Савкин овраг. Легенда. Часть 6

   Савка приказал товарищам пока сидеть тихо, и главное - царю о себе не напоминать. Они уже разведали, что поиск царской денежной пошёл по ложному следу, который увел сыщиков далеко от Москвы. Савка разрешил пользоваться некоторой частью денег, но хорошо разгуляться не давал. А разбойнички требовали воли.
   - А вы идите на надел мой! – предложила им Алена Игоревна. – У меня трава не кошена! Может мне нанимать кого? А вам всё равно делать нечего! Бездельники вы!
  - Неправда! Мы не бездельники! Мы уже и дров тебе нарубили и в сарай их сложили! – возражали Андрей и Тимошка. – Баню тебе починили! А по работе мы и сами соскучились! Давай косы!
  Увидев двух разбойничков на сенокосе, местные мужики стали подтрунивать.
   - Гляди! По работе соскучились! Куда крестьянину без работы? Он без работы помрет!

   Рано утром Савка проснулся у Алены на кровати от какого-то шума. Он слышал её кряхтение, но не мог понять, где она.
   - Алена, ты где? Явись мне!
   - Я здесь!
   Савка увидел, что женщина ползает по полу.
   - Ты чего с самого утра полы намываешь? – удивился он.
   - Не приставай! Дел у меня сегодня много! Снимай давай рубаху, вон чистая лежит! Мне ещё постирать надо успеть!
  - Да недавно же стирала!
  - Снимай, говорю!
   И Алена чуть ли не силой стала стаскивать рубаху с Савки. Через некоторое время он услыхал крики Ваньки: «Что Вы делаете, Алена Игоревна! Я без одежды не могу!» Ещё через какое-то непродолжительное время Савка в оконце увидел Алену, стирающей белье. Атаман одобрительно хмыкнул.
   - Мне надо в Даниловскую слободу съездить на базар, купить там чего. Ульянка со мной поедет! – говорила Аленка Савке после того, как чистое белье было развешано на веревке.
   - Одни не ездите! Меня возьмите!
   - Нечего меня охранять! Здесь два шага сделать!
   - Тогда Ваньку возьмите!
   - Да от него польза хоть есть? От твоего Ваньки-то?
   - Есть! – настаивал Савка.
   Алена, Ульянка и Ванька уселись в телегу, и она потащилась в гору. По дороге они встретили еще две телеги с крестьянами, которые ехали из Москвы. В Даниловской слободе у дороги был разбит небольшой базар, где крестьяне продавали свои продукты. Алена закупила калачей, мёда, отдала их Ваньке и стала выбирать ягоды. Здесь откуда ни возьмись рядом встала хозяйка постоялого двора.
  - Ты чего здесь? Явилась не запылилась! Полюбовника своего ищешь? Видно, надоела ты ему! – говорила она. – Нет его здесь, говорят, завёл он себе полюбовницу в Донской слободе. Есть там такая ...
  - Чего тебе, Аглашка, от меня надо? Иди по своим делам!  – оборвала её Алена.
  - Сама иди отсюда!
  И Аглашка слегка толкнула Алену в плечо. Люди уже стали обращать внимание на их перепалку. Не каждый день они могли видеть, как дерутся из-за мужика две бабы. Алена поняла, что надо уходить пока не поздно. Сунула корзину с ягодами Ульянке и рванулась было прочь. Но тут на пути её встал малорослый мужичок, служитель Алены, который пришел с ней. Она было попёрла на него грудью, но тут случилось ужасное. Тот грубо схватил её за руку и стал шептать ей на ухо обидные слова.
   - Ты чего толкаешься, сучка! Думаешь, тебе всё можно? Нет тут твоего полюбовничка! Сейчас тебя при всех за косы оттаскаю! Тварь подзаборная! И девку свою блуду учишь! Никто её замуж не возьмет!
   Аглая стояла в сторонке и улыбалась. Ванька понял, что его хозяйку обижают. Он отдал продукты Ульянке, схватил мужика за руку, а сила у него была великая.
   - Ты, дяденька, мою хозяйку не трожь! А то руки тебе повыдергиваю!
   Мужик ухмылялся, но руку Алены отпустил.
  - А тебе чего, дурак? – сказал мужик Ваньке, толкнул его в плечи и начал смеяться в лицо.
   - А того!
   Ванька не остался в долгу, толкнул его слегка так, что тот полетел прямо в грязную лужу. Мужик поднялся и попёр на Ваньку, а тот, помня, что бить ему кулаками нельзя, схватил его за нос пальцами. Мужик опустился на колени и жалобно заныл. Люди засмеялись, а Аглая стала злиться пуще прежнего.
   - Он для тебя только одного никогда не сделает! – решила ужалить напоследок Алену Аглая. – Он никогда для тебя не полезет в сад за царскими яблоками!
   Алена ничего не ответила, но было понятно, что слова эти её сильно задели.
   - Не поеду больше туда! – сказала она как бы самой себе и хлестнула лошадь.
     Дома их встретил Савка. Он сидел на дворе и курил трубочку.
  - Ну, как съездили? – спросил он.
  - А не поеду туда больше! – выпалила Алена.
  - Я же говорил – не езди! Надо чего – мы с ребятами сами купим.
  - В Донской слободе купите? – в лоб спросила Алена.
  - Нет, не поеду туда больше!
  - Чего так?
  - Просто так, не хочу! – говорил Савка, покуривая трубку и улыбаясь уголками губ.
   Алена начала варить черничную пастилу во дворе, на открытом огне в тазике.
   - И охота тебе возиться? – ворчал Савка, сидя на дворе. – Пошла бы да купила, деньги же есть!
   Алена упорно помешивала варево, а Ванька следил за её волшебным действием. К вечеру, когда пастила уже была раскатана на досках, Алена свалилась на скамейку от усталости.
   - Я сейчас баньку затоплю! – догадался Савка и взялся за работу.
   Когда Алена и Ульянка мылись, Савка приказал Ваньке лезть в погребок.
   - Полезай! Там где-то наливочка была!
  - А заругает хозяйка?
  - А она не видит!
  - А-а-а! – протянул Ваньке и исчез под землей.
  Когда вылез, Савка позвал его к скамейке и показал тайник в стене.
  - Здесь деньги спрятаны, если меня вдруг не будет, или мало что, так знай! Не забудь!
  Савка сидел в комнате и попивал наливочку. Тут вошла Алена.
  - С легким паром! – сказал он захмелевший. – Смотри, что у меня есть!
   И Савка вынул из-под подушки гусли, и тут же, напевая, заиграл плясовую.
   - Попляши со мной! – попросил он, начиная обивать ногами.
   Алена сначала стояла в недоумении, но потом заулыбалась и стала пританцовывать вместе с Савкой.
   - Спрячь подальше, Савка! Чтобы никто не нашел! Ты чего, наливку мою достал! – спросила она после пляски.
  - Вкусная наливочка! – ответил Савка, смакуя напиток.
  - Что, никак опять с товарищами на гулянку пойти хочешь? - спросила его Алена с осуждением.
  - Нет, не хочу! Мне здесь хорошо! - отвечал Савка, а потом чуть погодя, добавил: - Не поверишь, мне так хорошо, как сейчас, никогда не было! В другие места, вроде, и не тянет!
  - Савка, а Савка! Может уедим куда-нибудь! Торговлю заведем! Деньги есть! – тут неожиданно сказала Алена.
  - Что за мысли странные у тебя! Не надо тебе со мной связываться!
  - А если бы ребеночек у меня был, что бы ты ответил?
   Хмель у Савки тут же прошёл.
   - Да откуда у тебя может быть ребенок?
   Потом сам удивившись своему дурацкому вопросу, добавил:
   - Ты это просто так сказал?
   - Просто так! – вздохнула Алена.
   - Перепугался я очень! Ты уж не шути больше!
   - А ты хоть женат когда был? – сказала Алена после недолгого молчания.
   - Я? Нет. Была у меня жена на Дону, да не помню я её уже. Только помню, что готовила плохо.
  - Что ж так! У тебя - и такая жена! – удивилась Алена.
  - Да хороших всех разобрали к этому времени! - засмеялся Савка. – А твой муж сразу старым был?
   - Сразу! Нам в опочивальню – а он уснул! Вот смеху-то было! А ты чего смеёшься?
   - А я не смеюсь! – опомнился Савка.

