Есть такая традиция

     Сидим мы раз с моим закадычным дружком Володькой за столом, трапезничаем, как бы.
    
     В один из зимних вечеров долгих за чаркой горькой даем усладу мы своим душам любезной нам беседой.
    
      Беседуем мы с ним о том, и сем, конца не видно нашим добрым шуткам. Вовка, завидный балагур-рассказчик, тут, улыбнувшись, вдруг, вспоминает забавный случай, случившийся с ним и его кумом прошлой зимой.
      
      - Случилось так, что с некоторых пор у нас стало входить в моду празднование западного праздника, так называемого, Хэллоуина.
      
      Знает, конечно, уже каждый, что этот праздник, «стирающий собой границы между мирами», отмечают у нас в барах первого ноября. Я бы еще добавил, что содержанием своим, он стирает границы культур.
      
     Конечно, русская душа, вы знаете, во все обряды внесет изменения, которые любезны нашим гражданам. Все самое страшное, как кажется на первый взгляд, все самое ужасное и мерзкое в обличии людей и их нарядов, вмиг было внесено в обличии ряженых наших людей. Более того, мне с кумом моим, после третьей чарки нашего тогда застолья, захотелось внести ряд изменений в празднование Святочной недели в прошедшем январе.
      
     - Подруги наши, супруги, с детьми, так случилось, были на снежных забавах. Нам никто не мешал в нашей подготовке, как бы, к приколам.
       
     Я был в гостях у кума. Кум мой живет в пятиэтажном доме на втором этаже крайнего подъезда. Дом расположен на крутом берегу речушки, впадающей в Волгу.
       
     Что нас «подвигнуло» переодеться ряженым, сейчас не так важно. Помню, что, когда мы с кумом вышли на балкон курнуть, заинтересовала меня лежащая на подоконнике маска рогатого черта, тулуп овчинный, висящий на гвозде.
         
     На мой немой вопрос о назначении маски, кум предлагает мне устроить «хохму» его теще. 
       
     А я рад, конечно, услужить в сем скользком деле.
    
     Зная о том, что, сообразуясь с традициями, на Руси принято во время Святок переодеваться, мы с кумом немного изменили сей процесс.
       
     Решили мы, переодевшись в ведьму и чёрта, навестить тёщу моего кума в виде «просящих».
      
     И до чего мы с ним извратили подход русской души к святому празднику. Всему виной, говорю я для «отмазки», была все та же водочка-водичка горькая.
         
     Я одеваюсь ведьмой, гримируюсь содержимым косметички его супруги, вставляю в рот челюсть клыкастую, надеваю на свое пальто сверху женский сарафан в цветочках  дивных. Не забываю я и про парик косматый, водружаю его себе на пьяное чело, выхожу с сигаретой на балкон.
       
     В это время кум наряжается чертом, надев на себя маску рогатую, тулуп, вывернутый наизнанку.
         
     В перерывах между нашей трансформацией в чудовища мы еще по паре рюмок горькой «накатили». Чувствуем, что уже пора осуществить дивный поход к любимой тещечке кума.
       
     Случилось так, что кум мой вышел с балкона по нужде, а я, уже готовый к геройскому походу, балкон едва ни покинув, вдруг, услышал противный голос дерущихся котов внизу.
      
     До того тот звук был мне не приятен, что я, решив разогнать котов, взял в руки кусок свечи, лежавшей на балконе, нагнулся с перил и запустил им в котов на снегу.
      
     Снега, я вам скажу, в том году навалило изрядно. Только успевай расчищать его.
      
     На первом этаже новые соседи ремонт производили квартиры с заменой сантехники. И, аккурат, под балконом стояла у стены их старая ванна, почти лежала.
      
     Я, когда через перила наклонился в броске, не удержал тут равновесие. Чувствую, мать-земля зовет к себе своих сыновей: вываливаюсь я с балкона, благо, второй этаж, не высоко. Вот, только упасть мне не довелось сразу на мягкий снег,  цепляюсь я своим пальто-сарафаном за какой-то крюк. Все, завис я под балконом. Беда.
      
     Сам, конечно, понимаю, что кричать, звать кого-то на помощь, будет не солидно. Вот, вишу я под балконом, как одинокий осенний лист на березе, от ветерка слегка качаюсь. Сам, молчу, конечно, как бы, в испуге.
       
     Вдруг, слышу, идет мой кум. Находит он пропавшего меня, ничуть не смутившись моим незавидным положением, наклоняется ко мне с рюмашкой в руках, угощает, блин. А сам, «едва лыко вяжет».
       
     Вываливается и он тут с балкона. Летит, кстати, на меня. Солидный вес двух мужиков не выдерживает уже стальная арматура. И мы с ним, полуобнявшись, дружески, приземляемся прямо в ванну на снегу.
    
     И тут, случается конфуз, однако, о котором потом, весь год, вспоминал весь дом, все его жители. Вспоминали они наши достижения и успехи в переодевании.
      
     Старая эмалированная ванна от удара нашего ложится на снег и по наклонной дорожке, по инерции, стремится вниз по плотному снежку к нашей речушке.
      
     А мы в ней, как бы, счастливые, как на ледоколе во льдах бескрайних, с какими-то песнями о княжне, которую бросают за борт, вниз летим.
         
     Путь не близкий, метров триста, мы преодолели на виду у всех отдыхающих района под их громкий дикий хохот.
      
     Народ кругом смеется, но, нам не до веселья.
    
     Продолжаем мы свои забавы снежные, со свистом рассекая плотный снег горы.
      
     Вылетает наше «судно» уже на лед реки, скользит по нему в страшном скрежете и ледяных брызгах.
    
     От ветра буйного движенья мы слегка, тут, протрезвели. Видим мы, тормозит наше «корыто», аккурат, у речной проруби во льду для таинства Крещения Святого.
      
     «Эй, мужики, с собой возьмите меня в свой замечательный поход на своем ледоколе!» - кричит невнятно голый мужичок, поднимающийся из ледяной купели, и падает навзничь на нас.
    
      И, какая же, была разборка дивная к концу нашего Хэллоуина - Святок, с утра, про то я промолчу.

      Скажу лишь, что благодарю я господа за то, что мы резвились не на чугунных сковородках. Иначе не миновать бы нашим твердым лбам и пятым точкам встречи с металлом круглым того дивного прибора в чугуне, в продолжении традиций Святочных забав.