Сквозь годы 28

     ...Разве так уж важно, каким ключом открывается действительность в искусстве? Была бы правда. Вот тут-то и напрашивается вопрос: а ЧТО есть правда в искусстве? Для Леонардо да Винчи, наверное, само искусство. Любой ценой для подлинного художника, всегда ценой самой жизни. И в этом величайший символ и времени, и назначения искусства, и невозможности совершить поиски вне его самого. ПОИСК: пути, стиля, темы, идей - это и есть самый важный,сущностный смысл, если он обрамлён глубинным и тонким проникновением в реальность.

     Символы времени, его глобальные знаки создавались всегда. Разве уникальная личность Сергея Есенина не является таким выразительным примером? С одной , пожалуй, поправкой: он, как всякий уникальный творец, опережал своё время. И в этом тоже заложено символическое звучание.
     Конечно, важен, естественно, не сам символ и не его физический, смысловой, ирреальный знак. Важнее тот ореол неведомого, непостижимого и даже загадочного, что обрамляет символ, само есть рождение, предвосхищение.

     Неведомый, загадочный Есенин? ДА, неведомый, загадочный. Мы , многое зная о нём, его НЕ ЗНАЕМ. Мы только приближаемся к его постижению. Есенин устал от ТОЛПЫ, хотя и стремился к ней и в ней много раз оказывался, убегая от неё. А главная его цель состояла в том, чтобы сохранить СВОЁ нерушимое право оставаться одному. В этом боль и в этом смысл Есенина как символа... Поджарой гончей мчится ночь, посверкивая лапами, смятения не превозмочь, не скрыто сердце латами... Прогнулся клён, и тетива коснулась мочки уха. Стрела права, когда слова бьют мимо цели глухо. И это так. И только так. Во мне - моя отдушина! С падением в траву листа связь с древом не нарушена...

     ...Можно ли причинить боль человеческой мысли? Если да, то я хочу смягчить эту боль вопросом: не является ли мысль самым интересным и самым загадочным даром человеку? Мы ею ориентируемся, но не знаем, что она в сущности такое. Мы ею проверяем всё, а чем можно проверить её, таинственную, беспокойную, неохватную? Разве она не бросала нас бесчисленное количество раз в трагической безвыходности и не заводила нас в непроходимые пустыни - она, неодолимая обольстительница?..
     О мысль, ты для нас невыносимое ярмо и тяжкое бремя. Как же нам твоё ярмо может стать благим и твоё бремя лёгким? И снова грустно спросим себя: как ты можешь стать для человека радостью и благовестием?.. О мысли, осаждающие нас. Они ничем, ничем не укротимы. О, как они становятся подчас предельно осязаемы и зримы. О вечности лишь стоит говорить, о предрассудке смерти забывая. При чём тут смерть, коль надобно творить... И вновь, и вновь, во мне, не угасая, всё ткут и ткут светящуюся нить  живое небо и земля живая...

         Продолжение следует...