   Погулять как следует товарищам Савки ох как хотелось. Они стали просить отпустить их в Москву, по кабакам.
   - Душа воли просит! – заявил Андрей. – Дай нам сходить к сродникам Тимошки в Садовничью слободу, там и погуляем!
   - А если выдаст кто?
   - Нет, много гулять не будем! Так, напьемся только! Да и платье изменим, крестьянами будем!
   Савка согласился их отпустить при условии, что за рамки дозволенного они выходить не будут. Но сначала решили все вместе проверить спрятанные деньги.
   - Вы давайте на страже стойте! Смотрите, чтобы никто не видел, где деньги спрятаны! – приказал товарищам Савка.
   Так они и сделали. Пошли ближе к вечеру. Савка проверил клад и вынул из него нужную сумму. В это время Тимошка посматривал сверху за окрестностями, сидя на каком-то дереве.
   - Смотри, Савка! Голубки воркуют! – сказал он, когда слез с дерева и подошел к атаману.
   - Мне-то что? Я птиц не видал?
   - «Голубок мой» - говорит, а он ей: «голубка моя»! Сейчас прямо к нам, в овраг залезут.
   - Нечего им тут шастать! А ну, ждите меня здесь!
   Савка вылез из оврага и встал в зарослях. Двое влюбленных нежно ворковали поблизости.
   - А как не отдаст твой батька тебя за меня? Что делать тогда будем? – спрашивал парень девушку.
   - Батька говорив, шо грошей на свадьбу у него нема! Вот если бы сторона жениха на себя взяла витрати ... - отвечала она.
   Тут влюбленная парочка увидала в кустах рослого мужика со шрамами и очень перепугалась.
   - Вы что тут делаете? – спросил он грозно. – Чтобы вас тут больше не видел! Это мой овраг!
   Парочка послушно стала двигаться в другую сторону.
   - Эй, парень, подожди! – крикнул Савка.
   Парень обернулся.
   - Ты что-то потерял, на земле лежит!
   Парень подошел к указанному месту и поднял несколько серебряных монет.
   - Сюда больше не ходите! И что меня видели – никому не говорите! А узнаю, что рассказал – язык тебе отрежу!
   Савка повернулся и исчез за кустами. Перепуганная девушка спросила своего спутника, кто же это был.
   - Ты что? Не поняла? Это же разбойник Савка!
   - А он страшний? Вроде как очи у него не зли!
   - Ты чего! Он крестьянам помогает, бедных не обижает!
   - А чово рассердився, шо мы сюды пришли?
   - Как чего? Ты что не знаешь эту сказку?
   - Ох, не знаю! Расповидай скорее!
   - Да у нас эту сказку все с колыбели знают! А ты не знаешь, потому что недавно к нам приехала ...
   Савка посмотрел во след уходящей парочке и сердце его опять сдавила тоска. Он понял, что молодость его давно уже прошла, и больше ему не бегать беззаботно по тропинкам среди полей и лесов.Уже ночью он взял лошадь и поскакал к Городищу. Атаман привязал коня к какому-то деревцу и стал отчаянно карабкаться  в темноте наверх.Полная луна отражалась в Москве-реке, в её отблесках сверкали кресты на церкви Вознесения сказочными красками. Казалось, что шум ветра, улетающего куда-то прочь, в сторону Коломны, зовёт Савкину тоску вырваться наружу и подняться всем вместе высоко над землей, а там уже вздохнуть облегченно.

   Андрей и Тимошка возвращались обратно с гулянки ближе к вечеру. Разбойнички были почти совсем пьяными. Они шли от Таганки в сторону Симонова монастыря. По дороге им повстречалась телега, груженная гробами.
   - Мужик! Ты куда это собрался! Плати нам на проезд!
   Перепуганный мужик ответил им не сразу.
   - Да вот, у меня в деревне народ заболел вдруг тяжко, я уже гробы сколотил заранее, а они возьми да и выздорови. Везу гробы в Убогий дом, может кто купит!
   - Плати дань! Мы - здешние разбойники! – кричал пьяный Андрей.
   - Так нету денег! Я ещё ничего не продал!
   - Ты чего, Андрюшка! Мы крестьян не обижаем! Проезжай мужик!
   Мужик с испугу дернул лошадь, она помчала его в сторону Новоспасского монастыря, а один гроб свалился на землю.
   - Эй, мужик, потерял ... – кричали ему вслед разбойники.
   Когда телега уже не была видна на дороге, разбойники стали думать, что делать дальше.
   - А давай гроб у дороги поставим, как будто он из земли вышел! Вот все перепугаются! – предложил Андрей.
   - А во внутрь череп коровы положим, как будто не пустой он! – предложил Тимошка.
   Он взял череп коровы, который валялся на обочине и пообшибал ему рога.
   - А теперь давай туда твой нищенский кафтан положим! – предложил Андрей и сразу это исполнил.
   Они бросили гроб в рытвину в 25 саженях от дороги и довольные побрели домой.
   На следующее утро богомольцы, крестьяне и другого чину люди, который двигались кто к Симонову монастырю, а кто в сторону Таганки, увидели гроб у дороги, который торчал из земли. Народ в ужасе шёл далее, беспрерывно крестясь. Эта новость тут же распространилась по округе и по московским слободам. Стали говорить, что гробов этих много. Дошла новость незамедлительно до царя, которого держали в курсе всех дел.
   - Великий государь! – докладывали ему. – Разного чину люди, которые ходят к Симонову монастырю и Новоспасскому, видят в поле гроб, вышедший из земли.
  - Что такое? Такого не бывает!
   Великий государь обеспокоился, такие происшествия могли вызвать волнения в народе. Он тут же послал искать тот гроб своего боярина Ивана Семеновича Прозоровского. Велел найти, выяснить, когда он был похоронен и засыпать его землей, чтобы больше никто его видеть не мог. В тот же день указание царя было исполнено, и ему о том доложено. Царь немного успокоился, но ему пришла в голову мысль, что это всё разбойник его, царя, хочет позлить. Это его проделки.

   - Савка! Что тебе расскажу! – толкала Алена спящего мужика. – Сейчас такое в кабаке рассказали!
   - По что спать не даешь? – ворчал Савка.
    - Гробы из земли повылазили! Люди выдели один такой в поле между Симоновым и Андрониевым!
   - Да успокойся ты! Это ребята дурака позавчера валяли! Дай поспать!
   - Тьфу ты! Делать им больше нечего?
   - Может другие какие новости есть? - спросил, зевая Савка.
   - Говорят, что на Торгу один сын боярский у крестьянина Серпуховского уезда пять тысяч яиц купил. Решил пересчитать, глядь - а пятьсот яиц не хватает. - рассказывала Алена с упоением. - Хотел он тому крестьянину обман предъявить - а от него уже и след простыл!
   Савка уже не слушал, он мирно спал. Алена вышла из коммнаты и пошла дальше собирать новости.
   Когда Савка выспался и понял, что за переполох случился в народе от позавчерашнего дурачества его товарищей, а особливо переполох случился у царя
 в палате, он призадумался. А через несколько дней царю доложили, что снова гробы из земли вышли, теперь под Новодевичем монастырем и на заброшенном кладбище церкви Николы на Щепах, рядом с Новинским монастырем. На допросе архимандрит Новинский сказал, что, как вышел гроб из земли, он приказал его землей присыпать и камнем обложить, а что за гроб - того он не ведает. Больше однако подобных происшествий не случалось, и постепенно народная молва успокоилась, переключилась на базарные сплетни.
   

   Всё-таки товарищи уговорили Савку пойти в Москву и погулять как следует. Савка опять переоделся сыном боярским, Ванька был его слугой, а Андрюшка и Тимошка выдавали себя за слуг купеческих. Они дошла до Даниловской слободы и там должны были сесть на попутный транспорт. Когда они проходили мимо постоялого двора, хозяйка тут как тут стояла у ворот. Вид у неё был серьёзный.
   - Заходите ко мне! Давно не были! – предложила она.
   Эту хозяйку Савка и не помнил толком, не замечал он её совсем. А зря. А то узнал бы он в ней Аглаю Емельянову, которая бегала за ним в молодости. Она вышла замуж за богатого мужика, который позже взял в содержание постоялый двор в слободе. Через несколько лет он умер, и Аглая стала полной владелицей заведения. Когда Савка в первый день был около её постоялого двора, Аглая заметила в нем что-то знакомое. Намного позже он зашел к ней со своей компанией немного посидеть перед заходом в Москву. Она стояла у него за спиной и вспоминала, где могла видеть незнакомца и узнала его по голосу. Аглая подумала, что может быть теперь Савка обратит на неё внимание как на женщину. Но атаман никак не хотел её замечать, к тому же ему было достаточно своей кабатчицы.
   - Некогда нам! – ответил Савка грубо, так как эта шинкарка ему уже порядком надоела, и он уже знал, что она ведет какую-то игру.
  - Как бы не пожалеть потом! – говорила еле слышно Аглая Савке во след.

   Савку и его товарищей встретил знакомый ямщик и довез их до города. Андрей пошёл на Красную площадь, а Тимошка в Садовничью слободу. Савка же с Ванькой свернул по делу в Татарскую слободу. Он пошёл к ювелиру, чтобы купить у него подарок для Алены. Так и незаметней будет.
   Сначала они шли по Кузнецкой слободе, где стоял грохот, и , казалось, сам воздух был пропитан раскаленным железом. Потом пошла Татарская иноземная слобода.
   - Смотри, Савка, здесь бабы и девки в штанах ходят! – глазел по сторонам Ванька.
   - Не гляди во все глаза! Здесь так не любят!
   Средних лет татарин Абдула был рад гостю. Он предложил ему на выбор серьги и кольца, и Савка выбрал украшения побогаче. Купил серьги и перстенек к ним с красными камушками. А потом вспомнил что-то и попросил ещё перстенек попроще.
   - Так говоришь для своей покупаешь ... как это у вас ... за ...
   - Зазнобы!
   - Красивый твоя? – спрашивал гостя татарин.
   - Красивая!
   - Ласковая?
   - Ласковая! – отвечал Савка, а про себя добавил: - когда с гостинцем приду.
   - А у меня две жены! Старый, злой! Возьму себе третью жену! Молодой, красивый, будет у меня зазноба! – размышлял Абдула.
   - Савка, а зачем ему три жены? – спросил Ванька, когда они вышли на Пятницкую улицу.
   - Сказал же он, две жены у него старые и злые!
   - А у меня ни одной нет! – причитал Ванька.
   - А тебе рано ещё жениться! Мне вон сколько лет, а я ещё не женат.
   Ванька посмотрел на Савку с обидой.
   - А Алена? – спросил он.
   - Ну, Алена! Если на ней женится – она меня дома запрет!
   - Врёшь ты всё, Савка! Не может жена мужа дома запереть! Это муж жену может!
  - Ну, я видел, что и жёны мужей запирали!  - настаивал Савка.
  - Врёшь ты всё! У тебя Алена жена, а у Андрюшки и Тимошки тоже есть! Только у меня нет!

