Тетрадь в юфтевом переплёте

Минувшим летом, как обычно, я неделю отдыхал на курорте Бэйдайхэ, что на берегу Жёлтого моря и в 280 километрах от Пекина. На обратном пути домой, пользуясь удобным случаем, я провёл два дня в Пекине. Столица Поднебесной всегда не отличалась чистой атмосферой, но в последние годы Пекин погрузился в почти беспросветное облако смога. И если раньше пекинцы защищались от мельчайшей пыли обычными марлевыми масками, то теперь они ходят по городу в респираторах. Однако в Пекине есть места, ради которых я и стараюсь бывать в столице Китая как можно чаще. Главные из этих достопримечательностей — Маляньдао и Панзицюань.
В первый день я пошёл на Маляньдао — улицу, на которой находится несколько тысяч чайных магазинов. Здесь я сделал годовой запас китайского чая, купив как старые проверенные сорта, так и несколько новых на пробу.
Во второй день я посетил Панзицюань — огромный уличный рынок антиквариата, где среди искусно состаренного новодела, коим так славятся китайцы, можно найти что-нибудь действительно старое. Каждый сюда приходящий тщит себя надеждой купить за десять юаней фарфоровую чашку времён какого-нибудь императора династии Мин, чтобы потом продать её на аукционе за десять миллионов долларов.
Моё внимание привлекла тетрадь в изрядно вытертом переплёте юфтевой кожи. Внутри — страницы из пожелтевшей тряпичной бумаги. Но главное — записи на русском языке, сделанные невыцветающей чёрной китайской тушью. Писалось заточенным птичьим пером, от которого нажим мягче, чем от стального пёрышка. Такие же страницы с рукописями и гусиное перо с чернильницей я видел в квартире-музее А.С. Пушкина.
На заглавной странице старой тетради было написано: «Отчёт об экспедиции в чайные провинции Китая толмача Новосёлова и албазинца Лёвки».
Старьевщик заломил за тетрадь несусветную цену — 5 тысяч юаней! У меня же оставалось на покупки всего 100 юаней. Начался торг. Обрекая себя по дороге до родного Благовещенска на трёхдневную диету из сублимированной лапши, я накинул ещё один портрет Председателя Мао с цифрой 100. Решив, что трёхдневное лечебное голодание пойдёт мне только на пользу,  я добавил третью и последнюю банкноту цвета марганцовки. Будучи хорошим физиономистом, по печальному выражению моего лица поняв, что я потратил свои деньги до последнего фэня, антиквар с сожалением вздохнул и уступил.
В ближайшем парке, сев на скамейку и углубившись в чтение, я понял, что вытянул счастливый билет. В мои руки всего за триста юаней — столько стоит в ресторане утка по-пекински — попал, судя по всему, важнейший исторический документ начала девятнадцатого века, которому нет цены.
Тетрадь принадлежала толмачу Новосёлову.
Уже дома, обратившись к «Википедии», я узнал, что толмач Новосёлов сопровождал из Кяхты в Пекин Восьмую русскую духовную миссию, а потом остался там до конца пребывания миссии.
Перевёл я и надписи на тетради, оставленные китайцами: ;;;;;;;; — W; x;l; nu; w; s;i lu; f; – Василий Новосёлов; ;;;;; — L; f;n yu;n d;ng';n — Лифаньюаня архив; ;;  ;;— Di;och; w;nli;o — Расследование закончено; ;;;; — M;iy;u f;nzu; — Нет преступления.
Мне оставалось найти в Интернете необходимые исторические документы и включить на всю катушку свою писательскую фантазию. И вот что получилось в итоге. Не судите строго.