Стражи Совершенной. Глава 24 - Последнее желание

  Переплетённые колючей проволокой обломки ещё дымились. От Марсельезы не осталось практически ничего, только груда горелого металлолома. Самолёт пронёсся над носовым аэродромом Кочевника как охваченная огнём комета и рухнул на палубу, испуская дым, искры и всполохи пламени. Пожарные команды бросились тушить остатки Марсель, но спасать по сути уже было нечего, тем более стараться вытащить пилота живым.

  Роберт Китч и Лоренс Каин Зорге пришли сюда, ожидая возвращения уцелевших друзей. Некоторые аэропланы уже совершили посадку, и многие из них выглядели только чуть лучше Марсель: закопчённые, с пробитой обшивкой, хрипящими двигателями и разбитыми крыльями, они с трудом доползли до носовых палуб, не рискуя садиться на барабан.

  Как только стало известно о победе над армадой Мешков, с китобойных площадок стартовали Светляки и конвертопланы, чтобы найти сбитых во время боя пилотов и тех, кто не смог дотянуть до Кочевника, возвращаясь через океан.

  Роберт подошёл к тлеющей куче, нагнулся и подобрал кусочек колючей проволоки. Повертев его перед глазами, он показал находку Зорге:

– Знаешь, откуда это?

– Выглядит как проволока, которой скручивали руки женщинам в Герсе, – ответил мистик, хотя внимание его было сосредоточено вовсе не на остове самолёта, а на Айвэне. Мечник стоял на самом краю взлётной палубы. Его золотой панцирь и наручи почернели от копоти, рубашка и штаны изодрались, грязное лицо покрылось запёкшимися потёками крови, но на самом теле ни ожога, ни царапины. Он выбрался из горящей Марсельезы сам, на удивление пожарных, и пока ещё ни с кем не общался, только смотрел на восток, откуда всё прибывали и прибывали уцелевшие самолёты.

– Объясни-ка мне одну вещь. Откуда в воздухе могла взяться колючая проволока времён Великой Войны и опутать самолёт так, что только благодаря этому он не развалился? – спросил Китч, останавливаясь рядом с мистиком. Не дожидаясь, пока Каин что-нибудь скажет, Китч сам дал продолжил:

– Похоть жива, Зорге. Тотемическое существо, которое, как я думал, Айвэн убил в Вальсингаме, сейчас рядом с ним, или внутри него. А ещё он держит в себе чёрт знает кого. Мальчишка поглотил своих жертв и усвоил Тьму…

– И силу Света, – добавил Лоренс. – Не забывай о Первых Стражах, чьи личности и способности Айвэн использует, об убитых в Капитолии Магистрах, и о всех исчезнувших от его прикосновения душах.

– Тогда, по твоей теории, он должен взорваться, раз совмещает в себе Свет и Тьму.
 
– Будь он простым человеком, конечно, взорвался бы, – согласился побледневший, с перемотанной кровавыми лоскутами грудью, Каин. 

– Значит, ты признаёшь, что он не простой человек? Выходит, он Фатум! – наконец выдал своё главное подозрение стрелок и испытал при этом моральное удовлетворение. Одной тайной для него стало меньше. 

– Я предпочитаю думать, что Айвэн – неизвестное нам создание без конкретного имени, – сдержанно ответил Лоренс. – Как много чудес ты видел на службе, Роб? – покосился он на стрелка, – Все ли чудеса ты можешь объяснить конкретными именами?.. Фатум? Может быть это зло, которое угрожало самой Совершенной и убило трёх Первых стражей. Но тогда скажи мне, кто такие сами Первые стражи, основатели нашего Ордена? Простые люди, получившие от Совершенной силу бороться со Тьмой, как говорит Церковь Незнающих? И за какие заслуги она выбрала их и одарила? А может быть совсем не выбирала, и сама создала их, это люди без прошлого?.. Если Фатум – исключительное творение Тьмы, тогда Первые стражи – исключительные творения Света?.. Попробуй разобраться, кто тут Бог, кто тут Демон, и что представляет из себя Айвэн. Мне кажется, ответ на вопрос: откуда он появился и в чём его предназначение, мы узнает только в самый решающий момент нашего дела. Но я склонен доверять Совершенной, раз Она не уничтожила его в Капитолии, пожаловала медальон и оставила под нашим надзором. Так не будем же Её подводить.

– Если Она всё ещё жива, – с сомнением проговорил Роберт. После случившегося возле Сердца он выкуривал сигареты одну за другой, вот и сейчас полез в почти опустевшую пачку, чтобы поджечь следующую. Мистик негромко рассмеялся, но смех этот получился вымученным и коротким, и быстро оборвался из-за боли в груди, наскоро перетянутой обрывками своей же рубашки.
 
– Совершенная ещё с нами, Роб, – ответил он. – Если ты Айвэну не веришь, так поверь хотя бы мне. Мистики Ордена почувствовали бы исчезновение Светлой сущности, будь Она уничтожена или развеяна. И мне нет причины врать тебе, в отличии от газет. Всем сомневающимся, Она оставила звезду в небе, но и этого вам недовольно, вам хочется второго Первоявления, увидеть Бога воочию, ибо воистину сказано: «Божество не должно доказывать никому чудесами, в него просто надо поверить».

– Да, и теперь эта наша головная боль, с Её подачи, – кивнул Китч на Айвэна, по-прежнему недвижно стоявшего на краю палубы. – Он Магистрам всю хату разнёс, а что будет, когда решит померяться силами с нами?

– Увидим, – откликнулся Зорге. – Но сначала, давай подведём счёт. Твой Кварцквантум при тебе, Роберт?

  Китч совсем позабыл про связанное с душой устройство, а когда посмотрел на запястье, удивлённо выругался:

– Вот зараза… Каин, сколько там было у Шарби?

– При последней проверке: девяносто восемь тысяч, триста кварцев. Что у тебя?
 
– Девяносто девять, пятьсот!

  Мистик проверил свой квант и удовлетворённо кивнул:

– Больше, чем у меня. Я думаю, что больше чем у любого в Кочевнике.

– Но почему? – растерялся стрелок.

– Ответ прост: адмирал Шарби основал город, а ты спас его от разрушения, и очень многим пожертвовал ради этого. Твоей душе было больно, когда Кошечка умерла. Так что оплата – вполне соответствующая…
 
– Постой-ка, так ты хотел этого?.. – лицо Роберта изменилось, он не мог поверить в такую бесчувственность. Неужели Каин нарочно заставил его сражаться против Тамилы только ради престижа?

– Нет, я этого совсем не хотел, но такой возможности не исключал. Шанс, что ты уговоришь Лакшми сдаться по своей доброй воле, и тем самым начислишь себе престиж, был более чем призрачный, но и эту возможность мы постарались использовать: я понимаю, ты не мог бросить Нанда в беде. В противном же случае… достаточно было представить, что произойдёт с твоими чувствами, когда истинная личность Кошечки вскроется. После доверия, в эмоциональном плане, сильнейшее чувство – это доверие разбитое.   

– Значит, твой козырь, это мои разбитые чувства?

– Я хочу раскрыть это дело, а ты? – повернулся к нему Лоренс. – Твоё эмоциональное потрясение, как не жестоко это звучит, сыграло нам на руку, хотя не я виноват в том, что случилось: связь с Лакшми, её фальшивое раскаянье и мучительная смерть у тебя на глазах – всё это неминуемое стечение обстоятельств, а кварцквантум – только машина, которая считывает чужие эмоции… Что касается отступницы, не такой конец я хотел видеть, и мне тоже жаль её, пусть немногим меньше, чем тебе… ровно на девять грамм меньше.

  Лоренс приложил руку к груди и болезненно сморщился:

– Зато теперь мы имеем полное право войти в Орлиную Башню и требовать от Шарби всё, что нам нужно.

– Да он и так впустил бы нас после той заварухи, в которой мы защитили весь летающий город! – воскликнул Роберт. – Пытаясь поймать одного маньяка, не обязательно самому действовать как маньяк!

– Впустил бы, но войти к адмиралу и договориться – это разные вещи… – строго осадил его Каин, а затем вздохнул и смягчился. – Роб, я понимаю, со стороны мои действия могут выглядеть дико, но ещё печальней терять ценные эмоции просто так, даже если ты в них искренне верил, а Нанда выставляла фальшивкой. Вся разница между маньяком и мной заключается в том, что я осознаю трагедию и жертву своего друга, а Карл даже не попытался своего друга спасти. 

  Китч молча затянулся сигаретным дымом. Он злился на Зорге, ведь неприятно осознавать, что кто-то использовал твою душу; сердцем он желал Лоренсу провалиться на месте, а разумом понимал, что мистик, может быть, прав и извлёк выгоду там, где он и не думал.

– Не буду настаивать, ты имеешь полное право сердиться… и пуля в грудь – это, может быть, недостаточное наказание для того, кто не смог закончить вашу встречу с Лакшми иначе, – невесело подвёл Зорге. Стрелок хотел возразить, ведь Лоренс всё-таки вытащил его целым из передряги у Сердца, но Зорге не дал Роберту рассыпаться в объяснениях и снова перешёл на деловой тон:

– Надеюсь, ты не подведёшь, когда настанет пора попросить у Шарби вознаграждение за работу.

  На палубе коротко загудела сирена. С востока приближалась большая группа выживших лётчиков во главе с дымящимся самолётом. Головной двухмоторный истребитель отсвечивал золотом, его можно было узнать издалека, но отчего-то прислуга возле зенитных орудий забеспокоилась и развернула пушки в сторону подлетающих. Китч сфокусировал взгляд правого глаза на самолётах и различил среди прочих два белых истребителя Земли Цветов, охраняющие транспортник. Вид чужаков и встревожил зенитчиков. Но никто не посмел открыть огонь до самой посадки.

  Золотой Орёл прокатился по палубе, зацепился крюком за тормозной трос, дёрнулся и замер. Люк-дверь в борту распахнулся и на крыло выскочила раскрасневшаяся, но довольная Айко. Улыбаясь во весь рот, она спрыгнула на взлётную полосу и побежала к стражам, поджидающим её возле дымящейся груды металлолома.

– Эй вы! Чего стопорите?! Знаете, как мы их! Сначала с пике хрясь по толстым! Потом резко на выход, обратно тра-та-та-та-та – заход! Потом така-ая каша, э-эх! Полный бачок! Я девятерых сбила и ещё одного для ровного счёта! Могла бы и больше, только очень толстая эта дура: на два мотора летать не привыкла! Но всех-всех-всех Мешков раздавили, пусть не шестерят!..

– Мы рады, маленькая государыня Сугавара, что вы уцелели, – с лёгким поклоном ответил ей Каин.

– Да вполвитка! – задорно отмахнулась Айко, подтёрла ладошкой нос и размазала по лицу копоть. – Я ни одного самолёта не разбила!.. Хотя Тигрят мало… и от других! Но вот не форсите, я щас к сестрёнке Тамиле, она ночью такой экстренный праздник закатит! Помянем-повеселимся! Платье чекну у сестрёнки Суо, не слюфтит!

  От счастья, что осталась жива, и от всех переживаний, Айко подскочила к мистику и ни с того, ни с сего обняла. Лоренс охнул от боли в груди, а левая рука Китча, в которой он держал сигарету, опять предательски задрожала. 

– Тамила уехала, Айко, – негромко сообщил Каин. Лётчица отстранилась от него и с удивлением посмотрела:

– Люфтишь! Куда?..

– Обратно в Истэрию, на Муссоне, – поспешил вставить новую частичку лжи Роберт.
 
– Она ж не хотела! Чекала, что в Истэрии стопор! На все десять оборотов любила Кочевник! – почесала грязный лоб Айко. Всё, что она знала о своей названной сестрёнке, противоречило услышанному от стражей.
 
– Это так, но государыня Кошечка велела передать, что Поплавок – это не разноцветный шатёр на Кочевнике, а цирковая труппа, почти в полном составе уехавшая на запад, – опять вступил Каин. – Тамила очень расстраивалась, что не успела с вами попрощаться из-за нападения. Но не волнуйтесь, Химэ, я посодействую, чтобы в моей стране государыне Кошечке и её артистам был оказан достойный приём. Они ни в чём не будут нуждаться…

– Ну… ну, разве что у Тамилы там всё будет экстренно! – растерянно пробормотала Айко, а потом встрепенулась. – Она знает куда мне писать! Я буду здесь, в Кочевнике! Я буду ждать письма от неё!.. Стопорные Мешки помешали чекнуть самой! Я бы сказала, как жду и люблю её, если б не…

  Она шмыгнула носом и, чтобы отвлечь её, Зорге указал на белый транспортник Земли Цветов, который как раз закончил посадку:

– А кто это с вами прилетел?

– Ай да, парламентёры! Хотят чекать Шарби! – пожала плечами лётчица. – Они нам экстренно помогли! Навалились и добили Мешков, всех до единого!.. Я бы и сама добила, только патроны закончились и левый двигатель сдох!

  Тут она перевела взгляд на кучу обугленного металла в мотках ржавой проволоки:
 
– А это чего у вас?..

– Видите ли… – начал было Каин, но Айко вдруг полезла в груду металлолома и подняла обрывок красной обшивки с заглавной буквой «М».

– Это… это что?.. Это моя Марсель?..
               
– Да… Но не печальтесь, сегодня Марсельеза спасла много жизней, – успокаивающе начал Лоренс, глядя на спину Айко и на болтавшегося у неё на поясе Кенджи. – Это был очень хороший самолёт, созданный для великих дел. В трудный час он встал на защиту Кочевника и совершил настоящий подвиг ради общего блага, и...

  Но Каин не договорил: Айко вдруг задрала голову, прижала обрывок обшивки к груди и во весь голос заревела. Она плакала не как лётчик-истребитель или юртчи стана торпедоносцев, а как обычная девчонка, тринадцати лет, у которой огромное горе, и больше никто-никто на свете не способен проникнуться им. Этот рёв был настолько по-детски искренним и исключающим любые оправдания, что Лоренс умолк. Он не умел успокаивать обиженных девочек.

  Но на плачь Принцессы отреагировал Айвэн. Рыцарь Медвежьей Лапы очнулся и поспешил с края взлётной полосы к месту крушения самолёта. Он пробрался к Айко в кучу обломков и встал перед ней на колени. Его появление заставило стрелка и мистика насторожиться, ведь ещё недавно юноша был одержим Тьмой. Но Айвэн снял с темноволосой головы Химэ съехавшие на один глаз очки и вытер ей слёзы:    
 
– Простите, принцесса. Я не сумел сохранить Марсельезу для вас, зато она меня сохранила. Если бы не вы, ваши знания и ваш самолёт, я бы лежал сейчас на дне океана, а, скорее всего, и вовсе бы не сумел подняться в небо.

– Под-днялся-а! Я же учи-ила-а! – прерывисто всхлипывала Айко, и Айвэн кротко ей улыбнулся:

– Верно, моя государыня, вы хорошо научили меня, и наша сегодняшняя победа – это полностью ваша заслуга… Не знаю, удастся ли восстановить самолёт и, наверное, в его кокпите сегодня был не лучший лётчик, но я не пожалел бы жизни, чтобы прославить Марсельезу в бою, на глазах у кочевников, и вернуть её в целости… но не удалось. Вы сердитесь?.. Вы больше не любите своего рыцаря?..