    На Пятницкой улице Савка решил зайти в кабак, где было полно народу. Завсегдатаев стрельцов Савка угостил вином. Угостил он и посадских. Ваньке показалось, что с некоторыми Савка хорошо знаком, а через некоторое время трое посадских позвали его за свой стол, и стали что-то обсуждать. В кабаке только и было разговору про медную монету и разорение горожан. А веселила всех нищая по прозвищу Сковородка, которая несла какую-то околесицу.
   - Глупые мужики,- говорила она со знающим видом, - которые быков припущают к коровам об молоду луну, и те коровы рожают быков, а как припущали об исходе, то б рожали все телиц. Государь женился об исходе, государыня царица рожала царевны, а как бы государь царь женился об молоду, и государыня бы царица рожала все царевичи. 
   - Баба, а баба! - спросил её какой-то мужик. - А если жена и мальчиков, и девочек рожает, то к ней когда быка припускали?
   - Вот дурак! - отвечала та. - Быков к коровам припускают, а к бабам - мужиков... По середке тех баб и мужиков женили ...
   Баба еще отпила вина и продолжила свои умозаключения.
   - Государь женился об исходе, государыня царица рожала царевны ... Царь хотел постричь царицу ... государь Алексей Михайлович-то подменный ...
   - Тьфу на тебя! Скверная баба! – сплюнул мужик и поспешил подальше от бабы.
   - Пошли отсюда! - скомандовал атаман и Ваньке. - Как бы кто "слово и дело не крикнул"!
   Когда уже Савка с товарищем покидали кабак, в него входили три стрельца. Видно свет не без добрых людей, и на бабу уже успели донести.
   Служилые направились к женщине, та почуяла беду и завопила.
   - За что меня? Что я сделала? - орала она, беспомощно озираясь на окружающих. – Голубчики! Не выдайте!
   - Говорила про государя срамные речи, надобно тебе язык укоротить! - отвечал ей стрелец.
   Посетителей это обстоятельство неожиданно привело в негодование.
   - За что вы её? Убогая она! Сыновья её держали лавку и разорились, ходит она по миру, питается именем Христовым! ... Мало что она спьяну сказала ... по миру пустили, теперь еще языки нам резать будете?
   Стрельцы поняли, что толпа настроена решительно, и бабу без боя не отдадут. Они обратились к сидящим в кабаке другим стрельцам, но те отвернулись.
   - Мы ничего не слыхали, послышалось доносчику!
   На служилых глядел десяток злобных очей, они поняли, что ещё одно мгновение и в ход пойдёт всё, что под руками: скамейки, кружки, бутылки. Они решили убраться подобру-поздорову. Когда ушли, мужик, который рьяно заступался за бабу, бросил шапку об пол и ударился приплясывать. Увидя это, стали плясать и остальные, нищие, убогие...

   Савка с Ванькей пошли дальше по Пятницкой улице. Где-то в проулке в это время опять кто-то бился с объезжими смертным боем. А недалеко от церкви Черниговских чудотворцев дрались два безместных попа, чем очень веселили прохожих, которые свистели и улюлюкали. Когда они проходили мимо Кадашевской слободы, их кто-то позвал. Они обернулись. Перед ними стоял неприятный мужик среднего роста, лет пятидесяти. Его злые глаза блестели нехорошим блеском. Это был решеточный сторож Хамовного двора кадашевец Артюшка Анцифоров.
   - Я вижу, хорошие господа погулять ходят! Приходите ко мне как стемнеет, всего у меня довольно! Хотите – карты, вино, а хотите – и бабы вам будут.
   - Может зайдём? – шепнул Савке на ухо простодушный Ванька.
  - Ты чего? Хочешь какую хворь подцепить? Я тебя лечить потом не буду! – ответил ему так же тихо атаман.
   Артюшка как будто услышал их разговор.
   - А для хороших господ у меня особый товар есть! Девка!
   - Какая ещё девка? – спросил Савка.
   - А такая! Настоящая! Ещё ни разу с мужиком не была!
   - Давай зайдем, посмотрим хоть! – ныл Ванька.
   Савка согласился. Анцифоров привёл их к себе во двор, усадил на скамейку в избе и позвал своего сына.
   - Сенька! Приведи её!
   Его сын привёл в комнату совсем ещё юную и очень худую девушку. Лицо её было размалёвано.
   - Это ещё кто? – удивился Савка.
   - Зовут зовуткой, кличут уткой! – зло произнес Сенька. – Эй, отвечай, как тебя зовут.
   И он грубо толкнул девушку в бок.
   - Марфа! – еле вымолвила та.
   - Откуда она у вас? – поинтересовался опешивший Савка.
   - Дядья её за долги вчера привели! Берёте или нет?
   - Так она же тощая? Кому такая нужна?- усмехнулся Савка.
   - А твоему товарищу понравилась!
   Артюшка посмотрел на Ваньку, который то и дело приставал с места, а потом опять садился.
   - А нет – так приходе через две недели, тогда уже откормим. Но и цена будет иной и можете опоздать!
   В воздухе повисла тяжелая пауза, в течении которой каждый просчитывал свои дальнейшие действия.
  - Ну, не хотите, как хотите! Сенька, иди одень на неё рогатину!
  - Зачем рогатину? – выходил из себя Савка.
  - А как убежит? – зло смотрел на Савку Анфифоров.
  - Да всыпь ей плетей, если плакать начнёт! – обратился он затем к сыну.
  Сенька уже было потянул девушку за руку.
  - А то берите её! За дешево отдам! Берите, пока добрый! – неожиданно произнес его отец.
   - Неси кабальную! – серьёзно ответил ему Савка.
    - Сколько там? – спросил он Артюшку Анцифорова, когда тот вернулся.
    - Двадцать рублей – и разойдемся!
  - Здесь же написано, десять рублей тебе должны её дяди!
  - А за проживание? Она здесь со вчерашнего дня!
  - Да у меня денег столько нет!
  - А ты поищи!
  - Сбавляй цену, хозяин! Тощая она у тебя!
  - Только из уважения к тебе! Восемнадцать с полтиной!
   Савка кинул деньги на стол и Сенька толкнул девушку к Савке.
   - Только рожу ей умойте! – кинул сердито Савка.
   Девушку умыли и проводили всех за ворота. Все жадно глотнули свежего воздуха.
   - Ну, пошли теперь на Красную площадь! Вроде гулять шли! – сказал грустным голосом Савка.
   Савка шёл впереди, а девушка и Ванька, который вертелся вокруг неё, сзади.
   - Ванька! – позвал атаман своего товарища. - Смотри, не ходи сюда, нехорошее тут место! Пробовали у них краденое сбывать, так они чуть не обобрали до последней нитки! Да и злые здесь люди! Все Кадаши их боятся!
   Ванька смотрел виновато, то ли уже собирался сюда идти, то ли уже хаживал в это место.
   Все трое перешли мост через Москву-реку и двинулись на Торг за покупками. Здесь из издалека их заприметил Андрей.
  - Это кто с вами? – удивился он. – Где такую тощую нашли?
  - Да вот, из кабальной выкупили, а что теперь делать с ней – не знаем! – отвечал недовольный Савка.
   - Может её покормить надо? – посмотрев пристально на девушку и почесав затылок, сказал Андрей.
   Ванька тут же купил два пирожка у разносчика и сунул один ей, сам стал жевать второй.
   - Савка, смотри! – Андрюшка дёрнул неожиданно атамана за рукав. – Помнишь в слободке под Донским монастырем баба живет, к которой ключник ходит? Так вот она!
   Андрей указал в толпе на круглолицую бабу, которая закупалась белилами. Женщина действительно была хороша, она цвела зрелой женской красотой, "кровь с молоком" говорят про таких.
   - Хороша баба! - протянул в задумчивости Андрей, почесывая затылок.
   - Вспомнил! – выпалил Савка и ударил себя по лбу. – Это голос был Сеньки Анцифорова! Это он к ней ходит, это он соперник старого ключника!
   - Ах, вот в чём дело! Вот почему она их боится! – говорил Андрей. – Один богатый и влиятельный, а другой разбойничает! Хитрая баба! Уверяет, что ключник её убьет, если поймает на измене, а сама потом с двоих деньги берет!
  Все четверо двинулись к торговым рядам за собором Покрова на рву.
   - Думаю, надо платье ей новое купить, ну там, всякое, женское ... – как будто плохо соображая, говорил Савка.
   Они стали ходить по рядам, где продавали женские вещи. Тут начались неприятности. Торговцы и торговки с осуждением и с жалостью смотрели на Савку, его товарищей и девушку. Они качали головой, охали, а какая-то сердобольная баба запричитали:
   - Бедная! Что же тебя не кормил твой батька-то?
  - Я не отец ей! Я её дядя, забрал из дальней деревни! Хворала она! – стал оправдываться Савка, как будто это входило в его обязанности.
   - Хворала? То-то я вижу истощала вся! На, деточка, поешь!
   И баба сунула ей огурец. Её соседка была не столь доброжелательно настроена.
   - Знаем мы это! Хворала! Кусок хлеба, небось, жалел бедной сиротинке!
   Савка ничего не ответил бабе и пошёл дальше. Мужики в Шапошном женском ряду ехидно потешались над атаманом.
   - Где ж ты её такую нашёл? Покормил бы сначала, а потом на базар вёл!
   Только один торговец не потешался над Савкой и его спутницей, он был занят перебранкой с покупателями, с посадским и его женой. Торговец даже замахнулся болванкой на посадского.
   - Псовый сын! - кричал рядович.
   - Ты чего кричишь? Сам ты псовый сын! - не уступал ему посадский.
   - А жена твоя со старцами Донского монастыря живет! - обесчестил торговец на всю Красную площадь посадских.
   Жена при этих словах широко открыла рот, захватывая как можно больше воздуха, и выкатила глаза.
   - Да что ж такое делается! Кто это тебе сказал? - кричала женщина.
   - А Сковородка сказала! - ответил рядович и показал на нищею.
   Сковородка как раз шла по соседнему ряду и, поняв, что опять болтала что-то непотребное, будучи пьяной, побежала прочь. Баба же, изобразив то ли рычание, то ли некое завывание, вцепилась торговцу в бороду и потянула его на себя. Торговец завопил, окружающие стали криками подбадривать бранящихся.   
   В это время Савка с товарищами двинулись далее, а в Шапошном ряду, судя по всему, должна была начаться драка.
   В женском Платяном ряду Савке заявили, что таких размеров у них нет.
   - Как бы сарафан с неё не упал вниз! Ни плечей, ни груди не видно!
    Савка купил всё что надо, а продавцы потом ещё долго хихикали ему в след. Все двинулись в Сапожный ряд. По соседству с прилавком, где они закупались, ругался продавец с посадским.
  - Рыкун! – бросил в злобе торговец.
  - Это ты как меня обозвал! Сейчас пойду, подам челобитие! Не позволю рыкуном меня называть!
  - А я тебя рыкуном не называл! – стал тут придуриваться торговец. – Я сказал торговцу с лотка: «Продай, реку, мне сапоги недорого!»
  Торговец в разнос удивленно посмотрел на говорящего, а потом на оскорбленного, потом засмеялся во все горло так, что чуть свой товар не уронил на землю. Стали заразительно смеяться и окружающие.
  - Пойдем отсюда! – сказал атаман товарищам. – Не могу больше!
  - Пойдем в малое кружальце в Зарядье! – предложил Андрюшка.
  - А её куда денем? – стал повышать голос Савка.
  - Вы её брали, вы с ней и ходите! Один пойду!
  - Нет, все вместе ходить будем теперь! – на правах атамана приказал Савка.
  - Ну, тогда к Тимошке пойдём в Садовничью! Там у его сродников и посидим тихо!
  Все потащились прочь с Красной площади. Когда они проходили Ильинский крестец, то увидели бегущего неизвестно какого чину мужика, за которым гнался подьячий Поместного приказа с двумя стрельцами. Мужик забежал в недостроенный погреб, который находился за спинами разбойничков. Подьячий поравнялся с Савкой и спросил, куда побежал беглец.
  - Три года от меня бегал! Из Костромского села сбежал, а его на Красной площади у харчевенных шалашей нашёл! - добавил подьячий в сердцах.
  Товарищи Савки показали тут же в другую сторону, и все трое побежали дальше. Мужик вышел из своего убежища.
  - А вы какого чину будете? - обратился он к Савке и его друзьям. - Меня укрыть у себя хотите?
  - А мы такие же, как и ты беглые! Уходи скорей из Москвы, вот на! - И Тимошка сунул мужику деньги в руку.
   Мужик побежал в сторону Зарядья и Москвы-реки, а разбойники пошли дальше.
   - Смотри, Савка! - обратился Андрюшка к атаману. - Вон шляхтичи Соковнина опять дворовую его тащат.
   Савка заметил знакомых ему людей, а с ними печальную вдову Марьицу. Они свернули направо в проулок и скрылись во дворе напротив церкви Николы Красный звон.

