Родственные души

Вот уже третий месяц Вячеслав проводил за мольбертом долгие дни и бессонные ночи в попытке превзойти самого себя. Он поставил перед собой довольно амбициозную цель – написать свою лучшую работу, которая не просто затмит все другие, нет – которая будет несравнима со всеми предыдущими. Долгие часы поиска, абсолютная отрешённость от мира, погруженность в творчество, когда, казалось, он нашёл то самое вдохновение, но в итоге - мучительное недовольство результатом – и ещё один лист летел в дальний угол комнаты.
- Но это же гениально! - восторгались друзья.
- Это никуда не годится! - злился на себя автор.
За 28 лет работы он встречался со многими художниками, перепробовал множество самых разных техник и теперь, казалось, владел каждой из них в совершенстве – так, по всяком случае, о нём говорили. Он был признанным талантом, практически гением своего времени, но всегда сторонился этого звания. И чем больше им восхищались, тем больше он уходил в тень.
- Творческий человек – сложная натура, - пожимали плечами люди и устраивали очередной фуршет в честь его очередной награды, который он в очередной раз пропускал.
Надо сказать, что и награды получать он не любил – ему претила сама обстановка, которая неизменно сопровождала подобные мероприятия – какая-то нарочитая идеальность во всём – от платьев до улыбок. На них всё и всегда было правильно, и именно поэтому, с его точки зрения, ошибочно – там нельзя было найти ничего настоящего. Все премии получал за него один из немногих близких друзей, музыкант, который за годы работы несколько привык к торжествам, хотя тоже их не любил. В газетах писали: «Гению простительны странности, и мы с пониманием относимся к этому», Вячеслав читал это и усмехался – он не нуждался в их прощении. Самой главной его целью было писать картины – творчество занимало всю его жизнь, было самой его жизнью. Критики отмечали «необыкновенную лёгкость», «удивительное сочетание красок», «смелую эклектику техник», журналисты то и дело спрашивали, где он берёт эксклюзивные кисти и краски для своих работ, а коллеги пытались повторить его манеру написания картин. Он не молчал, но и не пускался в объяснения – просто не видел смысла. Иногда одновременно с ним работали сразу несколько художников, но что интересно – все писали, вроде бы, одно и тоже, самые бойкие даже вставали рядом с Вячеславом, повторяя за ним каждый взмах кисти, но в итоге у них получалась просто картина, а у него – запечатлённое мгновение. И в этом мгновении было всё, что окружало их в этот момент – казалось, даже запахи и звуки были сохранены в мельчайших деталях.
- Как Вы это делаете? - в расстроенном восторге восклицали они.
- С удовольствием, - отшучивался художник, не пытаясь больше ничего объяснить. «Всё равно они не поймут», - думал он. И в чём-то был прав.
Поначалу мастер рассказывал, что не стремится отразить все нюансы, а старается почувствовать атмосферу и передать эмоции и ощущения от её созерцания. Но после нескольких вопросов «Как выбрать подходящую технику?» или «Как определить правильное количество краски»? перестал это делать. У него был только один ответ: «Никак. Это надо почувствовать», но он бы вряд ли устроил спрашивающих.
Ему прощались и смелые эксперименты, и отчуждённость, когда он с головой уходил в работу и никого к себе не пускал. Все знали – после затишья художник представит миру новое великолепное творение. Вячеслав ценил такие моменты, потому что именно тогда его наконец все оставляли в покое, и он мог чувствовать мир вокруг. Он мог чувствовать каждую струну своей тонко настроенной души. Он мог чувствовать самого себя…..