  Айко шумно шмыгнула носом:

– Люб-блю! – сказала она, сняла с пояса Кенджи и все вместе они обнялись.

– Как мне стопорить, ес-если Кенджи решил?.. Он тут глав-главный: сказал отдать Марсель, зна-значит отдать! И сейчас говорит: н-не реви! А я не могу, это я плохо летала! Тиг-тигрята погибли! 

– Наши друзья готовы отстаивать то, что нам дорого, потому они нам и друзья, – ответил Айвэн, гладя девочку по растрёпанным волосам. – «Verae amititiae sempiternae sunt», – Истинная дружба вечна, и она наполняет нас светом. Наверное, именно поэтому душа человека сияет так ярко, потому что умеет дружить, умеет любить и ценить жертвы близких. Мы будем помнить о всех, кого потеряли сегодня.
 
  В его объятиях Айко притихла, и так непохоже было, что Айвэн – олицетворение зла, о котором всего три минуты назад говорили Лоренс и Китч. Роберт потёр дрожащую руку и молча покосился на парня. Не верилось, что в этот момент мальчишка хорошо претворялся. Куда же он тогда дел личности тех, кого поглотил?

– Кафуку ва азанаеру нава но готоши*1… – заговорил поблизости новый голос. Стражи и Айко оглянулись на подошедшего к ним офицера в белой униформе Земли Цветов. Это был пожилой человек с добродушным лицом и смуглой кожей, судя по погонам – офицер старшего звания. Его сопровождали два молодых адъютанта, один из которых нёс чёрный портфель.

– Вы в порядке? – обратился офицер к Айко.

– Хай, гэнки дэс*2, – кивнула девочка, вытерев слёзы, и лицо офицера просветлело от звучания родного ему языка, но дальше он говорил только на истэрийском, причём почти без акцента:

– Позвольте рекомендоваться: генерал-майор воздушного флота Земли Цветов Минору Игараси. Я прибыл сюда завизировать своё почтение адмиралу Шарби и освежить наши дипломатические отношения. Мне подсказали, что лучший способ устроить аудиенцию – это поговорить с его дочерью, Химэ Кочевника, Айко. 

– Что ж, многие ищут встречи с адмиралом Шарби, – вступил в разговор Лоренс. – Я думаю, сегодня как раз тот самый день, когда адмирал не откажет в приёме своим посетителям.

– А вы, позвольте спросить…

– Друзья Адмирала. Клерки второго ранга Истэрийской Канцелярии. И мы тоже добиваемся аудиенции, – исказил правду Лоренс, что стало сигналом для Айвэна с Китчем: не стоило светиться перед иностранцами.

– Так вы из Истэрии? – быстро оглядел собравшихся парламентёр. – Ну что же, не будем медлить, государи, и скорее пройдём к Орлиной Башне. У меня на родине ждут новостей.

– Надо же, как хорошо вы осведомлены, где в Кочевнике сидит самая главная шишка, – стрелок недобро поглядывал на Игараси. Парламентёр только вежливо улыбнулся ему и что-то тихо сказал своим адъютантам на чужом языке.

– Настал день лично встретиться с отцом, моя Принцесса. Он должен вас поблагодарить, – обратился Айвэн к Химэ.

– Не надо меня благодарить! – воскликнула Айко, но больше ей не за что было бояться: Марсельеза разбита, и никто уже её не отнимет.

  Она выбралась из обломков и указала всем следовать за собой. Нужно было пройти две палубы вверх, чтобы оказаться на командном ярусе, где стояла Башня Шарби. И всё время дороги, когда они проходили мимо пожарников, издырявленных в бою самолётов, мимо раненых лётчиков, а затем начали подниматься по металлическим лестницам и проходить через переборки на другие палубы, никто не счёл нужным перекинуться хотя бы словом. Только вид Орлиной Башни, увенчанной золотой хищной птицей, заставил послов одобрительно что-то сказать на языке островитян. На широких лестницах, где всё ещё стояли пикеты кишектенов, Зорге улучил момент, чтобы разговорить офицеров:

– Так значит, ваш воздушный флот помог отстоять Кочевник? Но почему Земля Цветов ввязалась в чужую войну? Думаю, это будет первым, что спросит Шарби, когда встретит вас, а затем передаст ответ своим людям. 
       
– Теперь это не только война кочевников. Последние события у наших берегов не могут не волновать сегунат. Как известно, мы с Истэрией находимся в крепком союзе и уважаем право Совершенной на развитие технологии извлечения душ, – аккуратно отвечал Игараси. – Но, согласитесь, созданный из давно затонувших кораблей гигант, атаки Мешков на наши прибрежные поселения, и вот теперь это крупное нападение на Кочевник, в то время как город гарантирует надёжность союза – это уже чересчур. Пилоты Кочевника избавляют нас от многих проблем. Суммируя все достоинства прежних договорённостей, почему бы нам не объединиться против общего врага в небе?

  На лестнице их остановили кишектены и долго расспрашивали, кто и зачем направляется в Башню. Переговорщики Земли Цветов представились сами, а рекомендация Айко на счёт своих друзей, выраженная в трёх словах: «Это со мной!», окончательно развеяла подозрения охраны.

– Очень хорошо, что у Истэрии хотя бы на востоке сохранились союзники, – продолжил Лоренс, когда их пропустили через пикет. – Вы ведь знаете, боевые действия на трёх фронтах обостряются. Мы опасаемся худшего.

– Да, – с прежней осторожностью соглашался с ним Игараси. – Мне известно о положении дел вокруг вашей страны. Но будьте спокойны: объединившись с кочевниками, мы смогли бы встать на защиту конвоев, доставляющих товары в страну Совершенной. Нам осталось только найти корень бед и вырвать его. Мешки больше не посмеют летать над океаном. Вот какие вопросы мы бы хотели обсудить с адмиралом Шарби, и это вовсе не тайна.

– Уверен, что Канцлер и священный Орден проследят, чтобы все ваши соглашения были приемлемы для Истэрии, – двояко ответил Зорге. Перемену в его вежливом тоне заметили все, в том числе и послы, но как раз в это время стражи подошли ко входу в Орлиную Башню. Двери в виде полушарий Земли откатились, и посетители вошли внутрь.

  На первом этаже было сейчас неспокойно. Больше двадцати кишектенов под командованием капитана занимались тем, что выносили перепачканные в сером пепле оружие и доспехи, а прислуга выметала засыпанный прахом пол.

– Что здесь случилось? – спросил Китч, узнавав серую пыль. Из-за кадок с пышными папоротниками поднялась фигура в прорезиненном платье. Стражи отошли от послов и поспешили направиться к ней.

– Было нападение, Кнайф? – спросил Каин у медика. – Башню атаковали?

– Один Карл, – ответила Иоганна. – Вооружён пистолетом, заряженным боеприпасами, содержащими Тьму. Перестрелял почти всю охрану, но я смогла его отразить. Наверняка приходил за жизнью Шарби, но у него ничего не получилось. Убрался восвояси и поздравил нас «с праздником».

– Как-как вы сказали? – с тревогой переспросил Зорге.

– Я сказала: «Поздравил нас с праздником». Что непонятно? – брезгливо повторила Церебра. – А потом он просто исчез в чёрной вспышке.

– А тебе это точно под кайфом не примерещилось? – с издёвкой полюбопытствовал Китч, и в ответ был удостоен презрительного взгляда. – Как Карл пробрался сюда? Вражеский самолёт не смог бы совершить посадку во время бомбёжки, когда зенитчики следят за каждым клочком неба. Может он всё-таки прятался на Кочевнике?

– Исключено, – отрезал мистик. – Я искал его и Рудольфа крайне внимательно, и знаю их эмоциональные партитуры ещё по Яме. Но бомбёжка – это отличное прикрытие для множества дел, и не только для попытки уничтожения города. Всё наше внимание было отдано воздуху, но Карл мог пробраться в Кочевник и по воде, а затем, используя Тёмные технологии, телепортироваться в Орлиную Башню, что объясняет чёрную вспышку при отступлении. Сомневаюсь, что такого рода трамплин забросил бы его далеко, иначе бы он не покупал билеты на дирижабли. Скорее всего, чтобы совершить подобный прыжок, отступнику потребовалось подойти к городу достаточно близко и незаметно.

– Подводная лодка? Что-то слабо верится, – не впечатлился его версией Китч.

– Необязательно. Вполне хватит небольшого надводного катера, – предположил Лоренс.

– Если у него есть такие крутые штуки, тогда зачем ему вообще нужна была Тами… – Китч осёкся, бросив взгляд на стоявшую рядом Айко, и предпочёл обойтись без имён. – Зачем ему тогда был нужен диверсант на борту? Карл мог бы сам прыгнуть к Сердцу, или послать кого-то другого, кто установит заряд и взорвёт его, и благополучно вернётся обратно через тот же трамплин.

– Есть серьёзная помеха, – отметил Каин. – Если трамплин Карла основан на запрещённых технологиях, то должно быть трудно открывать его рядом с Сердцем. Так что диверсант был Карлу необходим… И всё-таки, заявляться в город во время бомбёжки, зная, что Кочевник в любой момент может быть уничтожен – всё равно слишком рискованно.

– Шарби – достойная цель, – пожал плечами Роберт. – Хорошо, что у этого Карла ничего не получилось и Церебра справилась с ним.

– Да, хорошо… – покачал головой Каин, многозначительно глядя на Иоганну. В ответ она указала ему на грудь:

– Я смотрю, тебя зацепило. Повязка наложена бездарно. Узнаю руку «мастера», – зеркальные глаза покосились на Китча, а потом опять сосредоточились на мистике. – Если не хочешь загнуться от заражения крови, советую немедленно перевязаться. Или не говорите потом, что ваш медик не исполняет свой долг. 
 
– Благодарю, сударыня, не скажем. А перевязка пока подождёт, – отказался от помощи Лоренс.

  Стоявшие в стороне послы заметили, что по стеклянной шахте от вершины Башни движется лифт. Один из адъютантов генерала приблизился к Айко, они обменялись парой фраз, после чего девочка подошла к Лоренсу и позвала:

– Идём к Шарби!

  Объединившись, парламентёры и стражи направились к створам лифта, украшенным символами всех семи станов и распростёршим крылья орлом. Они пересекли зал, где по-прежнему продолжалась то ли уборка, то ли похороны погибших охранников. Скорее всего, офицеры Земли Цветов приняли происходящее за устранение последствий налёта, и не понимали, что именно подминают подошвы их лакированных туфель, и почему стражи так старательно обходят серые кучи, а недружелюбные взгляды кишектенов им пришлось и вовсе списывать на своё происхождение.

  Медные двери лифта раздвинулись, но в кабинке стоял не Шарби, а чернокожий мужчина с выбритой на лысо головой и лицом наполовину закрытым красным платком, над краем которого сверкали неестественно-большие глаза.

– Здравствуй, Делмар. Шарби в порядке? – поприветствовал его Лоренс.

– Он живь, – с южным акцентом ответил юртчи Бесов Войны и посмотрел на ещё незнакомых ему стражей и сверкающих белизной формы переговорщиков. Появление новых людей во главе с Айко нисколько не удивило его:

– Вам крепко досталось. Шарби хочет видеть свою дочь и тех, кто спас Кочевник. Солдатам Земли Цветов велено подождать.

– Надеюсь, ожидание будет не очень долгим, – твёрдо, но без всякого раздражения сказал Игараси, после чего отошёл с адъютантами к кожаным креслам, а стражи и Айко проследовали внутрь кабины. Когда створы сомкнулись и лифт начал подъём, Делмар ещё раз обратился к Каину:

– Трудно пришлось?

– Сердце в безопасности, хотя угроза была велика. Враг задумал нанести двойной удар: изнутри и снаружи. К счастью, ни один из них не достиг цели. Но многие ваши люди погибли. Диверсант тоже…

– Они были нам как родные братья, – немного помолчав, ответил Делмар. – Каждый стан сегодня пролиль свою кровь: кто-то в честном бою, кто-то от руки женщины, которой мы доверяли, кого мы любили. По меркам Истэрии, в Кочевнике прячутся отъявленные преступники и бандиты, но мы не привыкли к предательствам, бьющим по сердцу и взрывающим душу. Мы будем оплакивать каждого своего брата-кочевника и даже оплачем её… вернее ту, кем она была для нас, и надежду, какую дариля, и никогда не забудем ей, как она умерля.

  Айвэн понял о ком идёт речь и с опаской положил руку на плечо Айко, что стояла спиной к нему и обнимала медведя. Все мысли Химэ сейчас были сосредоточены на предстоящей встрече с отцом, и она не прислушивалась к разговору.
    
– Ты догадываешься с чем прибыли офицеры Земли Цветов? – спросил у колдуна Лоренс.

– Со злём, – коротко ответил тот, и лифт остановился. Створы раздвинулись, и стражи вошли в мягкие сумерки затенённого портьерами кабинета. Верхний уровень Орлиной Башни напоминал апартаменты загородного шато: стены обклеены тёмно-синими обоями с геральдическими золотыми лилиями Нордифа, резная мебель, мягкие диваны и софы, большой серебряный глобус возле стола; обращённая к носу Кочевника стена выгибалась дугой, и вся эта часть этажа была застеклённой. Перед смотровым окном стоял человек в синей форме Нордифских лётчиков с золотыми эполетами, высоким жёстким воротничком и перекинутым через плечо аксельбантом. Хотя кочевники называли его «Адмиралом», но узорчатые шевроны на рукавах говорили только о полковничьем чине. Шарби, тяжело опираясь на посеребрённую саблю с навершием в виде орлиной головы, обернулся к вошедшим. Стало видно его лицо – очень бледное, с зеленоватым оттенком. На висках Адмирала были остро подстриженные в сторону щёк Сенаторские бакенбарды, нос имел орлиную горбинку, а курчавые волосы тронула седина. Глаза пронзительные, как взгляд той же хищной птицы, что не зря стала символом аристократа.

  Оглядев стражей, Шарби задержал свой взгляд на юной дочери:

– Ты не очень хорошо себя вела, Айко, – дрогнули его красивые губы в улыбке. Девочка вышла вперёд, и вдруг опустилась перед ним на колени, отцепила катану от пояса, положила меч перед собой и поклонилась, уткнувшись лбом в прижатые к полу ладони. Кенджи был положен мордочкой вниз, примерно в такую же позу. Никто не ожидал от избалованной Принцессы такого почтения.
 
– Встань. Спасителям Кочевника не пристало стоять на коленях перед тем, кто отсиделся в тихом углу, – Шарби сделал покровительственный жест рукой, призывая дочь и Кенджи подняться. Когда Айко подобрала медведя и выпрямилась, отец продолжал. – Девять раз ты не подчинилась приказам сдать Марсельезу, а при попытке забрать самолёт, доверенный тебе лишь на время, ты ранила человека. На твоём счету около сотни сбитых Мешков, но также пять самолётов союзников, включая Светляк на прошлой китовой охоте. И это кроме хищения боеприпасов и акульих душ, не подчинения кишектенам и юртчи, и множества других безобразий… Я знаю, письменные укоры и наставления для тебя ничего не значат, ты читаешь их через слово, а личной встречи со мной избегала. Глядя на тебя, и другие Кочевники начали обесценивать мои распоряжения. Пошёл слух, что меня нет в живых, а письма подделаны. Ты нагло пользовалась моим терпением и любовью…

  Шарби прервался, вероятно ожидая, что дочь вступит с ним в спор и начнёт возражать, но девочка слушала молча, поджав губы и не смея поднять глаза на отца.
 