   В Садовничей слободе они зашли на двор к родственникам Тимофея, где их тут же усадил за стол радушный хозяин.
  - Григорьевич! А банька не топлена ли? Отведи её помыться, да пуская всё чистое оденет!
  - Всё будет исполнено! – ответил хозяин и увёл девушку в баню.
   Савка с товарищами стали закусывать.
   - Ну, что делать с ней будем? – спросил после затянувшейся паузы Савка.
   - Может к Аленке отведем? – осторожно спросил Тимошка.
   - Да она на 100 саженей меня не подпустит! – произнес Савка ударил по столу.
   Вернулась девушка. Её усадили за стол и дали есть.
   - А давай, Савка, она моей женой будет! – произнес с надежной Ванька.
   Андрюшка и Тимошка захихикали.
   - А поселим мы её где? – злился Савка. – Может в лесу, на дереве?
   - Нет, - сказал с серьёзным видом Андрей. – Мы её в берлоге поселим.
   - Это ещё зачем? Чтобы её медведь заломал? – заинтересовался Савка.
   - Нет, он её не загрызёт. Придёт Мишка к себе домой, глядь – а там скелет ходячий, Мишка – хлоп! И копыта отбросит!
   Андрей показал, что именно случиться с медведем и все тут же попадали со смеха. Когда все успокоились, начал говорить Тимошка.
   - А давайте её обратно к дядям отведем, всё-таки родные люди!
   Здесь девушка залилась слезами, Савка стукнул по столу и закричал, что если она сейчас же не успокоится, то он всех здесь поубивает.
   - Добрый дяденька-разбойник! Не отводите меня обратно домой! Мои дяди меня ненавидят лютой ненавистью с тех пор, как моя мать померла! – стала здесь умолять Савку девушка.
   - Ну вот, немая и заговорила! – засмеялся Андрюшка.
   - А чего ты решила, что я – добрый разбойник? – поинтересовался Савка.
   - У тебя глаза добрые, да и Анфифоровы сказали: «иди, добрый разбойник пришёл! Может тебя из жалости купит, всё равно ты никому не нужна!» Только тогда я не поверила.
   - Понятно! Только что же нам с тобой делать? А может ты за Ваньку нашего замуж пойдешь? – спросил успокоившейся Савка.
   Девушка посмотрела на ёрзавшегося Ивана и ответила.
   - Подумать мне надо, так сразу не могу ответить!
   - А девка-то не пропадет! – засмеялся снова громко Андрюшка.
   - Вспомнил! – что-то соображая у себя в голове сказал Тимошка. – помните купеческую вдову, сына которой мы от разбойников отбили! Я слыхал, что от неё дворовая девка сбежала и деньги с собой прихватила!
  Савка переглянулся с товарищами.
   - Пойдешь в услужение? – спросил он девушку. - Всякую работу по дому знаешь?
   Та кивнула в знак согласия.
   - А может она всё-таки моей женой будет? – осторожно напомнил о себе Ванька.
   - Потом как-нибудь женишься! – ласково сказал ему атаман.
  - Ванька! Да у тебя ещё женилка на выросла! – задел Ивана Андрюшка.
  - Не правда то! – стал сразу возражать обиженный парень.
  - А ну отстаньте от него!
   Атаман стукнул по столу кулаком так, что посуда подпрыгнула. На этом все утихомирились.
   - Показывай, Тимошка, дорогу! А вы здесь пока оставайтесь! – бросил атаман Андрюшке и Ваньке и стал собираться.
   - Ну, благодари! – обратился затем Савке к девушке.
   Та сначала бросилась к нему, но атаман жестом её остановил.
   - Не меня! Ваньку! Если бы не он, осталась бы ты у Анцифоровых!
   Ванька и девушка встали друг против друга в нерешительности.
   - А можно поцелую? – спросил Ванька атамана.
   Тот махнул рукой. Ванька сильно вцепился руками в Марфу и присосался к её губам. Она начала вырываться. Когда поцелуй затянулся, атаман силой оторвал своего подопечного от девушки. Та пристыженная убежала за дверь.
   - Ты чего, задушить её решил? – слегка улыбаясь, спросил Савка.
   - Ты же сам говорил, что надо крепко целовать ... – потупив взор, отвечал ему Ванька.
 
   Вдова Анастасия Семеновна встретила их ласково и девушку приняла. Савка же дал денег на прокорм своей подопечной. Они одолжили у вдовы бричку вместе с кучером. Когда выехали на улицу, у Савки как будто какая-то ноша с плеч упала. Савка с Ванькой и Андрюшкой поехал в Котлы, а Тимошка остался у родственника.
   - А прокати-ка нас с ветерком! – сказали они мужику, когда выехали за ворота Земляного города.
   - Эх, залетная! – закричал ямщик и они помчались в Котлы по пыльной дороге.

