***

После всех этих передряг я без памяти влюбилась в футболиста. Как выяснилось позже, по совместительству он работал сутенером, но это никак не повлияло на мои романтические чувства. Его звали Вилли. Я была уверена, что это прозвище, но его на самом деле так звали – в паспорте черным по белому было написано «Вильямс Петрович». Я посвятила ему стих, это был совершенно дурацкий стих, который начинался так: «Вас пожалеет и отпустит Ваш Мефистофель». Не помню, что там было дальше, и какую рифму я подобрала к слову «Мефистофель», сейчас мне приходит на ум только «картофель». Наконец, мы договорились на приватную встречу, я приготовила роскошный ужин и всё обставила свечами. Возлюбленный явился без цветов, но не эта мелочь испортила вечер. Вечер был испорчен бл.цким интимом – Вильямс Петрович делал это, не снимая носков. Очевидно, с того момента гормон, отвечающий в моем организме за романтику, начал работать в обратном направлении. Произошло непоправимое компенсаторное понижение количества рецепторов, что, в итоге, привело к потере их чувствительности и, как следствие, к утрате всяческого интереса к партнеру.
- Кто первый идет в ванну? – удовлетворенный Вильямс Петрович закурил и приоткрыл окно. На улице хлестал дождь. В те времена у нас в коммуналке еще не было ванны, мыться все ходили в баню. Я ответила, что ванны в квартире нет, но Вилли может принять душ, который находится во дворе. Ливень забарабанил по стеклам, как истеричка, откуда-то со стороны залива с треском прогрохотал гром. Когда дверь за Вильямсом Петровичем захлопнулась, я подумала, что Мефистофель не из тех парней, которые кого-то жалеют.