– О беспорядках, учинённых тобой за время моего затворничества, мне докладывали каждый день, – продолжал Адмирал. – Но всё это я прощаю тебе за сегодняшнее спасение Кочевника, когда ты заняла моё место и повела вольных пилотов в решающее сражение. Будь Марсельеза цела, я бы подарил тебе самолёт, но летать тебе на нём предстояло только в небе спокойного Нордифа. Я принял решение отослать тебя на мою родину. Ты покидаешь Кочевник и уезжаешь навсегда, в наш родовой замок Шарби, где о тебе позаботятся и дадут воспитание, достойное высокородной дворянки, и со временем ты станешь украшением нашей фамилии… 
 
– Кенджи не хочет быть украшением… – тихо сказала Айко.

– Что? – не расслышал отец.

– Кенджи резко против! – во весь голос заявила лётчица, крепче вцепившись в своего плюшевого друга. Адмирал не рассердился, только с грустной улыбкой сказал:
 
– К сожалению, Кенджи не знает всего, что известно мне о скором будущем Кочевника. Вам с малышом здесь больше нечего делать. Ты уезжаешь, Айко – такова моя последняя воля. Я не приказываю тебе – нет, а прошу, как свою любимую и единственную дочь. Завтра утром один из самолётов увезёт тебя в северные провинции Нордифа – туда, куда война никогда не доберётся. Там Айко Шарби-Сугавара ждёт новая жизнь, заботливые воспитатели, учителя, богатое наследство и титул.

– Ты другой, ты спрятался и меня хочешь спрятать! Вот стопор! Раньше ничего не люфтил, был смелый, искал экстренное, а сейчас... Адмирал! – она не нашла слова лучше, чтобы выразить всю свою обиду и презрение, и без всякого спроса побежала обратно к лифту. Делмар неодобрительно покачал головой, хотя было неясно, осуждает ли он ершистость Химэ, или же решение самого Адмирала. Шарби проводил свою дочь долгим взглядом, а затем обратился к ждавшим аудиенции стражам:
 
– Прошу прощения за наши семейные сцены, но для меня важность разговора с вами и общение с дочерью были сейчас равновелики. Перед вами граф Патрис Шарби – глава Кочевника, кавалер ордена Отваги военно-воздушного флота Нордифа, искатель приключений, исследователь и путешественник. Но вы можете звать меня просто Адмирал…

  Лоренс шагнул было вперёд, но Шарби, опираясь одной рукой на саблю, остановил его жестом раскрытой ладони: 
   
– Вам не следует представляться. Имена каждого из вас мне прекрасно известны, как и поступки, совершённые с момента приезда в Кочевник. Вы стражи, а с Орденом Совершенной и Канцелярией вашей страны у меня сложились особо-неприязненные отношения. Признаться, я не думал, что буду принимать у себя в Башне кого-то из вашей службы и благодарить за поддержку, но вы помогли мне в войне против Мешков и раскрыли врага, угрожавшего Сердцу Кочевника… Кстати, какова судьба Кошечки? Вы пленили её? Мне бы не хотелось, чтобы Тамилу отправили обратно в Истэрию. Я бы мог организовать для неё место в закрытых клиниках Нордифа, где есть надзор и гораздо более щадящий режим, чем в Звёздной Горе… и где не будут задавать слишком много вопросов о происхождении пациентки.

– Да, мы наслышаны о таких клиниках… – особенно выделил Роберт последнее слово. – Но вам не придётся заботиться, Адмирал. Лакшми Нанда, которую в Кочевнике все знали под именем Тамилы Кошечки, застрелилась при задержании. Хотя лично я считаю, что её гибель целиком на совести стражей.
 
– Вот как… – помрачнел Шарби. – Делмар предупредил меня, что вы собираетесь взять Тамилу живой, я лично просил передать вашему мистику просьбу обойтись с ней снисходительно... Но, видимо, обстоятельства сложились иначе.
 
– Некоторые события невозможно предотвратить, – невольно поморщился и потёр рану Лоренс. – Смерть Нанда лишь подтверждает решимость нашего врага действовать жёстко, но, по большому счёту, Лакшми была только разменной пешкой в важной игре. Настоящие фигуры засели на острове Ёрмунганд, и они не остановятся ни пред чем, только бы нанести вред Кочевнику и Истэрии. Сама Совершенная сегодня в опасности. В руках негодяев оказалась смертоносная технология, способная разрушать целые города. Преступников нужно найти и остановить. И чем скорее, тем лучше. Мы охотились за ними по всей Истэрии, и расследование довело нас до самых восточных границ. Это было очень долгое и кровавое путешествие, и, поверьте, мы намерены завершить его справедливым наказанием всех виновных…

– Вред Кочевнику… – повторил Шарби, будто из всей речи Зорге он слышал только эти два слова. Адмирал опёрся на саблю и с трудом развернулся, сделав нетвёрдый шаг в сторону смотрового окна, где за стеклом поднимались столбы густого чёрного дыма, тёмными точками виднелись заходившие на посадку самолёты, а после попадания авиабомб, в палубах остались обгорелые дыры.

– Можете считать, что Кочевника больше нет, – сказал Адмирал, глядя в окно. – Мы выиграли важную битву, но нас втянули в ещё большую войну, где свободные пилоты обречены на поражение. Взгляните сами: наш город разрушен, пострадали порт и продовольственные склады, уничтожена половина взлётных полос, и способных сражаться пилотов осталось так мало, что едва ли наберётся на одну эскадрилью, а самолётов для них ещё меньше… Это отчаянный час, и Земля Цветов подгадала момент, чтобы использовать нашу слабость. Парламентёры, которые ждут встречи внизу, предложат нам драконовские условия «союза», и сделают всё, чтобы Кочующий город потерял независимость.

– Очень скверные новости, – равнодушно заключила Церебра. Шарби оглянулся, и на его благородном лице проскользнула усмешка:
 
– Скверные они и для вас… Было время, когда трое Светлых Мастеров покинули Истэрию, чтобы помочь мне создать летающий город для пилотов и аэронавтов, ищущих приключений, как когда-то искал их и я. Этот город стал укрытием для беженцев и эмигрантов, готовых своей отвагой помочь воплощенью мечты о свободе, вдали от политики и интересов враждующих государств. Я не пожалел жизни, пытаясь сохранить эту мечту, но настал день признать, что наш Кочевник, несмотря на всю нашу смелость и достижения, гибнет…
 
  Шарби отшатнулся от стекла, собираясь повернуться к стражам, но ноги подвели его, и он выронил саблю, припав на колено. Делмар, Китч и Айвэн подбежали к Адмиралу, чтобы подхватить его под руки. Вместе они помогли Патрису подняться, отвели его к стоявшему рядом креслу с позолоченными ручками и усадили. Церебра подошла к ним и коснулась лба Патриса перевёрнутой ладонью, ощутив сильный жар.
 
– Все хорошие дела заканчиваются бесславно, – тяжело дышал он, вцепившись в витые подлокотники кресла. – Кого вы видите перед собой?.. Калеку, больного?.. За попытку не подпустить к своему дому зло, я поплатился заточением в собственной Башне… Вы многое сделали для Кочевника и хотите знать, где скрывается Ёрмунганд. Что же, я был там, и после этого поклялся никому не раскрывать тайну этого ужасного острова.

  Пока Шарби говорил, Церебра расстёгивала мундир и рубашку. Стало видно его обнажённое тело. На шнурке возле сердца висела перламутровая пуговица, а в правом боку плохо срослась чёрная рана. Плоть вокруг неё выглядела разлагающейся: тёмно-сизые прожилки растянулись от живота к рёбрам, заползли на плечо и добрались до самой шеи.

– Вот чего стоил мне полёт на Ёрмунганд. Я медленно превращаюсь в Мешок, – в горячке заговорил Шарби, пока Церебра осматривала его. – Мы должны были проверить, откуда они прилетают, собрали самых смелых пилотов, и после очередной атаки на город проследили за последним уцелевшим Мешком. Мы долго подозревали в нападениях Землю Цветов и Истэрию, но Ёрмунганд оказался кривым отражением всего, чем был наш Кочевник. Если к нам бежали невинные люди, столкнувшиеся с несправедливостью в своих государствах: светлые Мастера, как Делмар, опьянённые романтикой воздушных полётов художники, как Ханс Нойманн, то на Ёрмунганд искали дорогу Тёмные Мастера и преступники, одурманенные жаждой изучить запрещённые технологии и применить их на людях, ради собственного тщеславия. Кочевники боролись за свободу, а на Ёрмунганде вынашивались планы, как поставить мир на колени. Ни один страж или солдат Совершенной никогда не ступали на остров. Ёрмунганд сам выбирает, кого к себе подпускать. Тот, кто ищет его без причины – никогда не найдёт.  Я вернулся на Кочевник один из тридцати, и мне до сих пор кажется, что меня отпустили, наградив этим Тёмным подарком...

  Шарби стиснул зубы, чернота прямо на глазах разрасталась, текла по его жилам, захватывала плоть и уже заползла на лицо. Делмар достал из складок одежды клетчатый фонарь со стеленными вставками, вложил в него сферу души размером с грецкий орех и забормотал над болеющим заклинание.

– Это что? – осведомилась Церебра.

– Глубоководная рыба – сильная, живущая под давлением океана. Очень трудно достать, – пояснил юртчи, поднося бледно-голубое свечение фонаря к только что поражённым участкам тела Шарби. Чернота немного сползла, освободила лицо, но Адмирал всё ещё сильно мучился.

– Твой фонарь, по принципу действия, сильно смахивает на Лампу Марии, – подметила Кнайф.

– Верно сказаля, – улыбнулся колдун. – Чертёж устройства я прихватиль с собой, когда уезжаль из Истэрии. Это один из прототипов Лямпы Марии. Будь у нас готовый экземпляр и знание, какая именно энергия нужна для лечения болезни, может быть я бы излечиль Адмираля. Но теперь приходится каждый день проводить ритуаль, и удаётся лишь задержать отравление…
 
– Мне ещё повезло, – просипел Патрис. – Все мои товарищи погибли в страшной буре, окружающей остров, а я совершил аварийную посадку на берегу. Казалось, что судьба в очередной раз хранит меня, но Ёрмунганд кишит ядовитыми тварями, созданными из металла и плоти. Меня ужалили, не успел я пройти вглубь проклятого острова и сотни метров. Бесславный рейд, мы ничего не узнали, кроме того, что весь этот поганый остров Змеи – дом для боли и смерти. И Мешки, без сомнения, там. Я видел их взлетающие аэропланы, слышал металлический гул, – наверное, фабрики, которые готовят оружие. Мне удалось поднять Орла в небо и улететь в Кочевник живым. Ещё неделю боль в ране была терпимой, а затем началась лихорадка, и ни один врач не мог мне помочь. Только свет от лампы Делмара облегчает мучения. Но, судя по всему, мне осталось недолго. Видит Бог, я сам хотел возглавить атаку на армаду Мешков и не подставлять Айко, но без Принцессы и Короля мы бы не выиграли! Хотя теперь победа напрасна… напрасна.

  Шарби стал заговариваться, взгляд его затуманился. Лоренс поспешил подойти к Адмиралу и протянул медальон с изображением змеи, кусающей себя за хвост.
 
– Вам знаком этот символ?

– Это и есть Ёрмунганд, чудовище… – пробормотал тот, теряя сознание то ли от боли, то ли чересчур расслабляясь после воздействия лампы. Голова Патриса поникла, веки закрылись, дыхание стало редким, почти угасающим.
 
– Похоже, он впадаеть в беспамятство, – сказал Делмар. – Мы потеряли своего Адмираля...

– Вот уж нет! – твёрдо возразил Каин и обернулся к медику группы. – Церебра, верни его к нам! Нужны точные координаты. Сегодня жизнь Адмирала крайне важна для расследования! 

– Ты само человеколюбие… – прицыкнула языком Кнайф, и продолжила ощупывать рану, стараясь не касаться дымящегося разреза и изучая омертвевшую плоть. Каждому было понятно, что Адмирал не жилец, и скоро Шарби станет подобен той жиже, которой на Ёрмунганде наполняют Мешки. Игла скоросшивателя опустилась точно в рану, и в пустой шприц Церебры втянулась испорченная болезнью кровь. Когда медик отвела руку, кончик иглы немного дымился.

– Болезнь на основе Тьмы… – рассматривала Иоганна черноту в своём шприце. – Соединяясь со Светлой энергией некротрофа, Тёмная энергия приводит к повышению температуры. Но кто сказал, что силу дисгармонии нельзя подчинить?.. Интересно, сколько глупцов пожертвовали собой, ради изучения столь могущественной инфекции?..   

  Церебра направила иглу себе в руку, но стоявший рядом с ней Роберт перехватил её за запястье:

– Да ты с ума сошла! Хочешь умереть от отравы, от которой нет средства?
 
– Я и есть это средство! – оскалилась Кнайф, отцепив его пальцы и оглянулась на обступивших кресло людей. – Вот столпились. Советую вам отойти. Поиск противоядия – это зрелище не для слабонервных.

– А если вы его не найдёте? – строгим тоном спросил её Зорге.

– Тогда сохраню уникальный экземпляр Тёмной заразы в себе, добавлю в коллекцию, а Шарби умрёт: тут уж ничего не поделать, – безразлично скривилась Кнайф. Лоренс был недоволен, но всё же отошёл вместе с Китчем, Делмаром и Айвэном.

– Она сумасшедшая? – тихо спросил товарищей юноша, когда стражи дали Церебре простор для работы.

– Нет, просто смотрит на источник нашей жизни иначе и использует силы души, неподвластные обычным людям, – констатировал Лоренс. – Проблема лишь в том, что поступки извращённого разума невозможно предугадать, и никогда нельзя быть уверенным, что такой страж работает на твоей стороне.
 
– А если Шарби умрёт? – осведомился стрелок. – Что тогда?

– Мы не можем терять лишнее время на самостоятельный поиск Ёрмунганда и ждать следующего нападения Мешков. Нельзя, чтобы он умер. Это ключевая точка расследования в Кочевнике. Нам нужны координаты, и очень досадно, что Адмирал впал в беспамятство, не сообщив нам о них.

  Тем временем Кнайф поднесла шприц к вене и погрузила иглу в свою руку. Тут же по жилам растеклась чернота. Словно ветви замёрзшего дерева, Тьма овила руку Церебры до локтя и выше, стремясь по кровеносным сосудам пробраться к печени, к почкам, к сердцу и к мозгу. Иоганна ощущала ток испорченной крови как ледяное движение внутри. Боль была страшной, но на лице Кнайф не дрогнул ни один мускул. Она изучала болезнь в своём организме, и когда зараза подступила к жизненно-важным органам, начала действовать. С этого момента с телом Церебры происходили жуткие метаморфозы: волосы поседели и выпали, кожа покрылась струпьями и бубонами, провалился нос, из глаз и ушей потекла смешанная с гноем кровь, лицо опухло как при водянке, а затем становилось то красным, то жёлтым, то серым, то пепельно-белым. Плоть распадалась, оголяя влажные мышцы и шейные позвонки, затем снова стягивалась. Весь кабинет наполнился смрадом гниющего мяса. Одну за другой Церебра перебирала болезни, хранящиеся в её организме, и использовала энергию порабощённой души, дабы поддержать в себе жизнь. В это же время её тело вырабатывало антитела и направляло их на борьбу с неизвестной заразой. Но ни одна из найденных таким образом вакцин не могла побороть инфекцию, даже остановить её распространение. Будь Церебра менее опытна, она бы ужаснулась мощи Тёмной отравы, но, сохраняя здравый рассудок, Иоганна продолжала искать, комбинировать в своём теле лекарство и снова, и снова подпитывать паразитом заражённую руку.