   Алена встретила их враждебно. Было ясно, что она уже о происшествии знает, наверное, ей сорока на хвосте новость принесла.
   - Ну, как погуляли? – спросила она Савку раздраженно.
   - Да так, никак! – ответил он ей наигранно-равнодушно.
   - А девка твоя где? – не удержалась Алена и спросила в лоб.
  - Нет у меня никакой девки! – глядя прямо в глаза, отвечал Савка.
  - Люди видели! – Аленка со злости ударила кулаком по столу. – Где она, где ты её спрятал.
 - Может у себя под мышкой, А ну-ка погляди!
 - У Андрюшки спрошу! – нашлась Алена. – Андрюшка! Иди сюда!
 Андрюшка, который слышал громкий разговор, сидя на кухне, пришел в избу к атаману и его подруге.
  - Андрюшка! Что за девка с вами была? – стала допрашивать Алена парня.
  - Так это девка была? – удивился тот наигранно. – А я думал – сарафан на палке! Пугало огородное!
   Парень стал хихикать, и Алена немного успокоилась.
   - Ну, чего ты взбеленилась? Мы её у Анцифорова выкупили и к купеческой вдове отвели! Мала он совсем, пропала бы! – стал объяснять Савке Алене, в чём было дело.
   - Всем помочь хочешь? А обо мне забыл! – Алена уже совсем успокоилась и села на скамейку.
   - Да об тебе одной и думал! Ну, чего ты! Рассказам чужим поверила?
   Ночью Савке опять приснился чудный сон. Они стояли на поле у оврага и Марфуша позвала его рукой к берегу.
   - Пойдем скорее! Что тебе покажу! – звала его девушка.
   Они прибежали к берегу Москвы-реки и увидели белых лебедей.
   - Смотри, лебеди! – радовалась девушка. – Смотри, какие красивые!
   Савка во сне испытывал что-то вроде счастья, а на яву его уста улыбались.
   - Смотри, в Тюхали летят! Побежали за ними! – девушка манила Савку за прекрасными птицами.
   В зачарованном сне Тюхалева роща находилась не за рекой, а за околицей Коломенского. Они пробежали сквозь деревья и очутились у лесного озера. В Тюхалях пели птицы, солнце светило по-особому, белые лебеди отражались в зеркале воды. И во сне, и на яву здесь было особенно красиво. Не даром царь любил отдыхать в Тюхалях. Вот и сейчас он здесь был. Только молодые люди его не заметили.
   - Смотри, Савка! Верно, лебедь с лебедушкой - это как мы с тобой милуемся
   Но не заметили Савка с Марфушей, что уже любимый ястреб государев взвился высоко в небо аки стрела! Его зоркий глаз с высоты, до которой не доходит глаз человека, разглядел внизу и Савку, и девушку. Остановился его глаз на белой лебедушки. Взмахнул крылом в последний раз ястреб и камнем бросился вниз, только ветер в его ушах свистел ужасным свистом. Ещё несколько мгновений лебедь с лебедушкой смотрели друг на друга и на свои отражения в воде, а ещё через одно мгновение ударил ястреб по прекрасной птице. Не успел друг заслонить крылом свою возлюбленную!
   - Смотрите! Сразил таки лебедя! – кричал царь и его бояре в восторге.
   Марфуша в ужасе отвернулась от страшной картины, а у Савки во сне дыхание оборвалось.
   И вот стоит перед Савкой царь на коне и говорит так спокойно, как будто Савка никто перед ним.
   - Зачем тебе жить, одинокому лебедю? Велю-ка тебя убить!
   И вот стрельцы направили на него свои ружья, и тут же из них вылетели пули, и прямо в Савку. Увернулся он, а пули полетели прямо в его возлюбленную.

   Тут он проснулся с криком «Марфа!», который вырвался у него на исходе сна. Савка сел на кровати и закурил свою трубку. За спиной его тут же проснулась Алена.
   - Не кури! Царский указ запрещает! – сказала она неласково.
   - Я тебе столько денег принес, а покурить не могу! – говорил раздосадованный Савка.
   - А я их что, тратить могу? Может себе сейчас хоромы выстрою, как у боярыни какой?
   - Да что ж такое! Что не сделаешь – всё не так и не этак! – начинал ругаться Савка.
  - Матерно ругаться тоже нельзя! Царский указ! – Алена не унималась.
  - Ну, ладно! Пойду я!
  Савка стал искать свою обувку. Алена спохватилась.
  - Да постой ты! Я так, просто!
  Она прижалась к нему сзади и обняла руками.
  - Я думала, что ты со мной обо всём забыл!
  - Я и так с тобой обо всём забываю! – отвечал Савка с грустью.
   Савка и Алена говорили уже совершенно спокойно.
  - А во сне чего кричал? – не выдержала Алена и выложила причину своего беспокойства.
   - Да говорил же тебе: кошмары мне снятся! Сам не рад!
   Поняла баба свою ошибку и начала ластиться к возлюбленному.
  - Прости меня! Я – дура!
  - А ты что это задумала? – спросил её Савка строго.
  - Чего задумала? – удивилась Алена вопросу и тону, с которым он был сказан.
  Савка смотрел на Алена серьезно, лежа на спине.
  - Без царского указа – нельзя! Указа теперь ждать буду!
   Алена немного опешила, а потом сунула ему трубку и сказала:
   - Да на, кури, если хочешь!
   Савка опять стал курить трубку, сидя на кровати.
   - Да вот, забыл совсем! Возьми гостинцы, на сундучок положил!
   Алена увидела серьги с перстнем и лицо её расплылось в улыбке.
   - А чего вчера не сказал?!
   - Да ты набросилась на меня, я и забыл! – покуривая, отвечал Савка.
   Алена примеряла подарки, сидя на кровати сзади от возлюбленного, а потом набросилась на него в знак благодарности и со всей силой обняла.
   - Алена! – не стерпел Савка. – Сколько раз тебе говорить: не набрасывайся на меня сзади! Ты хоть силу мою знаешь?
   - Да ладно тебе! Ты же знал, что это я!
  Баба оделась и побежала на кухню.
  - Смотри, что мне подарил! Красота какая! Давай скорей, ставь на стол закуску! – хвасталась она Ульянке.
  - Сама и ставь! – вдруг встала в позу девушка.
   Здесь вошел Савка и сел за стол. Алена сделала ему знак глазами в сторону Ульянки. Савка тут же положил на стол колечко.
  - Ульянка, а это тебе!
  Девушка обрадовалась и стала крутить подарок в руках.
  - Если чего тебе надо, то скажи, привезу! – говорил Савка.
   В это время Алена ставила перед ним еду в горшочке.
   - А можете Вы мне, дядюшка, жениха найти! - с детской непосредственностью ответила Ульянка.
   Алена и Савка засмеялись.
- Ты что, дура совсем? Какого жениха он тебе найдет? Разбойника?
- Ну, почему, - возразил Савка, - могу и найти. Скажи, кто тебе в Москве приглянулся, свяжу и притащу!
- Нет, - обиделась девушка, - не надо мне насильно притаскивать, я хочу чтобы он сам ко мне пришел!
   Савка и Аленка продолжали беззлобно смеяться.
   - И не нужно мне его вовсе. Все мужики пьяницы и бездельники! За старика пойду!
  - Это что ещё за новость? Зачем тебе старик? – насторожилась Алена.
  - А затем! Будет у меня муж старик, а я заведу себе полюбовника-разбойника, он мне будет подарки носить!
  - Вот дура-то! Совсем от рук отбилась! Я тебе сейчас покажу полюбовника!
  Алена уже было схватилась за что-то тяжелое, но тут к ним постучался Андрюшка.
   - Вы Ваньку не видели? – спросил он с порога. – Вроде как пропал он!
   - Ульянка! Ваньку не видала? – насторожился Савка.
   - Он вчера что-то про Кадаши говорил! – ответила та.
  - Ох, чует моё сердце, плохое что-то случилось! Я у него много денег видел! – сказал Андрей.
  - Говорила, не давайте дураку денег! – в сердцах кинула Алена. – Нет, не послушались!
  - Да замолчи ты! – сказал ей Савка.
  - Что замолчи? Я не виновата! Он у меня помыт был и накормлен! А вы над ним потешались!
   Савка побежал на двор и проверил тайник.
    - Похоже, что это я сам ему денег и дал! Поедем мы! Надо его сыскать! Лошадей возьмём! – говорил расстроенный Савка.
   Они поспешили в Замоскворечье. Было ещё совсем рано, но в Замоскворечье по улицам ходило полно народа. Савка хотели с Пятницкой улицы свернуть в Кадаши, но увидели скопление народа на Болоте. Они подъехали поближе.
   Толпа стояла и смотрела на бездыханное тело молодого человека. Савка и Андрей сразу узнали своего Ивана, над которым ещё вчера смеялись. Люди шептались между собой.
   - От Кадашей тащили, чтобы в реку в Москву!
   - Чтобы концы, значит, в воду!
   - Да кто-то помешал! Здесь бросили!
   - Анцифоровы это всё! Опять у них ночью драка была!
   Савка и Андрей чуть не плакали.
   - За что они Ваньку убили? Он курицу зарезать не мог! Пойдём к ним! Да спросим, был ли у них ночью Ванька! – говорил Андрюшка.
   - Никуда мы не пойдём! Только себя погубим! Домой поехали! – отвечал ему Савка.
   В Котлах Савка тоже стал порываться пойти и убить Анцифоровых. Он сидел на дворе и сосредоточено точил свой разбойничий нож.
   - Их рук дело! Ограбили они его!
   Алена схватила его за руку крепко.
   - Не ходи! Худые это люди! Они прошлом году своего кадашевца соседа зарезали насмерть, и мать его порезали. А сказали, что тот сам напал, а сын его Сенька, обороняясь, ножом махал. Ничего им и не было с того!
   - Не указывай мне, что делать! – злился на неё Савка.
   - А я не указываю! – умоляющее говорила ему Алена. – Я только говорю, а если не они это? Грех на душу возьмешь!
  Савка кинул нож и сел на скамейку. Он о чём-то раздумывал. Весь день атаман ничего не ел, а вечером выпил вина и куда-то уехал с Андрюшкой и Тимошкой. Алена уже ничего не сказала, а только вздохнула.
   Через три дня Савка опять на ночь куда-то ушёл, не сказав ни слова. Вернулся после полуночи. Он казался удовлетворенным чем-то. Алена почувствовала, что сегодня он никого не убивал.
   А в третьем часу после захода солнца на краю слободки под Донским монастырем ключник Кормового дворца со своей вооруженной охраной наехала на неведомо каких людей, человек шесть. На вопрос, кто они такие, послышалась матерная брань. Охранники ключника стали тех людей хватать, и они разбежались. Поймали только двоих, Сеньку Анцифорова и его товарища, Огородной слободы тяглеца Ганьку Ларионова. При них нашли большие ножи.
   Накануне же ключнику кто-то подкинул грамотку, в которой было написано, что ночью будет поджидать его вооруженный соперник на краю Донской слободы. А Сеньке же кто-то подсказал случайно, что ночью ключник неожиданно нагрянет в слободу, да с обоими любовниками и расправится.
   В Приказе Сенька говорил, что они с товарищем ловили рыбу у Андреевского монастыря и шли ночевать в слободу к его дяде к кадашевцу Ивашке Федорову. А нож он нашёл на берегу Москвы-реки, когда рыбу ловил.
   Стали расспрашивать жителей Кадашей про Анцифорвых. И те рассказали, что у решеточного сторожа в доме корчма и бл-ня бывает непрестанно, и многие незнаемые люди к ним приходят и по ночам бывает крик и драки. В прошлом году его сын с племянником кадашевца Михаила Спиридонова зарезали насмерть, да и недавно напротив его избы тело мертвое нашли. Было решено Анцифоровых с женами и детьми отправить в ссылку в окраинные города.
   Сенька на это челобитие царю подал, что оговорили его кадашевцы, а царь поверил ложным составным обыскам. Выслушал великий государь челобитие в своей палате, когда был в Коломенском, и указал: Сеньку Анфифорова бить плетьми нещадно на козле, и при этом говорить, что за те непристойные слова про государя, которые в челобитье его написаны, достоин он смертные казни, а сказав и наказание учинив, сослать в ссылку.
    Савка и сам присутствовал при оглашении приговора на дворе Разрядного приказа, переодетый в седого старика.

