Чикиннит Каэло ложит камень в пазуху носа мадранта

     В этот раз, как ни странно, последней каплей стали не цвет, не буква, не картинка, а звук, обычный звук блеянья Машки Шараповой, возглавившей целую орду русских и не очень баранов, не умеющих сказать простое хохляцкое слово  " геть ", но способных столетиями обсуждать в уютненьких ( фу, бля, падло, будь проклят тот день, когда я начал учить русский язык ) аналитическую статью жопорукого Аксмана, написанную им на днюху фюрера, аккурат к девятнадцатому апреля разродился неведомый мне робот интернета таким креативом, что рассудок мой реально ушатался. Я такого трясева не испытывал лет, что ли, десять, вроде. Но там грязь попала по вене, вот и тряхануло круто и крепко, а здесь : звук. Бееееееее.
     - Бяша, бяша, - ласково шаманил я Кильмандой Витухновской, нашедшей - таки свою персональную, как холокост, овечку на бережку речки, где укачало мордатого и наглого Сидихина, разжевывающего опухшей от вина Руслановой всю пагубность ходок в рейс торговых морячков, обретших по обету Крымнаш и ржавый остов карбаза  " Норд " до кучи. - Подь сюды, гнида.
      Сука, если бы я знал, что этот бяша, в - натуре, нарисуется Бабченкой в студии ! Восклицаю по Шендеровичу, а ведь он не одобряет моих сказочек. Причем, давно. Он тогда на Эхе Москвы говорил Потупчик, что такую личную неприязнь испытывает к коррумпированной Жене Васильевой, кушать не может, вот как, потому и терсится скромно в гробу или цинковом тазу, как уже я говорил Пауку Троицкому про Познера.
     - Он контужен по колено, - говорил я пауку, сидящему на стене и смотрящему на меня сотней крохотных глаз, сверкающих, будто страбоскопы президентского кортежа канареечного цвета. Паук как паук, патриот, мудозвон, оглоед, ложкомой, короче, русский, а это все объясняет без лишних слов, любой понимает, что эти свиньи и погань мерзотная ни хера не умеют и никогда не умели. Поэтому я пошел собирать эту самую последнюю каплю лукошком министра обороны Сердюкова.
     - Лезь в кувшин, - предлагал я какому - то рылу, выскочившему со страниц дедушки Щедрина, - там кости Марты - теннисерки, там опойный тракторист с Первого аааааааааааааа.
     Вспомнил ! Случайно включаю и вижу, что на экране твиты экспертов. Тут - то меня и прорубило, что с такими я не буду в одном информационном пространстве, а учитывая шершавого подонка Урганта, то пришла мне пора застрелиться.
      - На, сука !
     Я выстрелил себе пять раз подряд в голову из дробовика, не желая дышать одной атмосферой планеты с эдакими упырями. Ништяк, как говорил Летов, когда я умер - не было никого, кто бы это опроверг. Хорошо сказал Летов, но ужасно то, что вылезет другой Егор, Просвирнин или попсовый пидор, вот их попытки соответствовать Чарли Буковски и Шарикову, отменивших спорт, меня и убивают. Всегда. И будут убивать своей уё...й креативностью, скудоумием русскоязычной падали, пытающейся прочесть мои сказочки, совершенно не предназначенные для скотов. Какого х...я, твари ? Вам мало Потупчик и Проханова ? Пейте вино. Ездите на рыбалку. Меня читать не надо. Могу по буквам повторить. Меня читать вам всем НЕ НАДО. Мне противно, когда мои истории читает Собчак, я это уже говорил и могу повторить снова по буквам. Идите на х...й, все, капеллой, объединившись по принципу язычества, оставьте мне ДетСно и Дэна 904, а сами преспокойно чешите пузо консервной банкой, зазубрив края и рыча от мазохистского кайфа приобщения к моей фантазии. Нехай. Мне не жалко. Но что я могу поделать, если мне как автору на самом деле противно, до блевоты, до омерзения, до слез и крови во рту от одного осознания, что мои сказочки читают такие ублюдки ? Не хочу, честно, не хочу, чтобы меня читали такие гады.
    Плагиату, что ли, подпустить, очаровывая рыжую Ландер, которую я, слава Богу, не смотрю по тиви, не вижу в Инстаграм и, вообще, уже даже забыл о самом существовании звезды экрана, обрушившей кассовые сборы говенного Хичкока и еще более стремного неудачника, неизвестного Болливуду для нутряного употребления Норкиным и гитлеровцем Шапиро Лео Ди Каприо ? Но, опять же, имеются настоящие селебрити, фотающиеся с говноедной потаскухой, скачущей на говнотурнире Северной Пальмиры с видом если не Бонни Роттен, то Бориса Беккера, всяко. Вот и приветик нарисовался Гарри Камычу Каспарову, Кама впадает в Керченский мост, а мост - через рот у Райкина, я же знаю его настоящее наименование, поэтому пойду любоваться строгим мундиром святого Альфреда Розенберга, чего и вам желаю.