  Прошло несколько бесконечно-долгих минут, пока Кнайф перевоплощалась из одного уродливого создания в другое. Но вот, что-то произошло, у Церебры изменился наклон головы, будто она прислушивалась к внутренним ощущениям. Плоть, начиная с лица, просветлела, на голове снова выросли волосы, чернота из жил отступила и, в конце концов, рассосалась совсем. Через прозрачный катетер в ампулу скоросшивателя поступило бесцветное вещество.

  Когда Кнайф обрела прежний облик, Зорге неторопливо приблизился к ней:

– Вам удалось найти средство, или вы только пленили болезнь? Вы сможете спасти Шарби?

  Церебра была поглощена работой или нарочно делала вид, что не слышит его. Она незаметно коснулась потайного кармана в прорезиненном платье, где лежала коробочка из чёрного бархата.

– Душа, – вдруг сказала она. – Любой, кто смотрит на неё только как на свою сущность, свою личность, своё внутреннее «Я», обречён умереть, без понимания истинной природы наших жизненных сил. Но тот, кто использует дух в качестве инструмента – справится с любым испытанием, и даже с самой опасной болезнью… Плюс-минус антитела, выработанные при заражении двадцатью патогенными инфекциями… Да, у меня есть средство для вашего Адмирала, и всё, чего я хочу, я достигаю сама: от начала и до конца, без чьей-либо помощи.

  Она сменила ампулу в шприце скоросшивателя и поднесла иглу к телу Шарби. Делмар заволновался, но ничего не успел предпринять. Церебра ввела возле раны вакцину, и в следующие несколько минут с Адмиралом происходило точно то же, что и с ней в момент излечения: Тьма отступала, лицо Патриса светлело, и он задышал без усилий; сознание вернулось к нему, и, не ощутив прежней боли, он с удивлением посмотрел на медика перед собой. Иоганна проверяла пульс, температуру и реакцию зрачков на свет фонаря. 
 
– Плоть исцелилась, – сообщила она. – Можете дальше кормить некротрофа, только не злоупотребляйте.
 
– Кормить кого?.. – не понял Шарби. – Мадам, кажется, вы спасли меня... У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность. Словно горячий нож вынули из моего тела. Почему этого чудесного врача не привели ко мне раньше? Спасибо, мадам, вы спасли мне жизнь, и я крайне признателен!
 
– «Чудесного врача»? «Крайне признателен»? Какие сильные эмоции. Но, что же, как говорится у вас на родине: «Bon appetit»*3, – всё также бесчувственно проронила Кнайф и отошла от растроганного пациента.

– Но как я могу отблагодарить вас? – не хотел оставлять её без награды Шарби и Иоганна остановилась. Секунду подумав, она повернулась к нему и указала на колдуна:

– Вот у него есть вещица, которая выглядит чудно. Это не совсем то, что нужно, только лишь прототип, но и от такой Лампы Марии я бы не отказалась. Отдайте её мне. Болезнь не вернётся, и Лампа вам больше без надобности.

  Делмар саркастически хмыкнул, не собираясь расставаться с устройством, которое сам собирал. Но, натолкнувшись на взгляд Шарби, юртчи с ворчанием отдал исцеляющий фонарь Церебре.

– Если в мире и существует врач, способный поднимать больных с того света, то этот врач сейчас была перед вами, – поздравил, словно вышел на сцену Лоренс. – Как вы себя чувствуете?

– Гораздо лучше, – признался Патрис. – Только сильная слабость, головокружение, не могу встать, всё тело словно налито свинцом. Но болезни нет, я это чувствую. Дайте мне недельку отлежаться, и вы увидите меня в деле!.. Сегодня вы предотвратили катастрофу внутри Кочевника, помогли нам сражаться с внешним врагом и исцелили меня – это три больших дела, за каждое из которых я вам в отдельности благодарен. 

  Он попытался застегнуть китель, но не попал пуговицами в прорези. Слишком долго Тьма изводила его, так что теперь тело плохо слушалось Адмирала. Перед тем как стать прежним Шарби, которого прозвали Золотым Орлом и любили в Кочевнике; бескомпромиссным предводителем и отважным искателем приключений, а также весьма привлекательным Нордифцем с остро сверкающими глазами и холодной уверенностью на лице, ему потребуется немало времени на восстановление. 

– Координаты, Амдирал, – напомнил Лоренс.

– Ах да, Ёрмунганд… – вспомнил Патрис и задумался на секунду. – Я расскажу только вам, но, как я уже говорил, этот остров кривое отражение Кочевника и слишком опасное место для человека; у него нет точных координат, как и у моего города. Ёрмунганд постоянно перемещается.

  Шарби сделал жест Делмару и попросил записать. Колдун подошёл к столу, открыл учётную книгу и занёс в неё продиктованные Патрисом долготу и широту, где рейд кочевников преследовал Мешка и нашёл остров. Вырвав листок, Делмар вернулся к мистику.

– Вот всё, что мне известно, – пояснил Адмирал, пока колдун отдавал записку Лоренсу. – На востоке острова можно приземлиться. Ёрмунганд имеет каменистое тело, с западного края стоит гора, но побережье достаточно протяжённое и ровное, чтобы хватило тормозного пути для самолёта. Если вам улыбнётся удача, вы сможете пройти вглубь острова и не попасться никому из ядовитых стражников, в отличие от меня. Чтобы найти Ёрмунганд, следите за бурей, и как только увидите чёрные облака, направляйтесь туда, и да поможет вам Бог.

– Мы предпочтём довериться Свету Совершенной, но спасибо вам за напутствие, – поблагодарил Зорге. Их маленькая группа выглядела слишком слабой для острова, заполненного смертоносными тварями, и Адмирал не мог не усомниться в успехе:
 
– Что вы будете делать, когда доберётесь туда? – спросил он у Каина.

– У любой неприступной крепости должна быть уязвимая точка. Чтобы разрушить её изнутри, потребуется хороший план. А для его реализации… – Лоренс прервался, давая понять, что дальше он будет говорить о самом важном. – Не позже завтрашнего утра нам нужен самый лучший пилот, который есть у Кочевника, и самый лучший самолёт, чтобы смог выдержать шторм на пути к Ёрмунганду.

– Золотой Орёл в вашем полном распоряжении. Я лично прослежу, чтобы его отремонтировали, заправили топливом и снабдили припасами, – пообещал Адмирал. – Но вот пилотов, готовых лететь навстречу смерти… После сегодняшнего сражения навряд ли найдутся такие. Все, кто выжил, считайте, уже превосходные лётчики. Мы постараемся отыскать самого лучшего аса, который не устрашится нового приключения.

  Зорге вздохнул, глядя на Шарби, как на человека, не желающего признавать очевидное:

– Вы, конечно, можете объявить о поиске добровольцев, но и сами хорошо понимаете, кто откликнется первым и будет настаивать лететь на Ёрмунганд, потому что в своё время она там не побывала. Только одна лётчица способна провести Золотого Орла через бурю и посадить его на враждебной земле.

– Я запретил ей лететь в первом рейде, и сейчас допустить не могу, – ответил Патрис с растущим напряжением в голосе. – Даже рассматривать такой вариант не стану! Вы сами слышали, что Айко ждёт возвращение домой, и с боевыми полётами для неё кончено... Если кроме Айко никто не вызовется лететь, я сам поведу самолёт и отвезу вас на остров, хотя зарёкся больше туда не возвращаться и не делиться координатами. Раз нарушил одно обещание, значит должен буду нарушить другое! 

– Боюсь, что вы не совсем окрепли после болезни и нужны Кочевнику здесь, особенно в это трудное время переговоров с Землёй Цветов, – отклонил его предложение Лоренс. – Айко достаточно блестящая лётчица, чтобы справиться с нашим заданием, а город – вся ваша жизнь. Не хотелось бы его потерять…
 
– Айко – вот моя жизнь! – отчеканил Шарби, пытаясь привстать с кресла, но всех его усилий хватило, только чтобы сесть поровнее. – Моё решение неизменно, пусть даже на карту будет поставлен Кочевник! Я лично отвезу вас на… – он прервался, чтобы сглотнуть. – Отвезу вас на Ёрмунганд, и никто лучше меня не справится с этим. Я там был, миновал шторм и смог приземлиться – единственный из целого рейда! Айко не знает дороги и… в конце концов, как бы она хорошо не летала, моя дочь только ребёнок!..

– Да, вы правы, Адмирал. Простите, что прошу у вас слишком много, – выдержал паузу Лоренс. – Но что вы скажите, если желание Айко полететь на Ёрмунганд будет подкреплено за счёт Престижа? Вы обещали исполнить любую просьбу того человека, который наберёт достаточную сумму кварцев и установит новый рекорд. Такому человеку вы бы не отказали?

  Каин обернулся к стрелку. Это был тот самый момент, о котором он предупреждал Китча ещё на взлётной палубе. Весь дальнейший спор теперь был в руках Роберта. Он покосился на свой кварцквантум, и это движение не ускользнуло от Адмирала. Шарби стал почти также бледен, как во время болезни.

– Верно, Каин, – кивнул стрелок, а затем достал сигарету и в полной тишине закурил. – Но мне не хочется тратить рекорд прямо сейчас, так что я его пока придержу. Вдруг появятся другие желания.
 
– «Si vis amari, ama» – Если хочешь быть любимым, люби, – добавил к этому Айвэн. – И я не могу осуждать отца за его любовь к дочери.

  Говоря так, он держал в руке медальон с душой Церковного Соловья, и маленькое украшение придавало ему уверенности в своей правоте.
 
– Что же, тогда нам остаётся только рассчитывать на добровольцев из числа вольных пилотов, – Лоренс наклонил голову так, что край испачканной в крови шляпы скрывал выражение его лица.

– Я не отказываю вам совсем, месье, и постараюсь найти лучшего аса, даже лично готов повести самолёт завтра утром, какие бы цели не толкали вас к острову, – повторил Шарби чуть смягчившимся голосом, когда понял, что Айко оставят в покое. Новые переживания отняли у него слишком много некрепких сил. Патрис закрыл глаза и негромко распорядился: – А теперь, прошу вас, уходите. Аудиенция окончена…

  Стражи не стали больше докучать графу и вместе отправились в сторону лифта. Первое время, пока они спускались в кабинке, каждый молчал, обдумывая разговор, но Роберт догадывался, что, несмотря на всё сказанное, Каин так просто от своего не отступится. 

– Ну давай, обвини меня, что не помог. Но разве твой поступок был правильным? Требовать дочь у Адмирала за мой рекорд – это слишком грязный приём.
 
– Почему-то мне кажется, что время честных приёмов прошло, – отвлёкся от своих мыслей Лоренс. – Впрочем, отказ Шарби предсказуем, и Престиж бы на него не повлиял. Нам в любом случае придётся искать обходной путь.

– И что ты задумал? – прямо спросил у него Роберт. – Ты же не посадишь этого полуживого героя за штурвал самолёта?

– Нет, не посажу. К утру будет счастьем, если Шарби сможет подняться с постели. Мы помогли исцелить ему тело, но ни одна болезнь не проходит бесследно. Даже если Адмирал завтра взлетит, то погубит нас, как только мы войдём в шторм. На других пилотов я бы тоже не слишком рассчитывал. Тридцать лучших смельчаков не смогли пролететь через бурю, и только одна первоклассная лётчица, которую не взяли в рейд, сегодня есть в городе…

  Сказав последнее, Зорге резанул взглядом Китча:
 
– А теперь, коллеги, подумайте, в каком положении мы оказались: Теневые порталы, болезни на основе Тёмной энергии, ужасные механизмы и наполненные человеческими останками Мешки – кто с этим справится? Это дело стражей, и, если мы с вами не справимся, то погибнут тысячи, может даже сотни тысяч невинных людей… а может весь мир.   
 
– Почему же вы не рассказали об этом Шарби? – поразился Айвэн. – Почему не переубедили его, не посвятили в истинные цели полёта и не поведали об Архимастере? Может быть тогда он собрал бы все станы и ударил оставшимися силами по Ёрмунганду…

– Я не могу делиться ключевой информацией с человеком, который всё равно будет заниматься своими делами и останется на оккупированной территории, – перебил его Лоренс, и только сейчас до стражей дошёл истинный смысл визита офицеров Земли Цветов. – Не позже завтрашнего вечера в Кочевник прибудут самолёты островитян. Под предлогом военной помощи, они займут город, порты и взлётные полосы. Тогда и нам здесь станет небезопасно… Айвэн, предупреди, что сегодня вечером мы придём к Айко, но держи моё поручение в тайне.
 
– Значит, вы всё-таки хотите заставить Айко ослушаться приказа отца и сбежать вместе с нами? – Айвэн вопросительно посмотрел на мистика. – Хотите разбить их семью?

  Чёрные глаза Зорге строго на него посмотрели:

– К сожалению, иного выбора у нас просто нет. Я очень надеялся, что ритуал впитывания поможет тебе стать пилотом не хуже маленькой Сугавара, но сражение показало, что передача эмоциональной партитуры, не передаёт мастерства. Мастерство – это более всеобъемлющее понятие, связанное с состоянием души и мышечной памятью тела, а не только с наработанным опытом… В отличие от вас, я знаю каждого лётчика в городе, я чувствовал их эмоциональные партитуры, и мне понятно, что только Айко довезёт нас до Ёрмунганда, а там…
 
  Он прервался, хлопая набалдашником трости себе по ладони и тем выделяя сильные места своей речи:

– Там Дракон и кусающая себя за хвост Змея, там Карл и Рудольф, и другие преступники, что повинны в смерти Валерия Кузнецова, Камиллы Райен и Инги Лингард, и ещё очень многих людей, за которых им предстоит отвечать; там страшные Тёмные технологии, но, чтобы добраться до них и разрушить планы по изменению мира, нам придётся решать и действовать прямо сейчас. Завтра уже будет поздно.
 
– Я скажу проще, – подала голос Церебра. – Либо мы берём девчонку с собой и летим куда надо, чтобы сделать всё, что потребуется, либо сажаем за штурвал кого-то другого, падаем в океан и тонем, не добравшись до острова. Воистину «сложный» выбор.   

– Для кого-то он действительно сложный, – осадил её Зорге. – Не забывайте, сударыня, что мы – стражи. Мы обременены долгом использовать все возможности и жертвовать всем, даже жизнью, ради спасения Истэрии, а Айко – вольный пилот… – он перевёл выжидающий взгляд на Айвэна. – Мы не можем позволить Тьме победить, иначе она восторжествует над Светом. Остановиться сейчас или попытаться вернуться в Истэрию – это значит смириться с неминуемым злом. 