*****
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, освещая мастерскую золотисто-бархатным светом. Вячеслав открыл глаза – он задремал лишь под утро, обессилев от усталости и изнеможения. Ещё одна бессонная ночь, ещё десяток скомканных листов, ещё несколько выжатых тюбиков краски. «Всё. Я больше не…», - подумал было художник, но прервал мысль, не позволив её закончить. «Творческий кризис. Ничего, бывает, - уговаривал себя мастер, - главное – продолжать работать и сюжет появится сам». Он помолчал немного, и, глядя на разбросанные листы бумаги вокруг, вздохнул: «По крайней мере, хотелось бы в это верить».
Однако с каждым днём былая уверенность таяла всё быстрее. Его замысел – написать идеальный женский портрет – казалось, рассеивался с приходом очередной натурщицы. Их было много: профессиональных моделей и простых любительниц искусства, молодых девушек и умудрённых сединами женщин. Но ни в одной из них не было того, что он искал.
- Ты стал слишком капризен, Слава, - обиженно говорил его знакомый, проводив очередную даму за порог, - я тебе такую дорогую натурщицу привёл - ты на неё даже толком не взглянул.
- А я читаю по глазам.
- Ты хоть успел заметить, как она безукоризненно одевается и держится? – возмущался Эдуард.
- Красоту женщины определяет не дорогой внешний вид, а тот взгляд, который дорогого стоит, - парировал художник.
- С тобой бесполезно разговаривать, - устало вздыхал тот, - ты сам не знаешь, чего хочешь.
- Не знаю, - соглашался Вячеслав. - Но всё равно приведи сюда ту женщину, с которой я смогу написать идеальный портрет.
Эдуард молча разводил руками и, задумчиво нахмурившись, отправлялся домой, снова перебирая в памяти имена знакомых девушек. Он относился к мастеру с огромным уважением и старался помогать ему, как мог, хотя и не всегда понимал его идеи.
…..«Сварю кофе и снова за работу», - подумал Вячеслав, пытаясь стряхнуть с себя сонливость и усталость. Он давно потерял счёт времени и работал неистово, с каким-то отчаянным напором, как будто от этого зависела скорость написания картины. На самом деле она не зависела ни от чего, - и он это знал – только от вдохновения, которое до сих пор не появлялось. Но художник не откладывал кисти, может быть, именно поэтому – процесс занимал его полностью, не позволяя слишком погружаться в размышления о том, почему первый раз в жизни у него не получается сделать то, что он задумал.
Слава стоял посреди мастерской, оглядывая стены, увешанные набросками, эскизами и картинами. Он вспоминал о том, как мальчишкой рисовал всем, что попадалось под руку – карандашом, красками, ручкой, углём, даже зубной пастой. Ему было неважно, на чём – на бумаге, обоях или заборе – главное – рисовать. Тогда взрослые возмущались: «Он так все вещи перепортит. Что вы ему позволяете?!», а родители понимающе улыбались и покупали ещё одну упаковку краски и новый альбом. Они всегда его поддерживали и верили в него – может быть, даже больше, чем он сам – и именно им мастер был обязан тем, чего достиг сейчас. А вот в женщинах он такого понимания не находил.
- С тобой невозможно разговаривать ни о чём, кроме красок! – бросила одна из них, хлопнув дверью.
- Ты проводишь у мольберта больше времени, чем со мной! – ругалась другая. – Выбирай: или мастерская, или я!
И Вячеслав молча уходил к своим картинам, не в силах объяснить, что любит и её, и работу – одинаково сильно, и всё-таки по-разному – ни одна женщина не могла этого понять.
- Может быть, идеальный портрет вообще не может существовать? – раздумывал мастер, потягивая крепкий горячий кофе. - Ведь для того, чтобы его создать, нужна идеальная женщина, а таких, наверное, не бывает…..
- Красивые картины Вы пишете. Чувственные, - раздался с улицы звонкий женский голос.
Художник обернулся. Около окна стояла юная девушка в лёгком бело-голубом платье, с лукошком спелой малины и букетиком полевых цветов в руках. Её светлые волосы струились по загорелым плечам, а ясные глаза излучали какую-то особую мягкость и доброту. Она улыбалась открыто и нежно, и, казалось, что эта улыбка обращена даже не к собеседнику, а сразу ко всему, что её окружало.
- Да, наверное….. То есть, спасибо….. – слегка растерялся Вячеслав, но тут же опомнился. - Присоединитесь ко мне? – спросил он, указывая взглядом на чашку.
- С удовольствием! – отозвалась незнакомка.
Через несколько минут они уже сидели в мастерской, наполненной запахом краски, ароматами кофе, свежих ягод и благоухающих цветов. Девушка разглядывала картины – не с любопытством, присущим её возрасту, а с каким-то глубокомысленным созерцанием, она словно смотрела не на рисунок, а на его сущность. Мастер с удивлением молча наблюдал за ней: было что-то невероятно притягательное в том, как она изучает его творения, и он поймал себя на мысли, что ждёт её комментариев с замиранием сердца, и что это мнение для него почему-то гораздо важнее мнения самого уважаемого критика.
- Интересно, - задумчиво сказала она наконец.
- Что именно? – спросил художник. Он старался казаться спокойным, но его голос предательски подрагивал.
- Вы пишете не картины, а мгновения - за всю свою жизнь я ни разу такого не видела.
- За все 18 лет? – с доброй иронией сказал мастер.
- За 20, - с улыбкой ответила девушка.
- И как же зовут юную ценительницу прекрасного?
- Елена. А Вас?
- Очень приятно. Вячеслав.
- Мне тоже.
Девушка встала с плетёного кресла и подошла к мольберту, где был очередной незаконченный эскиз. Она бросила взгляд на груду скомканных листов в углу комнаты:
- Творческий кризис?
- Да, в некотором роде.
- Это хорошо.
- Что же тут хорошего? – удивился мужчина.
- Есть возможность отдышаться и набраться сил перед чем-то значимым.
- Ты так думаешь?
- Я знаю.
- Ничего, если я буду называть тебя на «ты»?
- Пожалуйста, - улыбнулась Елена.
- А у тебя бывают творческие кризисы?
- Конечно. Они почти у всех бывают.
- И что же ты с ними делаешь? - прищурившись, спросил Вячеслав. «Почему я ищу совета у молоденькой девушки, которая ещё ничего толком не понимает в этой жизни?» – удивлённо думал он.
Елена пожала плечами:
- Ничего. Просто жду.
- Помогает?
- Да.
- И что же мне нужно делать? Тоже подождать?
- Нет, работать, может быть, даже больше, чем раньше.
- Да куда уж большое! – почти возмущённо воскликнул художник, вскочив с кресла. - Ты даже представить себе не можешь, сколько времени я провожу с кисточкой  в руках!
Елена улыбнулась:
- Я говорю про работу души.

*****
Несколько минут Вячеслав боролся с собой и своими сомнениями – выпроводить гостью или продолжить разговор? Он смутно понимал, что она права, но не хотел себе в этом признаваться. Ему давно казалось, что в его работах недостаёт чего-то важного, но он боялся даже подумать о том, о чём сказала Елена. Наконец он собрался с духом:
- Почему ты думаешь, что я пишу картины, не вкладывая в них душу?
- Я этого не говорила. Наоборот, Ваши картины очень эмоциональны. Правда, это, в основном, портреты, и почти нет пейзажей. А жаль – в них Ваш талант раскрылся бы по-новому.
- Никогда не умел писать природу – я лучше чувствую людей. Но если ты говоришь, что картины эмоциональные, тогда я тебя не понимаю, - вздохнул художник и устало опустился в кресло, - что же в них не так?
- Вы действительно хотите знать моё мнение? – слегка приподняла брови собеседница.
- Да. Хочу.
- Хорошо. Вы пытаетесь найти красоту или идеал – не знаю, что именно, что-то особенное – в окружающих, а должны искать в себе, как всегда это делали.
- Откуда ты знаешь, как я всегда делал? – удивился Слава.
- Вижу - по Вашим картинам это понятно.
- Это даже не все критики замечают.
- Просто многие из них оценивают вещь, а не смысл, и судят по формальными признакам, а не по своим ощущениям.
- Почему? – заинтересовался мастер.
Девушка пожала плечами:
- Наверное, им так удобнее. Гораздо проще составить список требований и потом только ставить галочку: «подходит/не подходит», чем пытаться почувствовать и понять каждое произведение. К тому же их мнения могут не совпадать, а отстаивать свою точку зрения способен не каждый, потому что не каждый в ней уверен. Кстати, по той же причине для людей так важны громкие должности и «почётные» звания. Хотя, если задуматься – это просто несколько слов, которые они могут ставить рядом со своей фамилией, и которые не всегда используются заслуженно. Но люди относятся к ним с трепетом, даже с подобострастием, потому что эти слова отражают – или должны отражать – мнение общества, мнение большинства. И они признают его как истину, потому что не доверяют себе и своему суждению, да и не у всех оно есть. Немногие имеют свою точку зрения, но ещё меньше тех, кто имеет смелость в этом признаться.
- Где ты нашла такие выводы? – поражённо спросил Вячеслав.
- В своих размышлениях, - ответила Елена.
- Необычные размышления для 20-летней девушки.
Она мягко улыбнулась:
- Возраст измеряется не количеством прожитых лет, а количеством приобретённого и, главное, понятого опыта.
- Тогда, видимо, ты даже старше меня, раз так много понимаешь, - усмехнулся художник.
- Ошибаетесь. Я почти ничего не понимаю.

