Три испытания, часть 1

Витька Дробыш запоем читал рассказы американского писателя О’Генри. Эту книгу, замусоленную грязными пальцами мальчишек и зачинную до дыр, дал ему Димка  Самохин. Однажды он пришел на сходку пацанов и сказал странные слова, от которых у всех мальчишек мурашки побежали по коже. Он стал в позу мексиканского ковбоя, положил руку на деревянный револьвер, который висел у него на поясе, на правом боку, и сказал, медленно цедя слова сквозь зубы:
- Мне очень жаль, Бил, что твоя гнедая сломала ногу, но Боливар не выдержит двоих.

Затем он резко выхватил револьвер и «перестрелял» всех мальчишек. Потом все стали играть в игры, которые Димка вычитал из книжки, в рассказах писателя: «Дороги, которые мы выбираем» и «Вождь краснокожих». Витька долго просил Димку  дать почитать ему книжку, но она была занята, его опередили другие пацаны.  И вот, наконец, она у него в руках. Димка дал ее всего на два дня.

Витька скрылся от матери в поле, чтобы она не могла загрузить его домашними делами, и читал книгу весь день, а когда солнце село и стало вечереть, то перешел в сарай. За образами Витька нашел церковную свечку и при ее свете читал, пока она не сгорела. Муру про любовь и страдания красивых продавщиц больших магазинов Витька пропускал мимо, хотя он стал замечать, что стал понимать девчонок и их мечтательную натуру.

Из рассказов О’Генри Витька вынес для себя следующее: любого человека в жизни ожидают три испытания. Это – бедность, любовь и война. О бедности Витька знал с детства. Он носил башмаки, которые очень скоро стали малы для его быстрорастущей ноги, но носить было нечего, и Витька донашивал ботинки малого размера, от чего фаланги на пальцах ног задрались вверх и стояли, как солдаты по команде «Смирно».  Бедность всегда соседствует с голодом. Но о настоящем голоде Витька узнал летом 1932 года.

Отец и старший брат Витьки Коля  ударились в религию. Они по субботам ходил в протестантскую церковь, и соблюдали этот день, как святой. Председатель колхоза долго возился с Ефимом Дробышем, отцом Витьки, а потом отдал ему паспорт и сказал:
- Уезжай отсюда, от греха подальше, пока тебя НКВД не забрало.
И Витькин отец спешно выехал в Петрозаводск. Он узнал, что там братья его протестантской веры в субботу даже огонь не зажигают.
- Вот это вера! – восхищенно говорил Ефим своей жене Анастасии.

На семейном совете было решено продать часть зерна и на вырученные деньги купить Ефиму билет до Петрозаводска. Это было в феврале 1932 года, а к лету разразился голод. Он был искусственный. В полях колосилась пшеница, а взять ее не моги. Ее охраняли войска НКВД. Всех, кто пытался украсть что-нибудь с поля,  отправляли в тюрьму на три года. А потом было объявлено, что охранники будут стрелять в воров без предупреждения. Советская власть продавала зерно заграницу, а на вырученную валюту покупала оборудование для металлургических и машиностроительных заводов.

Мамка Витьки работала в колхозе. Там ее кормили.  На иждивенцев ничего не давали. Вот бы где пригодилось зерно, проданное в феврале? Дома еда быстро кончилась. Поэтому мать сдала Витьку и Павлика в детдом. Старший сын Коля был совершеннолетним. Мать упрашивала его идти работать, но он твердо стоял на своем:
- Не могу я, мама, нарушить Закон Божий. Ведь я Богу присягал на верность.

Не могла мать убедить фанатично верующего сына работать в колхозе и выжить в голод. Так и умер Коля. Вначале он опух от голода. А потом умер на руках матери.
- Мама, прости. Меня Бог уже ждет на небесах, так как я остался верен ему, - с этими словами он перестал больше говорить. Губы его шевелились, но голоса не было слышно. Для матери это было страшной пыткой, видеть, как взрослый сын умирает из-за веры.

Витька не видел смерти старшего брата Коли. Он с Павликом был в детском доме. Витьке тогда было 10 лет, а Павлику всего четыре, поэтому их разлучили. Больше Витька Павлика не видел никогда. Может быть, он не запомнил своей фамилии и ему дали другую, а вероятнее всего, он умер от голода, так как был очень слабым.

Прошло восемь лет. Виктор Дробыш учился на первом курсе машиностроительного института. Он мечтал стать инженером. Его отец вернулся из Петрозаводска, забрал свою семью, так как председатель колхоза запретил ему из-за веры быть белой вороной в селе, и уехал в Ростов-на-Дону.

Виктор остался в Запорожье. Жил в общежитии на крохотную стипендию. Помощи от родителей ожидать не приходилось. Еще раз Виктору пришлось пройти испытание голодом. На стипендию он мог питаться только очень скудно. Утром чай с сахаром и кусочком белого хлеба, в обед суп в институтской  столовой с кусочком черного хлеба и чай с сахаром и  кусочком белого, а вечером макароны, заправленные подсолнечным маслом и все тот же чай с сахаром и белым хлебом. Деликатесом для него был жареный лук на подсолнечном масле. Ничего вкуснее в своей жизни Виктор Дробыш не ел.

Шел 1940 год. Обстановка в мире была неспокойной. На политзанятиях в институте преподаватели много говорили о том, как страдают народы Европы от нещадной эксплуатации капиталистов, что миссия военной мощи СССР освободить их от гнета, что нужно готовиться к победоносной освободительной войне на чужой территории, что долгожданная свобода пришла в страны Прибалтики, в Бессарабию и на половину Польши.

Фашистская Германия была дружественной страной, и много студентов-немцев училось в педагогическом институте, изучая русский язык и литературу. На курсе много говорили о симпатичных, полногрудых немках, которым очень нравятся местные молодые ребята-студенты.
 
Витька помнил, что ему перед войной, о которой постоянно говорили на политзанятиях, нужно пройти второе испытание – любовью. Для стеснительного Виктора благосклонное отношение немецких девушек к русским и украинским ребятам было как раз кстати. Сам он боялся пойти на танцы в педагогический институт, и только с группой ребят из общежития он решился.

В зале девушки и молодые люди стояли группками. Заиграла музыка. Все студенты решительно подошли и разобрали девушек. Витька остался один. Он так оробел, что боялся поднять глаза. Когда же все-таки решился посмотреть на то место, где были девушки, то он заметил, что там осталась одна единственная девушка. Она была маленького ростика, полненькая и полногрудая. Глаза этих двух, оставшихся стоять во время танца, встретились. Девушка непроизвольно махнула ему рукой, подзывая его к себе. Как кролик, который пищит, упирается, но идет в пасть к удаву, так и Виктор шел загипнотизированный этой маленькой немкой.

(Продолжение 12.02.19.)