Шпион бога

                Шпион бога

      размышления о герое романа А. Кронина “Звезды смотрят вниз”





















Одной из самых больших творческих удач писателя я назвала бы образ Артура Барраса, чей внутренний стон звучит как вечная скорбная нота, чьи поиски правды и справедливости обречены не только потому, что реальная жизнь не может быть совершенной, но и из-за особенностей характера персонажа, который стал борцом поневоле, вопреки своей сути мечтателя, человека не созданного для настоящей борьбы. А это драматургически интереснее, тоньше, нежели показ стопроцентно правильного персонажа, как будто лишенного слабостей, недостатков, каждый чих которого окружающим понятен и воспринимается на «ура». Может, поэтому безукоризненный Дэвид Фенвик, который лучше чувствовал реальную ситуацию и был к ней адаптирован, меня тронул меньше.

В начале романа мальчик Артур ясно осознает свое несовершенство и с благоговением наблюдает за своим сдержанным немногословным отцом, воспринимая его как эталон – олицетворение мудрости, силы. Именно так до поры до времени воспринимали Ричарда Барраса, шахтовладельца, большинство окружающих. Даже злящиеся на него рабочие в глубине души испытывали какой-то неосознанный трепет перед этим человеком, который казался столпом общества, жестким, но безукоризненно честным его представителем. О внутренней жизни Ричарда люди не имели ни малейшего представления. Да и сам он себя не до конца понимал – по словам автора, Ричард не отдавал себе отчет, до какой степени он на самом деле любит деньги, они ему дороже всего на свете. Он способен испытывать физическое влечение к красивому телу (в этом смысле жена его абсолютно устраивала), но человеческой, сердечной привязанности ни к кому не питает. И душевная близость с ним невозможна. Впрочем, каждый из членов семьи Баррас домысливал себе внутреннюю суть Ричарда, выдумывал этого человека на свой лад. Артур вплоть до своего взросления жил фантазиями – мечтами о том, как выучится, разделит с отцом его заботы, будет ему подражать, чтобы быть достойным того, кого он воспринимал как бога.

Когда происходит чудовищная катастрофа, и из-за неуемной алчности Ричарда массово гибнут шахтеры, у юноши открываются глаза. И он постепенно, шаг за шагом, прозревает – для него это невыносимо болезненный процесс. Он видит, что следствие проведено формально, вспоминает все предупреждения специалистов о мерах предосторожности в шахтах, понимает, чем вызвано нежелание Ричарда прислушиваться к ним – ведь тогда ему придется потратиться, и в итоге прибыль будет совсем не той, на которую он рассчитывал. Артур понимает, что для отца все эти люди – ничто. И скорбь он скорее изображает, нежели в самом деле испытывает. Но и это еще – не самое страшное открытие. Бросая упреки отцу, Артур вдруг понимает, что и он сам для него теперь – нечто такое, от чего лучше избавиться. Именно этим и продиктовано желание Ричарда, чтобы сын ушел на войну.

Конечно, дело не только в том, что Артур впервые в жизни столкнулся со смертью – да еще в таком масштабе. И сопоставил эти события с мировой политикой тех, кто заинтересован в том, чтобы получать прибыль от очередной войны. Можно пойти на войну санитаром, как это делает Дэвид Фенвик – не убивать, а спасать. Но, рассуждая о правильности выбора Дэвида, многие недооценивают степень потрясения, испытанного Артуром. Он был в таком состоянии, что просто не мог никому помочь. Дэвиду не пришлось разочаровываться в членах своей семьи. Артур увидел в отце чудовище, которое сначала предлагает ему неявную взятку (заткнуться на тему катастрофы и стать его компаньоном – тогда Ричард, увидев в сыне сообщника, на чью преданность можно положиться, будет заинтересован в наилучших с ним отношениях и убедит всех, что он нужен в тылу), а когда Баррас-младший отказывается «играть по правилам», хочет избавиться от него под предлогом «патриотизма» и упрекает в трусости. Но Артур-то знает, что самый большой трус – это тот, кто был для него божеством. У Барраса-старшего нет смелости, чтобы признать, что у него был старый план шахты, и он знал, какой опасности подвергает людей. У Артура нет доказательств вины отца, да даже если бы они и были, он не мог бы их обнародовать…

