директоров. Он поправился – об одном знакомом ему человеке, и назвал фамилию Наблюдателя.  Шеф подтвердил, что знает Наблюдателя, но тот никогда не был его директором. Он владел частью бизнеса до того, как занял нынешнее положение, то есть, до того как был избран Депутатом, но для управления этим бизнесом нанимались менеджеры. И это никогда не было его прямой обязанностью. Тем не менее, на просьбу Бородатого откликнулся и назначил ему встречу в своей общественной приемной.
      Бывший Шеф Наблюдателя, а нынче Депутат парламента, принял начальника управления в просторном, но скромно убранном кабинете.
      «Вам известно, что, - Бородатый назвал Наблюдателя по имени отчеству. – Что с ним произошло … в свое время?» «Да. Безусловно, об этом несчастье, случившемся с ним мне известно» - «Вот как. Позвольте узнать от кого, не от него ли лично?» - «О людях, которые занимали в холдинге ведущие места, его руководителям известно все, или, по крайней мере, достаточно, чтобы доверить ответственную должность. А он  практически сделал карьеру  компании, вырос из менеджера среднего звена до управляющего. Да и на ту должность, что он занимал изначально, он пришел не с улицы». – «А что касается той истории… Что вам о ней известно?» - «Ну, я думаю, вашему ведомству при необходимости  доступна информация более объективная. Я же знаю со слов,  о том, что с ним случилось… с его семьей. Водитель был осужден…. Впрочем, я не знаком в деталях. И что же заставило вас вернуться к этой истории?»
      Бородатый почувствовал, что сейчас ему придется произнести довольно нелепые слова. Он повел головой, словно, галстук, дополнявший его строгий наряд вдруг стал доставлять неприятные ощущения в области шеи. «Дело в том, что … Ну, то есть, адвокат потерпевшего  доказывал, что виновником  дорожно-транспортного происшествия был не тот водитель, которого осудили, хоть он и признал себя виновным…» - «Признал? Простите, вы хотите вернуться к этому делу… Но, кажется,  в компетенцию вашего управления не входят дела по ДТП, да и годков то уже прошло … сколько? Лет 15, или 20? Я начинаю теряться в догадках? Что-то же побудило вас вернуться к этому делу. И как оно вообще могло попасть вам на глаза. Можете не отвечать. Я спрашиваю уже из чистого любопытства, иного повода для этих вопросов нет». «Дело в том, - начал было Бородатый, и снова запнулся, ощутив, что его влечет к этому делу уже не профессиональный интерес. - Дело в том, что  фабула, которую отстаивал адвокат потерпевшего была несколько отличной от того, что в итоге признал суд. Участниками ДТП якобы были другие лица. И трое из четырех, которые подозревались в этом…» - «Простите, вы говорите трое … Что трое за одним рулем? – перебил его Депутат. Бородатый сдержался и в ответ на ехидство Депутата и продолжил: «Нет, конечно. Один из них. Но сейчас трое из этой четверки уже не дееспособны. Двое мертвы, а один стал … овощем». – «Овощем? – переспросил Депутат. –Ах, овощем! Ну, да понятно. И что же? Когда это произошло и кто они?»