*****
«В этой девушке есть что-то удивительное, чего я никогда не встречал раньше в людях, - думал Вячеслав после её ухода. - В ней поразительно сочетаются мягкость и решительность, открытость и замкнутость. Елена словно создана из противоречий, и в то же время она – самый гармоничный человек, которого мне доводилось видеть».
Художник размышлял, гуляя по берегу реки и глядя на кристально чистую воду, играющую солнечными бликами. В этот день он не брал в руки кисти. Он не мог сидеть дома, ему просто необходимо было куда-то выйти, чтобы остаться наедине с собой: так бывает после встречи с некоторыми людьми – в душе вдруг появляется нечто необъяснимое, важное и очень хрупкое, что хочется непременно сохранить, потому что мы чувствуем – именно это станет для нас новым источником силы, когда все остальные иссякнут. Именно это поможет нам продолжать идти вперёд и покорять новые вершины. И именно этого нам обычно так не хватает…..
Солнце начинало опускаться за неровный горизонт леса, окрашивая небо в кисельно-сиреневые цвета. Воздух словно замер, вобрав в себя все переливы уходящего дня, и природа застыла в таинственном ожидании ночи. Вячеслав очень любил такие минуты – тогда он особенно тонко ощущал всё, что его окружало, и в звенящей вечерней тишине прислушивался к себе, стараясь уловить каждую новую грань эмоций, которую потом неизменно переносил на холст. Он не знал и не понимал, как это работает, да и не пытался понять – он просто нашёл для себя особое время, когда появляются особые идеи и зарождаются особые чувства…..
Домой он вернулся уже за полночь. Спать ему совершенно не хотелось. Художник вошёл в свою мастерскую, залитую лунным светом и подошёл к мольберту. На нём был всё тот же холст с недописанной картиной. Несколько мгновений Вячеслав смотрел на него в задумчивости, и вдруг резким движением отбросил в сторону. Схватив первый попавшийся белый лист, он начал работать – страстно и увлечённо, не останавливаясь ни на минуту, забыв про всё и полностью погрузившись в творчество. В этом отчаянно счастливом порыве слились воедино все душевные волнения и терзания, бессилие и вдохновение, спокойствие и яркие эмоции, не дававшие ему покоя последние несколько месяцев…..
Когда Вячеслав отложил кисть, за окном уже загорался рассвет. Первые лучи солнца коснулись холста, и только в этот момент он понял, что всё это время даже не осознавал, что именно пишет. Художник отступил на шаг от мольберта и взглянул на картину. Это была летняя гроза.

*****
- Делай, что хочешь, но найди мне её!
- Как я это сделаю, если ты ничего не рассказал мне об этой девушке? - удивлённо возмущался Эдуард.
- Елена. Её зовут Елена.
- Исчерпывающая информация.
- Не издевайся! – раздражённо сказал мастер, но через несколько секунд успокоился. – Извини. Просто я места себе не нахожу.
С того дня прошла уже неделя, но Лена больше не появлялась. Вячеслав ждал её прихода каждый день, бросался к окну при малейшем шорохе, доносившемся с улицы, но девушка так и не пришла.
- Неужели я её чем-то обидел? – мысленно ругал он себя.  – Почему она ничего не рассказала про свою жизнь? Самолюбивый эгоист! Я весь день говорил о себе, о живописи, но не задал ни одного вопроса о ней. Где теперь её искать?
А найти Елену стало для него необходимостью. Ему нужно было увидеть её ещё раз, ещё раз с ней поговорить. Зачем, он и сам не знал, но без этой встречи уже не мыслил себя как художника. Его «Летняя гроза» за несколько дней стала самой обсуждаемой картиной, и её фотографии не сходили с первых полос газет. Журналисты теперь не донимали его вопросами, как ему удалось написать новый шедевр – они привыкли, что он ничего не хочет им рассказывать. Но в этот раз он не смог бы им ответить, даже если бы захотел – Вячеслав сам этого не понимал. Может быть, для этого он и искал встречи с Еленой – где-то в глубине души художник надеялся, что она сможет ему это объяснить. И, кажется, он наконец-то нашёл идеальную натурщицу для воплощения своего замысла об идеальном портрете.
- Сдалась тебе эта девушка! Что ты к ней привязался? Влюбился, что ли? – хитро подмигнул Вячеславу Эдуард.
- Дурак! – бросил тот. – Ты ничего не понимаешь!
- А что я ещё должен думать, если всю неделю ты только о ней и говоришь? – обиделся его знакомый.
- Есть чувство, больше, чем любовь, - задумчиво глядя в окно, ответил художник.
- Интересно! Это какое же?
Вячеслав повернулся к нему:
- Не знаю. Узнаю – скажу, - и, помедлив, добавил, - найди её. Пожалуйста.
- Можно подумать, у меня есть выбор, - еле слышно сказал Эдуард, закрывая за собой дверь.
Вячеслав остался один. Он не сводил глаз со своей новой картины – она чем-то притягивала и пленяла даже его самого. Десятки коллекционеров хотели купить её, но художник не соглашался и даже слышать не хотел о подобных предложениях.
- Он просто набивает себе цену, - ворчали несостоявшиеся покупатели, - совсем зазнался!
Но для мастера эта картина вообще не имела цены – она была единственной вещью, связывающей его с Еленой, и продать работу значило бы навсегда порвать эту и без того тонкую нить.
Художник ходил кругами по мастерской, теряясь в догадках, что могло случиться и что ему теперь делать. Он больше не мог работать, но и сидеть без дела тоже не мог - это был какой-то замкнутый круг.
- Пойду прогуляюсь, - решил наконец мужчина.
….Вячеслав сидел на берегу реки, перебирая мелкие камешки и глядя на стремительный поток, несущийся вдаль. День был в самом разгаре: ярко светило солнце, в высокой траве стрекотали кузнечики, а над водой тут и там летали разноцветные стрекозы. Всё вокруг было наполнено таким радостным восторгом, что художник невольно улыбнулся – ему нравилось это торжество жизни, которое царило в эту минуту в природе.
- Даже если мне не удастся её найти, эта мимолётная встреча навсегда останется самым незабываемым и счастливым мгновением в моей жизни, - размышлял он, - но тогда придётся отказаться от своего замысла: ни с одной другой женщины я не смогу написать такой портрет. Хотя, может, это вообще была бессмысленная затея? Она ведь и возникла как-то сама по себе. Конечно, все великие идеи, впрочем, как и великие глупости, рождаются спонтанно. Проблема в том, что в ослепляющем свете тщеславия мы иногда принимаем одно за другое. Видимо, в этот раз и меня ослепило, - грустно улыбнувшись, подумал Вячеслав, хотя прекрасно знал – в чём его нельзя было упрекнуть, так это в тщеславии.
Художник вернулся домой и по привычке сразу пошёл в мастерскую – он не собирался работать, но почему-то его непреодолимо тянуло туда, где они с девушкой встретились и провели вместе весь день. Он открыл дверь и не поверил своим глазам: у мольберта, с улыбкой глядя на картину, стояла Елена.
- Всё-таки решили написать пейзаж? – приветливо спросила она, и, не сводя глаз с «Летней грозы», добавила, - это превосходно!
- Как ты вошла? – изумлённо спросил художник.
- Дверь была не заперта. Я подумала, что Вы где-то неподалёку и решила подождать здесь, - девушка виновато опустила взгляд, - наверное, я не должна была этого делать. Простите.
Вячеслав готов был броситься к ней и обнять так крепко, как только мог – в порыве восторга и благодарности за новую встречу он чуть было не упал перед ней на колени, но сдержался, побоявшись, что она его поймёт неправильно. С замиранием сердца мастер подошёл к Елене, осторожно взял её за руку и, с улыбкой глядя в глаза, сказал:
- Спасибо тебе, что вернулась.
- А я и не уходила, - улыбнулась девушка, едва заметно сжав его руку. И художник внезапно понял – она чувствует то же, что он.