   Савке стали доносить, что новый ключник Коломенского также любитель поворовать у царя и у крестьян коломенских. Обвиняет он мужиков в том, что они винокурением занимаются, а потом с них большие взятки требует. Так как у Савки везде были свои шпионы, среди крестьян местных, некоторые из которых иногда вместе с ним разбойничали, скоморохов и нищих странников, то он почти всегда всё знал наперед: когда царь в Коломенское пожалует и по какой дороге, когда управитель куда по делам пойдет. И вот дождался атаман, когда ключник поехал в Кречетово на Потешный двор, подкараулил его у дороги и схватил. А тут и царь как раз пожаловал в свое село на отдых. Смотрят его стольники, а у дороги стоит управитель, привязанный к дереву, а в руке у него бумага. Царь велел взять письмо и прочесть. Пришлось подчиниться.
   - Я, вор и разбойник Савка, - начал чтение стольник, - хочу сказать тебе, великий государь, что не вор я вовсе, а тебе помогаю воров и взяточников на чистую воду выводить! Твой управитель села Коломенского твоим крестьянам подбрасывает вино и обвиняет их в том, а потом твои крестьяне откупаются великими подарками за это! И тебя он, великий государь, обкрадывает, скопил себе казну немалую серебряными монетами и держит её у себя под печкой, ты это проверь! И бояре твои, государь, все воры и взяточники, а тесть твой чеканит монету фальшивую, чем тебя и твое государство обкрадывает! Я, Савка, писал это письмо.
   При упоминании в письме тестя, царь Алексей Михайлович побагровел.
- Разве не поймали ещё разбойника? – чуть не закричал он. – У меня под носом сидит и мне ещё письма смеет писать?
- Два раза овраги обыскивали – и ничего не находили, великий государь! – оправдывался ближний боярин.
   Взбешенный царь поехал далее. Разбойник Савка, который по слухам был его беглый крестьянин, с какого-то времени стал настойчиво напоминать о себе по любому случаю. Посмотрит царь на купающихся лошадей – и вспомнит о конюхе Савке, доложат ему о казни преступника – и вспомнит царь о том, что Савку ещё не поймали, залюбуется на зеленую рощу – и тут же мысль в голову: в зарослях оврага могут скрываться разбойники. Однако не смотря на свои мысли, царь не забыл ключника допросить и тайник его проверить.
- Вот это Савка, вот это молодец! Самому царю письмо подбросил! – говорили между тем жители села Коломенского и окрестных деревень.

   Через два дня царь тешился охотою на Тюхальских лугах. На противоположном берегу Москвы-реки, на далеком расстоянии от места охоты,  мужик собирался купать своего коня. Савка и Алексей Михайлович смотрели в сторону друг друга. Разглядеть друг друга они не могли, но напряжение, предчувствие надвигающейся беды, как будто повисло в воздухе. Савка уже повернул обратно, но всё оглядывался назад, всё следил за царской охотой. У него было чувство как будто он сам являлся добычей. Следил за Савкой и Алексей Михайлович. Казалось, охота больше не увлекает его. Через некоторое время всё встало на свое места. Царь направил своего коня дальше, и брызги от копыт полетели в разные стороны, сверкая в лучах солнца. Савка поехал домой, он благополучно достиг Котлов. У ворот его остановила баба с золотушным ребенком и просила дать ей настоечки.  После назиданий Савка поставил лошадь в конюшню. На кухне он развесил сушиться собранную траву и принялся за трапезу. После охоты Алексей Михайлович также как и Савка вернулся домой, в Коломенское. Он так же разобрал собранную траву и велел развесить её сушиться. Попутно дал совет какому-то конюху как правильно варить лекарство. Его трапеза в этот раз не отличалась изысканностью, она была похожа на кушанье простого человека. Казалось, небо от Москвы до Коломенского стало мирным и спокойным для всех жителей Московского царства. По этой причине отход ко сну был тихим и радостным.

   Опять приснился Савке чудесный сон. Он опять оказался у церкви Вознесения, опять кругом ходили неведомые люди и разговаривали со своими зеркальцами. Савке вспомнил, что было во сне в предыдущий раз и отчаянно стал искать Марфушу. Тут он увидел царя на галерее. Он пошёл к нему, а царь завернул по кругу, пошёл к Москве-реке. Савка за ним. Они вошли в какое-то помещение, и это оказалась царская палата. Они стояли друг напротив друга, царь и Савка.
   - Верни мне мою Марфу! – сказал царю Савка.
   - Нет у меня твоей Марфы! – отвечал ему царь.
   - Это ты её у меня отнял! – кричал Савка.
   - Ты сам её бросил! – по больному резал великий государь Савку. – А я лишь закон исполнил. Царь – это закон!
   - Ты мне – не закон! – взбунтовался Савка.
   - Как ты смеешь разбойничать в моей вотчине? Убирайся отсюда! – царь начинал выходить из себя.
  - Твоя вотчина? Это рюриковичей вотчина! Мои прадеды на этой земле веками жили, а ты – худой князьюшко, а не великий государь! Моё это село Коломенское, а не твоё! Уходи отсюда!
   - Ах ты, бл-ин сын! Как ты смеешь так с великим государем разговаривать?
   Царь хотел кричать, но не мог, с трудом выговаривал слова.
   - Как смею?! А вот и смею! Сам ты бл-ин сын! Это мой сон! Как хочу – так с тобой и разговариваю!
   И Савка зло засмеялся. Царь проснулся и увидел, что руки его как будто в крови. Была заря, и солнце бросило свои лучи прямо в комнату, где спал Алексей Михайлович.
  Царь встал и подошёл к окну. Над Москвой-рекой поднималось солнце и окрашивало землю в красный цвет. Царь спал в Дьякове на своем дворе. Он выстроил его себе года два назад, забрав землю у крестьянина. В то время дьяковцев переселили на крутой берег, а предыдущее селище забрали под царские сады. Один раз царь возвращался с охоты и увидел, как прекрасен вид, который открывается с этого места. Он приказал выстроить тут себе две избы. Царь специально приезжал сюда на ночь, чтобы встречать рассвет.
   Накануне ему приснился тревожный сон. Сначала он летел как сокол на своём коне, а потом оказался в палате, и ближний боярин его стал требовать, чтобы великий государь велел указать, кого казнить, а кого миловать. Люди, ожидающие суда, стояли здесь же как тени.
   - Чтобы всех казнить – нельзя, да и всех помиловать – невозможно! Решай, великий государь, кого миловать! Вот конюх Смонова монастыря, говорит, что в гиле не участвовал, случайно оказался под Коломенским, ходил лошадей смотреть. А старцы монастыря говорят, что лошадей его смотреть не посылали!
   - Врёт конюх! Дать ему плетей и сослать в Сибирь!
   - А вот малой пятнадцати лет из Кожевников! Говорит, что в гиле не участвовал, ходил по грибы в Тюхалеву рощу, случайно попался!
   - Дать ему плетей и отпустить домой! - пожалел малого царь.
   А потом стал царю сниться разбойник, который требовал от него убраться из Коломенского.