  Мечник внимательно слушал его, но по его лицу было трудно понять, согласится он помочь или нет. С маленькой лётчицей Айвэна связывали честность и клятвы, и только он один понимал, что на душе у девчонки. 
 
– С ней точно ничего не случится? – наконец, спросил он. – Мы сможем её защитить?
 
– Она будет под присмотром лучших стражей и под твоей личной опекой, – вот и всё, что смог пообещать ему Каин. – А без хорошего пилота на Ёрмунганд нам всё равно не попасть. 

  Айвэн опустил взгляд к медальону-фиалке и крепко сжал его в своей ладони:
– Я понимаю вас, государь: долг превыше всего. Если моя Принцесса согласится на это, то согласен и я.

*******

  В ярангу Айко мечник ещё никогда не заходил, и сейчас было трудно понять, всегда ли тут царствовал такой кавардак, или только сейчас хозяйка решила устроить переворот вещей и вещичек. Плетённые кресла повалены, пёстрые ковры сорваны и болтаются на одних нитках, канапе перевёрнуты, посудный креденц лежит на боку, изнутри вывалились горшки и кастрюли, но главным образом побившиеся чайные сервизы; верстак скособочен, инструменты связаны в один крепкий пучок, а сбитые с проводов цветные фонарики дополняли картину общего разорения. И среди всего этого Вавилона, то краснея, то бледнея от злости, носилась одна маленькая рассерженная валькирия, хватающая всё, что попадалась ей под руку, и большей частью швырявшая вещи куда им попало, меньшей же, засовывая в огромный рюкзак, что и так был набит до отказа.

  На обмотанном верёвкой для крепости рюкзаке по-царски уселся плюшевый медведь с одним глазом. Выражение круглой мордочки Кенджи было особенно пасмурным, под стать настроению хозяйки.

– Меня, Химэ, на землю, в замок, быть сладенькой девочкой с напудренным носиком! Вот стопорно! – начала вопить на бегу и размахать руками Айко, как только заметила в Яранге нового зрителя. – Аyez la bonte de, pardon, excusez-moi, je suis heureux!..*4

  Она остановилась, сжала кулаки и затрясла ими, как будто пыталась разорвать незримые путы:

– У-ух! Замок Шарби, bordel de merde*5! Адмирал-сказал-приказал, атодэ коокай шимасу ё!*6   

– Моя Принцесса… – обратился к ней Айвэн, переключая внимание Айко на себя. Будто только что заметив его, девчонка вздёрнула нос и подбоченилась:

– А, рыцарь Медвежьей Лапы! Пришёл утешать? Нет, я не такая как вчера у Поплавка! Меня просто злили! Шарби сказал: резко лезь в самолёт и сражайся! Я билась и победила! Орёл цел, сожгла десять Мешков, сделала всё за него! За что же меня в шато Нордифа? Как будут Тигрята? Это экстренно несправедливо, mon pere!*7 
 
– Вам не хочется уезжать, я понимаю, – Айвэн подошёл ближе к Химэ, переступая через разбросанные на полу одеяла и мебель. Вся перевёрнутая обстановка в яранге, а также злость и ругань на иностранных языках, напомнили мечнику магазин игрушек Вульфа по улице Кооперативной свободы.   

– Ха, не форси! – фыркнула Айко, содрала с головы лётные очки и яростно плюхнулась на тахту, совершенно не по-девичьи расставив длинные ноги в полосатых чулках. – Так нечестно! Не хочешь меня mon pere? Так пошли к mon maman – так мы играли! С ней ещё интересно! Но шато?! ШАТО! Пф-ф-ф! – Айко развела руками, будто этим жестом показывала, как взрывается родовое поместье вместе со всеми его воспитателями.

– Ваш отец думает, что в Истэрии небезопасно, и я разделяю его опасение. К тому же, ваша мать рассержена, и во время нашего последнего посещения Нибелунга она… дурно чувствовала себя.

– Ха, она всегда злюка, люфтит! – скорчила рожицу Айко. Ей не хотелось смотреть прямо на Айвэна, потому она искоса поглядывала на рюкзак под охраной своего любимого мишки. – У Кенджи есть большой брат – глупый, сильный громила! Мы все жили в доме дедушки Вульфа, там был магазин – весело было! А Шарби приехал и позвал жить к себе: в Кочевнике веселее!.. Тогда я была маленькая, но прошёл целый год, я хорошо летала, так за что же меня в этот bordel воспитываться?!

– Прошу вас, не ругайтесь, моя Принцесса, – не смог сдержать Айвэн улыбки, представив Айко в пышных нарядах и дорогих украшениях, но поносившей всех учителей и замок отца отборной бранью кочевников. Нелегко будет вытравить из девочки привычку к полуразбойничьей жизни. Она не слушалась приказов Шарби, присланных на бумаге, но его личная воля, оглашённая тет-а-тет, многое значила для Химэ, иначе бы она не собиралась в дорогу.

– Чего вы на самом деле хотите, Химэ? – откровенно спросил у лётчицы Айвэн. – Быть может вам лучше вернуться к матери, вместо замка на севере? Я бы смог убедить в этом Шарби, и вы бы поехали в Нибелунг вместо Нордифа, к большому Кенджи. Вам бы нравилось там?   

  Айко молчала. Ей нравилось здесь, среди сестёр и братьев кочевников, которые целый год заменяли девочке родную семью. С ними она дружила, училась летать и воевала бок о бок, ими командовала, с ними играла, и за них рисковала в бою. Айко хотела остаться здесь, чтобы не происходило с Кочующим городом дальше. Химэ больше не выбирала, с кем из родителей ей веселее, и кто из них лучше заботится, она уже выбрала свой собственный путь, где ждали друзья и опасности, победы и приключения, юго-восточное солнце и свободный полёт над океаном!

  Для кого-то, чтобы повзрослеть, и тридцати лет будет мало, а кто-то найдёт себя и на тринадцатый год.

– Тогда я попрошу Шарби, чтобы он не отсылал вас, Химэ, – сказал рыцарь. В чёрных глазах девочки сверкнула осторожная благодарность.

– Да мне всё равно! Не твоё дело! – хмыкнула она, не желая быть кому-то обязанной, и снова отвела глаза к Кенджи. Несмелая улыбка засветилась у неё на лице, а потом Айко вдруг покраснела, поднялась с тахты, привстала на цыпочки, овила шею Айвэна тонкими детскими руками и хотела его поцеловать, но полог яранги откинулся и внутрь вошёл Лоренс Каин Зорге в сопровождении остальных стражей. Айвэн совершенно забыл о поручении, которое ему выдал мистик, но Айко не растерялась. Когда следом за Лоренсом в ярангу вошла настоящая Королева в новом бархатном платье цвета тёмного ультрамарина, с сапфировой брошью на груди, бантом на талии и широкополой шляпой, что скрывала под вуалью белое как снег лицо, лётчица радостно взвизгнула:
 
– Сестрёнка Суо!

  Тотчас позабыв об Айвэне и поцелуях, она метнулась обниматься со своей Земляной Феей:

– Ты резко поправилась, экстренная диета помогла! Кушай землю!
 
– Да, дитя. Теперь мне намного лучше. И всё благодаря нашей общей знакомой, – многозначительно улыбнулась Королева Червей и перевела взгляд фиолетовых глаз на Айвэна. При виде Тотемического существа рука мечника крепко сжалась, он стал мрачен и неприветлив. Почувствовав его настроение, Суо не отпустила девочку далеко от себя, удерживая Айко как раз между ними.

  После Суо и Каина в ярангу вошли Роберт Китч и Церебра. Столь большое собрание людей сначала удивило Айко, но потом на её лице расцвела озорная улыбка:
 
– Вы пришли чекнуть Айко и Кенджи перед отлётом? Вот экстренно!

– И не только это, маленькая государыня Сугавара, – снял шляпу мистик, а затем обвёл взглядом разгромленные апартаменты. – Найдётся ли у вас место для пяти скромных стражей, чтобы мы могли поговорить?

  Айко бросила руку Суо, которую до этого крепко трясла и сжимала, тут же принявшись поднимать перевёрнутые стулья, табуретки, диванчики и прочую пригодную для сидения мебель. В этой суетливой работе ей помог её рыцарь. Вскоре под шатром образовался круг для «экстренных заседаний» – как назвала его Айко. Естественно, на самом почётном месте утвердилась Принцесса и её снятый с рюкзака плюшевый медвежонок. Мистик сел напротив Айко, по правую руку от него расположились Китч и Суо, а по левую Айвэн с Цереброй. Отложив шляпу на большой медный чайник и сцепив красивые руки на выставленном колене, Каин выдержал паузу, так что Айко начала ёрзать от нетерпения и вопросительно поглядывать на гостей.

– Всё, что я сейчас скажу, должно остаться только между нами, в этой яранге, – придавая особый вес голосу, начал Зорге. – Дело касается государственной тайны Истэрии. 

– Разумно ли доверять государственную тайну ребёнку? – спросил Китч, щёлкая зажигалкой перед сигаретой в зубах. Айвэн громко откашлялся, давая понять, что в гостях у Принцессы не курят. Роберту пришлось затушить огонёк.

– В сложившихся обстоятельствах – это более, чем разумно, – продолжал Лоренс. – К тому же, с позволения Айко, если она хочет услышать государственную тайну, но в конце не согласится с моими доводами, я сотру её воспоминания о разговоре. Договорились? – Каин сосредоточил сверкающие как чёрные морские жемчужины глаза на собеседнице. Айко, конечно же, очень хотела узнать государственную тайну, особенно с грозящей ей впоследствии амнезией, и горячо согласилась. Но вместо секретов наивысшей важности, мистик счёл нужным взять серьёзный тон и оговориться:

– Я начну с соболезнований… Тигрята, как и все прочие станы кочевников, понесли сегодня большие потери.

  Ресницы Айко опустились в печали, она встала с места, поклонилась и негромко сказала:

– Аригато, Лоренс сама… 

– Будет утешением сказать, что смерть ваших друзей не напрасна. Лётчики станов помешали темнейшему злу, которое семьдесят лет вынашивало планы против Света самой Совершенной. Если бы не отвага и самопожертвование кочевников, уже через три дня мир был бы охвачен огнём новой войны.

– А разве это не Пиррова победа? – уточнила Церебра. – Что-то я не вижу радости среди местных пилотов, и большого праздника в честь исцеления их ненаглядного Адмирала. А всё потому, что сюда заявилась шайка иностранных послов, да и сам Кочевник скоро перейдёт во владение Земли Цветов. Вот и всё, ребятки, вольница кончилась. Теперь летающий город станет передвижной базой для Белого Флота островитян, а у Шарби не осталось ни людей, ни аэропланов, чтобы сражаться за свою независимость.

– Ага, и косоглазые начнут неровно дышать в сторону моей страны, – проворчал Китч сквозь так и незажжённую сигарету.

– Вы очень верно подметили: Кочевник больше не является гарантом мира между Землёй Цветов и Истэрией, – со свойственной ему сдержанностью подтвердил Зорге. – В течении многих лет летающий город Шарби был костью в горле милитаристов, которые спали и видели, как Истэрия окажется в окружении, включая и океанское побережье. Но не Истэрия или Земля Цветов больше всего жаждут войны, а сила, скрытая за штормами и бурями Ёрмунганда.

– Ёрмунганд? – так и вспыхнула Айко от удивления. – Mon pere летал там! Только самый экстренный пилот профорсит через бурю!

– И ваш отец – первоклассный пилот, – не стал спорить Лоренс. – Но даже ему не удалось исследовать Ёрмунганд основательно. А всё потому, что остров Змеи – это укрытие Тёмных Мастеров и сокровищница технологий, запрещённых по всему разумному миру, а также фабрика по производству солдат, техники и чудовищ.
 
– И, что самое главное, Ёрмунганд – это убежище Эдварда Рина; Архимастера, бросившего вызов моей Совершенной, – добавил Айвэн. – Ликвидация главы Уробороса – первейшая цель Ордена в течении последних ста лет.

– Архимастера не существует, разве не это говорил Орден? – с усмешкой напомнила ему Кнайф.

– Это для вас его не существует, – с нажимом ответил Айвэн. – Первые стражи знали о нём всегда, искали и не могли отыскать, но сталкивались с преступлениями его сообщников. Появление Фатума под горами Келлака – это самая серьёзная, до поры, попытка Эдварда Рина уничтожить Свет. Во время моего прошлого посещения Капитолия, Совершенная направила меня продолжить задание, найти и устранить Эдварда Рина, потому как за время без Первых, он подготовил ещё более страшное зло, чем был Фатум. Пусть прошла сотня лет, но цели Архимастера не изменились: он по-прежнему хочет убить Совершенную.

– Всё это очень любопытно, – Китч откашлялся, прочищая пересохшее горло. – Но я до сих пор не догоняю, как Земля Цветов, война против Истерии и наши цели в Кочевнике связаны с Эдвардом Рином?

– Конечно, связь не очевидна, – согласился Лоренс. – До недавней поры вообще не было оснований считать, что Архимастер жив и существует, и что где-то в океане прячется его мифический остров; и также никто не знал о группе стражей-отступников, собранной Канцлером в Звёздной Горе, и уж тем более не подозревали о появлении Теневого Оружия – бомбы на основе энергий Света и Тьмы, чья разрушительная мощь столь велика, что способна сравнивать с землёй города. Всё это смогло подтвердится только после нашей операции в Кочевнике. Больше фактов мы могли получить посредствам ментального воздействия на память одного из ренегатов, которая подготавливала диверсию в Кочевнике, но взять её не удалось…

  Каин неодобрительно покосился на Суо. Китч и вовсе старался не смотреть в её сторону. Королева Червей коснулась своих алых губ и отвела фиолетовые глаза.

– Да, война – это хороший повод для Эдварда Рина свести счёты со старой обидчицей, – подумал вслух Роберт. – И похоже, что у подонка-Архимастера теперь все тузы на руках: три враждебных страны давят Истэрию с трёх сторон, и четвёртая вот-вот на походе. Так в чём же наш выигрыш? Тебе не кажется, Каин, что операция в Кочевнике провалилась?

– Мы не позволили уничтожить сам город: ни внутренним взрывом, ни авианалётом с воздуха. А если наш враг потратил столько усилий и средств, чтобы избавиться от Кочевника, значит город ему сильно мешает, – напомнил мистик. – Если бы Кочевник погиб, новая провокация, а за ней война между Истэерией и Землёй Цветов были бы делом весьма короткого времени. Но в новых условиях оккупации, генералы островитян ещё не готовы напасть на Истэрию. И, я надеюсь, что Адмирал Шарби затянет переговоры как можно на дольше. Но и не это главное в роли Кочевника. В конце концов у Архимастера нашлась бы масса других хитростей, чтобы вовлечь Землю Цветов в войну против союзников. Кочевник мешает Эдварду Рину задействовать его главную силу… 

– Теневое Оружие, – догадался Китч. После того, что он видел у Сердца, возможности Тьмы уже не казались ему столь сомнительными. – Отступники доставили проект бомбы на Ёрмунганд, полный ресурсов и Мастеров, которые смогли бы воплотить самые жуткие идеи нашего Канцлера в жизнь. Держу пари, что бомба уже готова.