*****
- Где ты пропадала? – спросил мастер, наливая кофе. – Я так ждал, что ты придёшь.
- Мне нужно было время.
- На что? – удивляясь своей прямолинейности, продолжал расспрашивать он.
- На творчество.
- Только не говори, что тоже пишешь картины.
Девушка засмеялась:
- Нет, стихи.
- Почитай.
Елена встала с кресла и медленно подошла к окну. Слегка склонив голову, она начала:
Спасибо, что ты есть. Спасибо лишь за это.
Благодарю судьбу, что встретила тебя.
Так сложно, когда мысли запутаются где-то,
Так просто, если знаю, что веришь ты в меня.

Спасибо, что ты есть. Спасибо за улыбки.
За море вдохновения и лучезарный взгляд.
Мои мечты сегодня так трепетны и зыбки,
Но ты их от ненастий оберегать так рад.

Спасибо, что ты есть. Спасибо за советы,
Ведь ты всегда помочь и поддержать готов.
Ты никогда не дашь готовые ответы,
Зато освобождаться научишь из оков.

Спасибо, что ты есть. Спасибо за чудесность,
За волшебство мгновений общения с тобой.
За преданность идее, за искренность и честность
Перед людьми, и главное – перед самим собой.

Сегодня мы по жизни идём с тобою рядом,
Придёт пора – ты сможешь меж строчек все прочесть,
Я подойду поближе и, обнимая взглядом,
Скажу тебе чуть слышно: «Спасибо, что ты есть»…..

- Кому посвящено это стихотворение? – первым нарушил тишину Вячеслав.
- А вот на этот вопрос я никому и никогда не отвечаю, - улыбнулась Елена.
- Почему?
- По той же причине, по которой и Вы не отвечаете журналистам, как Вам удаётся создавать шедевры.
- Понимаю, - сказал он и после паузы добавил, – ты сказала, что не уходила – поясни, пожалуйста.
- Я увидела в газетах фотографию Вашей новой картины и поняла, что в тот день Вы наконец-то нашли вдохновение. Значит, открыли для себя его новый источник. И я тоже, - еле слышно добавила она. - Так бывает нечасто, но, встретившись один раз, родственные души уже никогда не расстаются – они рядом, даже если люди далеко друг от друга.
- Да, ты права, - кивнул художник. - Но почему ты так уверена в том, что я встретил родственную душу?
- Чувствую.
- Интересно. Ты знаешь, - после секундного колебания сказал художник, - я недавно решил написать свою лучшую работу.
- Смелое решение.
- Почему?
- Потому что планка очень высокая. Своего рода вызов.
- Я никогда не бросал вызовы обществу.
- А он адресован не обществу, он адресован Вам. Слишком сильное желание превзойти самого себя и доказать что-то, слишком большой соблазн гордо сказать: «Я это сделал!». И для этого не жалко ни сил, ни времени – ничего.
- Ты начинаешь пугать меня своим пониманием людей.
- Почему?
- Ты не можешь чувствовать в 20 лет то же, что взрослый мужчина в 45.
- А чувства не подразделяются на мужские и женские. И определяются не возрастом.
- Тогда чем?
Елена пожала плечами:
- Наверное, эмпатией.
- Она есть у любого человека?
- Конечно.
- Тогда почему возникают разногласия?
- У всех людей своя степень понимания. Правда, у некоторых она отрицательная, - усмехнувшись, ответила девушка. – Вы говорили про свою идею.
- Да, идея. Она не даёт мне покоя уже несколько месяцев – понимаешь, это та цель, к которой я шёл, ради которой так упорно работал всю жизнь.
- Вы уже придумали сюжет?
- Я хочу написать твой портрет.
- Нет.
Если бы в этот момент весь мир начал рушиться, а с неба посыпались камни, Вячеслав не ощутил бы такого отчаяния и замешательства, как сейчас.
- Но почему нет? – умоляюще спросил он. - Ты не доверяешь мне как художнику?
- Напротив, из всех известных мне художников я только Вам и доверяю – больше никто не может так точно передавать на холсте все оттенки чувств.
- Но это же только портрет, не больше, - осторожно уточнил мастер.
- Я понимаю.
- Тогда почему ты отказываешься?
- Ваша лучшая работа должна быть не портретом, а пейзажем.
- Откуда тебе это знать? – воскликнул художник и, словно извиняясь за свою вспыльчивость, тихо добавил, - я же никогда их не писал.
- Вы недавно начали, - сказала Елена, указав рукой на «Летнюю грозу», - и весьма успешно. Почему бы не продолжить? Это ведь гораздо сложнее – а значит, увлекательнее – добиваться успеха там, где никто от тебя этого не ждёт, и никто в это не верит, кроме тебя самого. Разве не так?
- Наверное, так, - с грустью в голосе сказал Вячеслав. - Но идеальный женский портрет – это мечта всей моей жизни…..
Художник бессильно упал в кресло и закрыл голову руками – он вдруг ощутил бесконечную пустоту: без мечты жизнь превращается в существование.
Девушка медленно встала, подошла к мастеру и робко приобняла его за плечи:
- Ну хорошо….. Пусть это будет мой портрет, но работать над ним мы начнём только после того, как закончим другую работу.
- Какую? – оживился художник.
- Научите меня писать картины, и как только я смогу создать что-нибудь стоящее, мы возьмёмся за портрет.
- Зачем тебе это? – удивлённо посмотрел на неё Вячеслав.
- Наши мечты должны сбываться, не так ли? – улыбнулась она.