   Когда царь приезжал в Коломенское, Савку как будто кто-то заводил. Его зачем-то тянуло поближе к селу, в овраг. Он тащил за собой товарищей. Вот и на этот раз он не удержался и уже на следующий день после прихода в Котлы, сидел в овраге. А царь в это время забавлялся соколиною охотою поблизости. Были приглашены на охоту и иностранные послы.
   - Ну, что мы здесь делаем? – недоумевали Андрюшка и Тимошка. – Кого здесь грабить?
   - А вон сокольник по дороге едет! Коня остановил, по нужде видно! Сейчас его и схватим. – поглядывая сквозь ветки кустарника, говорил Савка.
   Сокольник действительно ехал в Москву с поручением. Никакой беды он не ожидал. На него накинули сзади мешок, связали и потащили в овраг, где бросили в яму. Лошадь также отвели в заросли. Разбойники оставили пока что сокольника, а сами пошли наблюдать за дорогой далее. У него же нашли немного денег да клобучок.
   Здесь прямо к ним, в заросли, залетела птица, царская. И тут же запуталась в ветках своими опутенками.
   - Смотри! Что за птица! С охоты слетела! – крикнул Андрюшка.
   - Надо её поймать! Глядишь и награда от царя будет! – входил в азарт Савка.
  - Ох! Что-то боязно под самым носом у царя проказничать! – беспокоился Тимошка. – Да и как её изловить?
  - Дай чем-нибудь руку обмотать! Надо, чтобы она на руку села! Только осторожно!
   Савке удалось каким-то образом сманить сокола на руку и надеть на её голову клобучок, а затем птицу засунули в клетку, которая давно здесь у них была припасена, в то ещё время, когда разбойники обитали в овраге и ловили мелкую дичь для пропитания.
   После Савка оставил товарищей сторожить добычу, а сам пошел навстречу сокольнику с двумя мужиками, которые искали улетевшего сокола. Сокольник Антошка отчаянно свистел в свисток и молил птицу отозваться. Он увидел Савку, нисколько этому не удивился и обратился прямо к нему.
   - Слышь, мужик! Ты здесь сокола не видел? В овраг слетел наш сокол! Осерчает царь – будет мне порка!
   - А может я – этот сокол и есть! – говорил Савка сокольнику, хитро улыбаясь.
   - Хватит тебе шутить! Видел сокола или нет?
  - Да я и есть сокол! Меня к царю веди! – открыто издевался Савка.
  - Да ты никак разбойник, которого царь изловить решил! – вдруг осенило бедного сокольника. – А ну, вяжи его, мужики, а я за стрельцами сбегаю!
   Савка послушно протянул руки, а мужики нехотя стали их связывать. Сокольник бегал некоторое время, вернулся с тремя стрельцами. В это время мужики вышли уже на открытую местность с разбойником, на которого был одет мешок.
   - Хватайте его! – скомандовал сокольник стрельцам. – Ведите царю! Выполнил я его приказ.
   Обрадованные крестьяне, которые наконец-то освободились, побежали к себе в деревню или в другое место на работу. А сокольнику пришла мысль прямо здесь и представить царю пойманного разбойника.
   - Поймал, великий государь! – закричал он на почтительном расстоянии от царя.
   Алексей Михайлович велел своему дяде, Семену Лукьяновичу Стрешневу, узнать, поймали ли сокола.
   - Поймал сокола? – спросил сокольника Стрешнев.
   - Нет, не сокола, а разбойника! Разбойника Савку я поймал! – радостно сообщал Антошка.
   Царь сделал знак, чтобы пойманного явили ему. Но здесь оказалось, что это был посланный в село Семеновское на Потешный двор сокольник Мишка Гаврилов. Тот с дуру, когда у него вынули кляп, начал ругаться на Антошку, а тот, ничего не понимая только, хлопал глазами.
   Эта нелепая ситуация до того вывела из себя государя, что он себя в руках уже держать не мог.
   - Это ты что здесь вытворяешь? Ах ты, бл-н сын! Выпороть их обоих!
   Иностранные послы, которые также ничего не понимали, спрашивали людей, которые стояли рядом с ними, с дурацким иноземным акцентом.
   - Что говорит великий государь? Почему нам не переводят?
   - Ох хо-хо! Государь Алексей Михайлович! Не удобно матерно ругаться! Послы здесь иностранные! – старался успокоить царя его дядя Стрешнев.
   Если бы не государево дело, Семен Лукьянович покатывался бы сейчас со смеха, а так он только думал о том, как бы великий государь своею царскою рукою не оттаскал сокольников за их бороды. Но здесь случилось опять неожиданное. Прямо к великому государю, сидя на коне сокольника Мишки Гаврилова, гордо направлялась улетевшая птица. Под седлом торчала грамотка. Стрешнев хотел потом доложить о грамотке царю, но Алексей Михайлович приказал читать её при всех. Там было написано: «Летать мне, вольному соколу, по небу».   Любимый сокол вернулся и это была уже хорошая новость. Царь всё-таки взял себя в руки и охота продолжилась. Вечером великий государь пытался думать о чём-нибудь приятном. О том, что всё это просто шутки разбойника Савки, ему помыслить было страшно.

   Вечером того же дня Семен Лукьянович отдыхал у себя дома в палате и рассказывал о происшествии на царской охоте Марии Алексеевне, что её очень забавляло.
   - Алексей Михайлович как побагровеет, как начнет бранить сокольника матерно, послы иноземные головами крутят, понять ничего не могут ...
   - А что ещё слышно, что за это время приключилось? - спрашивала Мария Алексеевна мужа, навеселившись.
   - Сказывают, что брата боярыни Морозовой Соковнина по судам затаскали! И что женка его дворовая в его деревне Алчеве утопла!
   - Как так? - испугалась Стрешнева.
   - Слыхали наши крестьяне, что поехали они в ту деревню, а люди Соковнина, поляки, над ней всё насмехались! Иди, говорили, вон твой муж с птичками по берегу Москвы-реки ходит! Она будто умом тронулась и как будто пошла своего мужа искать, его по имени кликала! А потом и пошла в реку как будто на чей-то зов и утопла!
    - А правду говорят, что будто сам Соковнин его из карабина убил?
    - Откуда же я знаю, матушка! Мало чего люди у нас говорить горазды!
    - А с виду он человек пригожий, а сестра у него сильно набожна! - удивлялась Стрешнева.
    - Так это сестра его набожна, а не он! - возражал Семен Лукьянович. - Только знаю я, что эту женку он везде за собой в карете таскал! Вот так-то, матушка!
   
   После происшествия на охоте за поимку Савки было назначено немалое вознаграждение. Только в Коломенской волости его бы никто не выдал, был он для крестьян защитником. Да и для окрестных деревень тоже.  А солдат, которые были расформированы в Даниловской и в Кожевнической слободах, Савка всегда щедро угощал вином и денег для них не жалел. Так что в случае чего, его могли и прикрыть.
   Но не рассчитал Савка женского предательства. Как-то раз он сидел в кабаке в Даниловской слободе. К нему неожиданно подошла Аглая.
   - Что же ты ко мне не заходишь? – подсела она к нему.
   - Да некогда мне хаживать по чужим сторонам! – отшучивался атаман от незваной соседки.
   - Так придешь ко мне вечерком или нет?
   Савка немного даже опешил от такого настырства.
- Я тебе не мальчик на побегушках!
   Шинкарка ушла. Савка не заметил в её взгляде опасное бабье отчаяние. Савка вышел из кабака и пешком направился в Котлы. В это же время мимо постоялого двора проезжало трое стрельцов, которые направлялись в Коломенское с поручением. Им-то Аглая и крикнула «слово и дело!» Сказала она, что идет по дороге человек, сказывается слугой боярским,  а сам – скоморох, да говорят, что с разбойников Савкой знается. Вот эти стрельцы его на дороге и задержали.
- Говори, кто таков? – спросили они его.
- Я бывший крепостной Сицкого, вот моя вольная! – отвечал спокойно Савка.
- Пойдешь с нами в Коломенское, там с тобой будут разбираться!
   Бежать было некуда. Савку повели в село. Когда они подходили к Котлам, Савка стал просить попить воды.
- А может зайдем в кабак? А то еще ехать далеко! – предложил стрелец своему товарищу.
   Тот согласился. К ним вышла приветливая хозяйка и начала угощать вином. Савке дали воды.
- Вы будете медью платить? Так она в десять раз дешевле чем серебро! Ну, ладно, платите медью, вы же служилые! Ох, разорюсь я скоро!
   Хозяйка делала вид, что согласна продавать вино за медные деньги по принятому официальному курсу, а не за настоящую стоимость. Стрельцы тут же стали пить и жаловаться на свое бытье, что скоро им и хлеб будет купить не на что.
- Иди, угощай стрельцов! – сказала в сенях Аленка Ульянке.
- Так нельзя мне заходить в кабацкую избу!
- Иди, кому говорят, и улыбайся!
   Ульянка повиновалась и отнесла стрельцам еще угощения. Они решили напиться, пока была возможность. Потом подошел момент, когда стрельцы стали бы собираться в дорогу. Аленка многозначительно посмотрела на Савку.
- Ой, ребята, живот схватило! Не позорьте, меня, пожалейте!
   Савка делал гримасы, стрельцы раздумывали.
- Да отведите его туда! – Алена показала на дверь, которая вела во внутренние жилые помещения. – Там нужник, сейчас покажу.
   Все пошли по узкому коридору, Савка впереди, Алена позади. Когда уже дошли до нужника, Алена уронила с грохотом ухват, который стоял в сенях. Стрельцы резко обернулись назад от неожиданного звука и увидели, как женщина виновата поднимала упавший ухват. Затем она странно посмотрела позади стрельцов, они обернулись, но никого не увидели. Они уже хотели что-то сообразить, начать искать, но баба как разоралась: «Помогите! Чародейство! Колдовство! Спаси нас, Святая Троица!» Стрельцы от выпитого и от неожиданности сами испугались и побежали прочь. (Так и рассказывали потом: поймали они колдуна, отвели водичку попить, а он раз – и исчез!)
   Алена выбежала для пущей правды на улицу и так же продолжала орать. Здесь как раз стоял местный мужичок Микитка Осипов. То ли пьян он был, то ли ему с чего другого померещилось, что Алена кричит как будто «Татарове! Татарове!» Как сел мужичок в телегу, как хлестнул свою лошадку, как понесся по дороге в Москву с криками: «Татарове секут!» Так от этих криков другие люди на улицу повыскакивали и за ним в панике побежали. Видя такой всполох, стрельцы были вынуждены поехать за ним вдогонку. Они его с трудом догнали за Даниловской слободой в поле и отвели на съезжий двор, чтобы расспросить, зачем он такой всполох учинил. А так как они упустили задержанного, то решили на всякий случай об этом никому не докладывать, да и платили им теперь маленькое жалованье.

