Вор в законе Калина, киллер Солоник и я

      Однажды летом 1990 года, гуляя по Малой Бронной, я случайно встретил своего бывшего сокурсника Анатолия Сущеню. Он сидел на стуле у входа в кафе-стекляшку «Аист» и, закрыв глаза, нежился на солнышке.
      – Ба, знакомые все лица! – хлопнул я Анатолия по плечу. Он было вздремнул на солнцепеке и спросонья не сразу узнал меня. Да и не виделись мы почти десять лет. Срок! Мы учились на втором курсе университета, когда Анатолия отчислили за неуспеваемость и прогулы. Он устроился в милицию, женился на очень красивой девушке – победительнице московского конкурса красоты, молодым дали комнату в коммуналке. Кстати, в том самом доме на Садово-Спасской, где жил Михаил Булгаков.
      Скоро Анатолия поперли и из ОВД – за пьянство и дебоширство. И вот сейчас он подвизался в должности вышибалы в кафе «Аист».
      – Ну, пойдем, отметим встречу, –  хлопнул Анатолий толстой пачкой «зеленых» по ладони.
      Час был утренний и в кафе – пусто. За стойкой буфета молоденькая официантка протирала фужеры. Стеклянные стены кафе были завешаны тяжелыми малиновыми портьерами. В зале было тихо и прохладно.
      – Уютное гнездо свил себе аист, – шутливо заметил я, усаживаясь за столик.
Толик усмехнулся чему-то и, косясь в сторону официантки, шепнул на ухо:
      – Это гнездо уголовников и бандитов… Смрадная клоака в самом центре Москвы.
За бутылкой «Белого аиста» мой приятель поведал, что в кафе каждый вечер собирается воровская компания во главе с вором в законе по кличке Калина.
      – Это внебрачный сын Япончика! – внушительно заявил Толик.
Я был далек от уголовного мира, и эти воровские имена не произвели на меня ровно никакого впечатления. У меня хватало и своих забот. Я только что уволился из районной газеты, а потому был без работы и без денег, о чем и поведал своему приятелю.
      – А ты устраивайся вышибалой к нам в кафе, – предложил Анатолий. – Я замолвлю за тебя словечко. Денег заработаем – на весь век хватит…. Я на недельку съезжу в Минск к своим предкам, а ты меня заменишь. Лады?
     На следующее утро Анатолий представил меня заместителю директора и администратору – «лицам кавказской национальности» – и в этот же день я приступил к работе. Сам директор – владелец кафе – безвылазно жил в ФРГ.
     … Вечером потянулись завсегдатаи: все на иномарках, а тогда, в начале 90-х, «мерседесы» да «опели» были очень большой редкостью. Народ колоритнейший! Вчерашние спортсмены – боксеры, борцы, каратисты, сегодня – отпетые уголовники и рэкетиры. Среди них было немало темноволосых кавказцев. Многие из братков явились в униформе: кожаные куртки, костюмы «Адидас» (малиновые пиджаки появились куда позже), распахнутая шерстистая грудь, на шеях – тяжелые крупнозвенные золотые цепи.
      Часиков в девять вечера в кафе «подрулил» молодой человек лет 28 в сопровождении двух серьезных телохранителей. Солидное брюшко, скрываемое костюмом дорогого покроя, очки в золотой оправе. Этот клиент невысокого росточка, вполне интеллигентного вида с очень вежливыми манерами, и был вор в законе Калина. Я заметил, что он очень сильно смахивал на Лаврентия Берию, особенно когда был в шляпе и в черном кожаном пальто. По тому, как услужливо, любезно его встречали, он явно был здесь наипервейший гость.
                ***
      … В зале стоял дым коромыслом. Мужчина, по виду и «прикиду» кооператор, весь вечер просидевший за столиком в городом одиночестве, наклюкался в стельку. Щедро расплескивая коньяк, он тянулся чокаться с посетителями, сидевшими за соседними столиками, размахивал в пьяном запале руками, с брызгами слюны выкрикивал ругательства в чей-то адрес. А потом вдруг с гневом обратился к Калине, сидевшим за соседним столиком в компании очень серьезных людей:
      – Тебе, вор, деньги нужны? На, подавись! – и кооператор швырнул на пол несколько купюр «зеленых».
