Путеводитель по Гиперборее

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ГИПЕРБОРЕЕ


Из всего мною написанного чаще перечитываю «Ледяной кубик».

Там заявлено новое пространство, которого раньше не было на литературной карте.

В литературе - Гиперборея, Межграничье, Биармия, Ультима Туле, Похьола, Лаппония... На официальном языке это Баренцев евро-арктический регион.

Синтез нескольких культур: норвежской, русской, саамской, ненецкой, шведской,
финской, противоречивый, парадоксальный.  Он существовал, процветая, недолго, в
90-е годы, время бурного романа северной России со Скандинавией. Теперь мы
наблюдаем новый ледниковый период, но думаю, культурное сотрудничество
(сотворчество!) на высоких широтах еще возродится.

Гольфстрим поможет. Теплая река в океане. Это ведь не природное явление, а
человеческое тепло, дыхание, пульс.


Крайний Север, он же бескрайний, он же света край.

Это, если кто не знал, и есть Ультима Туле, последний остров.

Заполярье (за Полюсом, то есть).

Похиола - страна чародеев, чудодеев, чудо-юд.

Гиперборея, где север на нулевом градусе внезапно переходит в юг.

Гипер — сверх, борей — север.

Супер-север, то есть.

Он же – колыбель Аполлона.

Бог искусств вообще-то в Греции проживает, постоянно прописан.

На ПМЖ как бы.

Но он прилетает к себе на  географическую родину, за Полярный Круг, каждую весну.

На упряжке из белых лебедей.

Тут прозябает под незаходящим солнцем, средь лишайников и мхов классическая лоза Публия Овидия Назона.

Музы водят хороводы на стратегических высотах.

Кипит священным безумием Кастальский ключ.

А посреди гранитных скал восседают на треножниках пифии, укутанные (холодно-таки) в роскошные самоедские меха, вдыхают природный газ и пророчествуют.

Каждому хочется узнать, что с ним будет, хоть каждому это известно. Каждый сам себе Сивилла. Постареем и умрем, вот что с нами будет.

А пока живы (изреченье над входом Дельфы): никто не гарантирован ни от чего.

И Пифии, надышавшись пропан-бутана, который тут кое-где просачивается в трещины скал из глубин земных, посоветуют адепту познать самого себя.

Того, чего я не нашел во мне, бесполезно искать и вовне.

Пропан-бутан – пропал бутон. Сгинул человек. Бутон на дереве бессмертия.

А умирать-то не хочется.

Хочется, чтобы от тебя на этом свете хоть что-нибудь осталось. В память и назидание потомкам.

Нет, весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет, и тленья убежит.

Жизнь коротка, искусство долговечно.

Оттого-то тут, в Межграничье, все в Аполлоны лезут.

Всё пляшут и поют (но не пашут и не куют).

Исполняют руны под арфу, или блюзы под гитару, или частушки под балалайку.

Врут враки, плетут сплетни, постят посты.

Живо пишут живую пись.

Некоторые даже ваяют, или хотя бы, валяют (валенки; дурака).

И актерствуют, актерствуют с утра до ночи.

Меж собой просто так не поговорят – а непременно этюд поставят, мизансцену, Станиславский и Немирович нервно курят в углу. Прямо Дом ветеранов сцены (но не столичный, а Мценского уезда).

Пьянствуют, конечно, пей за жисть, пейзажист!

Северная палитра, она же поллитра.

Розово-крапчатые мухоморы викингов, для экзистенциальной храбрости.

Пропан-бутан – русские называют его пропил-бутил – для прозрения тайн мира.

Вытяжка из желез болотной выпи - выпей, ради примирения с жизнью.

Финское чухонь-шаманство.

Саамское оленье хвостовое чутье.

Варяжская боевая норд-хитрость.

Шведское, удачно замаскированное под прагму, сван-безумие.

Российская во все стороны беспредельность.

Эта гремучая смесь дает в итоге супер-нацию: ультиматульцев.

Ну или гиперборейцев.

Жизнь у них, еще бы, о-очень интересная: не сеют и не жнут, но Отец небесный (Аполлон Зевсович) их питает.

А главным образом питают их программы социальной компенсации для жителей отдаленки, надежные, добротные скандинаво-коммунистические программы.

Чтоб нам с вами так жить.

Натурально, здешние ваятели с особым рвением лепят горбатого, а певцы – поют лазаря, для ревизоров, европейских и местных, больших членов и важных органов.

Биармия – би-армия: двойная армия, двойственных людей: 1) социальщики, живущие на пособие и они же  2) верховные жрецы солнечного бога.

Как их называть прикажете: бохема, интельная генция?