– Если Архимастер обладает самой мощной в истории бомбой, зачем ему все эти игры с политикой, почему бы не сбросить её на Капитолий прямо сейчас? – спросила Церебра.

– Потому что ему всё ещё чего-то не хватает, – вывел Лоренс. – Я всё думаю над вашими словами, Иоганна… вернее сказать, над словами Карла, которые вы мне передали. Вы упомянули, что на прощание он поздравил вас «с праздником», и вы не поняли с каким...

– Мало ли у придурков поводов веселиться? – фыркнула Кнайф.

– Я почти уверен, что он имел в виду Первоявление, которое отмечается в Истэрии через три дня, – ответил за неё мистик. – В этот же день, семьдесят лет назад, стало известно о Фатуме под горами Келлака, и Первые стражи отправились на его ликвидацию. Видимо, день, когда Совершенная впервые явилась к людям и остановила Войну, очень значим для Эдварда Рина...

– И в этом году он собирается отметить его большим фейерверком, – Китч зажёг и поднёс огонёк зажигалки сначала к здоровому, а потом к сломанному импланту. Зрение так и не улучшилось, и огонёк резанул ярким светом по левому глазу.
      
– На кону стоит судьба всей нашей страны и существование Света, – объявил Айвэн.

– Боюсь, что именно так. И у нас осталось чертовски мало времени… – глубоко вздохнул Лоренс и переложил трость к себе на колени. – Все шаги Архимастера, с которыми мы сталкивались с момента нашей первой операции в Яме, ведут к единственной цели – подготовке решающего удара по Капитолию. В Яме, по приказу Эдварда Рина, Фабрикатором проводились испытания механизмов, где в качестве вместилища душ использовалась наращённая человеческая плоть… – мистик указал пальцем на середину трости, а затем перевёл его чуть выше по чёрному древку. – В Нибелунге бандиты пытались собрать как можно больше правильно настроенных музыкой душ – мощнейший источник Светлой энергии… – палец с сапфировым перстнем переместился ещё выше по древку. – И, наконец, Кочевник полагалось уничтожить, иначе самолёты Адмирала Шарби перехватили бы то, что понесёт бомбу из Ёрмунганда к столице Истэрии… – на этих словах Каин хлопнул по набалдашнику, будто это и был будущий взрыв в Сиянии. – Для Теневого Оружия не подойдёт корабельный трюм или железнодорожный вагон. Кроме бомбы, на острове создаётся ещё и машина, способная доставить заряд в сердце столицы.   
 
– Вот тебе, мать твою, и идеальный план… – выругался стрелок. – Истэрию будут атаковать с четырёх фронтов на войне, отвлекая внимание, пока эта машина тащит с острова бомбу, способную разнести весь город вместе с Капитолием в клочья.

– Да, план идеальный, если бы Кочевник сгорел в огне внутреннего взрыва или при атаке Мешков, – подтвердил Зорге. – Теперь же, когда в небе появится вооружённая бомбой машина-носитель, на перехват поднимутся не только самолёты адмирала Шарби, но и свежие ударные части Земли Цветов. Какой бы удачей было, если бы Патрис умер от Тёмной болезни, и не смог бы организовать оборону Кочевника в ближайшие дни…

– Это означает, государь Лоренс, что мы выиграли время, Эдвард Рин отложит наступление и затаится? – предположила Суо.

– Тогда мы сможем подтянуть наши силы из Ордена, а может даже мобилизовать армию, и вломить этому ублюдку по первое число! – поддержал её Роберт.

– Три дня, – напомнил им Лоренс. – За три дня сюда не успеет подкрепление стражей, не говоря уж об армии. И, кроме того, вы забыли, что вся юго-восточная часть океана завтра же будет закрыта для любого самолёта, корабля или дирижабля Итсэрии. Дальняя связь глушится уже сейчас. Я проверял, мы не можем послать сообщение на материк, только улететь назад без шанса вернуться. А когда среди вольных пилотов будут обнаружены стражи Ордена Совершенной, то, будьте уверены, нас схватят и на пушечный выстрел не подпустят ни к Эдварду Рину, ни к Ёрмунганду, ни к бомбе.

– Начнутся допросы и пытки, пока мы не расколемся и не выдадим всё, что знаем о новом оружии, – с садисткой ухмылкой добавила Кнайф. – Никто не хочет оставаться в аутсайдерах.

– Речь идёт о балансе сил и выживании государств, – утвердительно кивнул Лоренс. – Потому я говорю сейчас только с теми, кто будет задействован в операции. Ни уехать за подкреплением, ни ждать на месте мы просто не можем. Мы должны ударить не позже завтрашнего утра. Необходимо добраться до Ёрмунганда, попытаться ликвидировать Эдварда Рина, вернуть технологию совмещения Света и Тьма, пока про неё не узнали соседи, и вывести бомбу из строя, если она готова; после чего надеяться, что к этому времени Истерия урегулирует вопросы с Землёй Цветов, и даст нам безопасный «коридор», чтобы вернуться. 
 
– А когда мы захватим Теневое Оружие, у Совершенной сразу появится аргумент для победы в войне, – подметила Иоганна. – За такой приз любая страна отдаст всё, что угодно. А вы не думали, что будет потом, когда Совершенная со своей бомбой начнёт…  – медик хотела продолжить, но Каин поспешил её оборвать:

– Именно так. Мы остановим войну, сохраним Истэрию и навсегда уничтожим Змею в её логове. Осталось только взять Золотого Орла и лететь к острову.
 
– Ха, лететь! Форсишь! – подала голос Айко, как только дошло до вещей, в которых она понимала. До этого девчонка внимательно слушала Каина и остальных стражей, но нельзя было сказать, насколько она вникла в серьёзность проблемы. – Только mon pere летал туда, и это было экстренно сложно!.. Полетишь в бурю, и полный бачок: вполвитка в штопор! Никто кроме mon pere не долетал до Ёрмунганда, никто и не долетит! – уверенно заявила она.

– Именно поэтому мы пришли к вам, маленькая государыня Сугавара, – многозначительно начал мистик. – Ваш отец сильно ослаб. Он не сможет отвезти нас на остров, а любой другой лётчик Кочевника, как вы верно заметили, поставит операцию под угрозу. И потому я спросил себя: сможет ли Айко Сугавара-Шарби оказать услугу друзьям и, зная все обстоятельства дела, занять место отца, чтобы провести Золотого Орла через шторм.

  Глаза Айко от такого предложения загорелись, крепко прижимая мишку к груди она вскочила с тахты, но ещё до того, как успела что-то сказать, Айвэн предостерёг её:

– Моя Принцесса, помните, что вы обещали отцу уехать домой, в родовое поместье в Нордифе…

– Вот стопор, – сразу погрустнела она. – Надо форсить в шато…

– Предстоящее дело – гораздо важнее всех обещаний, данных в неведенье, – твёрдо проговорил Зорге.

– Химэ, на Ёрмунганде будет очень опасно, – не унимался рыцарь Медвежьей Лапы. – Даже мы, стражи, рискуем никогда не вернуться назад, а вы можете и вовсе не подвергать себя риску.

– Могу я говорить с mon pere? – замялась Айко. – Если Шарби чекнет какое экстренное у нас дело, то разрешит форсить вместе со стражами!

– Боюсь, что всё будет в точности наоборот, – вздохнул Каин. – Если Адмирал узнает о наших намереньях взять вас на остров, то запретит вам и сядет за штурвал лично, а для него, в столь плохом состоянии, это смертельно опасно. Ваш отец, без сомнения, герой и грудью встанет на защиту правого дела, но именно герою тяжелее всего объяснить, что пора уступить место другим.
 
– Ну-у… – не нашлась сразу Айко, но затем бодро заговорила. – А записку? Могу я оставлять mon pere записку, куда слюфтила? Стопорно так улетать, не говоря слова!
 
– Конечно, записку оставить вы можете, – разрешил Зорге. – Но прошу вас, ничего не рассказывать про Теневое Оружие, Архимастера и про другие обстоятельства дела – это секретная информация, которую могут знать только стражи и те, кто нам помогает. Постарайтесь, чтобы ваше письмо попало к отцу не раньше завтрашнего утра, когда мы уже будем в воздухе.

– Если я полечу, всё будет экстренно! – Айко подбросила Кенджи в руках, а потом вдруг опомнилась и спросила. – Мы вполвитка туда и обратно, резко форсим назад?
 
– Каждое мгновение, проведённое вместе, будет нам в радость, – откликнулась Суо и взяла девочку за руку, усаживая её обратно на место. – Орден никогда не забывает людей, которые нам помогали.

– Тики-так, Айко летит! – объявила Химэ, а потом снова задумалась и уточнила с обидой. – А что, память стирать мне не будут?

– В этом нет никакой необходимости, – снова улыбнулся ей Лоренс. – Но, если позволите, у меня к вам будет последняя просьба: выберете хорошего пилота, а лучше двух, – людей надёжных, в которых вы точно уверены. Для них у меня тоже найдётся дело. 

– Все Тигрята экстренные, найду! – громко пообещала Айко, и на этом Каин поднялся со стула.

– Тогда не будем терять больше времени. Через час встречаемся возле ангара Золотого Орла. Надеюсь, вы успеете собраться в дорогу. Берите только самое необходимое, без чего не сможете обойтись.

  Он раскланялся и первым покинул ярангу. Следом за ним вышли все стражи, и только Суо осталась проконтролировать, что Айко напишет в записке, а затем сопроводить её в стан Тигрят. 

  Ни с кем не прощаясь, Церебра отправилась прямиком в свой ангар, собирать инструменты и распустить швы Мешку, дабы слуга не мозолил глаза посторонним. Айвэн коротко сообщил, что ему нужно заняться подготовкой мечей и брони: Химэ согласилась лететь и нарушила волю отца, не вняв его предупреждениям, и это не нравилось мечнику, но он дал слово, что поступит так, как захочет она.
 
  Стоило Роберту выйти через полог яранги, как его окликнул сам мистик:

– Роб, можно тебя на минуту?   

  Стрелок кивнул, и огонёк подожжённой на улице сигареты качнулся в вечернем сумраке вверх и вниз. Когда они отошли в тень шатра, Каин не сразу перешёл к разговору, словно бы ему нравилось дышать табачным дымом, и только ради этого он подозвал Китча к себе.

– А ты что, действительно можешь стирать воспоминания? – первым нарушил молчанье стрелок. Зорге с улыбкой покачал головой:

– Всё, что я мог, это быть точно уверенным, что маленькая государыня Сугавара нам не откажет.

– Оставлю это на твоей совести, как и Айвэн, – Роберт бросил окурок под ноги, растоптав его носком ботинка по палубе. – Значит, теперь мы летим на чёртов остров?.. А я-то рассчитывал дослужиться до пенсии без проблем с Архимастером, тихо-мирно убивая чудовищ. Вот и дождался… Только одного в толк не возьму, зачем было так откровенно светить рожами Карла и Рудольфа в Яме и Нибелунге, брать в плен людей из Сироники, а потом заявляться в Кочевник? Неужели Рин не мог найти исполнителей без «хвоста», которых нельзя отследить и связать с бомбой и Архимастером?

– Ты прав… – Зорге прислушался к ночному ветру, который врывался с океанских просторов на палубы и трепал перкалевые шатры, скрипел тросами и делал южную ночь похожей на дыхание спящего великана.

– Но не всё, что кажется странным, является таковым, – в своей манере продолжил мистик. – Главная причина появления Рудольфа и Карла – это вызов. Оставляя медальоны со знаком Змеи и оправляя Отступников на задание, Эдвард Рин хотел, чтобы мы перестали отрицать его существование и клеймить казнённым преступником. С другой стороны, появление на сцене известных Ордену лиц – это, наверняка, приглашение. Архимастер знает, что мы прилетим на Ёрмунганд и готовится к этому. Скажу прямо, наши шансы помешать ему невелики…

– И всё таким мы приняли вызов… – стрелок и этому не удивился. Он поражался другому: как тихо было сейчас в ночном городе. Шатёр Поплавка, словно шпиль брошенного паланкина возвышался над огнями яранг, оттуда не слышалось ни песен, не музыки, хотя кочевники привыкли с размахом отмечать любое событие, пусть даже такое печальное, как гибель друзей. После битвы с Мешками осталось слишком мало пилотов, а гражданские почти все уехали. Город стал непривычно тих и спокоен.
 
– Меня одно удивляет, если наш Канцлер хотел создать бомбу на основе Света и Тьмы, почему не взял Тотемическое существо прямо из Казематов, зачем ему было собирать группу отступников и ловить новое? – спросил Роберт. – Тюрьма подвластна Канцелярии, и порождения Тьмы…

– Порождения Тьмы, в том числе и те, которые находятся в Казематах, – на особом учёте у Ордена, – пояснил Лоренс. – Если бы одно из них вдруг исчезло, это спровоцировало бы расследование. Гораздо проще было разобраться с людьми: подделать бумаги, что отступники казнены, а самих выпустить охотиться на новое Тотемическое существо, лично для Канцлера.

– И как ты думаешь, кого они поймали? – стрелок перебирал в памяти каждую знакомую ему по бестиарию тварь, и одна гадина была хуже другой.

– Надеюсь, что не очень могущественное Тотемическое существо. Иначе оно, с большой долей вероятности, живо и поджидает нас на Ёрмунганде.
 
– Ещё одна неприятность в нашу копилку...– устал удивляться новым проблемам стрелок. – Иными словами, Канцлер, без ведома Совершенной, пытался завести себе ручную зверюшку, способную проглотить целый город? Это ведь тянет на…

– Государственную измену, – закончил за него Каин. – Бомба предназначалась не для Истэрии под властью Совершенной, а для Истэрии под властью Канцлера. Обладая подобным оружием, можно было бы диктовать условия любому, даже совершенному Божеству.

– Как-то это чересчур круто… – недоверчиво покосился Китч на озарённый луной костюм мистика. Силуэт Лоренса выступал в тени шатра будто призрак. – Церковь Незнающих говорит, что Совершенной известна каждая наша мысль. Если это хотя бы отчасти правда, то любой переворот изначально обречён на провал… Как вообще Канцлер умудряется играть в столь опасные игры и оставаться у власти? Выгнал известного богача из страны, а вместе с ним потерял нескольких Светлых Мастеров, прошляпил создание лучших в мире истребителей, которые могли бы пригодиться на фронте, потерял технологию Теневого оружия, а теперь ещё заговор… Такой человек не может руководить Истэрией, он бы угробил страну. Или Совершенная ничего не замечает?

– Ты считаешь? – переспросил Каин. – А если взглянуть на ошибки иначе? Шарби и летающий город оказались не где-нибудь в глубине материка, внутри нашей страны, а на границах с Землёй Цветов, став гарантом безопасности над океаном. Лучшие самолеты мира находятся там, где они нужнее всего, и самый лучший пилот вместе с ними. Ну, а бомба… мы ещё не знаем всей подоплёки истории, которая произошла с момента её похищения, но я склонен считать, что и наличие бомбы на острове Змеи не случайно.

– Ты хочешь сказать, что наш Канцлер строит из себя дурака, а на самом деле политический гений? – тихо рассмеялся стрелок.