   После этого случая Савка решил пока где-нибудь в Москве пересидеть. Там и народу побольше всякого, и искать его не будут, так как всё время в окрестностях Коломенского ошивался. Савка с товарищами поселился у знакомых мелких торгашей в Замоскворечье. Те отвели их в один кабак, где собирались купцы и посадские. Они обсуждали разорение люда московского.
   В Москве было очень неспокойно. Народ начал волноваться. Медная монета и непосильные налоги переполнили народную чашу терпения. Да к тому же от народа не утаишь: бояре в это время еще больше разбогатели.
    И тут случилось лихое дело.
   25 июля на Лубянке были обнаружены грамотки, обвиняющие тестя царя, ближних бояр и гостя Шорина в связях с фальшивомонетчиками и в сношениях с Речью Посполитой. Савка был в первых рядах,  так случилось, что именно его взбудораженная толпа попросила огласить написанное. Письма произвели эффект зажженной спички, брошенной в сухую траву. Взбудораженная толпа пошла громить дома богатых людей. Разгромив дом Шорина, несколько тысяч человек двинулись в Коломенское, где находился царь. Этого никто не ожидал.
   Царь в это время стоял на литургии в церкви Вознесения. В этот день были именины царевны Анны Михайловны. Царь вышел на галерею и встал на лестнице. Толпа ринулась прямо к нему. Савка, который был в передних рядах, чуть не толкнул государя, дотронувшись до его пуговицы рукой. Царь и Савка посмотрели друг другу в глаза, это продолжалось несколько мгновений. Затем Савка отпрянул назад, как будто испугался, что сейчас произойдет что-то страшное. Люди требовали снизить налоги и наказать виновных. Царь принял их челобитие и обещал во всем разобраться. Силы духа ему было не занимать. На этот раз ему удалось справиться с ситуацией. Люди успокоились и повернули обратно в Москву.
   Но из Серпуховских ворот в это же время вышла уже многотысячная толпа. У моста в Кожухово в это время стоял отряд капитана Гордона. Однако людей не мог уже никто остановить, они двигались через Котлы, пробирались через Тюхалеву рощу и Кожуховский мост, и снова беспрепятственно достигли дворца. Многие шли из любопытства, кто-то и вовсе случайно попал. На этот раз толпа требовала немедленной выдачи бояр для расправы. Царь уже не решался выйти к бунтующим. Он вместе с семьей заперся на своём дворе. Тесть царя от страха спрятался на женской половине дворца. Узнав о бунте, из Кремля на помощь отправился Семен Лукьянович Стрешнев с верными людьми. У Серпуховских ворот к нему присоединились еще люди. Боярин оставил роту солдат в Даниловском и перешел мост. От Кожухова до Коломенского было уже рукой подать. Стрешнев направился прямо к бунтующим людям у Передних ворот. Боярин стал их призывать разойтись. Его кто-то узнал.
   - Ааа! Царев дядя к нам пожаловал! Гляди как разжирел! Его-то нам и надобно!
   На боярина и его спутников замахали дубинами, в его сторону посыпались ругательства. Одного из его спутников стащили с лошади и начали бить палками, других загнали в Москву-реку и там сбросили в воду. Стрешневу удалось уйти обратно в сторону Москвы за подмогою.
   - Что ты его отпустил? - крикнул кто-то Савке. - Видишь, ушел боярин!
   - Да ну его! Пущай бежит, он в заговоре не виновен! - отвечал Савка.
  Народ стоял на площади перед церковью Вознесения и требовал вывести бояр, в первых рядах опять был Савка с товарищами. Царь не выходил, и народ стал ломиться в Передние ворота, которые удерживали немногочисленные стрельцы. Савке и ещё нескольким десяткам человек удалось ворваться на царский двор. Все двери дворца были крепко заперты. Бунтующие стали заглядывать в окна в поисках бояр. Савка залез к кому-то на плечи, выбил окно второго этажа и стал смотреть вовнутрь. Там он увидел испуганную царицу и Марию Стрешневу. Из-за широкого сарафана великой государыни торчали боярские сапоги. Савка полез вниз. Увидав напуганную царицу и Стрешневу, у Савки защемило сердце. Боярыня была связана с его прошлой жизнью, ему показалось, что она стала каким-то образом ему родным человеком.
   - Там нет бояр! – крикнул он другим и побежал к следующей двери, в которую ломились люди.
   Тут только атаман заметил, что в Коломенское уже были стянуты преданные царю полки. Со стороны Задних ворот к ним бежали вооруженные стрельцы. Савка с остальными побежал обратно через Передние ворота к церкви Вознесения. Там он увидел, что другая группа военных двигалась на бунтующих со стороны Нагатина. Протестующих окружали.
- Братцы, бежим! – успел он крикнуть своим двум товарищам, которые оказались рядом. – Сейчас нас перестреляют!
   По толпе открыли огонь. Люди побежала к реке.
- Не ходите к реке! – как бы предчувствую что-то, успел он крикнуть товарищам.
   Здесь уже началась безжалостная расправа над бунтовщиками. Часть оттеснили к реке и утопили, другую перестреляли и побили.
   Савка смог укрыться в избе знакомых крестьян, которые его не выдали, а ночью убежал в овраг. Там он прятался до вечера следующего дня. Когда начало темнеть, он пошел в Котлы и пробрался в трактир со стороны Гусиного оврага. Ему как всегда открыли. Ульянка забилась на печку и ревела. Аленка рассказывала.
   - Пошла она утром на улицу, а там телеги с мертвыми везут в Москву, чтобы свои опознали. Плачь стоит вдов по городу такой, что у нас в Котлах слышно! (да не реви ты! Самой тошно!)
   - А вечером из Братеева крестьяне проходили, сказали, что у них на Конской переправе утопленников прибило. И велено им утопленников вылавливать и на телегах в Москву везти, а им то очень тягостно. – продолжала Алена.
   Они сидели все в одной комнате и заснули только к утру. На рассвете Алена разбудила Савку и сказала:
   - Затаиться надо, везде рыщут, ищут виновных, иди, ради Бога из Москвы! Здесь оставаться нельзя!

   Савка взял провизию и ушел. Только он не стал убегать прочь, а опять отправился в овраг у деревни Заборье. Незаметно пробравшись в деревню, он узнал от своих людей, что Андрея и Тимошку схватили. Их держат под караулом и днём посадят на барку и повезут в Угрешский монастырь, в который свозили задержанных. Савка решил предпринять отчаянную попытку освободить товарищей. Сел на коня и поскакал прямо на караул. Но не тут-то было. За ним сразу погнались вооруженные стрельцы. Пуля догнала атамана, но ему удалось добраться до оврага. Он слез с коня и побежал в заросли. Погоня не отставала. Раненый Савка скатился вниз и стал пробираться дальше. Он уверенно шел по направлению к пещерке, о которой никто не знал. Началась гроза, ее сопровождал сильный ливень. Савка не заметил, что погони уже за ним нет. Он залез в пещерку. В близстоящее дерево ударила молния и повалила его. Сильные потоки воды по водомоине устремились на дно оврага, увлекая за собой всё, что могли захватить по дороге. Крестьяне, с ужасом наблюдавшие бурю, решили, что Святой Георгий перепутал овраги и вместо Голосова метнул молнию в соседний. 
   Через несколько дней капитан Патрик Гордон записал в своем дневнике «Я и десять моих товарищей окружили разбойника в овраге у села Коломенского, он был ранен и пропал».

   Когда же Андрюшку и Тимошку увозили на барке, они кричали:
   - Ищите клад под рогатой сосной! Не поминайте лихом!
   Как поймали разбойников, тут же нашлись и предатели среди крестьян. Выдали тех, кто Савке с товарищами помогал. И велел царь отправить двух крестьян села Коломенского и трёх села Ермолина с семьями в Сибирь.

   Долго искали клад местные крестьяне, но все тщетно. Заговорил его, видно, колдун Савка.  Лишь много лет спустя вешняя вода размыла в овраге у старого пня большую яму, которая оказалась наполнена серебряными монетами старой чеканки. Думают, что это и был тот самый Саввин клад.
   А овраг с тех пор в народе повелось называть Савкиным оврагом. Историю разбойника и его возлюбленной передавали коломенские крестьяне из поколения в поколение. Через триста лет уже никто не помнил имени возлюбленной разбойника – Марфы.  Всех крестьян из его родной деревни Заборье царь переселил в Чертаново, саму же деревню повелел снести, а место распахать, так что исчезло из памяти и её название. Крестьяне решили, что это в отместку за то, что Савка был родом из этой деревни, а жители её помогли разбойнику. Забыли бы и имя героя легенды, но оно сохранилось на старых картах.

   «Овраг Большой, овраг Савкин» - подписал картограф Шуберт названия и, довольный собой, отложил перо. На сегодня его работа была выполнена добросовестно, и он пошел спать.