Пасьянс в предчувствии сюжета 20 глава ПЛЯЖ

ПАСЬЯНС в ПРЕДЧУВСТВИИ СЮЖЕТА
20 глава
ПЛЯЖ


   Стемнело, когда они выгрузились из автобуса. Вечерняя прохлада, напоенная ароматом цветов, разогретых уже отступившим жарким днем, с растворенными в ней йодистыми запахами океана, окутывала той особой негой вечера на отдыхе в южной стране, которая особенно сильно ощущается в первые дни прилёта. Обычная суета при выгрузке из автобуса, развозящего отдыхающих из аэропорта в отели, в этот раз была непродолжительной, потому что выгрузились всего три пары – пожилые итальянцы и ровесники Анны и Александра, то ли – немцы, то ли – скандинавы. Прилетевших на отдых русских в основном выгрузили раньше - в пятизвездочных отелях. Чувствовалось эхо второго года всемирного кризиса, обрушившегося в 2008-ом году. И потому "из наших" летала отдыхать к морям и океанам только очень состоятельная публика, да и то - заметно меньше, чем в предыдущие годы. А в отелях 5-ти и 4-х  звездочных - русские стали редкостью.
 Пройдя оформление на ресепшине, пошли в сторону обеденного зала, чтобы успеть на ужин, который должен был закончится через минут двадцать. Проходя мимо бара, наполненного гомоном собравшихся после ужина отдыхающих, и пройдя сквозь зону отдыха с бильярдом, их взгляд скользнул по сдвинутым столам, за которыми веселились, сбившиеся в пивную вечеринку, немцы. В другом конце, так же дружно сдвинули столы итальянцы, угощаясь красным вином, громко хохоча, и, как это свойственно только итальянцам, говорили все и одновременно, сохраняя ситуацию общей беседы в дружеском застолье с брызжущей через край энергией радости бытия.
  За ужином Анюта и Александр поболтали о том, что зависть берет всякий раз, когда, оказываясь за границей, наблюдаешь то, как люди одной национальности, находясь за границей,  радуются встрече с соотечественниками. Действительно, как не позавидовать тому, как они моментально сбиваются в теплую компанию с общим застольем, что очень отличается от нашего – российского поведения. Русские сидят разрозненно и в голову не придет в столовой сдвигать столы, чтобы по – семейному или, как в дружеской пирушке – всем было место за общим столом.
  И Анна стала рассматривать краем глаза, запоздалых ужинающих в зале, чтобы понять, сколько русских остановилось этом в отеле. Но – то ли поздновато они пришли на ужин. То ли мало русских тут отдыхает. Но Анна всё же обратила внимание на одну русскую парочку тридцатилетних, довольно уныло сидящих напротив друг друга, и молча жующих свой ужин, не разговаривая друг с другом. То, как привычно и буднично придвинула молодая женщина солонку своему спутнику, а тот молча взял и посолил свою еду, Анна отметила про себя, что сразу видно, что это не «Курортный роман», потому что слишком привычно, не глядя друг на друга, молча ужинают.
  –  О! Опять у тебя «Предчувствие сюжета»? А можно спокойно поужинать, без «творческой лаборатории?» - съехидничал Александр, уловив то, как внимательно Анна посматривает на ту парочку, явно – наших. Аня поняла, что усталость с дороги делает его раздражительным и потому пропустила эту колкость в свой адрес, чтобы не напрягать вечер начала отдыха. А Саша продолжил делиться своим мнением на задетую ими тему:
  –  А то, что мы не сдвигаем столы от радости, что увидели  соотечественников за границей, говорит не о том, что мы плохо относимся к «своим», а о том, что… Да ты сама вспомни, как  еще пару лет тому назад, если, среди ночи к отелю подъезжал автобус с новой группой отдыхающих соотечественников, то еще долго невозможно было уснуть. И слышался шум-гам, пьяный мат-перемат, сразу ясно было: "Наши прибыли!" Но теперь стало гораздо приличнее. Теперь этого нет! Ты заметила?
