Клуб Анонимных Вязальщиц

(история, рассказанная на собрании)

 
Здравствуйте, меня зовут Екатерина. Сейчас мне уже 45 лет, а мои отношения с этим пагубным и разорительным пристрастием завязались, как я теперь понимаю, с самого детства. Моя мама, сколько я себя помню, всё время что-то вязала и распускала. Нитки у неё были одни и те же, а из рисунков она знала только один – листочки. Кто-то когда-то научил, и все вещи всегда у неё выходили одинаковыми: лицевая и изнаночная гладь со вставками в виде листочков. Это было довольно красиво, но надоедало до чёртиков. И ужасно удивляло и расстраивало – неужели, думала я, не существует никаких других способов связать красивую кофточку? Те вещи, которые она вязала мне, тоже были одинаковыми и страшными, грубыми и тяжёлыми: у неё было много старых и перекорёженных временем и ноской ниток, а новые она покупать не хотела, поскольку дорого. И даже вывязывать на моих кофтах листочки ей было лень – я же всё равно скоро вырасту, а, значит, придётся распускать, так зачем стараться? И я носила то, что приходилось, чтобы не мёрзнуть, хоть мне в них было неудобно и совсем безрадостно.

Я с детства ненавидела вязание, поскольку его результаты были просто ужасными! Но ещё больше я возненавидела его, когда в школе на уроке труда глупая и профессионально непригодная училка, ненавидевшая детей, решила научить нас азам этого дела. Во-первых, я принесла на урок то, что было дома, то есть те самые много раз перевязанные и перемотанные, потерявшие первоначальный цвет и форму нитки. Потому что мне всё равно никто не дал бы учиться на хороших! Меня и к плите не подпускали, чтобы не испортила продукты, которые вечно были в дефиците. Потому что, когда не умеешь готовить, то, естественно, перепортишь кучу всего, и не раз, пока научишься делать правильно и вкусно. Но мне никто так и не дал такой возможности… И в школе тоже толком не научили, да и кому бы? А что до вязания (простите, что отвлеклась), то из тех ужасных ниток, на которых я впервые попробовала это дело, у меня получилось нечто грубое и уродливое, что эта дура на весь класс обозвала «портянкой».

Прошло несколько лет, прежде чем я снова взяла в руки спицы. У меня тогда началось первое творческое увлечение – я раскопала на антресолях свои куклы, которыми играла в детстве и которых моя любимая бабушка-мастерица, любившая играть вместе со мной, обшивала, сооружая им потрясающие наряды и украшения, платья и юбки, кружевные оборочки, брошки и заколки… Куклы были стандартные, а вот бабушкины наряды на них – удивительными и неповторимыми. И мне захотелось продолжить бабушкино дело и переодеть их уже по-своему. Шить я тогда умела только на руках (да, к машинке меня тоже не подпускали), но руки были аккуратными. Я виртуозно умела стачивать швы и штопать старые носки и свитера. И сшила одной из кукол (когда-то самой любимой) красивую курточку. Мне так понравилось, что я решила попробовать связать им что-то… Если честно, то уже не помню, кукольная это была вещь, или самая первая для себя – кажется, да, то была полосочка на голову. Но даже такая простая вещь с непривычки давалась с огромным трудом. Спицы не слушались, нитки выскальзывали, петли спускались…

Я швыряла вязание в угол, стискивала зубы и сжимала кулаки. Меня зверски ломало, я страдала от ярости, впадала в депрессию и отчаяние, больше всего мне хотелось порвать это всё на мелкие клочки и больше никогда не трогать. Но желание пощеголять в новой вещи, которую мне бы никто не купил и не сделал, всё-таки было сильнее. И я с губительным упорством снова и снова бралась за спицы… Будучи уже в выпускном классе, я нашла в шкафу неизвестно откуда взявшуюся мамину заначку – целый килограмм прекрасной новой белой шерсти. Подобрав в одном из имевшихся в доме журналов по вязанию подходящую модель, я взялась за дело. И впервые у меня получилась вещь, которой я до сих пор могу гордиться! Шикарное белое пальто вышло настолько ровным и аккуратным, что никто не постеснялся бы выйти в нём в люди. До сих пор думаю, что если бы меня тогда поймали, отобрали вязание и крепко наказали, то, возможно, жизнь могла бы пойти как-то иначе. Но мама про ту шерсть даже не вспомнила, и ничего не заметила…

