Первое удаление зуба

Человеческая память так устроена, что он помнит все первое в жизни – первую любовь, первый поцелуй, первый секс, первую выкуренную сигарету, первую выпитую рюмку и много чего первое в своей жизни.  Все это помню и я, но еще запомнил на всю жизнь первое удаление зуба. 

Вообще зубы в детстве у меня не болели. Молочные зубы выпадали самостоятельно, и практически безболезненно.  Так что к зубному врачу меня не водили.  Но вот этот зуб, который пришлось удалять, очень болел. В тот год моей маме дали путевку на курорт в Карпаты на осень.  Поэтому мои родители, учителя по профессии, лето работали, а на осень взяли отпуск.  Так как оставлять отца со мной и моим младшим братом, которому исполнилось только 4 годика, в нашем северном поселке мама не решилась, мы всей семьей поехали в Хабаровск к её родителям.  Вернее, это был пригород города, недалеко от Ильинки, где было подсобное хозяйство краевой психбольницы, где мой дедушка был директором. В то лето было завершено строительство частного дома, и семья дедушки из служебной квартиры переехала в свой дом.  Мой отец был мастер на все руки, и бабушка только ему доверяла возведение каких-то пристроек в своем дворе – летней кухни, еще кое-чего. Так что отцу было чем заняться, пока его жена лечилась на курорте.  А вот кормила-поила нас бабушка, тем более что в хозяйстве были и корова, и свинья, и куры.

Я той осенью  пошел в четвертый класс в семилетней школе села Ильинка, родители договорились об этом.  Прошел больше  месяца, как мы жили в бабушки с дедушкой, как у меня заболел зуб. Бабушкины советы не помогали, боль становилась все сильнее и сильнее. И отец решил отвезти меня в больницу к врачу-стоматологу. Так как прописка у отца была в поселке Херпучи Хабаровского края, то идти надо было в краевую больницу, вернее, в поликлинику. Мы поехали в город, зашли к двоюродной сестре отца тете Моте, которая и повела нас в больницу.  Я не уверен, что мой отец сам бы нашел, хотя язык, как говорят, до Киева доведет.  Но тетя Мотя, хабаровчанка, точно знал, куда идти, и минут через 15 мы уже вошли в поликлинику краевой больницы. Отец постоял в регистратуре, меня записали на прием к стоматологу, и мы пошли искать нужный нам кабинет.

И вот мы с отцом сидим перед белой дверью, на которой есть вывеска «Кабинет №.., врач-стоматолог.  Перед нами были еще люди, они по очереди заходили в кабинет, там слышались какие-то голоса, вскрикивания, потом люди выходили, держась за щеку. Такая картина не добавляла мне энтузиазма. Показалось, что боль уже прошла, но, видимо, это впечатление было обманчивым. Потому что когда отец меня завел в кабинет и посадил в кресло, боль вернулась, а когда врач попросил открыть рот, и прикоснулся каким-то инструментом к больному зубу, я чуть не подскочил на кресле.

Осмотрев меня, врач обратился к отцу:
- Зуб надо удалять,  лечение уже поздно проводить.  Сейчас я сделаю обезболивание, а вы подождите в коридоре.
Отец вышел, а врач продолжал какие-то манипуляции в моем рту. Поднятые в потолок глаза на запрокинутой голове не позволяли мне увидеть, что он делает.  Но острая боль при уколе в десну привела меня в чувство. Десна стала опухать, я это явственно чувствовал. Потом еще один укол в десну, и доктор сказал:
- Сядь как удобно, анестезия подействует,  и я удалю твой больной зуб. Тебе больно не будет, не волнуйся. 
И он поднял спинку кресла так, что я мог сидеть и оглядеться по сторонам.  Я уже бывал на приеме у врачей в нашей поселковой больнице, но ничего подобного до этого не видел. Рядом с креслом стояла бормашина с какими-то шкивами, с блестящими в свете потолочной лампы поверхностями. Бивший до этого мне в глаза свет лампы бормашины доктор выключил.  Я стал оглядываться по сторонам. Вот шкаф со стеклянными створками, я такой и раньше видел, вот какой стол с такими же стеклянным полками.

В это время анестезия начала действовать, и я перестал чувствовать и боль, и свой язык, и все другое во рту.  И я запаниковал. Никто не объяснил мне, что именно я буду ощущать. И вдруг мой взгляд упал на какой-то пузырек, где крупными буквами была написано ЯД.  Это стало последней каплей. Я решил, что мне по ошибке ввели яд,  и что я скоро умру. Я соскочил с кресла и бросился в коридор, слыша голос врача:
- Ты куда, мальчик? Сейчас будем удалять зуб.
Но я ничего не соображал. Схватив лежащие на стуле рядом с моим отцом верхнюю одежду,  и одеваясь на ходу, не слыша удивленные возгласы отца, метнулся к выходу.