      – Выруби этот громкоговоритель! – попросил Калина своего телохранителя бульдожьего вида. Тот встал, ловко перекинул в руках непочатую бутылку шампанского и, подойдя к столу, наотмашь ударил пьяного кооператора по затылку. Мужик рухнул на пол.
      – Убери его! – кивнул он мне, брезгливо пнув ногой вялое тело.
Мы с одним из официантов подняли мужика и с трудом выволокли его в туалетную комнату. Привели в чувство, вымыли, перевязали его же белой рубашкой рану на голове, вызвали такси и отправили куда-то в темную ночь….
Но на этом приключения не закончились. Около трех часов ночи зал опустел. Я собрался идти домой, но тут подошел замдиректора и попросил меня провести ночь в кафе. Я отказался: ночные бдения не были предусмотрены трудовым договором.
      –  Мы хорошо заплатим, – посулил замдиректора.
      … Я залудил стакан коньяка, закусил колбасой, закрыл дверь на железный засов, выключил свет и лег было на диван в холле, как вдруг к кафе подъехала автомашина. Сквозь щелку в портьере я увидел, что из нее вышли двое. Улица была освещена, и я узнал Калину и костолома, который шарахнул бутылкой беднягу-кооператора. Калина дернул дверь, она не поддалась.
      – Принеси фомку! – попросил он своего подручного, хотя мог бы спокойно выбить стекло – верхняя половина входной двери была стеклянной.
«Сейчас дверь выломают, и конец тебе, Гена. Какой же я идиот! Жадность тебя погубит…» – клял я себя за то, что согласился переночевать в этом треклятом гадюшнике.
      Выдвинув засов, я вышел на улицу, сжимая в руках железный засов. Выпитый коньяк придал мне смелости, я готов был на все.
      – Не бойся, убивать мы тебя не будем, – усмехнулся Калина и миролюбиво спросил: – Там кто-нибудь есть?
      – Никого.
      – Передай сукам, что если они не будут платить, их подвесят за яйца! – попросил меня Калина. От его наигранной вежливости в эту минуту не осталось и следа.
      Замдиректора и администратор, видимо, хоронились где-то рядом, потому что как только Калина и костолом уехали, они тут же явились в кафе. Я выложил им угрозу вора в законе. Кавказцы заметно приуныли.
      После этого совершенно загадочного для меня случая на дверях «Аиста» вывесили табличку: «По техническим причинам кафе не работает».
      А через неделю вернулся Анатолий, он и узнал всю подноготную. Оказывается, Калина ежемесячно греб с «Аиста» деньги на «общак», а тут вдруг замдиректора и администратор отказались выплачивать оброк. Видимо, по требованию хозяина кафе.
      – Теперь они скрываются от Калины, боясь возмездия, – объяснил Анатолий.
Где-то через месяц кафе снова открылось. Но уже без замдиректора и администратора. Их и след простыл. Все руководство взял на себя шеф-повар Рафик. Снова замелькали бандитские лица с тяжелыми подбородками. Как ни в чем не бывало захаживал в «Аист» и Калина.
                ***
      Однажды к «Аисту» подъехал «мерс». Из него вышел старичок – высокий, моложавый, седой. Очень вежливый и аккуратный. По всему видно – чиновник. И не слабого ранга. У входа он снял с лакированных туфель галоши – день был дождливый, слякотный – и удалился с одним из подручных Калины в отдельную кабину, за ширму.
Минут через двадцать старичок вышел. Так я стал свидетелем тайного сговора уголовника и чиновника.
      – Кто это был? – спросил я Володю, старшего официанта. Я не знал, что в этой криминальной среде не следовало быть чрезмерно любопытным и задавать много вопросов.  Официант косо взглянул на меня и, не вымолвив ни слова, ушел на кухню.
Скоро в холл вышел бандит – двухметрового роста, с пудовыми кулаками, – тот самый, что беседовал с чиновником.
      – Сядь сюда! – двинул он вниз кулаком с оттопыренным большим пальцем, указав на диван рядом с собой. – Я буду говорить с тобой!
Тон бандита не предвещал ничего хорошего. Я сел.
      – Вот тебе мой добрый совет. Не суй свой нос не в свои дела! Увидел, услышал – забыл! Иначе закопают так, что родной матери на могилке поплакать не придется. Ты понял меня? – И он устремил на меня свои белесые, водянистые глаза.