*****
Каждый день они теперь проводили вместе. Елена приходила ранним утром и всегда приносила с собой букетик васильков. Художник обучал её рисованию - он начал с самых азов живописи, и думал, даже надеялся, что ему понадобится много времени, но девушка оказалась способной ученицей, и схватывала всё на лету. Вячеслав испытывал противоречивое чувство: он радовался успехам своей подопечной, но в то же время расстраивался, что их уроки закончатся раньше, чем ему бы этого хотелось.
- Почему ты каждый день приносишь с собой васильки? – спросил он однажды.
- Вам они не нравятся?
- Нравятся. Просто интересно.
- Я очень люблю полевые цветы, а в васильках есть особое очарование. Какая-то простота и загадочность.
- Нас привлекает в другом то же, что есть в нас самих, - думал Вячеслав, глядя на работающую за мольбертом девушку.
Она была так непохожа на всех, кого он знал раньше – светлая и искренняя, Елена, казалось, совсем не боялась открываться людям. То ли потому, что находилась в гармонии с собой, то ли потому, что просто не знала, как это больно – разочаровываться в тех, кому когда-то распахнул свою душу.
- Ты когда-нибудь обманывалась в людях? – осторожно спросил художник.
- Да, - коротко ответила она, и остановив работу, серьёзно посмотрела на него, - а почему Вы спрашиваете?
- Удивляюсь твоей жизнерадостности и открытости – мне кажется, что ты никогда не встречала лицемерных и нечестных людей, но ведь такого быть не может.
Елена отложила кисть и села в плетёное кресло:
- Не может. Хотя до какого-то момента мне так не казалось. Но потом я поняла, что многие из тех, кто был добр со мной, вели себя так только потому, что я была ребёнком. Когда я повзрослела, их отношение резко изменилось.
- Каким образом?
- Они стали давать много советов, которых я не просила, и не потому, что хотели помочь, а потому, что стремились подчеркнуть свою опытность и превосходство. Но это подчёркивало только их неразумность.
- Почему ты так думаешь?
- Убеждение в своём абсолютном понимании жизни – это первый признак своей абсолютной глупости. Мудрый человек никогда не будет наставлять других, если это не нужно, и никогда не перешагнёт тонкую грань, за которой заканчивается человеческое участие и начинается пустое любопытство.
- Тогда как ты определяешь, кто по-настоящему мудр? – прищурившись, спросил Вячеслав.
- По тому, что люди делают. Поступки громче слов.
- Наверное, ты права, - задумчиво произнёс Вячеслав, - снова эмпатия?
- Нет, на этот раз опыт.
- Расскажешь? – ласково улыбнулся художник.
Елена взяла в руки цветок и после недолгого колебания заговорила:
- Когда-то мне встретился один человек – добрый, отзывчивый, умный, в котором я была уверена, и на которого могла положиться, хотя толком его даже не знала. Он производил впечатление надёжного и понимающего, и я полностью растворилась в этом ощущении. Оно настолько меня захватило, что я не видела очевидного и находила оправдание любой его ошибке. Но потом он очень нехорошо поступил со своим самым близким другом, который был ему бесконечно предан, - Елена горько улыбнулась. - Какое интересное и точное слово. Ведь самые преданные люди в итоге часто оказываются кем-то преданы, причём иногда именно теми, кому они так верили. Почему так происходит? – посмотрела она в глаза Вячеславу.
- Наверное, потому, что верили слишком сильно. Знакомо…..
- То есть, по-Вашему, полностью никому нельзя доверять?
- Почему же? Можно. Только нужно правильно выбирать таких людей.
- Это верно….. Я вот теперь умею это делать. Спасибо тем, кто меня этому научил.
- Ты им благодарна? – не поверил услышанному Вячеслав.
- Да. Хотя, чтобы осознать это, мне потребовалось несколько лет.
- И ты не злишься на них, и…..на этого человека?
Елена улыбнулась:
- Нет. Сочувствую. Окружающие – будь то я, или кто-нибудь ещё – рано или поздно поймут его сущность и порвут с ним связь, будут жить своей жизнью. А он навсегда останется с самим собой. И со временем ему будет всё сложнее – когда-нибудь он начнёт осознавать свои поступки, пусть и не в полной мере. Тогда ему станет понятно, почему большинство друзей от него отвернулись, а тех, кто остался, друзьями назвать нельзя. Их будет интересовать положение, полезное знакомство, деньги, но только не человек. Представляете, как это сложно – всё жизнь жить с осознанием, что корень почти всех твоих проблем – в тебе самом?
- Но большинство проблем и создают себе сами люди, - сказал Вячеслав.
- Да, в своих мыслях. И это….. не то, чтобы нормально, но вполне ожидаемо. Человеческая сущность, не более. А вот когда кто-то сознательно переходит к действиям – это уже подлость.
На несколько минут в мастерской воцарилось молчание. Было слышно, как за окном щебечут птицы и лёгкий ветерок перебирает нежную листву деревьев.
- И как ты теперь относишься к людям? – спросил художник.
- Верю всем, но доверяю немногим, - ответила девушка. - А Вы?
- Только своему сердцу. И ещё – почему-то – тебе.