– Я не очень люблю рассуждать о политике, Роб. Но наш Канцлер – определённо не самородок, – поддержал его дружеской усмешкой Зорге. – Скорее, Совершенная направляет промахи соправителя-человека туда, где ей выгодно. Совершенство посреди хаоса – это как брошенная в споре идея: если оно не упорядочит хаос, то пропадёт зря. У всего в жизни должен быть противовес: у Света – Тьма, у чести – позор, у богатства – нищета, у мудрости – глупость. Может быть разгадка кроется именно в этом? Мне бы очень хотелось верить, что Совершенная позаботилась обо всём, и о нашем задании тоже, раз уж мы рискуем ради неё… По правде сказать, я отдал бы руку, чтобы знать наверняка все Её тайны и расчёты на будущее.
      
  Каин глубоко вздохнул, устремив взгляд на арочный ангар, в котором как раз погас свет.

– Спасибо за разговор, Роберт. Мне было очень важно знать, что я по-прежнему могу на тебя положиться. Впрочем, я пригласил тебя, чтобы рассказать всего об одной вещи. Сейчас меня больше всего беспокоят не опасности Ёрмунганда или неизведанность будущего, а тот человек, который может предать нас в самый неподходящий момент и обречь всю группу расследования на гибель. Извращённому рассудку, в конченом итоге, всегда нужны жертвы, и чем шире безумие, тем страшнее итог… Если со мной что-то случится, приглядывай за Цереброй, а почувствуешь что-то неладное…

  Он прервался, сбавил голос, и почти что шепнул стрелку:

– Постарайся её устранить.

*******

  Ремонт повреждённого Золотого Орла продолжался до глубокой ночи. Техники увели машину в ангар носовой полосы, вскрыли обшивку, заменили повреждённые узлы и агрегаты, масло и сферы акульих душ, сменили поведённые перегревом стволы пушек и обновили боекомплект. Приказ Адмирала гласил: «Подготовить двухмоторный истребитель для Ордена стражей к рассвету», и кочевники работали без перерыва. Тем более, что свободных механиков, когда на аэродромы вернулось так мало своих самолётов, хватало в избытке…

  Но никто не ожидал, что в первом часу ночи к ангару подойдут одетый в щегольской белый костюм кавалер и девушка в платье цвета тёмного ультрамарина. Бригадир механиков встретил их возле входа, велев подчинённым не прекращать работы ни на минуту, но как же было не полюбоваться на красоту юной аристократки, явившейся к ним как ночная волшебница.
 
– Самолёт готов к взлёту? – спросил Лоренс у кряжистого бригадира в перепачканном машинным маслом комбинезоне.

– Почти готов, государь. Осталось только дождаться, когда подвезут провиант и другие запасы. Их выделили по приказу Адмирала Шарби. С пустыми руками и на голодный желудок мы вас не отпустим, – улыбнулся он сквозь густую щетину.

– Весьма благодарен. Могу я взглянуть на легендарного Золотого Орла?

– Что же, государь, поглядите, – пригласил бригадир, и Лоренс отправился вместе с ним вокруг истребителя, то и дело указывая кончиком трости на различные части самолёта и задавая вопросы. Пока бригадир скупо отвечал о мощности двигателя, особенностях конструкции и скорости полёта на определённых высотах, Суо подошла к молодым ребятам-механикам и обратилась к ним:

– Государи, вы не могли бы помочь мне? Боюсь эта штучка сломалась…

  Стоит ли говорить, что все побросали работу и в один миг окружили благоухающую лавандовыми духами девушку с неработающим кварцквантумом, чтобы, передавая прибор из рук в руки, хотя бы постоять рядом с ней, поговорить о столице, выслушать, как чудесно в галереях и операх, насколько высок и белоснежен Капитолий, и как ярко сияет звезда над его разрушенным куполом, и какие бывают экипажи у богачей, и как развлекаются Знающие – да всё равно о чём она говорит, лишь бы погрузиться рядом с ней в ни на что не похожее ощущение красоты, которое снизошло на работяг как будто из другого мира.

  Но, кокетничая с ними, Суо не забывала посматривать на своего компаньона. Завершив обход Золотого Орла, Лоренс вернулся с бригадиром к рабочим, тем самым собрав всех в одном месте перед истребителем.

– Прекрасная работа, – заключил он. – Самолёт может лететь, вы отлично потрудились и достойны хорошего отдыха.
 
– Покой нам только снится. Ещё нужно будет принять груз и не надорвать пуп, таская ящики, – ухмыльнулся бригадир, но Зорге не позабавился его шутке. Трость в руке мистика покачивалась из стороны в сторону, и от блеска её серебряного набалдашника никто не мог отвести глаз. Один за другим механики начали валиться с ног, засыпая прямо на полу ангара. Ещё бодрствующие, удивленно смотрели на упавших товарищей, но даже не пытались поднять их, так как сами оседали на пол и погружались в забвение. Бригадир догадался, что с этой парочкой истэрийцев что-то не так, потянулся к трости могучей рукой, но Суо мягко отвела её затянутой в атласную перчатку ручкой, и бригадир повалился к своим подчинённым.

  Когда путь к Золотому Орлу был открыт, Лоренс махнул едва блеснувшим в темноте набалдашником, и в ангар торопливо вошли лётчица и остальные стражи. Китч и Айвэн несли плотно набитые чемоданы: решено было взять только самое необходимое, хотя в багаже Каина имелись две завёрнутые в плотную бумагу картины. Церебра никому не доверяла свой металлический бокс с инструментами, а Айко и вовсе была налегке, прицепив к поясу только катану и Кенджи. Она мигом взобралась на крыло двухмоторного истребителя, с крыла залезла в кабину и заняла место пилота. Щёлкая тумблерами энергоподачи и проверяя уровень масла, Химэ посадила плюшевого медведя на приборную доску и подмигнула ему на удачу. 
   
– Объясни-ка ещё раз, мы воруем самолёт, который и так нам отдали? – осведомилась Церебра, аккуратно размещая свой бокс в грузовом отделении.

– Отдадут нам его только утром, когда Шарби вместе с отрядом кишектенов лично проконтролирует взлёт, – ответил мистик, уже забравшись в салон и подавая руку своей компаньонке, чтобы Суо не оступилась на откидной лесенке.

– Прилетели как воры, и улетаем, воруя, – стрелок оббежал самолёт и с помощью Айвэна оттащил от шасси спящих техников.

– «Cui ridet Fortuna, eum ignorat Femida» – Кому улыбается Фортуна, того не замечает Фемида, – изрёк мечник, подхватывая под мышки здоровенного бригадира и легко волоча его к ящикам у стены.   

– От винта! – громко скомандовала из кабины Айко. Двигатели наполнились гудением акульих душ и лопасти винта в первый раз провернулись. Под их нарастающий гул, когда Золотой Орёл уже начал медленно выкатываться из ангара на взлётную полосу, Айвэн и Китч заскочили в пассажирский люк-дверь и убрали лесенку. Тяжёлый истребитель не был рассчитан на перевозку большого числа пассажиров, но в нём имелось четыре посадочных места, или места для двух раненых на носилках, а также турель. Китч уселся в резиновой петле под стеклянным колпаком, передёрнул затворы спаренных пулемётов, проверил патронные ленты в коробах и пару раз провернул полусферу турели на автоматическом приводе: 
   
– Хотя бы летим не с голой жопой!

  В кабине, которая была хорошо видна из пассажирского отделения, на его слова звонко рассмеялась Айко. Орёл уже вырулил на полосу и начал разбег. Затрещала, заругалась установленная рядом с приборной панелью рация: на наблюдательной вышке заметили неразрешённый взлёт. Айко потянулась к рации и одним щелчком выключила её, по пути пожав лапу медведю. Когда самолёт достаточно разогнался, она потянула подковообразный штурвал на себя, и истребитель грузно оторвался от полосы. Вслед беглецам захлопали выстрелы, рядом с Орлом полыхнули разрывы зенитных снарядов.
 
– Держись! – крикнула Айко, когда самолёт пару раз ощутимо встряхнуло. Она потянула рычаг возле ноги, убрала шасси, добавила мощности двигателям и начала набирать высоту. Зенитки быстро умолкли, вероятно получив приказ не стрелять по своему самолёту. Айко очень хотелось совершить лишний круг над Кочевником, чтобы ещё раз полюбоваться на его громаду с огоньками ночных фонарей, но, ожидая погони, она только скорее повела Золотого Орла на восток.
               
– Вот и всё, мы взлетели… – Зорге крепче сжал руку бледной как бумага Суо. Королева Червей не любила летать, но старалась держаться достойно. Кнайф посмотрела на их нежности с циничной ухмылкой и продолжила дымить закуренной во время обстрела кисэру. Айвэн следил за тем, что творится за иллюминатором, хотя кроме непроглядной синевы ночи ничего больше не было видно. Айко напевала себе под нос какую-то песенку на смешанном языке Нордифа и Земли Цветов, контролируя показания приборов и удобно ли сидеть у лобового стекла малышу Кнеджи.

– Координаты Ёрмунганда при тебе? – спросил Китч.

– Я чекаю! – Айко выставила в пассажирский проход руку с измятой бумажкой.

– В темноте мы ничего не увидим, даже шторм, – вглядывался стрелок через купол турели в тёмно-синее небо с убывающим диском луны.

– По координатам нам придётся лететь до рассвета, и не факт, что остров будет ждать нас в том же самом месте, где был месяц назад, – сказал Лоренс и полез в карман пиджака, чтобы вынуть оттуда медальон Гренделя, добытый Китчем возле дороги на Яму. Глядя на отчеканенный в металлическом кругляше рисунок свернувшейся в кольцо змеи, он проронил:   
   
– Я всё размышляю о двух великих змеях: Уроборосе и Ёрмунганде. Их истории, если задуматься, нивелируют смысл друг друга, хотя во многом похожи. Обе змеи держат зубами свой собственный хвост, обе являются символами скрытой мощи и мудрости. Северные легенды гласят, что Ёрмунганд живёт на дне океана и настолько велик, что опоясывает Землю, головой встречаясь с хвостом. Но разница между ним и Уроборосом заключается в том, что Уроборос – символ вечности, а Ёрмунганд будет участвовать в битве Богов, которая ознаменует собой конец света. Получается, что у двух этих чудовищ различные цели.

– А в легенде про Северную Змею люди одержали победу? – полюбопытствовал Айвэн.

– Да, – кивнул мистик. – Герой снёс чудищу голову, но сам после этого прошёл всего десять шагов, пока яд Ёрмунганда не убил его. А ещё в той истории говорилось, что в последние дни Земли, Великий Змей отравил небо. Шторм, следующий за островом Тёмных Мастеров, не может быть естественного происхождения, так что буря достаточно символична.

– Опять ты нагоняешь жути, – Роберт достал новую пачку Белого Консула и хрустнул упаковкой. Церебра подкинула ему спички, и стрелок, сидя в петле под погоном турели, ловко поймал коробок. – Мы видели достаточно безумцев в Истэрии: преступников, мнящих себя творцами истории и спасителями мира. Все они как на подбор подлецы и банальные уголовники. На твоём острове сидят такие же гниды, с тараканами в башке, окружившие себя непонятными символами, эзотерической чепухой и рассуждениями, что только загаживают умы. По мне, так пусть пуля решает, чья правда правдее. Правильно направленный револьвер заставит любого вернуться в реальность.    
   
– Да, пуля сможет заставить несогласных навсегда замолчать, – подала голос Суо. – Немало проблем пытались решить в одиночку, и до сих пор свято верят, что убийство одного человека может изменить мир, остановить жернова истории и молот войны. Тварь ли я дрожащая, или право имею? Сужу ли я, или буду судим? Чего стоит жизнь моя, перед лицом смерти?

  Она протянула к Роберту руку, благо с её сидения до Китча было только полшага:
 
– У меня кое-что есть для вас, Роберт Китч. Пусть будет с вами на память.

  Стрелок подставил ладонь, и Суо вложила туда что-то маленькое. Это был накладной рубиновый камушек, какой южанки носили между бровей.
   
– Если пуля несёт людям правду, то не так страшен заряженный револьвер, чем тот выстрел, которого не должно было быть в нашем мире, – добавила Королева Червей и замолчала под стервенеющим взглядом стрелка. Заметив общее напряжение, мистик решил переключить внимание напарников на предстоящее дело:

– Оттого, подлетим ли мы к острову незаметно, зависит весь успех операции. У нас недостаточно сил, чтобы сражаться с Мешками и прочими созданиями Архимастера в открытую, а потому мы должны действовать как диверсионный отряд – тайно, молниеносно и без лишнего шума… Вокруг Ёрмунганда бушует шторм – это поможет нам скрыть звук двигателей при подлёте, но после посадки нужно быть готовыми ко всему. Никто не знает, какие средства стоят на вооружении Уробороса: наверняка Эдвард Рин хорошо приготовился к вторжению, и застать его врасплох будет непросто. Наша главная цель – помешать использовать бомбу в день Первоявления, и по возможности вернуть в Истэрию технологию соединения Света и Тьмы…

– А что там на счёт злодеев? – переспросил его Китч, явно настроенный драться. – Зачем вообще было устраивать канитель, если не удастся прикончить Рудольфа и Карла, и самого чёртова Рина?   

– Ёрмунганд – это их территория, врагов слишком много, – сдержал его Зорге. – Чтобы зачистить весь остров, потребуется полномасштабная войсковая операция, а в нынешних условиях это вряд ли возможно… Из-за того, что дальняя связь в Кочевнике с материком была прервана, я попытался дотянуться до побережья Истэрии ментально, но мистик, который должен был дожидаться нашего сообщения, на сигнал не ответил, что само по себе тянет на саботаж... Мне пришлось попросить кое-кого из друзей Айко доставить шифровку на побережье, а затем в Капитолий.

– Рио и Рюу отвезут! – крикнула из кабины Химэ. – Движки сожгут, но дофорсят до Истэрии!

– Это рискованно, – отметила Кнайф. – Их могут перехватить белые самолёты, а когда контрразведка островитян примется за гонцов и найдёт сообщение с координатами, то нашим «союзникам» станет известно где шляется Ёрмунганд, а там и до Теневого Оружия недалеко.

– Сообщение зашифровано и хранится не где-нибудь в подкладке воротника, а вложено прямо в головы наших курьеров. Его смогут прочитать только в Ордене, – объяснил Каин, хотя лицо мистика оставалось задумчивым. – Но вы правы, Иоганна, это всё равно серьёзный риск, и доставка отнимет немало времени. Однако в противном случае ни армия, ни Орден не будут знать, где мы находимся и чем занимаемся, а обстоятельства могут сложиться так, что конфликт с Землёй Цветов станет меньшей платой, чем добыча новой технологии войны. 

  Он помолчал, будто следующие слова были настолько тяжелы, что сказать их Каину стоило больших усилий.

– Ну же, говори, что там ещё случилась? – не вытерпел Китч.

– Если обезвредить бомбу не удастся, мы должны позаботиться о том, чтобы Эдвард Рин, машина-носитель, армия Мешков и весь Ёрмунганд были уничтожены – таков резервный план.

– План самоубийства… Получается, если не справимся, мы должны взорвать бомбу? – дошло до стрелка. Церебра сухо рассмеялась, ей давно было понятно к чему всё идёт, Суо степенно кивнула, а Айвэн выпрямился на своём месте.
   