      Инициатива в разговоре явно перешла к Депутату. Бородатый оказался в непривычной для себя ситуации опрашиваемого. Он назвал имя бывшего коллеги сидящего перед ним законодателя: «Это – первый». «Постойте, постойте. Но он же, если память мне не изменяет, умер, то ли от рака, то ли… еще от чего то. Это было года три назад?»  «Пять,- поправил его Бородатый. «Конечно, достойный был человек, но…это жизнь. Что же здесь криминального?» «Криминального ничего. Следующий был… - Бородатый назвал имя, которое не могло не быть знакомо Депутату в связи с его прошлой деятельностью. «Помню, помню. Имели место контакты в свое время. Печальная история, но опять же, что вы в этом усматриваете?» Бородатый уже не обращал внимание на иронию Депутата: «Третьим стал…» - он назвал Полковника по имени отчеству. «Это кто, простите, - уточнил Депутат. Бородатый пояснил. «Но, он же…?» - Депутат был искренне удивлен. Последнее имя  в связи с историей, которую рассказывал Бородатый, произвело на него впечатление.  «Так. Ну, этот случай едва ли имеет отношение к… к вашему … фигуранту, что ли, если только у вас не имеются достаточно серьезные основания.  Кажется, этот случай едва удалось замять. Впрочем, это решение в вашей компетенции». «Так вот. При всех трех этих случаях присутствовал наш… ваш… Он, одним словом». «Как это присутствовал? – заинтересовано уставился на повествователя Депутат.  Бородатый  изложил все, что ему стало известно со слов двух женщин – жен Депутата и  Бизнесмена. «Ну, вы то сами, хоть понимаете, что …. – он попытался подобрать слово помягче. – Это мистика какая-то. Если принять всерьез, то, что вы сейчас рассказали, то это дело, по-моему, вообще не в компетенции правоохранительных органов». Депутат откинулся на спинку кресла и уставился перед собой, изображая задумчивость. «А что с четвертым? Он…?» «Он пока жив, - успокоил его Бородатый, и сразу же сообразил, что сказал, хоть и правду, но глупость. «Та-а-а-к! Так вы считаете…? – оживился Депутат.  «Простите, что занял ваше время, я понимаю всю  не… неестественность изложенного мною, но я… должен был спросить. Спасибо, что не отказались встретиться».  Депутат встал и пожал Бородатому руку. Когда тот уже был у двери, он окликнул его: «Полковник, простите за некоторую … иронию … или  тон что ли…,  вызванный, скажем…, некоторой …несколько… необычностью информации, которую вы излагали. Но я прошу вас …  неофициально, что ли… если, конечно это не являет  собой служебной тайны, проинформируйте меня о том, что вам станет известно по этому делу».  На этот раз в его словах не слышалось иронии. Бородатый  выслушал прозвучавшие в качестве послесловия  слова, глядя  Депутату  в глаза. «Подполковник,- поправил он его.  После чего  закрыл за собой дверь.
                ……………………………………………………………………………………..
      Бородатый оторвался от чтения лежавших перед ним бумаг и молча посмотрел на сидящего перед ним сотрудника. Тот так же молча пожал плечами. «Да, - наконец  выдохнул Бородатый. «Именно, - подтвердил сотрудник. «Ну, и что…? Может доведение до самоубийства?» - вяло поинтересовался Бородатый. «Кого?» - «Ну, не Роберта, конечно, а этого… - он заглянул в дело и назвал имя Бизнесмена. - «Так он же живой еще. Так сказать. Скорее доведение до шизофрении – но такой статьи нет. Да, и простите за недопонимание, но чем, вы, вообще, в связи с этим делом озабочены?» - «Ты считаешь  - это не наше дело?» - «Во - первых, я не вижу здесь никакого дела вообще. Нет такого Кодекса, по которому его признали хотя бы виновным, не говоря уж – убийцей. А во – вторых, это дело всегда было исключительно его личным делом. – И немного помолчав, добавил. – А  нашим оно совершенно  перестанет быть, как только появится подпись на приказе о назначении пенсии семье Полковника». – «Ты так считаешь?» - «Я так считаю. Но в любой момент могу скорректировать свое мнение». Сотрудник, вероятно, хорошо представлял себе реальные чувства, которые мог испытывать его шеф к Полковнику. «Нет. Пожалуй, не стоит. Но ты все-таки пробей его поглубже по нашим каналам. У наших «экономистов» поинтересуйся, может что интересное и проявится». «Уже поинтересовался» - «Ну и…?» «Все чисто. Работает он у … Просто незаменимый человек.» - «Да. Знаю, – Бородатый поскреб указательным пальцем за ухом. - Ну, ладно, Но распорядись все-таки, что бы присмотрели за … этим… - он снова порыскал взглядом по бумагам, лежавшим перед ним, и не найдя того что искал, добавил  - ну, за оставшимся. Последний все-таки». «Вы думаете? Ведь не к одному из троих ушедших он не прикоснулся и пальцем. Более того, … предпоследний чуть не пристрелил его сам». «Действительно, -  подтвердил Бородатый, барабаня пальцам левой руки по столу. – Непривычная манера…устранения, что ли? Странная я бы даже сказал». Сотрудник только развел руками: «Это профессиональное... Не можем позволить себе  видеть просто  стечение обстоятельств.  Но,  кажется, в этом случае  заговора нет, все течет естественным путем»
                …………………………………………………………………………………………
      Наблюдатель, конечно, не слышал этих  диалогов, и  знать этого не мог. При наличии такой  вещи как воображение,  знать было не зачем.  Оно же за эти долгие годы развилось у Него в этом направлении безмерно. 