И он отправляется в тюрьму, не сумев объяснить окружающим, что с ним на самом деле такое. Никто его по-настоящему так и не понял. Каково это – когда отец-преступник в глубине души мечтает о том, чтобы сын-правдоискатель умер как «патриот»? И не тревожил его… А раз не удалось бросить его под пулю, пусть приобретет репутацию безнадежного труса, предателя родины.  Тогда к нему не будет доверия. Он до конца своих дней будет скомпрометирован. И Баррас демонстративно «умывает руки», демонстрируя свою «принципиальную патриотическую позицию».

Только выйдя из тюрьмы два года спустя, истощенный до полной потери сил Артур видит стопроцентные доказательства – письмо, найденное у умершего шахтера, в котором упоминается телефонный разговор с Баррасом, и план старой шахты. Из этого следует, что его отец сознательно рисковал жизнью своих работников. Но желание мести, на миг проснувшееся в Артуре, мгновенно меркнет, когда Барраса-старшего на нервной почве парализует… 

В нем пробуждаются остатки любви к отцу. Во всяком случае, он не из тех, кто добивает лежачего. Теперь Артур видит свое предназначение в том, чтобы искупить грехи Ричарда, переоборудовать и усовершенствовать все, изменить жизнь шахтеров.

Описывая постепенный распад личности Барраса-старшего, который на самом деле лишь отражал то, что, наконец, проступило у него снаружи, до поры до времени будучи скрытым за миной благочестивого обывателя, автор останавливается на этапах развития личности Артура – о возрождении юношеских мечтаний и иллюзий и разрушении их. Одной за другой.

Такие люди, как Артур, обречены быть непонятыми. Им трудно найти опору, помощь, поддержку. Им не будет рукоплескать толпа. Разве поверят шахтеры, что такой, как он, может всей душой сострадать им? Что только мыслями об их судьбе он и живет с определенных пор, совершенно забыв о собственной выгоде и не получая никакого удовольствия от своего богатства? С какой стати? Ведь он не из их среды, в отличие от Дэвида Фенвика, в котором они видят «своего».  Все преобразования Артура были восприняты с недоверием, как хитрость, чуть ли не жульничество с какой-то тайной целью, корыстным расчетом.

Он понимал людей, близких по духу, - хрупких романтиков, ищущих утешение в мире грез, как Адам Тодд, который с возрастом превратился в алкоголика. А людей приземленных он не понимал. А их – абсолютное большинство. Его отец при всех своих недостатках, цинизме был ближе толпе. Он умел понравиться, притвориться даже перед самим собой… А Артур всего этого не умел. И все больше и больше становилась ему ясна и близка суть Тодда, который отчаяние заглушал выпивкой. В юности он подсознательно чувствовал, что может прийти к тому же самому… Как еще один разочарованный идеалист.

В романе есть персонаж, которого можно назвать абсолютным шедевром Кронина-социального сатирика, - это Джо Гоулен. Он обладал самым важным качеством прирожденного хамелеона – умением нравиться кому угодно, хоть богу хоть черту. В результате он торжествует над всеми, обманывая с удовольствием, со смаком, меняя одну личину за другой, прибрав к рукам все, что только можно было прибрать.  С репутацией «своего парня» и «славного малого»:

«Он царь и бог, его могущество неограниченно. И это только начало. Он будет подниматься все выше и выше. Глупцы что стоят там, у его ног, будут помогать  ему. Он достигнет вершины, расколет мир, как орех, голыми руками, молнией рассечет небо. Мир и война будут зависеть от его воли. Деньги принадлежат ему. Деньги, деньги… и рабы денег. Подняв обе руки к небу жестом слащавого лицемерия, он начал:
- Дорогие друзья мои!..»

Финансовый  крах Артура и поражение на выборах Дэвида – это для Джо, как он считает, только начало блистательного пути к новым вершинам. И большинство ему верит и рукоплещет. Но, если Дэвид находит в себе силы для того, чтобы надеяться на перелом ситуации, то Артур окончательно сдается. Для человека его склада он и так продержался слишком долго – чудо, что не разуверился и не выдохся уже давным-давно…