– Это только на самый крайний случай, и при том условии, что взрыв остановит Эдварда Рина, – поправился Зорге. – Наши главные цели разумнее: найти и обезвредить взрывное устройство, захватить документы, эвакуироваться и передать дальнейшее дело военно-воздушным силам Истэрии, которые будут действовать, исходя из политической обстановки. 

– Хорошенький план, – хмыкнул Китч. – Что-то я не услышал деталей. Кто сказал, что сразу после посадки на нас не навалится тысяча грязных Мешков? Мы не знаем местности, численности противника, мощности его вооружения, крепости оборонительных сооружений – ничего не знаем!.. Каким образом ты вообще собираешься искать Теневое Оружие не острове? 

– Будь уверен, большое скопление энергии я почувствую, – с достоинством ответил мистик. – Не забывай, что ты работаешь с тем, кто способен читать целые города. Моих сил на остров хватит. 

– Главное, чтобы хватило сил передвигать ноги, – ядовито заметила Кнайф, глядя на серое после ранения лицо Лоренса. Каин ответил ей дружелюбной улыбкой, хотя глаза его блеснули как мертвенная зимняя ночь.

  Над свинцовой линией океана проступила грязно-жёлтая полоса. К тому времени двигатели Золотого Орла истощили четверть запаса энергетических сфер. Багряный проблеск рассвета скользнул по золотистой обшивке, как будто прибавив истребителю сил. Моторы Орла взвыли натужнее, поднимая машину на высоту. Айко перестала опасаться погони, потому что быстрее самолёта Шарби в Кочевнике не было ничего. Химэ выискивала любой признак бури, но пурпурное небо было абсолютно безоблачным, и Айко поднимала самолёт всё выше и выше, а стражи в пассажирском отделении занимались своими делами.

  Суо увлечённо читала книгу «Преступление и наказание» Фомы Достоверского, цитату которого недавно приводила в качестве аргумента стрелку. Айвэн вытащил ятаган и, поставив его кончиком на прорезиненный пол самолёта, вращал за рукоять. Мистик спал. Для мозга и тела Лоренса не было ничего целительнее хорошего сна, и он использовал любую свободную минуту отдыха. Зорге иногда морщился от боли в груди, перетянутой свежей повязкой. Кнайф недобро поглядывала на него, перетасовывая колоду карт, и, вероятно, очень жалела, что не может разложить свой любимый пасьянс. Чем был занят Китч, под стеклянным колпаком турели не было видно. Только изредка на пол падали окурки и слышался звук чиркающих спичек, да гудел автоматический привод, когда турель разворачивалась от борта к хвосту и по курсу.

  Ожидание схватки – во сто крат хуже самого боя, и ни у кого из стражей не возникло желания поговорить или в сотый раз обсудить что-то.

– Я чекаю! – вдруг громко воскликнула Айко. Лоренс сразу открыл глаза, отстегнул ремень и встал с места, поспешив по проходу в кабину. Через лобовое стекло он видел еле заметное на фоне апельсинового неба облачко, на которое указывала ему Айко.   

– Гораздо раньше, чем мы предполагали. Значит, остров всё это время двигался с востока на запад. Держи курс на шторм, – распорядился мистик.

– Хай! – кивнула Химэ и, подняв ручку генератора, прибавила мощности двигателям. С каждой минутой дымчатое облачко ширилось, разрасталось, и уже через полчаса лёта заслонило собой весь обзор. Закрывая свет солнца, в чернейшем шторме полыхали жёлтые молнии. Гром стал слышен даже через гул двигателей и скрип обшивки Орла. Самолёт попал под грязный ливень. По лобовому стеклу растеклась смешанная с водой сажа, почти полностью закрывшая обзор Айко, так что ей пришлось включить стеклоочистители. Самолёт как следует встряхнуло, завыл сигнал предупреждения, но он тут же заткнулся с щелчком тумблера под рукой лётчицы.

– Двигатель стопорит! Хлебаем и тяжелеем!
 
– Поднимайся выше облаков! – приказал мистик, по-прежнему оставаясь рядом с пилотом.

– Вот и началось самое дерьмо… – прошипел стрелок, который видел чрез купол турели только разводы грязи.

– Отравленные небеса… – сказал Айвэн, бесполезно проведя рукой по внутренней стороне иллюминатора. Самолёт дрожал и подпрыгивал так, будто оказался лишь погремушкой в руках ребёнка. Без обзора наружу, изменение тангажа можно было только почувствовать. По пассажирскому отделению к хвосту прокатилось несколько пустых гильз, оставшихся после прошлого боя. Шторм нарастал, и громовые удары заглушили все прочие звуки. Раскаты грозы слились в смертельный для любого пилота марш. Вдруг, сбоку что-то хлопнуло и закашляло, самолёт ощутимо накренился на правый борт. Ругаясь на всех трёх известных ей языках, Айко что-то лихорадочно переключила на приборной панели, самолёт тащился в скособоченном положении ещё с полминуты, через иллюминатор Айвэн заметил мелькнувшие мимо борта огоньки лазурного цвета – треснувшие энергосферы, выброшенные из двигателя. Повреждённые шары взорвались далеко за хвостом, и после этого мотор заработал ровнее, Орёл выправил свой полёт. Айко поцеловала кончики пальцев и приложила их к мордочке Кенджи.

– Я ещё ни один самолёт не разбила! – весело сообщила она, и в этот же миг солнечный свет прорвался сквозь мутные стёкла в кабину. Самолёт вынырнул из грязного шторма и оказался выше грозовых облаков.

– У нас был только один шанс из тридцати, чтобы пройти через бурю, – прищурился от золотого сияния Зорге. – Придётся пройти над бурей. Попробуем спикировать к её центру. Если повезёт, то окажемся как раз над островом.

– Или воткнёмся в него, – добавил Китч.   

– Высота экстренная! Три девятьсот! – крикнула Айко со своего места. – Выше не хватит мощи, мы тяжёлые!.. Это ещё что за стопор?..

– Что там? – нагнулся Зорге ближе к лобовому стеклу. В сизом небе, над ковром чёрных туч, мчалось одинокое облачко. На такой высоте это было невероятно, и движение облака выглядело чересчур неестественным. Тучка рывками набирала скорость и неслась навстречу к Орлу.

– Противник! Всем приготовиться! – воскликнул Каин и скорее вернулся на место. Турель Китча развернулась по курсу полёта, пулемёты огрызнулись огнём. Вниз посыпался дождь дымящихся гильз, грому выстрелов вторили носовые пушки Орла. Трассирующие снаряды врезались в центр облака, рассыпав его на мириады частей. Вниз полетели десятки сбитых существ, рой разделился, и самолёт прорвался через него, но только затем, чтобы посадить себе на хвост целую стаю злобно скрежещущих тварей.

  Некоторые из них вцепились в Золотого Орла словно клещи. Узнав отточенные ноги и шарообразные тела, к которым теперь прибавилась пара кожистых крыльев, Китч крикнул:   

– А это же наши старые знакомые из Ямы! Ишь как вымахали!

  Одной очередью он сбил всех лезвеногих, кто пробирался к турели и двигателям поверху самолёта, а затем развернул пулемёты назад. Стая с неестественной скоростью настигала самый быстрый истребитель Кочевника.

– Вот, кто этот остров крышует! Что, отрастили себе пару ласт и вконец обнаглели?! А ну, сюда! – воскликнул Роберт, вдавливая гашетку. Турель резко вращалась, поднимая стволы и разнося в клочья всех лезвеногих, которые только пытались впиться в Орла со стороны верхней полусферы. Но остальное пространство вокруг самолёта было незащищено. Лезвеногие подбирались к двигателям по внутренней стороне крыльев. Борта пассажирского отделения пробило несколько острых лезвий. Одно из них выскочило рядом с головой Айвэна, и он ответил ударом ятагана, пробив обшивку изнутри и сбросив кожистый шар с истребителя.

– А ну-ка не шестерить мне самолёт! – завизжала Айко и отвела штурвал от себя. Орёл опустил нос и на всей скорости понёсся вниз к чёрным тучам. Он ворвался обратно в бурю, быстро набрал максимальную скорость, и лезвеногие, резавшие обшивку и двигатель, не смогли удержаться. Стая не последовала за Золотым Орлом. Стрелка альтиметра бешено завращалась в обратную сторону. Грязь и сажа залепили стекло, самолёт не пикировал, а буквально падал, сбитый с большой высоты, и тошнотворнее чувство охватило всех стражей. Лишь Суо спокойно перевернула страницу почти дочитанной книги. 

  Практически ничего не видя, каким-то внутренним чутьём, Айко почувствовала приближение земли и потянула штурвал на себя. В этот же момент рядом пронеслось тело гигантской горы. Самолёт за малым разминулся с её ступенчатым выступом, накренился и вынырнул из пике. Дождь неожиданно кончился, хотя в воздухе по-прежнему висела густая серая дымка. Делая круг над мифическим островом, стражи смогли увидеть очертания Ёрмунганда. Неизведанная земля раскинулась на многие километры вокруг, так что едва виднелась ближайшая линия побережья. Западную часть острова занимала гора необычного вида. Склоны её были выдолблены в форме ступеней, но никаких деталей различить не удалось. Океан возле берега странно пенился, и, казалось, что Ёрмунганд не прячет своё основание в воде, а плывёт в кисельном тумане, сразу со всех сторон стягивая к своим берегам высокие волны, так что ни один корабль не смог бы пристать.

– Спустись ниже, Айко! – приказал мистик. – Нам надо добраться до той части берега, которую обозначил Шарби!

– Я сяду! – уверенно откликнулась лётчица и начала делать вираж. Но в этот миг ей показалось, что от горного склона отделяется большая фигура.
 
– Там какой-то… – начала было Айко, но тут же рядом что-то вспыхнуло, возле самолёта расцвёл дымчатый взрыв, Золотого Орла хорошенько встряхнуло и со своего места Айвэн увидел, как голова Химэ дёрнулась над спинкой сидения как у сломанной куклы. 

– Всё нормально! – крикнула она, схватила Кенджи и прижала игрушку к себе. – Щас пойдём на экстренную посадку!.. А ещё нас подбили и правый двигатель сдох!.. А ещё, мы горим!.. А ещё правое шасси выбило и что-то с рулями! Держитесь там за что-нибудь, форсим!

– Ты точно посадишь это корыто на землю?! – прокричал Китч, выпрыгивая из стеклянной турели, чтобы схватиться за багажную сетку. Айко ему не ответила, самолёт с гулом накренился и пошёл вниз, оставляя за собой чадящий след. Он падал к берегу, но едва ли к тому самому месту, которое рекомендовал им Шарби. Айко искала хотя бы маленький клочок суши, пригодный для аварийной посадки. Золотой Орёл задел брюхом и развалил какие-то каменные колонны, ещё раз подпрыгнул, заложил неловкий вираж к береговой полосе, и ухнулся носом о каменистое побережье. Его потащило вперёд, лопасти двигателей изогнулись словно лепестки лилии, и только спустя сотню метров машина застыла, продолжая скрипеть и дымиться истерзанным корпусом.    
 
– Прибыли. Все целы? – окликнул Китч. В задымлённом салоне стражи пытались подняться на ноги. Церебра подбирала свой бокс с инструментами, вывалившийся из сетки, но замки были крепкими, и бокс не раскрылся. Книга Суо исчезла, как и широкополая шляпа. Иллюминатор рядом с ней треснул, и Королева Червей спокойно вытаскивала из щеки длинный осколок. Зорге был бледен и тяжело дышал, Айвэн пытался освободиться от заклинившего ремня. Стрелок бросился по проходу в кабину, которая при приземлении пострадала сильнее всего. Металл фюзеляжа рядом с креслом пилота изрешетило осколками и стекло кабины окропилась красными брызгами. Айко сажала самолёт почти что вслепую. Китч увидел, что плюшевого медведя она вдавливает себе в живот, и игрушка насквозь промокла от крови. Глаза лётчицы были распахнуты, она прибывала в сознании, но дышала резко и с присвистом. Когда Китч попытался убрать от раны игрушку, вслед за Кенджи потянулись внутренности Химэ.

– Совершенная сохрани… Церебра! – закричал Роберт. Айвэн в три шага оказался возле стрелка и ятаганом разрезал ремни. Вместе с Китчем они осторожно вытащили Химэ из сидения, придерживая перепачканного в крови медведя возле раненого живота, и вынесли в свободный проход. Иоганна со своим металлическим ящиком склонилась рядом.

– Сели… Я посадила, как mon pere! – задрожали губы у Айко. От шока она не чувствовала, что с ней произошло. Церебра осторожно расцепила руки Принцессы и убрала Кенджи со вспоротого живота. В тот же миг лицо девочки исказилось от рёва. Она плакала как дитя, испуганное чем-то совершенно невозможным. Стражи, насколько могли, столпились в узком проходе, желая хоть как-то помочь. Церебра зарычала, чтобы все отошли. Рука Айко шарила возле себя в той стороне, куда отбросили Кенджи. Айвэн это заметил, нагнулся и вложил ей в пальцы грязно-бурого медвежонка. Ноги Химэ задрожали, когда Церебра осматривала рану.

– Мама, мне больно! Мама, мне больно! – только и повторяла Химэ, пока игла скоросшивателя втыкалась ей в руку и морфий разливался по жилам. Айко ещё дважды резко вздохнула, глаза полузакрылись, и она потеряла сознание.

– Давление упало. Нужна кровь, – быстро заговорила Иоганна, доставая инструменты из бокса и готовясь провести операцию прямо внутри разбитого самолёта. Тут же по корпусу истребителя прокатилась глухая очередь, а затем Орёл содрогнулся от ритмичного грохота, который нарастал и приближался к месту падения. Через разбитые иллюминаторы было видно, что самолёт атакуют Мешки, но что-то ещё более страшное и большое стремилось к месту аварии из-за ближайших колонн. Тот, кто сбил Золотого Орла, был намерен завершить своё дело.

  Китч выхватил револьверы и ответил огнём сквозь пробоины. Айвэн обнажил пылающий Клинок Света, ворот его доспехов сомкнулся на лице в полумаску, и рыцарь выскочил навстречу врагам, чтобы защитить свою раненую Принцессу. На трости мистика сверкнула молния, и рухнувший самолёт накрыл сверкающий купол. Суо стягивала с руки испачканную в крови перчатку, шёпотом пересчитывая врагов. Под гул попаданий по куполу, Церебра пыталась реанимировать Айко.

  С самого момента посадки на Ёрмунганд всё пошло не по плану. Появление стражей не осталось тайной для Уробороса. Они не могли отступить и приняли бой прямо возле разбитого Золотого Орла. 

*1 Несчастье и счастье переплетаются, как волокна в веревке (японск. пословица)
*2 Да. Всё хорошо (японск.)
*3 Приятного аппетита (франц.)
*4 Будьте добры, извините, простите, очень рада! (франц.)
*5 Полный звездец! (франц.)
*6 Ты потом ещё пожалеешь! (японск.)
*7 Мой отец! (франц.)

Далее: Глава 25 - Ёрмунганд
НЕ СКОРО.

Друзья, на этом три из четырёх уже написанных частей книги подходят к концу. Четвёртая часть только запланирована. Если вам есть, что сказать по поводу уже опубликованных глав, автор ждет вашей оценки, чтобы учесть её в будущем.

Ранее: Глава 24 - Секундный залп
http://www.proza.ru/2019/02/04/541