            ………………………………………………………………………………………….
     Наблюдатель  оставался спокоен,  ни  фанатизма, ни миссионерских чувств. Хотя после третьей смерти что-то на заднем плане появилось неприятное в Нем самом. Он старался не выпускать этого наружу, но и не отмахивался недомыслием, зная по опыту – ничего нельзя оставлять на потом.
     После  смерти Полковника и разговора с его вероятным преемником Он вдруг ощутил, что впервые за все время  всплыл в сознании вопрос: кто же все-таки был за рулем. Теперь у Него осталась одна «овца» и «пасти» ее не  представлялось сложным, и Он решил съездить в аэропорт, где как Ему  было известно, «грачевал»  водитель, который тогда в итоге был осужден.    Все прочие данные о нем тоже имелись у Наблюдателя, но что-то удерживало от причисления его к своей «пастве».
     Так же как и судью…. Да здесь только начни – весь мир тебе окажется должным. Но все же…
     Садясь за руль своей машины, Он еще не был уверен в том, что доведет до встречи задуманное.
     Свою машину Он оставил на стоянке. Выйдя из салона, прошел к зданию аэропорта, и первое время неспешно прохаживался вдоль здания.   Поглядывал на подъезжавшие машины и выходивших из них в разной степени спешки и перегруженности багажом пассажиров. Также не торопясь зашел вовнутрь здания, оглядывая незаинтересованным взглядом  обычную для этого места текучесть человеческого материала.
     Зачем Ему эта встреча? Зачем Ему вдруг понадобилось знать о том, что произошло восемнадцать … или уже двадцать  лет  назад. Какая собственно разница? Как это может повлиять то, что уже не  остановить, не изменить…?
     Если тогда Он не отнес этого несчастного парня к своей пастве – ведь Его адвокат утверждал, что этого парня там и близко не было, то сейчас это не имеет смысла тем более. Заставили, купили? Какая разница? Тогда Он  должен был учесть и судью, ведь принятые  ею аргументы стороны ответчика, и решение, принятое на их основе, было издевательством над здравым смыслом. Но тогда у Него не возникло и мысли причислять судью к своей пастве. Почему?  И судья, и этот парень,  взявший на себя вину, лишь пешки, которые покупаются, размениваются, предаются…? Не слишком ли Он строг в своих суждениях? Пешки… У него есть право на такое определение?  Они не Его паства.  Впрочем, тогда Он не пользовался никакими критериями и еще не знал, что Ему предстоит. Но сегодня с доверием, или может даже с верою, относился ко всему, что им было принято полубессознательно тогда, и что прояснялось  столь нелегко и не просто и не скоро.
Сейчас нет необходимости пересматривать то, что движет им уже столько лет. Нет внутренней необходимости, нет импульса  становиться воплощением  Немезиды. 
    Ему нужно было похоронить всех.  Без ненависти, жестокости, которые Он преодолел в свое время, которых уже нет. Что же движет им? Водитель… Тем не менее Его тянуло на эту встречу. Джокер? 
     Пройдясь не спеша по  просторному помещению аэровокзала,  Он направился к  пропускному пункту, где встречали прилетающих. Узнает ли Он того парня? Тогда Ему, тому парню,  было  едва за двадцать.
      На процессе Наблюдатель, предпринимая  усилия хоть как-то держать себя в руках,  не отрываясь смотрел на парня, и видел, что его взгляд смущает того. Тот беспокойно ерзал, сидя на своем месте – на месте подсудимого, изредка бросая взгляды на Наблюдателя. Потирал лоб, почесывал волосы, тер пальцами глаза,  скрывая свое состояние за множеством  ненужных движений. Наблюдатель и сейчас мог ясно  представить эту картину.  Тогда оН выбрал именно его. Именно на нем  взгляд Наблюдателя останавливался, чтобы прервать головокружение и тошноту,  приступы которых сопровождали еГО в течении всего процесса.
