Нехорошая история

Июльское солнце, уже давно перевалившее зенит, напоминало об обеде. Перед входом в деревенскую избу, в большом желтом эмалированном, кое-где облупленном тазу, свесив через край хвосты, лежало несколько рыб.  Накануне мужики, ремонтирующие дом, отпросились на ночную рыбалку, а утром, пока все еще спали, заехали, и, найдя подходящую посудину, вывали в нее несколько больших лещей, покатив затем к себе в деревню спать.
Возвращаясь с купания и проходя по дорожке к дому, я вновь увидел этот таз с рыбой. Верхняя, невероятных размеров, казалось, уснула, и о том, что она еще жива, говорили лишь редкие, почти неуловимые движения жабер. В ее расширенных черных  глазах, окаймленных желтой радужкой я видел безразличие и покорность судьбе. Это угасание чужой жизни вдруг всколыхнуло в моей душе какое-то невероятное чувство жалости и сострадания. "Надо бы ее отпустить, пока жива",- подумал я.
Но как раз в этот момент меня позвала на обед жена, чем отвлекла от нахлынувших переживаний.
Встав после обеда - признаться, у меня есть многолетняя привычка немного поспать днем - и попив чаю, я стал перебирать в уме дела, которые необходимо было сделать. И вот тут, даже с некоторым испугом, я вспомнил о рыбе. Быстро пройдя к месту, где до обеда стоял желтый таз, я обнаружил, что его нет. Оглядевшись в растерянности, я увидел неподалеку жену, которая  энергично протирала тряпкой клеенку уличного стола и перевернутый прислоненный к нему таз. Подойдя ближе, я рассмотрел, что она стирает со стола чешую и остатки  рыбьих кишок - всего того, что остается после чистки рыбы, а рядом  стоит прикрытая крышкой довольно вместительная кастрюля. "Боже мой,- подумал я. - Что я наделал! Ведь она так звала, так просила". С тех пор я никогда не ел речной рыбы.