Повесть о приходском священнике Продолжение CXV

Летом ночи длиннее. А я застрял средь зимы....
Для Бируте....

 Признаться, больше не надеялся увидеть Липу возле храма. Она не появлялась почти неделю, но однажды в окно увидел, как с утра они с Лидушкой копошатся в огороде. За весну и лето Лидушка развела возле домашней усадьбы целую плантацию. Чего там только не было! Деревья разных сортов, всякие-разные кустарники, цветы и, конечно же, огород, на котором росло всё, что могло расти в здешней местности. Самой Лидушке справляться со всем этим было довольно тяжело, поэтому она постоянно пыталась кого-нибудь сагитировать себе в помощники. То Алю попросит, то Шоту уговорит или Настеньку. Лидушка ведь до работы охочая, как залезет в огород спозаранку, так лишь поздно вечером оттуда уходит. Мало кому такое понравится. А вот с Липой она сразу нашла общий язык. Наверное, ещё потому, что пообещала той часть урожая, за труды. Липа мигом согласилась. Вообще, огород был очень нужен. Большой огород, для нашего будущего церковного приюта. Всё же лучше чем покупать на рынке, да и денег сколько сэкономим.
Липа, как и прежде, держалась отчуждённо, но наши девчонки не давали ей замыкаться в своей ракушке, постоянно увлекая её в мир общественных и церковных интересов. Больше всех старалась Настенька, они с Липой даже немного подружились.
Однажды случилось чудо. Служили молебен возле фундамента храма, с акафистом Пресвятой Богородице. Вдруг слышу, сзади нам с Алесей кто-то подпевает. Красиво так, в тон, и голос такой милый, чистый. Краем глаза взглянул, а то Липа! Стоит позади всех, голову опустила, только поглядывает исподлобья. Заметила, как я кошусь в её сторону, резко развернулась и бегом к огороду. А у меня радость на душе — возвращается в человеке прежняя вера!
Как-то сидели утром в беседке я, Алиса, Настенька и Аля. Липа стояла в стороне, ожидая Алису, им нужно было куда-то ехать по делам.
 — Всё, батюшка, — хлопнув по столику кипой бумаг, сказала Алиса. — Строительство богадельни приходит к завершению.
 — Ура! — вскочила с места Настенька, обняла за шею подругу, поцеловав её в щёку.
 — Да, мы это сумели, — улыбаясь продолжала Алиса. — Теперь остаётся самое страшное и самое трудное.
 — Внутренние работы? — робко предположила Аля, вызвав всеобщий смех.
 — Нет, девочка. Самое трудное — это документация, бюрократы-чиновники, пожарники, санстанция, прочие строгие дяди и тёти. Со всем этим нам придётся решать трудные задачи.
 — Всё так плохо? — спросил я.
 — Да нет, не в том дело. Просто у нас как привыкли? За любую подпись дай денег, за любую печать принеси подарок. А крови столько выпьют, столько нервов вымотают!.. Одни только мотания по бесконечным коридорам да зданиям чего стоят. Но ничего, победили Гитлера, победим и Фантомаса.
 — А мне завтра к родственникам на сорок дней нужно ехать, — с задумчивым видом произнесла Настенька. — Так не хочется... Папина двоюродная сестра померла. Всю жизнь прожила — Бога не знала. Хорошо хоть перед смертью покаялась, священника позвала, причастилась, даже соборовалась. Распорядилась похоронить её по-христиански. Дети всё по-своему сделали. В тот же день кремировали, прах поставили дома в серванте. Мол, пусть мама всегда с нами будет, да и на кладбищенском участке сэкономили. Панихиду отнесли в филаретовский храм, там же и запечатали. Жалко так, хорошая тётечка была. На девять дней мы с папой ездили. Родственники устроили обед, что свадьбу. Ресторан сняли, людей, человек двести пригласили. А на столе!.. Короче, пир на весь мир, — самые изысканные блюда и напитки.
 — М-да, — сдвинула плечами Алиса. — На кладбищенский участок пожалели, зато ресторан снять не поскупились. Отчего так?
 — Скорей всего, жажда красиво, вкусно пожить сегодня, сейчас, на этой земле, — сокрушённо покачала головой Настенька. — Получается, осуждаю их. Но за тётку обидно. Её даже не похоронили и тут же устроили праздник желудка. Выходит, эти девять дней не для усопшей, а больше для живых родственников, которые нашли повод для грандиозной пьянки...
 — Господи помилуй! — мне также стало обидно и горестно за умершую родственницу Настеньки. — Таковы реалии современного мира. Глядишь, как люди поминки проводят, диву даёшься! Взять хоть наш посёлок. Готовятся и вправду как на свадьбу. Двенадцать блюд нужно на стол поставить. Обязательно двенадцать! Самое интересное, что в них есть определённая последовательность: кутья, капустняк, гречневая каша с котлетами, мясные голубцы, рыба, холодец, жаркое, блины с сыром, молочная каша, ряженка с пирожками, кисель, торт и конфеты. Кто побогаче, ещё ни то придумают. Всё это сопровождается спиртными напитками, а после — праздными разговорами, песнями. К концу застолья народ уж забывает, зачем вообще пришёл. Пост, не пост — без разницы. Кичатся друг перед другом, будто состязаются, чтобы накрыть стол не хуже чем у соседа. Самое ужасное то, что люди абсолютно забыли смысл и назначение обедов по усопшим. Современные поминки представляют собою подобие языческих тризн — кто богаче и сытнее накормит гостей, родственник того будет иметь такое же изобилие яств в ином мире. Православная же традиция предусматривает скромность и умеренность в предлагаемых блюдах. Приоритетом считалась, конечно же, молитва за умершего, ходатайство живых об упокоении его души. Трапезу устраивали, как правило, для нищих и бездомных, исполняя тем самым заповедь Христа о любви и милосердии к нуждающимся и сирым. Люди угощались, благодарили хозяев, молились об усопшем, и это выглядело важнее бестолковых пиршеств с возлияниями да обжорством. Пищу предлагали самую простую, без спиртного.
 — Вот не пойму, почему такие принципиальные требования к поминальной пище? — спросила Алиса.
 — Всё просто, — продолжал я. — Ведь трапеза по усопшему устраивается как милостыня за упокой души. Посудите сами, какая милостыня из мяса убитого животного или птицы? Это сластолюбие, объядение. А что до спиртного, то тут само собой понятно. Мне один батюшка рассказывал случай, когда на поминках селяне, как водится, крепко выпили. Старик со старухой пришли домой, чего-то повздорили, кто-то кого-то толкнул, тот ответил. Короче говоря, на следующий день второй похорон был. Одно дело выпить чуть-чуть, другое — напиться до полусознания, как это нынче принято.
Настенька тяжело вздохнула, уныло повесив голову.

дальше будет....