    Он узнал его сразу. Просто взгляд остановился на нем. Это скорее был импульс, чем узнавание.  Хотя потом, рассматривая его изменившиеся за прошедшие годы черты, Он отмечал, что сходство вовсе не столь уж очевидно, чтобы так сразу и узнать: полысел, набрал вес, но все еще напоминал того парня, почти мальчишку, наверное  недавно вернувшегося со срочно службы, если он там был, конечно.
Тот стоял  рядом с коллегами, которые в ожидании выхода пассажиров с очередного рейса, обменивались  фразами. Иногда приглушенно и безрадостно  смеялись над чьей-то шуткой. Он стоял и слушал, а может и не слушал, но в беседе участия не принимал.
     У выхода из зоны прилета начали появляться первые пассажиры. Группа несколько рассредоточилась, послышалось привычное «такси недорого».  Он тоже принимал участие в этом поиске.  Двое из группы отошли «преследуя»  тех, кто им показался перспективными. Наблюдатель  подошел к выходу, рассматривая  продолжавших выходить людей. Наконец поток иссяк, и Он обернулся. В течении некоторого времени Он выпустил водителя из виду, отдаваясь на волю происходившего. Если тот увезет кого-нибудь, сумев внушить  выгоды  поездки  с ним, значит, так тому и быть. Но, когда Он обернулся, водитель, засунув руки в карманы, медленно удалялся  по залу, разглядывая проходящих мимо и время от времени бросая: «Такси. Недорого».
            ……………………………………………………………………………………………
      Впервые за многое время бдений Он действовал  сам. Никаких импульсов, никакой однозначности, впрочем была ли она  и раньше или по прошествии  известных событий так только мнится. Никакие усилия  услышать, ощутить  и прочее здесь не помогут. Если его нет, то нет.
     Это состояние связи с  его делом всегда появлялось при переходе из мира повседневного образа мысли,   будничного ощущений,  текущих дел…  Сейчас Он так и  не вышел из этого режима.  Может прервать эту … авантюру?
Он вернулся к  выходу из зала прилетающих, боковым зрением наблюдая  за  своей «мишенью». Объявили прибытие очередного рейса.  На выходе начали появляться первые прошедшие таможенный контроль.
     Наблюдатель решил дать Шоферу еще одну возможность уйти, и некоторое время  не оборачивался в его сторону, безучастно рассматривая выходивший в зал люд,  который катил перед собой тележки доверху нагруженные  разными емкостями, легкими сумками и   портфелями – в руках,  проходивших глядя перед собой, либо шаривших глазами в поиски встречавших и, наконец, попадавших в объятия  родных либо просто знакомцев…
     Он заметил,  как  привычно появилось в сознании  обозначение объекта наблюдения – Шофер. Но  и это еще не было тем необходимым для включения объекта в круг  своих «подопечных».  Он бы это  почувствовал сразу.
      И когда Наблюдатель обернулся,  Шофер  стоял на прежнем месте,  приезжие неторопливо обтекали искателя, не реагируя на  предложение либо легким движением головы отклоняя его. Отклика на предложения услуг к тому не поступило.
Поток  прибывших  исчерпался, Наблюдатель  отвернулся от входа и вышел в сектор, который Шофер охватывал своим взглядом, в  ожидании  и поиске.  Попав в поле зрения Шофера,  Он посмотрел на часы, затем еще раз бросил взгляд в сторону проходной, и убедившись, что  вышли все прибывшие  объявленным рейсом., наконец развернулся и направился к выходу из здания. В нескольких шагах от Шофера, поймав его взгляд на себе, шагнул в его сторону и,  расслышав нормативное «такси», поинтересовался стоимостью поездки из аэропорта до… Он назвал  первую станцию метро от аэропорта.
     Едва заметное оживление коснулось лица,  затем передалось всей фигуре Шофера. Он назвал сумму. «Поехали, - кивнул  Наблюдатель. И только сейчас ощутил всю незаангажированность «этим»  своих  действий. Что делать дальше Он не знал. Подсказки не было. Ничего не приходило в голову, казалось бы изощренную  в реагировании на всякие нештатные ситуации. «Как - будто мне даже мешают…, - подумал Он с легкой иронией, каковая всегда появлялась при Нем, когда Он сталкивался  с тем… не знаю чем. 
