Повесть нарцисса

Мир тонких шкур и злых сердец
Напрасно показать хотел
Но уж увы,таков удел
Всех обобщений ,что слишком широки.

*
Пишу мой рассказ в восторге и благодарности поистине упоительных. Несмотря на поздний час меня переполняет радостное волнение А его-то мне не слишком свойственно проявлять и в часы куда более ранние Радостно же мне оттого, что я, кажется ,хоть немного начал понимать смысл того, что происходило со мной последние полгода.
Прежде мучения мои казались мне совершенно бессмысленными. А человек, как известно, всего более не выносит именно бессмыслицы.
Я видел себя запертым в тюрьме с ненавистным соседом, которого не понимал ,который казался мне каким-то фантастическим зверем. Я не знал даже, добр он или зол, умен или туп. Я хотел подружиться с ним, но не ради него самого, а ради какого-то собственного спокойствия, можно сказать что даже и комфорта. Сам же сосед как личность меня ни капельки не привлекал.
Я пытался разговаривать с ним, и он отвечал, но никогда не начинал говорить со мной первым. Я делился с ним своими сокровенными жалобами, он же никогда ничего о себе не рассказывал. Я злился в душе. Но ничего не говорил о своей злобе.
И продолжал свои жалкие жалобы на свою никчемность ,тупость и бездарность. Он отвечал на них равнодушием. Я обижался. Мне просто ужасно хотелось хоть немного души и тепла от того, с кем я живу.
Я дарил соседу подарки. Он принимал их, но никогда не говорил ни слова благодарности. И я начал обвинять соседа в высокомерии, забывая о том, что сам вызываю его проявлять это самое высокомерие своими неуемными жалобами.
Я хвалил соседа, принижал себя перед ним всеми возможными способами, открыто говорил ,как я ему завидую. Завидую его энергии .трудоспособности.
Сосед игнорировал.
Мне начинало казаться, что что он меня ненавидит. И я стал открыто спрашивать его, почему он никогда не заговаривает со мной первым, не ненавидит ли он меня случайно. И не хочет ли, чтоб я съехал с комнаты. Сосед принапрягся. Сказался же ,однако ,что ненависти ко мне не испытывает , и что я могу продолжать жить в комнате, если хочу. В словах его ,однако, была большая холодность.
Мне стало от нее больно. Я был жалок и несчастен и очень хотел хоть капельку жалости, любви и утешения. Хотя бы даже от человека, которого совсем не понимаю и которым, быть может, не так уж интересуюсь. Хотя куда уж там!. Если быть честным, я хотел принятие меня каждым, я хотел, как ребенок, чтобы все были со мной ласковы . Мне было больно от каждого равнодушного взгляда, не говоря уже о взгляде враждебном.
Мне действительно было больно.
Лицо же соседа стало принимать новые формы и все более походить на изваяние и я, такой требовательный к понимаю со стороны других, совсем ничего не делал для того ,чтобы хоть немного понять соседа.
Я по -прежнему хотел быть ему милым. Я продолжал дарить ему подарки, не замечая того, что ни я сам, ни мои подарки ему не нужны.
Я был с соседом подчеркнуто ласков. Он со мной-подчеркнуто равнодушен.
Я недоумевал на его неприветливость. Почему нельзя жить по-соседски мило и просто улыбаться друг другу. Я пытался разговаривать с ним,потому что пока разговариваешь не так чувствуется неловкость. Я ненавижу напряженную тишину.
Сосед становился все более ледяным. Он стал даже как-то избегать моего взгляда и вести себя подчеркнуто деловито. Он все время занимался своими делами и явно показывал мне,что ему нет до меня никакого дела.