Выскочил на улицу, и мелькнула мысль:
- Куда мне идти, ведь я эту часть города совершенно не знаю? Только к тете Моте, я запомнил дорогу.
И я быстрым шагом пошел к дому, где жила тетя Мотя. Оглянувшись, увидел, что за мной идет отец.
- Хорошо, - подумал я, - если умру, он меня подберет.
Шел и удивлялся. По моим ощущениям в зубном кабинете я уже должен был упасть замертво, но этого не наступало. Я маленько сбавил шаг, но упорно шел к тете Моте. Пересек улице Серышева, начал спускаться к Амурскому бульвару. Память меня не подвела, я нашел дом и квартиру тетки.  Та, увидев меня, запричитала:
- Ну, что, тебе удалили зуб?
 Я молчал, и в это время в дверь вошел отец, обратился ко мне:
- Что, успокоился? Пойдем к врачу.
На вопрос тетя Моти: «Что случилось», отец ответил: «Потом, потом», и мы вышли.

Я шел рядом с отцом, мы оба молчали, мне было стыдно за свой поступок. Я ведь не умер, чего испугался? Во рту я уже мог чувствовать язык, и боль в зубе постепенно возвращалась.

Мы вернулись в поликлинику, снова зашли в зубной кабинет. Врач усадил меня в кресло, сказал отцу:
- Я не могу больше вводить новокаин, будет передозировка. Так что вам придется его держать за руки.

Отец крепко прижал мои руки к ручкам кресла, и когда врач стал удалять мне зуб, я,  еще мальчишка 11 лет, приподнимал руки отца от боли.  Но врач был хороший, буквально через минуту он бросил вырванный из моей десны зуб в лоток, и стал засовывать в лунку зуба тампон с перекисью водорода, чтобы остановить кровотечение. Потом вставил вместо окровавленного тампона сухой, и велел мне крепко сжать зубы. Обратился к отцу:
- Все нормально. Тампон через полчаса можно выплюнуть, и два часа не есть.
И обратился ко мне:
- Ну, что герой, испугался? Вот и пришлось терпеть боль при удалении зуба, а так было бы не больно.  Следующий раз так не поступай.

Я кивнул головой и слез с кресла. Я не мог сказать спасибо, так как сжимал челюсти, но это сделал за меня отец, и мы вышли из зубного кабинета.  На эту тему мы с отцом не говорили ни с тетей Мотей, которой отец коротко бросил:
- Все нормально. Два часа нельзя есть, мы как раз успеем доехать до подсобного психбольницы.
Тетя Мотя не возражала. Она успела расспросить отца о нашей жизни, пока мы вместе шли в больницу,  так что попрощалась с нами, и мы пошли к трамваю, на котором нам предстояла ехать почти час до остановки «Химфармзавод».

Таким было удаление моего первого зуба. Пока я учился в школе, я лишился еще одного зуба, его удалила зубной врач Макарова в нашем поселке. Но потом я не раз подвергался этой процедуре, и сейчас у меня единичные зубы в поле зрения, как пишут лаборанты про эритроциты в моче.  Вы можете спросить: «ты что, зубы не чистил, если лишился почти всех зубов?»  В том то вся беда, что чистил по правилам, как учили, и менял пасты, но все дело в моей врожденной магниевой недостаточности, о которой я узнал через много-много лет, от замечательного доктора медицинских наук, профессора Наталии Владимировны Ворониной, которая впервые поставила мне правильный диагноз. 

Недостаток магния приводил к недостаточному усвоению моим  организмом кальция, и в результате происходло рассасывание костной ткани вокруг зуба, прикорневой кариес за счет зубных отложений, очень трудно удаляемых. Как только дефицит магния начал корректироваться приемом препаратов магния,  я перестал болеть пародонтозом, но новые зубы уже не вырастали.  Так что сейчас у меня металлокерамика во рту.

Жаль, что основной период моей жизни прошел в те годы, когда медицина недооценивала роли  макро- и микроэлементов в здоровье человека и методах лечения некоторых заболеваний.  Помню, мы в свое время сетовали, кто пломбы, которые ставили нам зубные врачи, быстро вылетали. Грешили на плохих врачей, а на самом деле виноват был наш организм, костная ткань рассасывалась, и пломба выпадала.  Как часто беременные женщины жаловались на ухудшение своих зубов, и это происходило, что их организм должен был делиться кальцием с ребенком в чреве матери.  Кальций поступает в организм за счет молочных продуктов и различных отваров из костей. Вспомните, чем отпаивали раненых в годы войны? Бульоном на мясных костях! И дети, которые росли, когда их кормили борщами на «сахарной косточке» или холодцами, росли крепче. Да и пастеризация молока привела к тому, что содержание кальция в молоке уменьшилось в 10 раз. То ли дела парное молоко из-под домашней коровы.  Вот поэтому, пока я жил в домашних условиях, имел сбалансированное питание, у меня и были хорошие зубы, а на столовской пище стали болеть.  Но это уже совсем другая история.