     Перед посадкой в машину на секунду задержался, решая сесть ли на заднее сиденье или рядом с Шофером – сел рядом.
     У первой по маршруту  станции метро  Он расплатился и вышел.
                ………………………………………………………………………………….
Двор дома, обжитый с лавочками перед подъездами, в отличие от тех, где проживало ушедшее трио. Подъезд достаточно чистый, лифт не изуродован творчеством масс. Он поднялся на восьмой этаж и, постояв с минуту у двери, позвонил.  Ответом была тишина. Наблюдатель не отрывал взгляда от «глазка». По легкому наплыву затемнения он понял, что Его рассматривают. «Что?! Пришел?! Ха-ха! – раздался голос за дверью. Не выйдет, ничего не выйдет…. Не будет…. Ничего не будет…. 
     Ничего ты мне не скажешь. Пошел вон. Вызову милицию! Они меня предупреждали, что придешь. Явился! Сейчас, сейчас». «Милиции уже нет, - спокойно поправил его Наблюдатель, ему вспомнился Полковник.  «Как нет? Чего ты хочешь. Я здесь ни при чем… это не я… я больше не буду. Это все они! – заскулил вдруг человек за дверью, потом  перешел на шепот. «Ты один?!..» - «Один» - подтвердил Вадим. «Думаешь, что доброе дело делаешь? Да?» «Откуда мне знать про добро и зло, я же не Господь Бог».  Реакция была истерической. «Господь Бог!… Скотина ты! Да ты.… Все, проехали!».   Последние слово, судя по тону, было обращением говорившего из-за двери, самого к себе.   И Наблюдатель услышал удаляющиеся шаги. Затем хлопнула дверь и все затихло  За  дверью  была тишина.
Он постоял еще пару минут, размышляя, что же все-таки первично было на завершающей стадии Его общения с подопечными:  их готовность к отходу в мир иной или его напоминание им. Он об этом уже думал ранее.  К окончательному  мнению по этому поводу он так и не пришел.  Сейчас от этого зависело, что произойдет дальше с последним из них. Было бы слишком самоуверенно считать, что первичен тот импульс, который он им посылал на каком - то этапе их «совместной жизни», это напоминание о себе, и о том, что связывало их, и о чем они счастливо успевали забыть к моменту их последней встречи.  С Максом по другому. Он уже знает. Ему уже напомнили. Значит если на этом  их встречу можно считать завершенной, то, либо завтра его потревожат коллеги Полковника… Бывшие коллеги…? Или бывшего Полковника…?  Либо… либо… ему не хватало лексического воображения, чтобы после этого второго «либо»  появилось нечто завершающее. 
Не увидев ни внешним, ни внутренним взором никаких знамений, которые бы свидетельствовали о  необходимости его дальнейшего пребывания на у дверей Макса,  Наблюдатель спустился вниз на лифте и направился за дом, где на площадке рядом с трансформаторной будкой оставил машину.  Заворачивая за угол, он увидел на прилегающем к дому участке, засаженном цветами и деревьями небольшую суетящуюся группу людей.  Уже подходя к месту стоянки своей машины, увидел, что во двор въезжает милицейская машина. Он захлопнул дверцу и направился к скоплению людей, которое  все увеличивалось. 
     Тела людей, закончивших свою жизнь падением с высоты, не отличаются оригинальностью -  они выглядят пугающе однообразно. Рассматривать и запоминать детали этого случая Наблюдатель  не стал, хоть и давно уже не испытывал трепета перед плотью приведенной в состояние непригодности для дальнейшего существования  механическим путем.  Завершилась еще одна жизнь, полная больших и малых уступок, компромиссов, лжи, мелких радостей и разочарований. Обычная жизнь.
Он не стал задерживаться.… Больше ни чего не связывает Его с теми, при участии которых так изменилась Его жизнь. Он так и не узнал, кто из них главный виновник. Он похоронил всех.  Последний еще, правда, остыть не успел. Остался завершающий штрих – похоронная церемония Макса. Наблюдатель не ощущал ни  радости, ни злорадства, ни даже облегчения.
      Теперь он совершенно беззаботен. Не по - человечески беззаботен.  Хорошо ли это? Ну, может как напоминанье, о недавнем, Его еще разок вызовут в Управление. 