  –  Конечно, заметила. Но мне кажется, что есть и другая причина для этой настороженности. Это то, что каждый понимает, что, сдружившись, обязательно наткнешься на разногласия; кто-то за товарища Сталина, а, кто-то: эстет-монархист! Кто-то либераст, кто-то "путиноид". И ссора при таком столкновении неизбежна. А на отдыхе хочется отдыхать.
  –  О! Слышу голос монархистки! Нет, все же думаю, что эта настороженность при встрече заграницей с соотечественниками вызвана тем, что классовая чуждость оказывается сильнее национального единства. С начала 90-х основной контингент отдыхающих в отелях и путешествующих весьма специфичен. А проще - качки, "типа бандюганы", с мало приличными и вульгарными подругами. - вспоминал Саша.
- Так и скажи: шлюшки-подружки - рассмеялась Аня.
 - Ну, да! - усмехнулся Саша и продолжил:
 Их  поведение отталкивало, а интеллигенция в массе своей оказалась настолько не платежеспособна, что симпатичные лица - большая редкость в наше время в заграничных поездках к морю.  Исходя из этого печального опыта, сложилась эта манера - сторониться своих за границей, чтобы не нарваться на неприятности. Согласись, что и мы с тобой здесь пока еще выглядим довольно экзотической парочкой. Я – архитектор, ты, уж извини, совсем запутался - художница или писательница. Интеллигенция в наше время обеднела, гонорары исчезли из творческого обихода. Вот, когда врачи и учителя смогут себе позволить отдыхать за границей, вот тогда и соотечественники будут радоваться встрече с друг другом за границей. Тогда можно будет и говорить не просто по-русски, а действительно – на своем языке. Уверяю тебя так и будет. Да и, вспомни, во времена нашей юности, в СССР - владение иностранным языком, все же было неким хобби, бесполезной чудинкой. Поэтому наше поколение последнее, ощущающее трудности и зажатость от языкового барьера. Современные дети вырастают на тех же сказках, мультиках, что и европейские и американские детишки, Английский язык стал частью и нашего быта, музыка в основном англоязычная. Поэтому скоро вырастет новое двуязычное поколение. И поведение соотечественников резко изменится. Да и кризисы – явление временное. Вот увидишь!
  –  Хотелось бы увидеть! – улыбнулась Анна в ответ.
  –  Увидим! Обязательно увидим! –  убежденно, умиротворенно улыбаясь, повторил Саша, довольный ужином и потому теперь уж  и сам был готов погрузиться  в "творческую лабораторию" их обычной болтовни "обо всем и ни о чем". Тем более, что по пути в свой номер, темы возникали со всех сторон. То "парочка визгливых педерастов",как писал Реманк и эта фраза врезалась в память, забыв откуда она. К счастью,  из "не наших" эта парочка привлекла их внимание, то увлеклись рассматриванием картин, украшавших стены этого отеля - унылые, но вполне коммерциализированные парафразы живописи:
Кандинского, Сезана, Пикассо. Впечатления от этих перепевов в живописи - тоже "подкинули дровишек" в разговор о кризисе современного искусства и в Европе, и во всем западном мире.
Но Анна, возразила его язвительному потоку критики:
 - Я тоже призадумывалась, глядя на это бесконечное тиражирование и перепродажу теней былого. Но, как это ни странно, но глядя на это дурное эхо былых достижений, вдруг открывается иной, новый слой понимания. Вдруг понимаешь, что мы и есть точка сохранения энергии культурного слоя былого, мы дорожим и лелеем образы прошлого - потому что это наши мечты, идеалы, о которых мы не просто грезили за железным занавесом, а действовали, воплощали в творческих и житейских достижениях, желая приблизиться к Европе. И потому неизбежно - наступило теперь это наше сегодняшнее разочарование  и досада, словно у нас, что-то важное и дорогое отнимают - по заслугам, по верности и преданности тем образам - это точно наше наследие. Хотя наше взаимоотношение с наследием евро-культуры чем-то напоминает возникновение стиляг в 50-начале 60-х в СССР. Стиляги создали стиль и образность того, каким они представляют весь Запад своего времени - Америку+ Европу.  И красочность, артистичность  этого стиля полностью зачёркивает  неадекватность восприятия и подлинности образов западников тех лет, заблуждение основанное на "железном занавесе"  и обрело особую значимость подлинно народного искусства - народный лубок в моделировании. Досадно, что  как-то не занимаются искусствоведы этим потрясающим феноменом. А потому - и в этом заблуждении пророс свой смысл и ценность. Да,и  не верю я в безысходность. Верю, что темные времена - не конец Света, печаль только о том, что жизнь коротка, а порой на вектор  твоей жизни и попадает этот мрачняк.