*****
Дни пролетали незаметно, и Вячеслав понимал, что уже совсем скоро ему придётся – теперь он думал именно так - взяться за идеальный портрет. Но, к его удивлению, Елена не торопилась заканчивать уроки. Она стремилась не только научиться писать картины, но и понять их скрытый смысл; ей хотелось освоить не столько технику, сколько новое чувствование мира, которое люди выражают в красках.
- Как Вы выбрали профессию художника? – поинтересовалась однажды она.
- Это профессия выбрала меня, - усмехнулся Вячеслав. – Но я всегда любил рисовать, всегда был творческим человеком, поэтому выбор, в общем-то, был очевиден.
- А что Вам даёт творчество?
- Чувство жизни, - не задумываясь, ответил он.
- Тогда понятно, почему Вас так любит публика.
- Почему же?
- Тот, кто занимается творчеством только для получения внимания и одобрения, подобен яркой лампе – слишком ярко слепит и заставляет отводить взгляд. Тот, кто занимается творчеством в первую очередь для себя, подобен солнцу – дарит мягкий свет, и люди, словно подсолнухи, сами обращаются к нему, стремясь погреться в его ласковых лучах. Вы живёте творчеством, не стремясь получить их признание, поэтому они к Вам и тянутся.
- Верно, - одобрительно кивнул художник. - Тогда встречный вопрос. Без вдохновения творчества не бывает, так?
- Да, без него любая работа – это просто выполнение заказа.
- Тогда что такое поиск вдохновения - прагматичная выгода для себя или желание поделиться чувствами с другими?
Девушка задумалась:
- Наверное, и то, и другое. Хотя….. Может быть, это желание отрешиться на какое-то время от мира, погрузиться в создание чего-то нового – иногда действие важнее результата.
- Не скажи, - возразил мужчина. - Творчество – это выражение чувств, результат – итог упорной работы, и только их гармоничное сочетание – искусство. Без цели работа не имеет смысла, а без вдохновения нельзя создать что-то новое – только штампы.
- А как же сам процесс? Разве нельзя заниматься творчеством ради собственного удовольствия?
Художник улыбнулся:
- А пока ты не достигнешь лучшего для себя результата, ты его и не почувствуешь. Те, кто утверждает, что наслаждается исключительно процессом, просто любуются собой в том образе, которые они сами же себе и создали, и в который пытаются заставить поверить остальных.  Настоящий мастер находит в творчестве не столько счастье, сколько его предвкушение, предвкушение создания чего-то значимого и нового. Любое творчество – это всегда путь. И он знает, что творить – не значит любоваться ровной дорогой, а испытывать радость от преодоления трудностей, чтобы достичь той вершины, которой ещё никто и никогда не достигал.
- Да, наверное, Вы правы, - после недолгого молчания сказала девушка. – Со стихами то же самое. Это не утончённое занятие и не развлечение, а почти всегда терзания, иногда довольно мучительные: сначала душевные, когда ты сталкиваешься с сильным чувством, потом – творческие, когда пытаешься их выразить. Но результат всегда того стоит, ведь творчество – это способ забыть неприятные переживания и сохранить радостные. Мы с Вами, например, без этого не можем.
- Почему ты так уверена, что я думаю также? – переспросил художник, хотя Елена этого не говорила.
- Иначе Вы не согласились бы стать моим учителем живописи – просто нашли бы другую натурщицу. А раз мы с Вами здесь, значит, для Вас написать этот портрет – не самоцель, а способ сохранить что-то важное.
- Ты даже не представляешь, насколько ты права, - подумал он, но говорить ей ничего не стал.

*****
Лето подходило к концу. Елена писала прекрасные, светлые и очень добрые картины, которых теперь насчитывалось несколько десятков.
- Тебе можно устраивать персональную выставку, - с одобрением в голосе говорил Вячеслав.
- Только если в качестве «предисловия» к Вашей, - смеялась девушка.
Художник так и не взялся за идеальный женский портрет, но – удивительно – начал писать стихи. Вернее, пытался начать. Он не знал ни правил, ни специальных приёмов и оборотов речи, но у него было страстное желание именно так выразить всё то, что наполняло его душу. Поначалу ему было сложно – слова не укладывались в строчки, а рифмы были наивными и простыми, - но он пообещал себе не обращаться за помощью к Елене.
- Она достаточно смелая для того, чтобы осваивать что-то новое, не скрывая свои неудачи передо мной – своим учителем, - думал Вячеслав, - ведь обучение – это почти всегда нагромождение ошибок, которые мы либо тащим за собой тяжёлым грузом, либо используем для строительства лестницы к успеху. Я тоже никогда не боялся признать свои промахи, но здесь – совсем другое. Лена – удивительно душевная и светлая девушка, а таким людям всегда хочется показывать только самое лучшее, чего ты смог достичь, то, чего не ждал даже от самого себя. Потому что если твоя работа нашла отклик в душе такого человека, это значит гораздо больше, чем все награды, вместе взятые…..
И он продолжал учиться сам. Как ребёнок делает первые робкие шаги, так и художник медленно, тщательно подбирал слова, менял их местами, но с каждым разом ему становилось всё проще и проще, и в какой-то момент Вячеслав поймал себя на мысли, что стихи пишутся легко и без надрыва, словно он просто переносит на бумагу мысли, неуловимо витающие где-то рядом, а слова сами выстраиваются в ровные строчки.
- Наверное, именно это поэты называют вдохновением, - улыбался мужчина и снова брался за карандаш.
Елена уехала через несколько недель, не оставив ни своего адреса, ни телефона, сколько мастер об этом не просил. Он так и не написал её портрет, но теперь ему это уже было не нужно – художник научился удивительно тонко чувствовать природу – ни один полутон и ни один звук не ускользали от него. И если раньше его признавали лучшим, потому что он мог передать своё впечатление, то сейчас ему не было равных, потому что он научился передавать сущность. Вячеслав видел мир совсем по-другому и замечал то, на что раньше не обратил бы внимания. Он понял, что за величественным постоянством и могуществом природы скрывается неуловимая изменчивость, и что именно в этом заключается её таинственное очарование…..
Художник не скучал по Елене и не грустил по ней, но ему до боли не хватало этой девушки. Впервые за всю свою жизнь от испытывал настолько сложное чувство – не любви и даже не влюблённости, а безмерного восхищения, обожания и глубокой привязанности. С каждым днём он находил в нём все новые грани - как алмаз, оно переливалось множеством оттенков, и было для Вячеслава столь же драгоценным. Он наслаждался этим чувством и ненавидел его: оно не подчинялось никаким правилам и иногда безо всякой видимой причины бросало его, как корабль в шторм, от ощущения безграничного счастья к невыносимым душевным переживаниям. И всё равно художник мысленно благодарил за него судьбу, продолжая упорно работать.
- Что за картину ты пишешь? – спросил его однажды Эдуард, заглянув на чашку чая.
- Не скажу.
- Дай взглянуть?
- Полработы не показывают. Закончу – посмотришь.
- С чего вдруг такая скрытность? – удивлялся его знакомый.
- Считай, что очередная причуда творческого человека, - улыбался художник.
 На самом деле ему просто хотелось, чтобы первой эту картину увидела Елена. В своём новом чувстве он нашёл невероятно сильный источник вдохновения, и работал, словно растворившись в нём, потеряв счёт времени. В такие моменты ему казалось, что он гораздо ближе к ней, чем тогда, когда они проводили вместе все дни. Он бережно хранил это ощущение и не мог допустить, чтобы кто-то увидел хоть часть его творения и тем самым разрушил этот трепетно возводимый мир мечтаний. Даже если все замки в нём были воздушными.
Примерно через месяц работа подходила к концу. Однажды утром мастер, как обычно, стоял с чашкой крепкого горячего кофе перед мольбертом. Он внимательно смотрел на картину, раздумывая, что ещё можно улучшить и вносил последние штрихи, как вдруг раздался стук в дверь. Художник не любил, когда его отвлекали от размышлений, но всё-таки поспешил открыть: где-то в глубине души он надеялся увидеть на пороге самого желанного своего гостя.
- Вам посылка, - протянул свёрток почтальон.
- Но я не жду посылок, - немного разочарованно сказал он.
- Значит, это сюрприз, - улыбнулся тот. - Поставьте свою подпись, пожалуйста.
Вячеслав торопливо расписался в документах, поблагодарил мужчину и вернулся в мастерскую. На свёртке не было указано ни обратного адреса, ни имени отправителя.
- Интересно, - подумал он. – Мне уже лет 15 никто ничего не присылал.
Мастер осторожно развернул бумагу – в посылке была небольшая картина. «Странная мысль – присылать рисунки художнику», - подумал он сначала. Но при первом же взгляде на неё его сердце заколотилось: так нежно и ярко передать всю загадочность восхода солнца мог только один человек. И хотя на картине не стояло подписи, даже не было названия, он скорее по наитию, чем по логике, понял и то, и другое. Вячеслав машинально перевернул картину, и внезапно его охватила щемящая радость и какая-то сладостная грусть - с обратной стороны холста таким знакомым почерком были написаны стихи:
Давай достанем летом акварель
И холст раскрасим яркими цветами.
За вольными, просторными лугами
Пусть зеленеет изумрудом ель.
Давай с тобой напишем тот пейзаж,
В котором хочется вдвоём уединиться,
Пусть он нам может только лишь присниться,
Пускай. Зато он будет только наш.