Любовники муз? Жокеи Пегаса?

ХЛАМ: художники, литераторы артисты, музыканты?

Серапионовы братья и сестры?

Мастера культуры (с кем вы?) Куртуазные маньеристы?

Серпентарий единомышленников.

Председатели Земного Шара, принцы Юниверс.

Пациенты творческой палаты имени Кащенко Петра Петровича. 

Богема, но не с парижского чердака, а из самоедской кибитки.

Здесь, на крайнем севере, в тьмутаракани, (вернее, тьмумошкарани) с белыми ночами и эффектом полярного психоза их - половина населения.

А куда еще деть себя за 70-й широтой, где десять месяцев зима, а остальные два, в рамках утвержденного бюджета, подготовка к зиме.

Женщины в Ультима Туле самые лучшие. Возьмем, например, Жизель, вилиссу нашу: из писательниц она, факт, самая красивая, а из красавиц – пишет лучше всех.

Или Эву-Карен, валькирию: видели вы у какой-нибудь живописицы такие ноги? Зачем, зачем так боги строги!

Грушеньку, Аграфену с Вологодчины. Просто из Достоевского роковая инфернальница. И главные роли в спектаклях мирового репертуара исполняет.

Имеются, конечно, на свете и другие длинноногие бэби: секретут-массажистки, пусси-референты, кис-кис-вайзеры.

Они, может, и всем хороши. Но не живописуют они вам на полотне мокрую сирень, яблоки Гесперид, хороводы фей, цветок Гильгамеша, джина в бутылке, райских птиц Гамаюна и Сирина, оленя Серебряное Копытце...

Не сложат песню (ловту, сагу, балладу, канцону, сонет, верилэ...)

Нет, женщина-художник – это самое оно.

Ультиматульцы обходятся без переводчиков. Все ведь и так друг друга понимают. Ничего ни от кого никто не скроет. И не надо менял для прекрасных Лал. Не треба америко-британского волапюка.

Когда ультиматулец говорит, над головой его сгущается облачко, перламутрово-лимонное, как пыльца орешника, и плавно перемещается по направлению к ноздрям собеседника.

А тот, почувствовав  аромат речи, ловит смысл сказанного. И над его головой, в свою очередь, возникает розово-лиловое облачко пыльцы, как от иван-чая, донося ответ.

О, эти запахи слов: хвойные, медовые, вересковые, можжевеловые!

Душистый их душ, дыхание их души. Подушка с отдушкой, для сладких снов моей душеньки!


К этому повествованию примыкают «Лапландские хроники» — фэнтэзи на тему
истории и фольклора народов Крайнего севера.

Первая и вторая сага связаны сюжетно, они поясняют друг друга.

Полусотня главок, многие из которых могут читаться, как самостоятельные тексты ("Волки").

Я сама люблю и длинные нарративы, и коротенькие комменты, реплики.Две тенденции в развитии словесности. Пытаюсь в своих текстах совместить то и другое.

Отдельно написала "Сонгельский эпос. История народа, живущего на крою света".

В этой книге,  существующей на ничейной земле между  историей, поэзией и чистым
вымыслом, просвещенный читатель найдет сюжеты  как сказок  саамов Кольского
полуострова («Красивая Катерина», «Ледяная вежа», «Сталло-сталл» и др.), так и
легенд, преданий саамов западных, проживающих ныне на территории Норвегии,
Швеции, Финляндии.

Автор добросовестно изучил всю литературу по лопаристике, которую мог найти в
библиотеках Мурманска, Рованиеми (Лапландия)  и Умео (Вестерботтен). Но не
требуйте от его творения  конкретных исторических и этнографических реалий.

Действие происходит не в  Саамедне Х – XYII столетий, как бы мы ее не
представляли, а в Саамедне легендарной и баснословной.  Исторические личности и
факты,  попадая в  ткань повествования, сами становятся сказкой. Так, к примеру, 
Гиррит де Фер, или Василий Крестинин, которых вы встретите на страницах, это не
отражения действительно существовавших людей, а  именно сказочные герои,
преображенные  по законам жанра.

Признаю, что в «Сонгельском эпосе» вымыслу его создателя принадлежит место
погонщика на саамской оленьей упряжке. Но  главной  правды маленького народа, его
сокровенного знания, ныне почти всеми забытого, это не отменяет.

В книге сорок девять глав, примерно столько же дней в полярной ночи. Землякам-
северянам, товарищам по световому голоду, я выпишу  рецепт - читайте по одной
главе  на исходе  каждого дня полярной ночи, и тьма станет цветной.Так вы незаметно пройдете до конца путь по цветущей, бунтующей вселенной саамов.