Саша был в душе, когда Анна, договорила это, и поэтому не была уверена, что он слышал ее. Осмотрев разобранные ею вещи из их чемоданов, которыми она занималась, пока высказывала все это, беседуя с Сашей, взяла пеньюар. Набросила его на себя  и, приготовив  ночную рубашку,положила ее на край широченной двухспальной кровати. Оглянулась на вышедшего из душа Сашу в блестках капель по всему телу и обрадовалась тому, что  говорила она не в пустоту. Выйдя из душа и плюхнувшись на кровать, смяв старательно расстеленную кружевную ночнушку, он сладостно потянулся и продолжил   их разговор:
-  Да, европейский кризис  и морали, и в искусстве очевиден. Но...Но, знаешь, как это ни странно, я  в душе оптимист. Вернее, не верю я в бессмысленность происходящего. Потому чувствую, что во всем происходящем  рулит не хаос,(хаос лишь "чистящее средство"), а воля Небес, а значит - есть план и композиция.А тут уж точно бессмысленности быть не может. Просто нужно иметь мужество, чтобы продолжать делать свое дело, причем - именно в разрухе и в шатании умов самое время работать! И, глядя, на полный отстой в европейских галереях, я думал, что - это все действительно должно вымереть. Нужно новое чистое поле, а получить эту чистую первозданность можно отказавшись от всего сразу, и даже от культурного наследия. Тем более, что есть хранилище памяти о былом - Россия. Так что - упадок-то он, конечно, внешне упадок, но мне кажется иногда, что это самоочищение, чтобы получить чистоту первозданности. После всех достижений и Античности, и Возрождения, и прочго - была взята такая высота, что пора сбросить планку, чтобы не разбить башку о потолок. Поэтому - внешне тупик, а быть может это новый путь и не до стилей и не до жанров тут. Все уже виденно-перевидено и потому интересно только просвечивание самой личности художника сквозь слой живописи, считывание  личности, обаяние, чувствование, мироощущение, почерк личности в нашем мире. Поэтому - самое время плевать на стили, на тиражирование, только мир личных чувств, посланная любовь - переживания о ней - а живопись, как отпечаток пережитого личностью. Только одинокий голос человека - важен и всегда интересен.
Плескаясь под душем, Аня внимательно слушала его. Стараясь перекричать шум душа Аня ответила ему:
- Ну, в этом смысле мы поколение счастливчиков, потому что все же застали Европу с крепким фундаментом основ под задницей. "Умер король - да здравствует король!" А мне все же кажется, что в этом есть смысл, просто кто-то должен быть фундаментом - похоже, что это новое  испытание. И почему бы и не Россия, раз нам все то европейское культурное наследие так дорого?

  Утром перед пляжем, с уже собранными сумками, набитыми полотенцами и купальниками, они отправились на завтрак.
 Когда они выбирали что-то из овощей шведского стола, тот самый парень, которого Анна увидела за ужином, подошел к ним со своей тарелкой, радостно поприветствовал их:
  –  О! Наши! Русские! Давно приехали? Давайте знакомиться, а я тут совсем один, тоска зеленая. Так обрадовался, услыхав родную речь. Я - Игорь!