Ясно, что после такого «душевного» разговора у меня напрочь пропало желание задавать какие-либо вопросы.
                ***
      … Время – за полночь. За весь день дежурства я ужасно устал, жутко хотелось спать, но посетители все не разъезжались. Пятеро подвыпивших бандюков, из завсегдатаев, – а всех бандитов я уже знал не только в лицо, но и по кличкам и именам, – мило любезничали с двумя девушками, случайно забредшими в кафе. Это были не девицы легкого поведения, нет, их я мог определить с полуслова-полувзгляда. Насмотрелся! Это были, может  быть, искательницы ночных романтических приключений. Одна из них, помню, продекламировала стихотворение Блока «В ресторане», другая что-то спела, какой-то старинный романс. В общем, эти несколько артистичные натуры, казалось, совершенно не понимали, что за жуткая компания их окружает. И что их может ожидать в ближайшие час – два.
      «Что ж, за глупость всегда приходится расплачиваться. И не всегда деньгами…», – с этой несколько циничной мыслью я и прилег на диван в холле. Да, я прилег, но сам был в полном замешательстве: «Как быть, куда бежать, если сейчас их будут насиловать? Если сами менты кормятся у нас, как приблудные собаки. И они все знают, что здесь порой творится». Но, слава Богу, все обошлось, девушек отпустили, не тронув. Я проводил их усталым взглядом…
      – Ты смотрел на телок с вожделением! – подскочил ко мне бандит по прозвищу Мамонт и, схватив меня за яйца, приставил к паху острый нож. Обкуренный до одури, он мало что понимал. Это было видно по его ошалелым, обдолбанным глазам. – Сейчас я тебя кастрирую!
       Видит Бог, ходить бы мне сейчас скопцом, если бы в эту минуту в кафе не завалился сам Калина. Древние греки называли подобное счастливое явление – Бог с машины.
        – Мамонт, оставь парня в покое! – скривил в улыбке рот Калина.
Бандит нехотя, с явным сожалением, что ему не дали возможность пустить кровушки, отпустил мои яйца, отошел в сторону.
       – Ты откуда такой взялся? – спросил меня Калина.
       – Какой?
       – Слишком интеллигентный для этой забубенной местности…
       – Мамка деревенская таким родила…
       – А не оттуда ли ты родом? – Калина кивнул куда-то в сторону.
       – Нет, я не мент и не «кагэбэшник». Я простой советский журналист, оказавшийся в трудном финансовом положении.
       – А, значит, писать умеешь. Вот ты и напишешь про меня книгу…

       Вместо эпилога. Книгу про Калину я написать не успел. Его застрелили в подъезде многоэтажного дома, когда он возвращался с женой домой. И, говорят, сделал это Солоник. Это было первое убийство вора в законе. На его похоронах присутствовал сам Иосиф Кобзон (с Калиной народный артист любил якшаться). С той поры уголовных авторитетов стали убивать чуть ли не каждый день…
       А книгу надо бы написать. Много чего я видел за год работы вышибалой в «Аисте». Один раз, помню, в зал кинули гранату. Час был утренний, в зале было пусто и, слава Богу, от взрыва никто не пострадал. Это было своего рода предупреждение со стороны другого бандитского клана. Другой раз у «Аиста» случилась кровавая разборка. Средь бела дня толпа бандитов, кучковавшаяся у входа в кафе, была обстреляна из калаша двумя молодыми людьми, подъехавшими на мотоцикле. Никто из бандюков не пострадал, зато были убиты парень и девушка, на свою беду сидевшие в торговой палатке, через дорогу от кафе. Подъехавшие на мотоцикле бандиты пустили по палатке густую очередь, дабы убрать нежеланных свидетелей.
        Перед каждым выходом на работу я крестился пред иконой: «Господи, помилуй меня и спаси!». Было страшновато, но это-то и манило. Да и денег было хоть отбавляй, а это тоже было важно, ведь в то время вся страна питалась по талонам.
А молился я не зря. Бандитов убивали чуть ли не каждый день. Был зарезан шеф-повар Рафик, отец пятерых малолетних детей. Пырнули ножом и моего приятеля Анатолия, и он месяц провалялся в больничке. Как это случилось, расскажу как-нибудь в другой раз…