Талантливый художник, много лет
Ты пишешь нежные, красивые картины.
Они все разные, но все в одном едины –
Соавтор в них всегда найдёт ответ.

Мой первый штрих так робко-неумел,
Я кистью по холсту веду несмело,
Но доверяю мастеру всецело:
Счастье творить – вот истинная цель.

Возьми же мою руку ты в ладонь:
Давай не будем, как и все, писать пастелью
И жизнь свою раскрасим акварелью,
Передавая каждый полутон.
«Встретившись один раз, родственные души уже никогда не расстаются – они рядом, даже если люди далеко друг от друга», - вспомнил Вячеслав слова девушки и крепко прижал картину к груди.

*****
В концертном зале был аншлаг. Билеты на вручение главной художественной премии разлетелись в считанные дни, не только потому, что это было самым значимым событием года в мире искусства, но ещё и потому, что все хотели стать свидетелями сенсации – Вячеслав заявил, что будет сам принимать участие в церемонии награждения. Ему присудили приз за лучший пейзаж – единогласно и без колебаний, и организаторы привычно отправили приглашение, не надеясь, что он придёт, а скорее для соблюдения регламента. Поэтому, когда они получили его согласие, поначалу даже не поверили и решили, что произошла какая-то ошибка. Но Вячеслав действительно пришёл.
- Что ты здесь делаешь? – изумлённо спросил Эдуард, встретив его за кулисами.
- Пришёл получить свою премию.
- Но ты же никогда этого не делал.
- Я и пейзажи раньше никогда не писал. Но когда-то надо начинать. Как видишь, иногда из этого может получиться что-то стоящее.
- Она всё равно не придёт, - участливо сказал его знакомый.
- Откуда ты знаешь?
- Я навёл некоторые справки. Точного адреса узнать мне не удалось, но я выяснил, что она живёт в нашем городе, а летом приезжает в деревню, которая находится по соседству с твоей – у неё там какие-то родственники, что ли…..
- Почему ты решил, что она не придёт? – настойчиво повторил Вячеслав.
- Она не любит подобные мероприятия. Даже на вручение своих премий не ходит. Вообще вы все, творческие натуры, странные люди: бегаете от того, к чему другие так стремятся, не цените того, что имеете.
- Так поступают все люди. Но мы с ней ценим другое.
- Зачем же ты её отпустил?! – воскликнул Эдуард.
Вячеслав улыбнулся:
- А я её и не отпускал.
- Ну что такого особенного в этой девушке? – практически взмолился Эдуард. – Я не понимаю.
- Ты когда-нибудь встречал родственную душу? – слегка наклонив голову и посмотрев ему в глаза, спросил Вячеслав.
Тот замялся:
- Нет….. Наверное, нет.
- Когда встретишь, узнаешь, - улыбнулся художник и направился к сцене.
- Слава! - окликнул его знакомый. Мужчина обернулся. - Помнишь, ты как-то сказал, что есть чувство больше, чем любовь? Что это?
- Для него нет подходящего слова, - задумчиво ответил он, - но, наверное, самое близкое – «очарованность».
Красивый, поставленный голос ведущего разносился во все концы до отказа набитого зрительного зала:
- Дамы и господа! Разрешите представить вам самое неожиданное открытие этого года – того, кто каждый раз покоряет нас талантом, того, кто с каждым разом превосходит сам себя, того, кого мы знаем так хорошо и при этом не знаем совсем – Вячеслав….. – остальные слова потонули в шквале аплодисментов – художник вышел к публике. Он стоял посередине сцены, под ослепительным светом софитов и с любопытством оглядывал аудиторию: сотни людей собрались только для того, чтобы посмотреть на него.
- Интересно, - подумал мастер, - сколько из них видели мои картины и сколько из тех, кто видел, по-настоящему поняли их?
-…..это награда по праву принадлежит Вам! Поздравляем! – услышал художник и поймал себя на мысли, что прослушал всю поздравительную речь. Но ему было не до этого. В практически бесконечной толпе зрителей он искал глазами Елену – у него не было ни малейших сомнений, что она здесь.
- Скажите нам пару слов, - попросил его ведущий, указывая рукой на стойку с микрофоном.
Вячеслав дождался, когда овации стихнут, и заговорил:
- Обычно в таких случаях принято кого-то благодарить. Мне некому сказать «спасибо». Некому, потому что это не выразит даже тысячную долю моей признательности. Лучше я прочту свои стихи.
Публика ахнула и замерла в ожидании. В зале повисла тишина, не нарушаемая даже шелестом платьев. Художник закрыл глаза. «Услышь это. Пожалуйста», - отчаянно подумал он и, выдержав паузу, начал:
Я навеки тобой очарован,
Пусть давно в тебя так не влюблён;
Снится взгляд мне, что нежности полон,
И волос твоих мягких лён.