  Анну сразу насторожило то, что парень представился ей, как «одинокий кайот», хотя накануне она видела, что он в паре. Но еще больше ее смутил крест на его широкой груди культуриста. О таких крестах еще анекдот в 90-е ходил про то, как бандит покупает себе золотой крест и говорит, что сам крест ему понравился, но он хочет без гимнаста. Абсолютно бандитский крест сверкал на его груди – нарочито огромный, висящий на толстой золотой цепи причудливого плетения. Эта вычурность покоробила и Александра, как заметила Аня, мельком взглянув на Сашу, чтобы оценить и его реакцию на эту попытку дружбы со стороны незнакомца. Тем более, что оба они кресты свои не снимали даже за границей, даже не будучи сильно воцерквленными людьми, не соблюдающими постов, но – просто так сложилось годами наблюдений. Что уж, как снимешь, такой чертополох начинается в жизни, что уж лучше не снимать. Но их крестики - повседневные, продающиеся в церквях, небольшие, не вычурные, не навороченные. А этот, как внушительный аусвайс принадлежности к криминальному миру. Да и фигура качка-культуриста – тоже настораживала, потому что криминал и спортзалы в те времена были плотно слиты во едино. Но, тем не менее оба назвали свои имена и обменялись какими дружескими ничего не значащими шутками.
  От души отлегло у обоих, когда парень, поболтав, уселся один в стороне от них за отдельный столик. А Аня и Саша еще побродили по залу, выбирая утренние вкусности завтрака в отеле. Позавтракав, отправились на пляж.
Мелкий, разогретый песок пляжа, обжигал босые ступни. Звуки прибоя – словом, всё то счастье, отдыха у океана, когда из сознания испаряются воспоминания обо всех оставленных дома недоделанных делах и хлопотах, о неприятностях, которым не место в пляжном раю – в этой такой другой реальности. Они наслаждались, вдыхая запах океана. Аня успела поплавать и даже поскорее переоделась в другой купальник, чтобы передохнуть и опять плавать. И еще оставалась в длинной юбке для пляжного переодевания, когда рядом с ними возник тот самый парень с крестом с гимнастом.
  –  О! Кого я вижу! Привет, друзья! Как водичка? – обратился он к Анне, глядя на ее мокрые волосы.
  –  Отличная! «Парное молоко!» - честно призналась Анюта.
  –  Я тоже хочу поплавать! Присмотрите, пожалуйста, за моей борсеткой, а то – мало какой народ тут шныряет. А я тут совсем один, компанией не обзавелся. В этом отеле совсем нет русских! – сказал Игорь, раздеваясь и, бросив довольно неуместную на пляже, совершенно городского вида черную кожаную борсетку, недалеко от их расстеленных на песке больших пляжный полотенец, он побежал к морю. С разбега бросился в набежавшую волну, распластавшуюся по его загорелому торсу и взметнувшуюся сверканием брызг. Он оглянулся и помахал по-дружески Анне и Александру. Потом бросился в воду и поплыл от берега четким и уверенным брассом. Анна постояла, глядя ему в след, и хотела присесть рядом с Александром, но почувствовала, что борсетка Игоря лежит как-то уж очень в стороне от их лежаков, так что ее может дернуть любой прохожий. И не уследишь. Может нехорошо получиться.
 –  Наверное, нужно его борсетку с между наших сумок положить – сказала Аня, нагибаясь и протянув руку к борсетке.
Совершенно неожиданно для нее Саша вскочил, резко схватил ее за руку, так что Анюта, чуть не упала. Но он подхватил ее, закричав:
  – Не трогай! Не прикасайся!!! Я вспомнил! Я слышал о такой подставе на пляже! А теперь вспомнил! Именно так всё и делается!
  –  Что делается? Что с тобой? Перегрелся? –  обидчиво переспросила Анна, досадуя, что ее пляжная нега оказалась смята, этим внезапным вторжением, из-за которого она теперь должна сторожить чужую борсетку, а не расслабляться и наслаждаться купанием и загоранием.