      Он представил себе, как завтра направленный  из Управления «сыскарь»,  будет обходить вместе с участковым квартиры, и под монотонно задаваемые соседям вопросы о том, как жил поживал господин Макс, склонен ли был к злоупотреблениям и тому подобным, подсовывать  им да тетушкам на лавочках Его, Наблюдателя, фотографию: не видели вчера, а может раньше….  Это его не тревожило. 
                ………………………………………………………………………………………
     Итак, осталась самая малость…. На похороны Макса он, конечно сходит. Это не обсуждается. Возможно, встретится там со своими «друзьями» из Управления. Будут ли они также любопытны, как и в прошлый раз?
     Все остальное факультативно: вероятно он позаботиться о Бизнесмене… Но так он думает сегодня… Судя по всему Бизнесмена скоро переселят в менее респектабельное заведение – жене нечем оплачивать его пребывание там, где он «произрастает» в настоящее время.  Жена распродает все, что может, от кредиторов теперь некому защищать. Сын, скорее всего  «сядет». Но это уже не его проблемы. Или как? Так же как он не  переживал положительных эмоций по поводу завершения  своего  марафона, так же не испытывал сочувствия и к оставшимся в живых,  к тем, кому еще предстоит  пребывание на этой земле.
     Что еще? Да, еще Маринка… сестра… работа… но это уже совсем другая жизнь.
     Так что же это было: симметрия или асимметрия? Как часто это бывает по факту исполнения чего-то, все теории перестают иметь значение. Ты исполнился, в тебе не должно остаться ничего темного, которое тянулось бы само по себе, сплетаясь с мыслями наказанных и ушедших, поскольку все мы  живем вместе. Так ли уж все чисто? Делать больше было нечего, а жизнь продолжалась. Но ощущение трех запятых вместо трех точек в конце сюжета не оставляло.
                …………………………………………………………………………………………..
     Ничто в природе не исчезает – только достигнутые цели и исполнившиеся мечты. Мечтой свои  цели он никогда не называл,  а последние годы  это перестало быть даже целью. Он просто был глазами… Просто был… Был…
                …………………………………………………………………………………….
     «На дачу, - скомандовал Он сам себе, поворачивая ключ зажигания  в новеньком «Вольво», который купил не так давно, чтобы  не привлекать внимания  своих высокопоставленных подопечных, во время следования за их  транспортными средствами во время бдений.
     На даче Он не часто бывал, после ее перестройки. Обычно в те дни, когда по соседству находились Депутат, Полковник или Бизнесмен, когда они еще жили и радовались своим успехам. По одному, с семьями, с любовницами, или все вместе.
 Он завел машину в подземный гараж и оттуда поднялся на первый этаж. Биллиардная, камин,…. «Который час? Извините, не скажу, забыл свои часы на камине…» Посидел, не снимая верхней одежды в кресле,  в полном безмыслии. Затем снял куртку, достал мобильный телефон, отключил его и положил на журнальный столик рядом с молчавшим со дня установки домашним аппаратом. На секунду замешкавшись, развязал галстук и бросил на спинку кресла.  Пиджак… Руки действовали все более автоматически…. Снял  рубашку, брюки, майку, трусы….
     Постоял, некоторое время, глядя на непривычно не нашедшую своего места одежду, которая выглядела ворохом смятого тряпья, и подошел к зеркалу. Его к нему привело некое нелепое предчувствие, что там, в зеркале Он никого не увидит. Но в нем отразился мужчина, еще не старый, подтянутый, отнюдь не оскорбляющий своим видом общественного вкуса. Впервые за долгие годы он увидел отражение своего нагого тела – тела, не расстававшегося с ним все эти годы.
     Знакомые черты лица…. Знакомые.… А дальше… Тело не внушило ему неприязни. Все составляющее его  выглядели  здоровыми  и пригодными для дальнейшего использования. Вероятность того, что внутри тоже порядок, также была велика.
     Что теперь ему делать с  этими неуместно здоровым телом и органами, якобы являющимися неотъемлемой  частью оного?  Взгляд медленно скользил вниз….  Перед ним стоял совершенно голый человек.
     …Раздался телефонный звонок.



Перевод  с оригинала  В. Касимцева.