Словом, дальше остановиться уже было невозможно. Настали смутные времена, и моя родительница со страху купила вязальную машину, которую, правда, за последующие двадцать пять лет никто так и не раскрыл, не говоря уж о том, чтобы попробовать освоить. А, главное, в доме стали появляться всё новые нитки. Я плохо помню момент, когда я впервые купила себе новые спицы. Когда начала выбирать не модели под имеющееся сырьё, а нитки, которые бы понравились и подошли мне. А уж после рождения ребёнка моя порочная страсть вспыхнула с новой силой. Послеродовая депрессия, многомесячное сидение взаперти – в клетке с ужасными условиями, в состоянии хронического стресса, отсутствие других радостей жизни, постоянный прессинг со стороны близких… Всё это со всех сторон подталкивало меня туда, в кресло, где можно взять в руки спицы и хоть на какое-то время отрешиться от бытовых проблем и одиночества, погрузившись в мир упорядоченных рядов и рукотворной красоты.

Да, я понимаю, что с этим можно и нужно было бороться! Отстаивать себя, своё право жить в нормальной квартире, в приличном районе, а не дышать выхлопами машин и курильщиков среди гор собачьих экскрементов в отвратительном пролетарском районе, где у меня не было совсем никого знакомого и не нашлось ни одного места, чтобы просто спокойно погулять или посидеть и расслабиться, наслаждаясь жизнью. Да, можно было противиться властной и жестокой матери, которая, по стечению обстоятельств, жила в соседнем микрорайоне и вместо того, чтобы навещать внука по выходным, постоянно оккупировала наше жизненное пространство, оттесняя меня и от ребёнка, и от хозяйства. В нормальных семьях бабушки вяжут внукам и время от времени приезжают к ним в гости на радость всей семье. А в нашей бабушка заправляла всем – и ребёнком, и его отцом, и стиркой-готовкой-уборкой. Мне опять оставалось только вязание…

Об этом можно рассказывать ещё очень много. Наверное, у каждой из нас найдётся немало примеров, подтверждающих фатальность, с которой наша общая страсть проникала в жизнь, постепенно и незаметно оттягивая на себя всё больше ресурсов и захватывая в плен постоянным подкреплением от наслаждения процессом. О том, как каждый новый полученный результат всё крепче мотивировал на новые и новые замыслы. О том, какой это кайф – стоять в магазине, заводясь от нетерпеливого предвкушения: а как оно будет в этот раз? О том, как самые смелые задумки день за днём, ряд за рядом воплощались в реальность… Потребность вязать вытеснила все прочие. К тридцати годам я уже не могла обходиться без спиц. Я отказывалась ото всего, что радует нормальных людей – не ходила на шопинги и в СПА-салоны, не выезжала в гости и театры, даже стриглась нерегулярно и где придётся… Помню, как в трудные времена я в отсутствие денег на покупку пряжи побиралась по знакомым, когда-то вязавшим и забросившим, выклянчивая у них «ништяки» в виде ненужных остатков ниток.

Когда мои дела шли совсем плохо, я на последние деньги покупала нитки, а потом коротала с ними дни в ожидании получки. Я не помню моментов, когда я не вязала. Моя жизнь давно измеряется не месяцами и неделями, а связанными вещами. Если я хотя бы день не беру в руки спиц, но вечером не могу уснуть, у меня нарастает беспокойство и тревога, я впадаю в тоску. Я вяжу в любой непонятной и депривирующей ситуации, в горе и радости, по дороге, на работе и в отпуске. Вечером за чаем. В выходной в парке. Зимой на катке. Ребёнок мой давно вырос, мать умерла, муж ушёл… Сейчас у меня сколиоз и остеохондроз, нарушение мозгового кровообращения и прогрессирующая близорукость. Я не знаю, что ждёт меня дальше. Но понимаю одно – справиться с этой зависимостью я не в состоянии. Потому что не могу, не хочу бросать. Утешает меня только одно: я такая не одна…