  –  Слушай! А ведь это подстава. Делается так: подходит человек к малознакомым людям и просит посторожить борсетку или сумку, или портмоне. Уходит плавать. Люди, которые согласились присмотреть, обычно так же, как и ты сейчас обычно передвигают, берут в руки борсетку. Потом он выходит из воды, берет борсетку и обвиняет их в том, что якобы пропали деньги из борсетки. Требует вернуть «украденные» из борсетки деньги. Иначе, если не вернут деньги, будет угрожать полицией и тем, что в полицейском участке снимут отпечатки пальцев. А «пальчики»-то на борсетке действительно – есть. И люди отдают деньги, чтобы избавиться от мошенника-вымогателя, от страха перед неприятностями с полицией. Но «работают» такие подставщики не одни. В паре с ним должен быть свидетель, который подтвердит, что украли деньги из борсетки.
  Анна, задохнувшись от нахлынувшей тревоги и омерзения, ответила Александру:
 –   Знаешь, а похоже, что ты прав! Это подстава с разводом.А я вот как сделаю! –  сказала она, вздернув подол своей длинной юбки. Подойдя к борсетке так, что ее ступни оказались по бокам злополучной борсетки, опустила подол юбки, словно занавес в конце спектакля. Посмотрела в океанскую даль, поискав глазами Игоря. Нашла его и увидела, что тот не плавал. А держался на воде, пристально глядя на них с Сашей. И Аня замерла над его борсеткой, как пеликан над своим детёнышем. Саша сел рядом.
  Игорь поплыл к берегу. Когда подплыл и вышел на берег. На его жестком и озлобленном лице и следа былой добродушной улыбки не осталось. Аня улыбнулась Игорю и попыталась было сыграть во «всё хорошо», сойдя с места и оставив Игоря с его борсеткой. Но осеклась с «милой шуткой к случаю», потому что в лице Игоря так отчетливо читалось то, что он думал о ней в эту минуту. И «сволочь» было самое мягкое из всего, что можно было прочесть в выражении его лица. Он забрал свои вещи и молча пошел к набережной, на мгновение приостановившись рядом с лежавшей на циновке дамой. Когда она подняла голову, оказалась, той самой девицей, с которой Анна увидела его в первый раз. До этого она лежала ничком, поэтому Аня и не приметила ее на пляже. Девица тоже пристально и злобно смотрела на Аню, наблюдавшей вслед Игорю, чтобы понять есть ли у него напарник-свидетель.
Легким полу жестом указательного пальца он поманил девицу. И она проворно поднялась, подхватив вещи, засеменила за ним мелкими шажками, сутулясь и, оглядываясь на Анну. Девица догнала Игоря, что-то говоря ему на ходу, и набрасывая на себя пляжную тунику. Игорь ответил ей лишь взмахом руки, как делают, когда без слов дают понять, что – «Прости, не получилось!»
 –   Вот! А ты дразнился –«Предчувствие сюжета!» Да, предчувствие сюжета не подвело! Не напарник, а напарница у Игоря! В паре работают, ребята. Вовремя ты вспомнил о подставе. А то, вместо пляжа парились сейчас бы в полицейском участке! –  сказала Анна, стягивая длинную юбку, и закалывая волосы перед плаванием.
   – Да. Уж! «Пуля просвистела мимо!» Не перестаю восхищаться тем, что Лермонтовское: «Зачем я потревожил честных контрабандистов?» включено в школьную программу. Жизненно необходимая вещь. Еще не раз защитит! – отшутился Саша.
  –   Да Остается надеяться, что никакие школьные реформы не вытеснят «Тамань» из будущих хрестоматий. Поучительная история. И сегодняшнее наше «приключение» – отличная иллюстрация нашей вчерашней беседы на тему «почему мы такие «не дружелюбные» с соотечественниками, встреченными за границей?»  – рассмеялась Аня.
    – Да, пока врачи, инженеры и почтовые работники не будут отдыхать за границей, не будем спешить дружить и сдвигать столы в баре после ужина. Эй! Это не честно! Сейчас моя очередь поплавать! Ты уже купалась! А пока: «Вы тут, дЭвушка, присмотрите за моими вещичками» - отшутился Саша, разбегаясь навстречу волнам, радостно раскинув руки.