Худоюмов

- А я девочка-биполярочка,
  Придет "белочка", зови Ларочкой...
Худоюмов, я тебе нравлюсь?
- Не знаю, не понял еще.
- То есть, как не понял? Мы тут с тобой трахаемся как звери за час до регистрации на ковчег, а ты значит не знаешь, нравлюсь я тебе или нет!
- Ну понимаешь, - Худоюмов съежился, стал каким-то маленьким, а в глазах Настеньки так вообще мгновенно измельчал после своего признания. - Я не знаю...
- А что ты вообще знаешь, Худоюмов? - Настенька встала в позу, подбоченилась, выпятив плоский живот насколько позволяла ей гибкость и кошачья грация. - Ты хоть знаешь, откуда у тебя эта фамилия?
- Знаю! - тут же отчеканил Худоюмов.
- Ну? - грозно вопросила Настенька.
- От матери, - сказал Худоюмов не своим голосом. - У них в деревне цирк гастролировал, там этот, как его, ну, шарманщик или иллюзионист.., - напрягаясь, начал сбивчиво рассказывать Худоюмов. - Клоун, в общем, и она в него влюбилась, влюбилась прям так втрескалась. Вот так прям сильно, как в последний раз, как на ковчег, на войну будто завтра. Так прям ух! Ну и все уехали, даже клоуны не остались. И она значит это, ну, страдать давай. Хочу говорит фамилию как у него. Он же мне вроде как муж после всего. Пакистанец значит этот маленький такой, горбатый. Страшный, по ее рассказам, как отравление после поганок. Ну и вот. Фамилия у него была такая хрен выговоришь. И бабка мать давай всячески смешить, ну чтоб та не шибко страдала, давай они вспоминать, как у него настоящая фамилия. А не получается. Хуюйманат, Хванасамат, Хурсала-мурсала, Хвынгардалы, в общем, там вариантов было очень много.
Худоюмов почесал вспотевшую лысину и вытер руку об майку, видимо, сделав этот жест от нервов.
Настенька, молча стояла у подоконника, уже не в такой напряженной позе, немного обмякшая, как после валерьянки.
- И я родился через семь месяцев. Недоношенный, ну да. И мать записала меня Худоюмовым. Не стала свою фамилию давать.
- А у нее какая фамилия была? - осторожно, отходя от подоконника, спросила Настенька.
- Так а фон Кеслер она, из Германии, - поглядывая с опаской на Настеньку, Худоюмов начал отползать с края кровати к середине. - Фон Кеслер, ага. Ну в документах Кислицыной записали. Худоюмов же лучше? А, Насть?
Настенька, раскрывши рот, смотрела на маленького скукоженного Худоюмова, в котором сейчас пыталась разглядеть того самого карлика-циркача, и силилась представить красавицу светловолосую Екатерину фон Кеслер.
Картинка ни в какую не складывалась.
- Насть, ну ты чего? - Худоюмов протянул к ней руку.
- А я все думаю, в кого ты такой акробат, - ошарашенная Настенька присела на уголок кровати.
- Так ладно, мне пора. Завтра, чтоб с зачеткой пришла к 8 утра. Билеты повторите, Анастасия Ягужинская. Спрашивать буду строго!