Круг Семьи. Глава III. Лёгкая беседа

Что? Какое самоубийство?

…

Я снова стоял возле массивных ворот в особняк. Сюда было ещё рано идти, да и никаких прав у меня на это нет и быть не могло. Надо будет тут побродить как-нибудь, невзначай.

Очень, очень странная ситуация.

Какая заражённая десятью видами сифилиса муха-цеце должна была укусить местных полицейских, чтобы они осмотрели место преступления, собрались вместе, обговорили увиденное и единогласно решили, что господин Эйкем-Сикер собственными руками… умертвил себя.

А то, насколько жуткой и необъяснимо оккультной была картина в кабинете, их не натолкнуло ни на что чуть более здравое?

…

Когда я впервые прочёл эту новость в газете этой деревеньки (да, жители деревни организовали свою сводку новостей на газетной бумаге), я был несколько удивлён подобным заключением следствия. Конечно, можно предположить, что воображение газетчиков господа полицейские просто не хотели будоражить дьявольскими изображениями возможных вариаций смерти уважаемого профессора… Но до этого мой воспалённый смесью возмущения, глинтвейна и желания разузнать подробности мозг додумался только на половине дороги к дому главного констебля, так что отступать было уже поздно.
На входе меня уже ждал сам хозяин домика.

…

Мистер главный констебль, также известный как «самое суровое лицо этого поселения» (со слов многих местных), оказался достаточно улыбчивым и, как ни странно, молодым, лет тридцати, человеком с жёстким на вид ёжиком светлых волос и мягкими агрессивно-голубыми радужками глаз. Встретив меня на пороге своего маленького домика, он предложил мне раздеться.

- Револьвер можете оставить себе. Кто знает, когда он может пригодится, - офицер лёгким полустроевым расслабленным шагом направился по коридору вперёд, приглашая своими шагами за собою.

Эта его фраза… Почему все в этом посёлке разговаривают столь странно и неестественно?

…

Георг Морроу, как констебль представился мне, усадил себя и меня в покрытые уютной на ощупь обивкой кресла.

- Мистер?..

- Просто Горджи, - я не сильно любил вопросы, на которые спрашивающий и так знает ответ. Как будто бы он понятия не имеет, какие лица были допущены в особняк мёртвого профессора на день находки его тела.
- Какое занятное имя… Из каких Вы краёв? – голос Георга был тягучим и густым, как тёмная, вязкая, до безумия сладкая и вкусная карамель.
- Сам я родился в восточной Белоруссии, но большую часть своей жизни я находился в Баварии.
- Что занесло Вас в нашу крохотную деревню, да и в Британию в целом?

Интересно, понял ли он, что я безбожно вру. Думаю, да – левая бровь мистера Морроу недоверчиво тянулась вниз.

Надо было продолжать разговор.
- Моя профессия. Уверен, частный детектив, психолог, да и в целом хороший человек пригодится в любом месте.
- У нас на этот счёт всегда говорили: «на западе и на востоке хорошо, а дома лучше». Вы любите путешествовать?
- Приходится.

Объяснять причины своего постоянного кочевничества мне не очень хотелось. Кому-кому, а ему это точно знать не обязательно.
Похоже, констебль почувствовал моё напряжение – поднялся, извинившись, а через пару минут принёс нам обоим две небольшие чашки, внутри которых плавал в собственном соку чёрный чай.

- Какой чай Вы предпочитаете? – Георг, видимо, хотел чувствовать себя носителем культуры. Пускай тешится.
- Почему Вы не спросили это до того, как принесли его?
- Потому что мой дом не набит мешками чая десяти тысяч сортов. Так какой же Вы предпочитаете чай?
Хм.
- Думаю, что простейший зелёный чай с холмогор Индийского полуострова прекраснейшим образом передаст моё возвращённое настроение своим красочным и ярко-контрастным вкусом, а также аутентичным и светоносным запахом.
Mr. Морроу посмотрел на меня, как на умалишённого.
- Вам не кажется, что Вы чересчур усердно пытаетесь пестрить различного рода эпитетами, а в речи своей ставить рядом слова, которые друг с другом никак не сочетаются? Простите за любопытство, но меня волнует ещё один вопрос – насколько долго вы в Великой Британии?
- В любом случае, - я кратко подмигнул Георгу, дабы резкая смена темы вызывала ещё большее недоумение, - я пришёл к Вам по делу.
- Какому делу? – ну что такое, друг, ты и так знаешь. Всё одно не отвертишься.
- Сочетание слов Харальд Эйкем-Сикер Вам о чём-нибудь говорит?
- Разумеется.
Морроу оживился.

…

Подёргивая ногой в такт музыке мышления, господин полицейский вопросительно поднял бровь:
- Что же интересует?
- У меня  имеются некие сомнения в том, что мой давний друг профессор Эйкем-Сикер совершил самоубийство – с точки зрения здравого смысла это звучит, как абсурд.
- Вы его друг? – он замешкался. Это сработает. Я был в списке допущенных в особняк.
- Несомненно. Что Вы, начальник отдела полиции, можете сказать об этом?
- Минуту. Ваша фамилия?

…

- Понятно. Поверьте мне, газетам верить однозначно не стоит. В конце концов, не следователи строчат статьи, далеко не они.

До этого я уж и сам догадался.

- В любом случае, дело не закрыто и не закончено. И на самом деле, мои сотрудники малость сбились с курса расследования.

Это здорово. Значит, в доме ещё хозяйничает полиция.

- ...но дом мы закрыли, до поры, до времени. Всё должно оставаться на своём месте. Дело непростое.

Чёрт.

- Мы оградили территорию особняка, а местное население не сильно должно беспокоиться по этому поводу: думал-думал профессор, да столько надумал, что голова не выдержала, а рука сама к револьверу потянулась.
- Возможно ли попасть в дом моего друга?
- Не представляется возможным. Даже не думайте.
- А если я…
- Никаких исключений. Слишком уж… Никаких посещений. Мы сами туда пока не заглядываем.
- Почему так?
- Следствие оставляет за собой права не разглашать всех деталей дела, - на слове «деталей» лоб Георга весь покрылся испариной. Констебль протёр его носовым платком.
- А сами Вы, господин Морроу, что думаете по поводу смерти моего товарища?

…

Заёрзав в кресле, офицер срывающимся на фальцет, совершенно не похожим на его привычный тон, голосом произнёс, задыхаясь на каждом слоге:
- Дело тёмное и непонятное. Лучше тебе не лезть. Я вот… Думаю в отставку подать… Поеду к сестре, к сестрёнке-то, подальше отсюда, поеду в Скотланд… Поеду, время моё пришло, надо бы отдохнуть, остепениться-то, понимаешь? Повезёт – женушку себе найду на остаток срока, я человек некрепкий, долго не проживу всяко. А ты… Ты не лезь в бочку, не про твою руку эта дверь, поверь мне.
Я привстал. Кажется, я понял, что это за «самое суровое лицо этого поселения».
- Да и знаете, засиделся ты. Езжай уже подальше от этого места, не для таких оно, как ты и твой друг. Не про вас. До выхода я провожу.

…

Морроу чуть ли не вытолкнул меня за дверь и поспешил её захлопнуть, всхлипнув что-то вроде «прощайте». Ладно уж.
С этим субъектом прозрачно, как гладь небесной твердыни. Надо узнать, как попасть в особняк. Слишком уж меня озадачила проникновенная речь этого разгильдяя.

Так-с.
А где мой извозчик?
Отлично. Час от часу не легче. Вознице, видимо, было лень подождать. А может, ему показалось, что чаевых недостаточно для этого.