Снится трепет робких объятий,
И души твоей светлая грусть.
Бесконечно хотел б целовать я
Нежный шёлк тех пленительных уст.

Бесконечно бы слушал рассказы
О наивных юных мечтах…..
Жаль, что понял я это не сразу,
Жаль, что это теперь лишь во снах.

Обаянием твоим околдован,
Возвращаюсь всё вновь в этот сон.
Я навеки тобой очарован,
Пусть теперь по-другому влюблён.
Он отступил от микрофона, ещё раз оглядел зрителей, поклонился и ушёл за кулисы. Вячеслав не слышал ни восторженных возгласов, ни грома аплодисментов, ни настойчивых просьб ведущего вернуться к публике. Равнодушно пройдя мимо людей, то и дело бросавшихся к нему навстречу, он вошёл в гримёрку и закрыл дверь. Им овладело страстное желание оказаться сейчас в своей мастерской, с чашкой горячего кофе в руках, и чтобы на столе непременно был букетик васильков…..
- Ну что ж, хотя бы кофе, - подумал он и отправился в бар.
Вернувшись к себе с чашкой ароматного напитка, он увидел на столике гору цветов.
- Что это? – спросил он Эдуарда, который вошёл с очередной охапкой в руках.
- Это тебе от благодарных зрителей. Твоё выступление произвело фурор. Давно ты начал писать стихи?
- Нет, недавно.
- И даже мне ничего не говорил, - хитро улыбнулся он, - сохранял интригу? Молодец, у тебя это получилось.
- Эдуард, подойдите сюда! – раздался голос из коридора.
- Сейчас! – крикнул он. – Извини, мне пора, ещё раз поздравляю, - пожал он руку художнику. Уже подойдя к двери, он обернулся и, вынув руку из кармана, протянул васильки:
- Это тоже тебе.
- Откуда они у тебя? – торопливо спросил он.
- Какая-то девушка передала, я положил их в карман, чтобы не потерять.
- Где она? – вскочил Вячеслав.
- Ушла.
- Давно?
- Минут 20 назад.
Мужчина взял букетик и, присев на стул, с улыбкой сказал:
- Какие прекрасные цветы.
Эдуард непонимающе пожал плечами:
- Здесь столько шикарных букетов, а ты вцепился в какие-то васильки. Что ты в них нашёл?
Художник посмотрел на него с доброй улыбкой:
- Особое очарование.

*****
Прошло несколько лет. Вячеслав стал самым известным и признанным пейзажистом в мире искусства. Он по-прежнему не появлялся на официальных церемониях, и вернулся к своей привычной жизни, заигравшей вдруг новыми красками. От Елены больше не было никаких известий – даже вездесущему Эдуарду не удалось ничего узнать. Художник больше не искал с ней встреч, хотя втайне очень на них надеялся. Но теперь у него были новые неиссякаемые источники вдохновения: чувство, которое до сих пор наполняло его душу светом, и природа, красота которой оказалась так разнообразна и неповторима.
Он издал книгу с репродукциями своих картин, которая была напечатана огромным тиражом и разлетелась практически моментально. Вместо предисловия, ни один вариант которого ему не нравился, он напечатал свои стихи – художник искренне верил, что та, кому они посвящены, непременно прочтёт их и поймёт его. Поймёт так, как умеет только она…..
Я был счастливейшим, наверно, из людей,
Узрев твою влюблённость ненароком.
Я окунулся за тобой в туман страстей,
Не спрашивая клятв, не зная срока.

Я за тобой пошёл в глухую даль,
Забыв на время все свои печали.
И было сердцу искренне так жаль,
Что мы друг друга раньше не встречали.

А ты, ведомая, вперёд меня вела –
Куда, зачем – ты и сама не знала.
Но неизменно преданной была,
И никогда меня не оставляла.

Ты была светлой, милой и простой,
Ни разу ни о чём не попросила,
Но взглядам тем, согретым добротой,
Сопротивляться не нашёл я силы…..
Солнце неторопливо появлялось из-за горизонта, освещая мастерскую первыми нежными лучами. Вячеслав посмотрел на часы – он снова проработал всю ночь, и очередная картина была закончена. Он улыбался, глядя в окно – то утро, когда они встретились с Еленой, было точно таким же, за одним лишь исключением – сейчас он был счастлив. Вдруг раздался стук в дверь. Его сердце сладостно сжалось: «Неужели это она?» - осторожно подумал он, и бросился открывать.
- Вам посылка, - улыбнулся тот же почтальон. - Распишитесь, пожалуйста.
- Спасибо, - разочарованно поблагодарил Вячеслав. Он нехотя поставил свою подпись и закрыл дверь.
Вернувшись в мастерскую, художник развернул свёрток – в нём была его книга. В предчувствии чего-то такого дорогого и значимого, он открыл её и увидел несколько слов, дописанных под предисловием:
Своей душе и сердцу свято верь -
Счастье не требует причин и оправдания.
Мы были счастливы. И счастливы теперь,
Даже сквозь годы после расставания.
Вячеслав улыбнулся и медленно провёл рукой по неровным строчкам:
- А мы и не расставались. Мы всегда рядом, даже если далеко друг от друга. Это невероятное счастье – найти родственную душу. И как я счастлив, что теперь это знаю..... Что мы теперь это знаем, - очарованно сказал он.