Меня пробирала дрожь от такого неприятия меня. Я начал понимать, что хочу всеобщей любви, которая необходима мне, чтобы избежать боли ,той страшно боли, которую я испытываю от каждого неприязненного или просто равнодушного взгляда. Я понимал, что наталкиваюсь на сильное противодействие и внутри себя чувствовал в то же время,что противодействие это совершенно справедливо, хотя я не смог бы доказать, почему это так. Почему все не могут любить всех. Почему люди не могут быть приязненны ко всякому, проявлять дружелюбие ко всякому, и не внешнее одно лишь дружелюбие, а искреннее, изнутри ,из самой души идущее. Я уверен, что полюбил бы соседа совершенно, что заботился бы о нем ,прояви он ко мне хоть капельку сердечности. И плевать на то, что сама личность соседа не показалась мне любопытной ,из тех, которой любуешься и которую обожаешь и благодаришь без всякого даже ответа. Плевать. Я полюбил бы его за одну только добрую направленность ко мне ,полюбит бы совершенно. И проявлял бы горячую заботу.
Я хочу заботиться. Я люблю заботиться.
Но прочь мечтания. Мой сосед холоден как лед. Но в отличии ото льда нет никакой возможности его расплавить. Никакой жар сердца на это не способен.
Я плачу. Мне тошно. Я начинаю понимать, нет ,не соседа начинаю я понимать, а просто то,что насильно мил не будешь.
Я уезжаю и два месяца живу без соседа. Выдалась случайно такая возможность. Временами я ,однако, наведываюсь в комнату ,чтобы взять что-то из вещей, которые не имею возможности перевезти. Вдруг как-то раз вставляю я ключ и не могу открыть. Сосед заперся в комнате и не открывает дверь. Время- одиннадцать вечера. Сосед обычно ложится спать в двенадцать-час.
Спит или притворяется-не понятно. Я злюсь. Какое свинство оставлять ключ в двери. Возомнил, негодяй,что в отеле живет ,а не в общежитии ,где имеет соседа. Это и моя комната и я имею право беспрепятственно войти в нее, когда мне это нужно. Обнаглел! Возомнил о себе!
Утром пробую открыть дверь-то же самое. Ключ изнутри в двери.
Подходит сосед и открывает дверь. Лицо его страшно. Глаза дьявольские. Меня начинает пробивать дрожь.
Сосед начинает высказывать мне, как ему не нравится, что я прихожу сюда .Какая наглость! Благодаря мне у него есть возможность пребывать в комнате почти постоянно одному, жить почти как в сьемной комнате, платя всего лишь копейки за общажное койкоместо.
Я расцениваю его слова как наглость. С какой стати, с каких это пор я не могу сюда приходить? И тут, одно за другое ухватив, мы все высказываем друг другу и понимаем вполне как мы, в сущности, оба ненавидели друг друга.
Я обзываю соседа.
Сосед говорит мне ,что я отвратительно плохо воспитан,что я только и могу, что кидаться на людей . Говорит мне все это с высокомерием отвратительным.
Я смеюсь. Мне вдруг ужасно хорошо становится, что прошли времена прикрытой ненависти соседа, что теперь нелюбовь его ко мне выражена в словах четких и ясных. О как порой даже такие как я любят ясность!
Затем я говорю соседу еще что -то весьма неприятное. Не сумею сейчас вспомнить что именно. Сосед шлет меня на три буквы.
Я ехидно говорю ему чао-чао ,ухожу ,закрываю за собой дверь.
Сосед психует и кидает что-то в дверь.
И тут я как -то вдруг понимаю-совершенно ясно понимаю в чем дело. У соседушки моего жестокое сердце. То, что в людях добрых и сердечных вызывает сочувствие, жалость,в нем порождает лишь презрение. Таков он. И не в моих силах это изменить.
Зато я нашел в этом человеке хотя бы одно хоть сколько-нибудь определенное свойство. И хотя бы на одно это свойство он стал для меня менее непонятным.
Ну а что до меня,то я постараюсь не пытаться больше быть насильно милым. Проста мораль! И как же прежде я ее не видел?